Ампоссибль

Я не помню, с какой пьянки возвращался. Помню только, что с противоположного моему Перово конца Москвы. На метро. Последним поездом. На выходе из подземки и случился весь этот ампоссибль.

Закурил, едва шагнув за турникеты. На лестнице что-то сидело. Силуэт выказывал особь мужеска полу. Как только я поравнялся с этим чем-то, оно промолвило из темноты молодым, но изрядно прокуренным и пропитым голосом:

— Алё, закурить есть?

В момент стало страшно. Видимо, только «алё», как бы с другого конца телефонного провода, придавало немного смелости.

Я: Есть.

Он: А можно две?

Я: Бог троицу любит.

Он: Спасибо.

Я: На здоровье.

Я почему-то стою и пялюсь на силуэт, пытаясь различить какие-нибудь особые приметы. Так, на всякий случай. Пока я только и знаю, что это молодая мужская особь.

Он: Слыш, купи пожрать чё-нибудь, а?

Я: Где?

Особь встает и указывает десницей на палатку поблизости. Молча идем навстречу еде. В свете фонаря вырисовывается гладко выбритое лицо с красивыми мягкими чертами. Или, наоборот, лицо не знает бритвы. По той простой причине, что на нем еще ничего не растет. Светлая челка закрывает не только левый глаз, но и всю левую половину лица. Полагая, что она такая же симпатичная, как и правая, пытаюсь состроить в мозгах целый портрет.

Он: Во, мне «Баунти». А лучше — два!

Я: Бог троицу любит.

Чавкая и причмокивая, поедает все три. Да так быстро, что я едва успеваю сделать пару глотков пива.

Он: Мерси.

Я: Силь ву пле. Ладно, мне пора.

Он: Подожди, давай еще покурим.

Я: Ну-у,... давай.

Пива он не захотел. Ему было нужно другое.

Он: Слыш, не хочешь меня факнуть?

Я: С чего это вдруг?

Он: А я такой вот ампоссибль.

Я: Кто?

Он: Это значит «невозможный». На французском.

Я вспомнил недавние «мерси» и «баунти» и решил, что парень полиглот. Но спросил, дабы убедиться в прозорливости.

Он: А это... куда?

Я: Да все туда же, только с презервативом. Без него не могу.

Он: Ну тогда отвафли меня.

Я: А ты откуда такой прыткий?

Он: Издалека.

Я: Оно и видно.

Ему было лет семнадцать. Среднего роста. Худенький. Шмотками напоминал не то хиппи, не то бомжа. Рваные джинсы не первой и даже не сто двадцать восьмой свежести, белая (с большой долей дальтонизма) футболка, торчащая из джинсовой куртки другого, чем штаны, цвета. Я бы даже сказал, противоположного цвета. Я бы поставил на «бомжа», но отсосать все же решил дать. Просто так. От тоски. Зашли в кусты. Он присел на корточки, расстегнул «молнию».

Он: Фак ю, а ты без трусов!

Я: Жарко.

— Я тоже, но у меня их просто нет, — цедил он уже сквозь член.

Опять он: Слыш, какой он у тебя мятный!

Я: Это от того, что я жую «Стиморол».

Лижет яйца, положив основной кусок мяса поверх челки.

Он: Не, у тебя потрясный мятный хуй! Засунь мне его в сраку!

Я: Не-а, после этого он вряд ли останется мятным.

Он: Да ладно, не ссы, хотя б на полшишки.

Я: Соси, не разговаривай.

Он: Надоело.

Я: Так быстро?

Он: Ты чё, думаешь, ты первый сегодня?

Я: А какой?

Он: Третий.

Я: Ну а чего тогда просил вафель?

Он: Так я вафель просил. Подрочи и спусти.

Ничего не остается делать. Работаю рукой, представляя, как бы было классно, окажись у меня «резинка». Быстро достигаю желанного им момента. Он сидит на корточках, открыв рот.

Я: Лови живчиков!

Ловит все, что летит в его сторону. Потом тщательно вылизывает остатки на губах.

Я: Ну что, лучше «Баунти»?

Он: Ништяк! Сегодня это самая большая порция.

Застегиваюсь. Чувство облегчения сменяется праздным любопытством.

Я: И давно ты здесь торчишь?

Он: Здесь? Часа два.

Я: И уже троих обработал?

Он: Я ж говорю, я ампоссибль.

Я: А что дальше? Четвертый?

Он: Ага.

Я: Но ведь метро уже закрылось?

Он: Ну и чё? А мужики с собачками? Или пьянчужка какой-нибудь...

Я: Слушай, а сколько «Баунти» ты сегодня сожрал?

Он: Пять. С твоими.

Я: Те двое, что ли, по одной купили?

Он: Задолбал! Не все же знают, что Бог троицу любит. И вааще, раз факать не хочешь, иди, куда шел.

Я: Ну и пойду.

Он: Ну и иди.

Я и пошел. До дома было минут пять. Обернулся. Почему-то захотелось, чтобы он шел за мной. Нет, это было ампоссибль. По дороге набрел еще на одну палатку. Хотелось пива. Увидел презерватив. Купил вместе с «Баунти». На сей раз без троицы. Он сидел возле нашей первой палатки.

Он: Чё вернулся?

Я: «Баунти» принес.

Он: Нe хочу.

Я: А я презик купил.

Он: Ну пошли.

У него была чертовски упругая задница. Он оперся на дерево и слегка покачивался навстречу моим резким толчкам.

Он: Не, уже не в кайф. Давай, лучше в рот.

Я: Тебе прям не угодишь...

Он: Фу, гандоном воняет!

Я: Возьми «Стиморол».

Взял и то, и другое. Конец обдало свежим дыханием «Стиморола». На сей раз он работал ртом интенсивнее. Наверное, стимулировала жвачка.

Я: Ну что, лови опять свой сперминт.

Как и следует из законов физиологии, эта порция была меньше. Типа десерта. Зато с неповторимым и устойчивым вкусом. Презерватива. Облизавшись, он поднялся.

Он: Ладно, я домой поеду.

Я: А как же четвертый?

Он: Уже не прикалывает. Завтра.

Я: А ты где живешь?

Он: На Речном вокзале.

Я: На чем же ты поедешь, да еще в такую задницу?

Он: А ты рассуждай логически. Угадай из трех раз.

Я: Ну,... на машине. Наверно.

Он: Молодец! Ты мне сразу показался сообразительным.

Я: Спасибо. В таком случае, что ж ты себе «Баунти» сам не купил?

Он: А у меня бабок в натуре нету.

Мы вышли на дорогу.

Он: Ну вот, на этой тачке я и поеду.

Он открыл дверь подержанного, но «Опеля».

Он: Довезти до дому-то?

Я сделался полным ампоссиблем. Залез в машину скорее из-за желания убедиться, что это его «Опель». Сам факт существования авто у бомжа, который жадно пожирал «Баунти»... Что-то не вязалось. Он, заводя мотор, покосился в мою сторону и, тонко прочувствовав всю кашу из сомнений в моей голове, сказал:

— Я уже два месяца так ужинаю. Мне это в кайф. Сношаться на белых простынях — это ваше. А мое — кусты. Пока лето...

Я: И что, всегда здесь?

Он: А ты знаешь, сколько в Москве станций метро?

Я: Ну-у, больше ста пятидесяти, может быть.

Он: Ага, что-то около.

Он протянул схему линий метро. Почти все нецентровые станции были отмечены крестиками.

Он: Там я уже был. Осталось с десяток тех, около которых ночью работают палатки. Завтра поеду на «Волжскую».

Я: Палатки, это что, ритуал?

Он: Ага.

Я попросил остановить.

Я: А как тебя зовут-то?

Он: Какая разница?

И действительно, какая? Он протянул мне «Баунти».

Он: Возьми. Я сыт твоей вафлёй.

Я: А ты пошляк, не замечал?

Он: И это тоже ритуал. Да и к тому же, вафля — она и есть вафля. Аревуар!

Я: Счастливой охоты завтра!

Он: Иди, иди... Маугли.

Надо же, кто б мог подумать, знает классику! А впрочем, чему я удивляюсь — ампоссибль...

Нет, скорее, шарман... (c) 1997

Постскриптум автора. С удовольствием рассмотрю предложения гонораров за рекламу «Баунти», «Стиморола», «Сперминта», «Опеля», палатки nonstop около ст. м. «Перово», сборника сочинений Р. Киплинга и Калининской линии московского метрополитена.