Кровные узы

— Ну, всё, баню я затопил! — прокричал я с порога, заходя в дом. С кухни потянуло вкусным запахом жареной картошки и чего-то ещё, наверняка, не менее вкусного. Нина умеет готовить, в этом я убедился уже давно. Всё-таки это очень хорошо, что они с Алиной, это её дочь, приехали ко мне. Но обстоятельства, конечно, не радовали: у них сгорела квартира и на время они переехали ко мне, пока там будут вестись работы.

— Вот и хорошо, — ответила Нина. — Мы с Алинкой первыми пойдём, ты не против? — Ну, разумеется! Гостям — всё самое лучшее. — Ответил я, заходя в кухню.

Нина хлопотала около плиты, уже переодевшись в домашний халат. Он был чуть выше колен, открывая крепкие спортивные икры и туго обтягивал полную попку хозяйки, давая волю воображению. Я задержал на ней взгляд чуть больше, чем это было позволительно и сел за стол, закатав рукава.

— Ты, я смотрю, уже освоилась, сестрица. — Ага, кухня — просто супер. Места так много, гораздо больше, чем в городской квартире. Готовить — одно удовольствие! — Готовь, кто же тебе мешает? — усмехнулся я. — Так чем порадуете, хозяйка? — Картошка с мясом, больше тут не из чего готовить. — Нина поставила на стол дымящуюся сковороду и, чуть развернувшись, прокричала, — Алинка! Иди кушать! — при этом движении халат на её груди немного распахнулся. Я увидел совсем немного, но и этого «немного» хватило для того, чтобы член мгновенно набух.

Но это было лишь только начало. В кухню вошла Алина, высокая стройная девушка, очень похожая на свою мать. Длинные, до плеч, густые чёрные волосы, овальное личико, чуть вздёрнутый носик и большие голубые глаза, окаймлённые пушистыми ресницами. Не красавица, но вполне себе симпатичная девушка. К моему счастью, или несчастью, на Алине были короткие шортики и топик, который совершенно не скрывал прелестей её тела: крепкие обольстительные бёдра и маленькие, но вполне оформившиеся грудки.

Мне стоило немалых усилий оторвать от неё взгляд и невидящим взглядом я уставился на скородку, следя за шипящими пузырьками масла. Две женщины в доме против одного мужчины, у которого довольно давно уже не было секса? Нина моя приёмная сестра, младше меня на пару лет. Мы были с ней очень близки, даже больше, чем родные брат и сестра. Я защищал её во дворе от обидчиков, если меня били, то она меня жалела. Нет уж, тут у нас будет запретная линия. А о Алинке даже и думать нельзя.

Пока мы едали поздний ужин, Нина без умолку трещала, успев за столь короткое время рассказать кучу новостей, которые произошли с ними за столько времени. Что ж, эта черта всегда была ей присуща, а сейчас даже в большей мере, чем в детстве. Алина больше молчала, изредка вставляя в разговор одно-два слова. Нинку же в её возрасте остановить было нельзя.

Уже в половине одиннадцатого женщины отправились в баню. Мылись они долго и когда же наконец появились, я как можно скорее отправился в баню, так как наверняка не смог бы лицезреть их голыми, полотенце было не в счёт. В бане стало чуть прохладнее, это было к лучшему, я быстрее остыну и приведу себя в порядок. Но член никак не хотел униматься, торчал как кол и не сдавался.

После бани, когда Алина ушла в свою комнату спать, мы остались с Нинкой наедине. Неизвестно откуда, но на столе появилась бутылка вина. Лучшей посуды, чем гранёные стаканы, для такого напитка не нашлось. Нинка сидела всё в том же халатике, но теперь от неё веяло до жути приятным запахом. Я тогда и не мог подумать, что алкоголь, пусть и не столь крепкий, как водка, может сломать у меня в голове хрупкую, но всё же преграду. Знал бы, то не пил бы.

После выпитого Нинка жаловалась мне на неудачи в своей личной жизни. Моя самая лучшая черта — умение выслушать своего собеседника, кем бы он ни был и что бы ни говорил, и это во мне многие ценят.

— Вот почему многие мужики не такие, как ты? — спросила она меня, положив руку мне на плечо. — Не знаю... — ответил я. Её явно дружеское прикосновение вызвало во мне бурю эмоций. На автомате я положил руку ей на колено и погладил, как бы подбадривая её. Нинка продолжала говорить, истолковав мой жест совсем не так, как имел в виду его я. Пока она говорила, я гладил её по коленке, потом рука сама по себе, как живая пошла выше, выше и, не встречая сопротивления со стороны Нины, рука постепенно пробралась за линию халата и оказалась на внутренней стороне бедра, совсем рядом с заветной дырочкой.

Нина как бы очнулась и вздрогнула, слишком уж близко подкралась рука. — Ты чего? — спросила она меня. — Сдурел? — А что, тебе не нравится? — вдруг ляпнул я. — М-м, ну так ведь нельзя... — Так нравится, или нет? — настойчиво спросил я и пальцы уже подкрались к краю её трусиков, вовсю лаская её сквозь тонкую ткань. Нина глубоко вздохнула и ответила: — Н-наверное...

Её слова слегка подбодрили меня.

— Видишь, ты же сама жалуешься, что мужики не дают тебе того, чего хочется. И твои слова, почему мужики не такие, как я, верно? — Ну да... — я уже отогнул в сторону переднюю панель её трусиков и пальцы прикоснулись к её лобку. Теперь я явно демонстрировал ей своё намерение.

Пальцы наткнулись на девственно чистый и гладкий лобок, словно она только вчера его побрила и, наверное, так и было. Указательный палец наткнулся на мягкую горошинку клитора, я слегка помял его пальцем, вызвав вздох у Нины. Я смотрел на её лицо не отрываясь, следя за тем, как увлажнились её глаза и покраснели щёки и уши. Оставив в покое клитор, я перешёл к губкам, которые уже были влажными и, наверняка, только меня и ждали.

— О-ох, — вырвалось у неё. — Остановись, Мить, пока... пока не поздно.

Но я и не думал останавливаться. Свободная рука опустилась на её грудь и уже требовательно мяла её сквозь ткань халата. Затем рука проскользнула дальше и я стал осторожно массировать её соски, которые уже набухли и отвердели. Больше Нина ничего не говорила, отдавшись моим ласкам, решив, видимо, будь что будет. А мне только этого и надо. Тогда я совсем осмелел; развязав пояс Нининого халата, я раздёрнул в стороны ворот халата и отступил в сторону, любуясь её телом, которое ещё неплохо сохранилось и могло привлекать многих мужчин.

— Сними... трусики, — попросил я не своим голосом. Нина молча встала со стула, просунула большие пальцы за перемычки трусиков и медленно потянула их вниз. Теперь моему взору было представлено всё её холеное тело: крепкие белые грудки, с розовыми набухшими сосками и ореолами вокруг, которые уже не торчали в стороны, как было раньше, но всё ещё достойно держались; небольшой гладкий живот, плавно переходящий в широкую попку; волнующая щёлочка между ног с блестящими, слегка красноватыми губками и крепкие ножки. Всё-таки я был немного пристрастен, но выглядела она для меня фантастически.

— Вот это да! — вырвалось у меня. Нина ещё больше покраснела.

Я усадил женщину на стул, заставил её широко расставить ножки, сам опустился на колени и моя голова как раз оказалась на уровне её щёлочки. Клитор немного набух, покраснел ещё больше, а от прикосновения моего языка, но, наверное, набух ещё больше. На языке остался приторный вкус Нинкиных выделений, без вкуса и запаха, но чертовски возбуждающий.

Повозившись некоторое время внизу её живота, я встал с колен и вынудил ширинки негнущийся член. Нина, вся красная и запыхавшаяся, скосила глаза на моей багровой блестящей головке, которая была готова взорваться от напряжения. Никогда я не видел свой член таким большим и твёрдым. Возбуждение на сестрином лице сменилось изумлением.

— Ты... ты хочешь... ? — вырвалось у неё. — Ага, прямо очень. Давай-давай, — прошептал я, подбадривая её, тем временем придвинув её голову к своему члену. Горячее дыхание коснулось моей головки, щекоча её. Наконец, головка коснулась её мягких, плотно сжатых губ и ей волей-неволей пришлось приоткрыть свой ротик, куда я незамедлил просунуть член. — Языком... давай, Нин,мне будет очень приятно... — Нет-нет, я так не... могу, — пропыхтела она, оторвавшись от меня. — Я так уж пыталась, но всё без толку. Я сразу кашляюсь, дыхание спирает... так что нет... — Погоди, Нин, погоди. — Я не хотел отступать так просто, слишком уж велико было желание. — Давай мы с тобой сейчас вот так попробуем, совсем чуть-чуть, если закашляешься, то сразу же прекратим, хорошо? Недолго поколебавшись, она дала своё согласие.

— Ну... давай попробуем...

Мы поменялись местами и теперь уже я сидел на стуле, стянув шорты до щиколоток, а Нина опустилась на коленки, подстелив под них подушку с табурета, разместив голову между колен. Сначала её губки мягко коснулись головки, как бы изучая её. Потом головка проскользнула между её губами, заставив раскрыть ротик пошире. Дальнейшее продвижение она остановила своим язычком, который основательно прошёлся по головке со всех сторон, привыкая к этому ощущению. Слегка, но в то же время твёрдо, я надавил на Нинин затылок, заставляя её склониться ещё ниже и протолкнуть каменный член поглубже. Пропустив мой орган лишь наполовину, Нина задержала остальную часть рукой и сделала несколько сосательных движений, от которых я застонал и неосторожно двинул тазом, засадив член гораздо дальше, чем на то рассчитывала Нинка.

Она зашлась кашлем и вскочила на ноги, вытирая слезившиеся глаза.

— Вот видишь! — сказала она, в большей мере, казалось, укоряя саму себя, чем меня. — Не вышло! — Ну не беда, — бодро поддержал её я. — Значит, будем по старинке.

Не дав сестре опомниться, я резво соскочил со стула, развернул Нину спиной к себе, подтолкнул к столу и нагнул вперёд, заставив её упереться руками в угол стола. Я сжал в руках её по-прежнему упругую, не потерявшую ещё форму, попку и закинул полы халата ей на спину. Нина слегка развернула голову, с интересом наблюдая за мной, оттопырив попку для пущего удобства. Не думая больше ни о чём, кроме как о заднице своей сестры, которая так манит к себе, я снял с себя остатки одежды и направил член точно в нужное место.

Мы оба слегка вздрогнули, когда член плавно проскользнул в её уже порядком текущее влагалище. Я будто оказался в жарком влажном пылесосе, так стремительно меня засосало в неё и так неохотно влагалище позволяло члену покидать его. Я закрыл глаза и стремительно задвигал тазом, звонко бился ляжками о её попку, прислушиваясь к негромкому хлюпающему звуку от соединения наших органов. Нина подмахивала мне задом, постанывая, и стоны постепенно становились протяжнее.

Ну вот и всё, подумалось мне, отступать уж точно некуда. Сквозь халат я поглаживал Нинину спину, щипал её и массировал. Ей это, видимо, нравилось. Через несколько мгновений она протяжно застонала, извиваясь на моём члене, словно змея. Закусив губу, Нина выгнула спину, насколько это возможно, замерла на мгновение в такой позиции, а потом рухнула на гладкую поверхность стола. Тут уж и мне осталось не долго. Когда оргазм накрыл и меня, я прилёг сверху на Нину, изо всех сил прижавшись животом к её спине, а лобком к попке и с рыком излился в неё.

С лёгким хлопком я вынул свой блестящий от спермы и выделений член. Нина устало, но удовлетворённо вздохнула, поправила халат и потуже затянула пояс.

— Надо бы в баньку, — сказал я. — Пойду-ка я первой, — сказала Нина. — Пока она ещё тёплая. — А пошли вместе? — ехидно спросил я. — Ну, конечно, — усмехнулась она. — Знаю я, чего тебе надо. Мы так и до утра не вымоемся. — С этими словами она вышла в сени и ещё долгое время, после того, как её лёгкие шаги стихли за дверью, стоял и смотрел на дверь.

Последующие два дня протекли спокойно. Мы с Ниной старались вести себя, словно бы ничего и не было, но это давалось нам тяжело, особенно мне. Нет-нет, да и тянуло меня хлопнуть её по заднице или ущипнуть за грудь. Конечно, когда Алины не было рядом. Но надо было тому случиться, чтобы Нине взбрело в голову попариться; на следующий день ей нужно было ехать в город насчёт их квартиры. И она хотела привести себя в полный порядок, а в деревне не найти способа лучше для этого, чем попариться.

Ну, я затопил баню в середине дня, подбросил побольше дров, еловых веточек, для аромата и приготовил веники. Я-то думал, что им ещё долго не придётся работать.

Сначала в парной оказалась сестра. Скажу честно: хлестать веником по её телу было приятно, особенно приятно было слушать её лёгкие, но жутко сексуальные стоны, когда веник опускался на её разгорячённое тело, оставляя после себя багровые следы. Особенно досталось её попке, её я не пощадил, сначала веником, а потом разминал и руками, тщательно пройдясь по всей обширной территории. Член стоял колом, не смотря на жару и я был бы совсем не против залезть на Нину прямо здесь и сейчас. Но в предбаннике хлопнула дверь и раздались шаги. Это была Алина и мне пришлось успокоиться и оставить свой план.

— О, никогда не было так хорошо! — воскликнула Нина, когда встала со стола и потянулась. Она была в купальнике, чтобы не вызвать ненужных вопросов у Алины. Быстренько сполоснувшись прохладной водой, Нина обернулась полотенцем и выскочила наружу.

Я ополоснул лицо и руки, стерев пот и немного освежившись в этом пекле. Алина ловко запрыгнула на мойку, подстелив под себя полотенце и нацепила на тугой пучок своих волос, сцепленных на затылке, шапочку.

— Фух! — Алина глубоко вздохнула. — Ничего себе! — жарило — будь здоров! — Это ещё что! — сказал я и хлестнул её по животу.

Алина вздрогнула от неожиданности. На этот раз я опускал веник не так резко и нежнее, что ли, давая девчонке привыкнуть к новым ощущениям. Её лицо стало красным-красным, на месте, где опускался веник, пошли красноватые круги.

— У меня, кстати, спина болит, — проговорила Алина через некоторое время. — Может, поможешь, дядь Дим? А? — Массаж, что ли, сделать? — Ну да, — просто ответила она. — Ты же умеешь? — Вроде бы умею, — хотя я и не умел делать массаж, я взялся за дело.

Только мои руки прикоснулись к её мягкой спине, как член, до этого вроде бы успокоившийся, мгновенно ожил. На мне были узкие плавки, которые я всегда надевал при походе в баню и, конечно, сквозь них отчётливо проступали контуры моей возбуждённой плоти. Но я стоял сзади неё и, к счастью, она ничего не видела. (Специально дляубирая мои руки, которые уже оттягивали в сторону одеяло. — Что такое? — Ну, мы неправильно поступили с тобой... Это всё-таки... плохо... грешно... — Ох, да чего там! — махнул я рукой. — Чего тут греховного? Если нам было хорошо, — а тебе ведь было хорошо, — то почему мы должны не должны заниматься этим? Вон в библии Лот со своими дочерьми спал, хотя и с Богом говорил. — И всё-таки, я думаю, что нам не надо...

Но я уже не слушал её. Кровать была широкая и я легко залез на кровать, перекатился через Нину и оказался у стенки. Нина пыталась удержать одеяло на себе, но силы были явно не равны и вскоре одеяло оказалось сброшено на пол, словно поверженный противник. Нина молча продолжала сопротивляться, на лице застыло упрямство, она чисто из принципа не хотела уступить мне. Но и за её тонкой ночнушкой дело не стало. Нина продолжала барахтаться и извиваться, пока мои руки жадно ощупывали её грудь и лезли к низу живота. Ночнушка была тонкой и плотно сидела на хозяйке, так что мне пришлось действовать решительно. Я порвал лямку её ночнушки, оголив плечо и резко рванул вниз. С громким треском разорвалась ткань до самого живота.

— А! Ночнушку мне порвал, — злобно прошептала Нина. Но её голосе, помимо раздражения, я уловил и волнение и возбуждение. — Бог с ней, с этой ночнушкой. Сними сама, а то порву в клочья.

Нине оставалось только покорно стянуть с себя остатки ночнушки через голову и бросить на пол, рядом с одеялом. Её опасения по поводу того, что упорная борьба со мной может разбудить Алину, играли мне на руку. Теперь она лежала рядом со мной совсем голенькая и такая желанная. Я стянул с себя трусы и прижался горячим твёрдым членом к её не менее горячему бедру.

— Чувствуешь? — прошептал я её на ухо. — Скоро он окажется в тебе. А пока...

Я погладил её по животу и опустил руку ниже, погладив её по лобку, ощутив, что на холмике уже проклюнулась первая травка. Потом я опустил руку ещё ниже и наткнулся на уже порядком мокрые и набухшие губки. Указательным пальцем я раздвинул их в стороны и притронулся кончиком к пульсирующей дырочке. Нина застонала сквозь плотно сжатые губы и раздвинула ноги пошире, чтобы облегчить работу моей руке. Я взял её руку и положил её на свой член. Нина крепко обхватила его пальчиками и быстро задвигала ручкой, вырвав у меня из груди стон.

Я бы хотел лежать так долго, но ничего не вышло. Не прошло и минуты, как мне сорвало крышу. Я приподнялся на руке, завис над Ниной, властным движением руки я раздвинул её ноги и лег на неё сверху. Рукой я помог члену направиться в нужное русло и резким толчком протолкнул его. Моя плоть проскользнула легко и стремительно, как нож в масло. Мне оставалось только поудобнее устроиться и продолжать двигать тазом. Нина обхватила меня за спиной ногами и подмахивала задом в такт моим движениям.

— Не... кончай... не кончай в... меня, прошептала мне на ухо Нина. — Ага... — вырвалось у меня.

Я крепко обхватил её за попку и с остервенением двигал тазом, всаживая член на всю глубину. Нина всякий раз корчила гримасу, когда член проникал слишком уж глубоко и к её наслаждению примешивалась боль. Изредка я делал остановки, оставив член полностью в ней, прислушиваясь к тому, как мощно и яростно пульсировали стенки влагалища, обхватывая мой член. Немного успокившись, я вновь принимался за дело. Во время одного из таких перерывов Нина кончила. Я лежал сверху и смотрел за тем, как из её груди вырывались сдавленные хриплые стоны, как покраснели щёки и шея, как она извивавалась подо мной, словно змея. Через пару мгновений она успокоилась и расслабилась.

Я же ещё долго не мог кончить от обилия влаги, которая оросила мой и без того мокрый член. Я дрыгался на ней, как рыба, выброшенная на сушу, но, наконец, смог кончить. В последний момент, с большой неохотой, я успел вынуть головку из уютного жаркого влагалища; первый и второй залпы спермы были сильными и попали Нине куда-то в область шеи, а потом сперма просто вытекала тоненькими струйками. Член слабо вздрагивал, но всё-таки мне было мало.

— Эх! Весь живот мне замарал! — прошептала Нина, с омерзением вытирая платочком липкие комочки. — Хех, ну ты же сама просила! Я в тебя и не кончил, — усмехнулся я. — Чего уж тут теперь жаловаться?

Мы помолчали несколько минут, пока Нина тщательно не вытерла все мои следы. Она тщательно свернула платочек и бросила его на пол, подальше от одеяла. Наблюдая за стараниями сестры, мои мысли обратились к её дочери. Алина. Интересно, а она на такое способна? Какова она в постели? Передо мной предстала такая картина: вместо Нины на кровати лежит Алина, вся сгорает от нетерпения... Она, наверное, ещё целочка? Представив эту невинную девчонку под собой, я опять возбудился.

— Мне как теперь завтра ехать? Только помылась... опять надо в баню идти. — С огорчением заметила Нина. Она повернулась ко мне спиной и не видела моего вновь восставшего друга. — А ты с этим погоди, — начал я и развернул Нину к себе. — Ой, Дим, ты опять? — я лёг на спину и взвалил сестру на себя, не говоря ни слова. — Господи, ты ненасытный, что ли? — А твоим мужикам, разве, одного раза хватало? — спросил я, удобно размещая её над собой. — Обычно — да. За ночь мы только один раз могли... ой! — я приподнял её за попку и усадил её сверху на себя. Под тяжестью своего тела Нина медленно насаживалась на меня, это ощущение просто сводило меня с ума. Я проник в неё полностью и замер, прислушиваясь к приятным ощущениям: мягкое тело, гладкая кожа... Я придерживал Нину за попку, упёршись локтями в постель, а Нина стала потихоньку двигать попкой вверх-вниз, ускоряя и ускоряя темп. Кровать слабо скрипела под нами, но мы не обращали на это ровно никакого внимания, полностью сосредоточившись на деле.

Совсем скоро Нина стала прыгать на мне, словно на скачках, грудь мощно колыхалась передо мной, вызывая сильное желание мять и мять её. Что я и сделал, сжав обе половинки в руках, теребя острые твёрдые соски. Я шлёпал Нину по попке, как бы подгоняя её. Это и усокрило её оргазм, который накрыл её неожиданно и полностью. Дрожь прошла по всему её телу, вызывая сильные спазмы в желудке, мурашки по спине; клитор набухает и краснеет до невозможности, влага так и вырывается, словно ручеёк; а в самом конце Нина падает на меня, а я сильно прижимаю её к себе, всё ещё по инерции двигая тазом, подбрасывая женщину на себе.

Мой оргазм был длительным... я ещё долго сжимал и разжимал бёдра, сердце клокотало в груди, дыхание восстанавливалось с трудом. Нина слезла с меня, наши липкие тела разъединились, чтобы вновь потом соединиться. Нина молча пошла искать себе новую ночнушку, а я на цыпочках вышел из её комнаты, на ходу натягивая трусы. Зайдя к себе в комнату, я повалился на свою кровать и быстро уснул.