Рим — кровавый и развратный. Глава 5

Пунна, словно бестелесный призрак, незамеченный ни кем проскользнул в одну из маленьких кладовок, примыкавшим к покоям Юлии. Здесь, он затаился.

Пока господа беседовали и он не был им нужен, финикиец мог присмотреться к дому, проследить за другими рабами: кто, куда и когда ходит.

Едва хозяйка дома и его госпожа покинули перистиль, где легат и ланиста продолжали оживленную беседу, он последовал за женщинами. Кладовка здесь оказалась очень кстати. Внутри было тесно и темно, тусклый свет проникал лишь через маленькое зарешеченное оконце. Но его было вполне достаточно, чтобы все видеть и слышать. То, как женщины развлекались друг с другом возбудило раба, но ещё большее внимание вызвала их беседа и договоренность насчёт гладиатора Элатия.

Вот значит чего хочет Сильвия! Маленькая шлюшка! А ведь строит из себя добропорядочную матрону! И он ведь так считал и даже не подозревал что в этой нежной, стыдливой крошке, которой вообще, следовало бы быть непорочной весталкой, кипит огонь такого распутства! А ведь он, наверняка мог бы добиться благосклонности этой красавицы, еще задолго до её замужества. Нужно было, лишь немного терпения и изобретательности, чтобы пробудить спавший внутри Сильвии вулкан порока и страсти. Ну ничего, он ещё займется этим. Ну, а пока, нужно заполучить её более желанную сестру. Да за такие сведения, что он ей доставит, Сабина вознаградит его, как должно. Как, обещала. А уж он то, возьмёт свое сполна. Её сладенькие дырочки, которые он попробует со всем тщанием и страстью, никогда не забудут финикийца Пунну!

Он, хотел было выскользнуть из кладовки, как дверь внезапно открылась. На пороге стояла рабыня. Совсем юная девушка лет 17-ти, а может и младше. У неё было нежное личико, совсем ещё детское, пухленькие губки, чуть вздернутый носик и огромные синие глаза в которых сейчас застыли испуг и смятение. Короткий хитон затянутый пояском на талии подчеркивал стройность прелестной фигурки, соблазнительную округлость, уже вполне развитых бедер и оставлял открытыми взору стройные ножки юной нимфы. Груди прелестницы, несмотря на нежный возраст их обладательницы, уже успели налиться спелостью и весьма заметно оттопыривали тонкую ткань одеяния.

Упреждая крик девушки, Пунна схватил её одной рукой, другой зажал рот и втащил рабыню в кладовку. Захлопнув дверь, он шепнул:

— Тихо. Ни звука, поняла?

В этот момент из покоев Юлии донесся стон блаженства и в глазах юной рабыни страх сменился удивлением.

— Я уберу руку, а ты не будешь кричать, — сказал Пунна. — Договорились? Ты ведь не хочешь, чтобы госпожа подумала, что ты здесь подсматриваешь? Попробуешь выдать меня, я скажу, что знать ничего не знаю, а тебя случайно здесь застал. Ну так, как, могу я убрать руку?

Девушка кивнула. Прекрасно понимая, как рискует, финикиец, всё же отпустил её. Она не закричала, однако отодвинулась в дальний угол кладовки.

— Как тебя зовут?

— Элфи.

— Ты галлийка?

— Наверное. Так говорят, хотя кто знает наверняка? Родилась я в рабстве и родители мои тоже. А ты тот раб, что прибыл с гостями?

— Да.

— Ты такой смуглый, горбоносый, — девушка быстро поняла, что незнакомец ничего плохого ей не сделает. Если бы хотел, уже бы сделал. Поэтому страх Элфи быстро прошёл и сменился любопытством. — Ты Сириец? Египтянин?

— Финикиец. Род мой из Карфагена.

— А что ты здесь делаешь?

Тут до нее донёсся стон хозяйки, которая как раз, закончив с Сильвией, принялась доводить до пика наслаждения себя.

— А, понятно, — улыбнулась Элфи, выглянув в оконце. — Подглядываешь за госпожами.

— Ты ведь не выдашь меня?

— Вообще-то, следовало бы, — галлийка хитро прищурилась. — Я подумаю.

— Лучше не делай этого. Ты ведь не входишь в число доверенных служанок, как те две, что сейчас в покоях госпожи? Вряд ли Юлии понравится, если она узнает, что о её шалостях с гостьей известно кому то ещё.

— Да ладно, тебе, — хмыкнула Элфи. — Она ведь не изменяет господину с другим мужчиной. А с кожаным фаллосом хозяйка любит проиграться и делает это вполне открыто.

— Но она может заподозрить, что ты подслушиваешь. А мало ли какие разговоры могут быть. И уж точно они не для ушей рабыни.

— Да ты сам подслушиваешь! — возмутилась юная галлийка.

— Вовсе нет, я только подсматриваю.

Элфи удивленно взирала на финикийца. В глазах её плясали веселые озорные искорки.

— Ты, влюблён в свою госпожу?

— Может и так, тебе то, какое дело? — буркнул в ответ Пунна.

— Это точно! Так и есть, — галлийка тихо засмеялась. — Но на благосклонность госпожи ты надеяться не можешь. Так что подсматривать — единственное, что тебе остается.

Пунна не стал разубеждать её, но сделал такой вид, чтобы укрепить в Элф её предположении. Вызвав у неё сочувствие, он мог надеяться, что галлийка не станет его выдавать.

— О, несчастный, — прошептала девушка, участливо прикасаясь к руке финикийца. — Как сильно ты любишь её? Не пробовал найти утешение в объятиях других женщин? Ты ведь очень интересный мужчина.

— Правда? Ты так считаешь?

— Конечно. Я же вижу. И ты так необычен... Волосы курчавые, как у негра, но кожа светлее. Лицо у тебя такое... Ты, словно хищный коршун.

— А ты, белая голубка, — тихим, напряженным голосом сказал Пунна, подступая к девушке. — И я — большой коршун желаю тебя.

Правой рукой он схватил сквозь ткань левую грудь Элфи и немного сжал её, ощущая под пальцами юную, упругую плоть. Левую же руку запустил между ног галлийки. Пальцы проникли между маленькими тугими половинками picse и окунулись в теплую влагу. Юная рабыня издала тихий стон.

— Шшшш, — Пунна приложил палец к губам. Его черные глаза околдовывали, пронзительный, пристальный взгляд лишал всякой воли.

Внезапно он схватил девушку и прижал её к двери, так что лицо её оказалось напротив оконца. Сам же оказался позади неё. Сорвал набедренную повязку и высвободил на волю свой огромный член. Затем, финикиец задрал хитон на ягодицах Элфи и не церемонясь вогнал своё истомленное орудие ей во влагалище. Юная рабыня вытаращила глаза и открыла рот, чтобы заорать. Что это ворвалось в её лоно? Такое огромное, горячее... Чудовищно огромное! Неужели член?

Пунна зажал ей рот, не давая вырваться крику. Притиснув девушку к двери, он начал совокупляться с ней.

Элфи совершенно обалдела от всего происходящего. Сквозь решетчатое оконце она видела гостью — супругу легата Мария Флаккка, всю в украшениях и в изнеможении полулежавшую на руках рабынь. Ноги её раздвинуты, промежность вся мокрая, ляжки блестят от обильных потеков вагинального сока. Тут же рядом хозяйка Юлия, тяжело дыша и хрипло вскрикивая, доводит себя до оргазма искусственным фаллосом.

А Пунна вгоняет свой ужасающе огромный член в её собственную маленькую дырочку. И как он только туда проникает? Разве это возможно? Как это возможно? Мужчины у нее уже были, но ни одного с таким членом!

Поначалу ей было больно. Казалось, финикиец, просто разорвёт ее маленькую picse своей дубинкой. Она чувствовала его движения всем влагалищем и маткой, до которой он без труда доставал. Её дырочка была расперта до предела. Казалось, ею овладевает не мужчина, а жеребец. Но с каждой минутой боль перетекала в наслаждение. Её влагалище приноравливалась, приспосабливалась. И вагина обильно истекла соком. Так обильно, что там, где соединялись две плоти громко хлюпало и чавкало. Пунна двигался всё быстрее, дыхание его сделалось шумным и прерывистым. Член сладко терзал лоно юной девушки. И удивительное дело, не причинял больше боли, что была поначалу, хотя входил в неё, даже больше чем на половину. Кульминация близилась. Элфи зарычала от острого наслаждения. Вагина её бешено пульсировала. Ладонь финикийца зажала рот сильнее. Крик перешел в глухой,долгий стон. Короткая судорога прошла по бёдрам галлийки и ноги её подкосились. Пунна заставил встать её на колени. Всё ещё обалдевшая, испытывая оргазм, она безропотно подчинилась. И тут же её ударили по левой щеке. Шлепок был громким, но сам удар ни особенно болезненным. Чем это её? В проклятой полутьме так плохо видно! Вот перед лицом опять что-то мелькнуло и шлёпнуло по губам. Затем над самым ухом послышалось шипение:

— Соси маленькая сучка. Живо.

Между губ Элфи, грубо начало проталкиваться нечто огромное, мокрое, солоноватое на вкус. Она и охнуть не успела, как предмет заполнил её рот до отказа. Только сейчас она сообразила, что это член Пунны. Ухватив одной рукой её за волосы, другой, придерживая член, он начал, то впихивать его между её губ, аж до самого горла, то вытягивать обратно.

Элфи, вытаращив глаза, поминутно давилась, жадно хватала ртом воздух, слюна изо рта девушки так и хлынула, из груди вырывались глухие страдальческие стоны. Пунна тихо рычал и время от время принимался лупить фаллосом, то по щекам, то по губам, то по носу ошалевшей девчонки. Затем, его огромная дубинка вновь врывалась в её ротик и экзекуция начиналась заново.

— Давай, работай языком, потаскушка. Нравится тебе?

Снова град шлепков по лицу. Потом, пихание фаллоса до глотки. Свои здоровенные потные яйца, он заставил Элфи вылизывать языком, терся ими о её нос и губы. Юная галлийка совершенно обалдела от такого разврата.

Внезапно, Пунна рывком поднял Элфи. Она издала хриплый нечленораздельный возглас, слюна липкой нитью потянулась вниз. Финикиец коротко рыкнул и прижал её к двери на этот раз спиной. Их глаза на мгновение встретились: льдисто-синие — совершенно ошалевшие и тёмно-карие, почти чёрные — бешенные, страшные, злые. Член Пунны вновь ворвался в её вагину. Агрессивно, напористо и властно.

До Пунны донесся разговор, продолженный римлянками. Но из-за шумного дыхания Элфи, из-за её, нет-нет и прорывающихся, стонов, не смотря на его ладонь, беседа слышалась теперь отдельными, иногда не связанными друг с другом фразами.

— Мне не хотелось... чтобы Элатий знал...

— Не волнуйся, госпожа. Маска Венеры скроет лицо...

— Да... Так будет лучше... Имя супруга... опорочено. Нельзя... его карьера...

— Это не измена, дорогая... Ведь гладиатор, тоже раб. А рабы для того и нужны, чтобы служить нам и всем наши потребностям.

— Да, это так. Но Марий... огорчится, если узнает... Не на пользу его положению...

— Уверяю тебя, никто не будет знать, кроме... верных служанок. А они не проболтаются.

— Хорошо... Когда... Где...

— Через два дня... Ветувий уедет в Тарент... Там дела у него... Пришлю раба с запиской, что можно приходить.

— Всё случится здесь? В твоем доме?

— Это самое надежное место.

— Придти одной?

— После заката солнца на улицах Рима не безопасно. Лучше взять пару верных слуг, госпожа.

Пунна ловил каждое услышанное слово. Элфи, тоже слышала разговор, но слишком охваченная своими ощущениями, воспринимала всё краем уха. И почти ничего, она не поняла. Разве только то, что римлянки, что-то затеяли и сюда же замешан гладиатор Элатий. О Элатий! Кто бы мог подумать, что их соединит арена? После того случая, она только и мечтала о могучем самните. Как бы ей хотелось быть отправленной к гладиаторам в числе тех девушек, что ублажают воинов перед началом игр в Цирке! И там, в ночь перед боем соединиться с героем арены. Но она работала при доме, а не при лудусе и встреча с легендарным бойцом была теперь мало вероятна. Зато, её пёрло сейчас грубое похотливое животное! Дикий, бешеный финикиец. И очень неплохо он это делал. Элфи была близка ко второму оргазму.

Здоровенный член орудовал в её дырочке, врываясь во влагалище мощными толчками, проникал при этом невероятно глубоко. Вагина девушки сладко пульсировала и хотелось кричать, кричать... высвободить из себя рвущиеся эмоции. Но делать этого не следовало. Они и так тут изрядно шумели и если бы не стоны самой госпожи Юлии, их бы наверняка обнаружили.

Оргазм случился у галлийки и финикийца одновременно. Они корчились и извивались в полутьме, хрипло при этом дыша и издавая такие стоны, что со стороны могло бы показаться, что эти двое не наслаждаются, а страдают в муках и агонии. Пунна, буквально припечатал девчонку к двери. Она ощутила, как тело его вдруг всё напряглось, а потом дернулось раз, другой, третий... Последовала целая серия быстрых толчков, исходящих от члена, утопленного в её переполненной соком вагине.

Горячий, тугой фонтан спермы ударил в стенки влагалища. Потом эти выстрелы снова и снова повторились. Финикиец изливался в нее, и казалось этому не будет конца. Сколько же спермы у этого человека и как сильно бьёт она! Колени девушки подогнулись от нахлынувшей слабости. Но даже, дрожа всем телом, она стойко принимала в себя всё его семя.

Пунна опорожнял яйца долго, когда же, наконец, извлек из Элфи свой полуобвисший член, излишки семени начали капать на пол, стекать вязкими дорожками по ляжкам.

— Ты вкусная, голубка, — пробормотал Пунна, когда они немного пришли в себя.

— Понравилось значит? — юная распутница улыбнулась и оправила хитон. — А ты могучий мужчина. Боги... Из меня течёт и течёт. Ты мог бы наполнить амфору! Можно мне взглянуть на твой...

— Он, уже не столь велик и крепок, как был недавно, — буркнул финикиец.

Тем не менее, Пунна продемонстрировал девушке свой чудовищный фаллос.

В полумраке кладовой видно было плохо. Элфи ухватила скользкий член рукой и сдавленно вскрикнула, на ощупь оценив размер.

— И это, он такой, когда спокоен?

— Нравится?

— Такой член может быть только у мужчин-богов и их потомков. Кто из богов был твоим отцом?

— Мы финикийцы — все дети Ваала.

— И у всех у вас такие члены?

— У многих.

— А можем мы увидеться ещё и при свете дня? — кокетливо спросила Элфи.

— Это было бы неплохо, — кивнул Пунна.

Что и говорить, милашка ему очень понравилась.

— Ну ладно, мне пора.

И финикиец выскользнул из кладовой.

* * *

В честь удачно проведенных игр господин Ветувий велел организовать праздник и для гладиаторов. Хорошая еда, вино и женщины! А что ещё нужно героям, смогшим выжить в кровавых поединках? Для победителей последнего самого значимого сражения среди множества помещений лудуса была выделена специальная комната. Здесь установили ложе, столик, принесли Фалернское, Цекубское и множество изысканных угощений. Жена ланисты отправила к Элатию и Тревасу лично купленных ею двух молодых чернокожих рабынь. Они были сестры. Старшую звали Нбира, ей было 20 лет. Младшей Асили недавно исполнилось 18-ть. Девушки были очень хороши и очень похожи друг на друга, как в общем то и полагается сестрам. Одеты они были в короткие дорические хитоны, открывавшие выше колен их длинные стройные ноги. На запястьях сверкали медные браслеты. Они вошли в комнату, с мягкой звериной грацией. Черные пантеры — истинные дочери джунглей. Хотя, обе родились и выросли в неволе, в движениях и взглядах девушек было что-то дикое, звериное. Кровь их родичей, бесстрашных охотников, живущих к югу от истоков Нила была в них чрезвычайно сильна. Элатий и Тревас немало поразились, увидев этих самок. Их гибкие тела, красивые ноги, крепкие бедра мгновенно привели мужчин в возбуждение. Даже гибель Аривы, терзающая их души тяжелой тоской, сейчас как-то померкла, рассеялась, подобно утреннему туману.

— Для славных героев особый дар, — с улыбкой сказал наставник Гирба, приведший сестер. — Не всякого мужчину они подпустят к себе. Только вы и сможете укротить этих диких кошек. Так сказала наша почтенная госпожа, когда велела мне доставить этих пантер сюда.

— Они разговаривают? — спросил Тревас, поднимаясь с ложа. — Немного по-гречески.

— Кусаются? — усмехнувшись, самнит обошел вокруг девушек. Поймал настороженный взгляд Асили, скользнувший по его могучему полуобнаженному торсу. Африканка оскалила белоснежные зубы. Но то была не агрессия, а скорее знак, что мужчина ей понравился. Нбира тем временем изучала Элатия своими темно-карими глазами. Во взгляде её, дерзость и гордость соседствовали с интересом, который не возможно было скрыть, ибо Элатий был мужчиной не заурядным. Более того, его мощная фигура, крепкие рельефные мышцы не могли оставить африканку равнодушной, привыкшей оценивать мужчин, прежде всего по их физическим данным. Бронзово-золотистую кожу Элатия тут и там покрывали следы зарубцевавшихся шрамов. То, что этот мужчина воин было ещё одним плюсом. Ну и конечно, чернокожая нимфа не могла не обратить внимания на светлые волосы гладиатора и его пронзительно синие глаза.

— Что ж, отдыхайте, веселитесь, — Гирба не смог удержаться, чтобы не бросить на черных девиц вожделенного взгляда.

Когда он скрылась и тяжелый пурпурный занавес, закрывавший вход, за ним опустился, Элатий неспешно направился к девушкам. Протянув руку Нбире, он произнёс на койне:

— Прошу сюда, красавица. Присядь вот в это кресло.

Африканка метнула в его сторону обжигающий взгляд, но руку приняла.

— Идём и ты, милая, — улыбнулся Тревас младшей сестре. — Устраивайся где хочешь. Угощайся, пей вино. До рассвета мы здесь хозяева.

Элатий налил в кубок игристое красное цекубское и подал Нбире. Она приняла дар осторожно с опаской. Все удобства и красота, что окружали её, заметно тревожили девушку.

— Выпей и пусть сердце твое успокоится, — самнит ободряюще подмигнул. — Как сказал мой друг — эта наша ночь.

— И хозяева... нет злость? Не отправят... на конюшня... спина, бить... кнут? — спросила Нбира.

У нее оказался приятный, сильный и в то же время мягкий голос. И довольно заметный александрийский акцент, который однако нисколько не раздражал, как например тяжелый дорийский говор или чрезмерно тягучий ахейский диалект.

— Слово хозяина крепче железа, — ответил Элатий. — И потом, это уже добрая традиция, когда лучшие гладиаторы после больших игр пируют, как господа.

Нбира приняла кубок и что-то сказала на неизвестном языке Асили. Девушка кивнула, устроилась на ложе и взяла кубок из руки Треваса. Потом, мужчины налили себе и Элатий сказал:

— Выпьем же за всех, кого с нам нет в этот час. За наших друзей, преждевременно ушедших на берега Стикса, за всех тех, кто нам был дорог.

Осушив кубки, рабы подкрепились фруктами и после все четверо устроились на ложе. Элатий закинул руку на плечо Нбиру, Тревас налил в кубок Асили ещё вина и девушка выпила не скрывая удовольствия. Сладкий терпкий нектар пришелся ей по вкусу. Довольно быстро общение принимало всё более непринужденный и легкий характер. С каждым выпитым кубком поведение африканок разительно стало отличаться от того, каким оно было, когда девушки переступили порог этой комнаты. Настороженность из их взглядов исчезла, они отвечали на шутки и даже сами шутили. Как то незаметно Асили оказалась в объятиях Треваса а Элатий приобнял Нбиру левой рукой за талию, правая же самым беззастенчивым образом скользила по её правому бедру. В какой-то момент он наклонился и нашёл её губы. Он были сладки от вина, как впрочем и его. Поцелуй был нежный и долгий. Пока он продолжался, рука Элатия покинула бедро Нбиры и начала ласкать через ткань хитона груди африканки. Они были великолепны: чуть больше среднего размера, округлые и упругие.

Действия товарища послужили сигналом Тревасу. Он, тоже приник ртом к губам Асили, в то время, как правая его рука скользнула по её животу и ниже. На мгновение, девушка сжала бедра — сработал защитный рефлекс, но пару секунд спустя, под мягким, но настойчивом давлением, она начала раздвигать ноги. Рука самнита сгрудила подол хитона, совершенно обнажая бедра юной африканки, пальцы проникли между горячих ляжек. Губки пиксе были полураскрыты и влажны, а между ними пальцы его утонули в мягкой, липкой мокроте. Асили издала тихий стон. Что и говорить, прикосновения мужчины заставили её кровь кипеть. Нбира, уже страстно, вцепившись Элатию руками в голову, жадно целовала его. Элатий весь вскипел. Руки его блуждали по телу африканки туда-сюда, пока он не добрался до застежек на плечах. Освободив груди девушки с отвердевшими и заострившимися сосками, гладиатор принялся целовать их и поглаживать руками.

Тревас тем временем, уже полностью раздел Асили и в упоении осыпал поцелуями всё тело юной африканки. Правая его рука смело проникла между её раздвинутых ног. В течении нескольких минут мужчины ласкали девушек и были с ними нежны. Но вот, Нбира, вдруг резко поднялась. Элатий, тоже встал, не понимая чего это с девушкой. Асили, высвободившись из объятий Треваса, пристально наблюдала за сестрой.

— В чём дело? — осторожно спросил Элатий, поглядывая на черную нимфу не без опаски.

Она смотрела на него пристально исподлобья, агрессивно, но странное дело, вроде бы без вражды. Потом, стянула с себя хитон и отбросила его в сторону. Встряхнула черными волосами. Самнит залюбовался этой дикой африканской самкой. Её стройное гибкое тело было совершенно, словно его создал скульптор — настоящий знаток красоты и гармонии.

И тут, эта дикарка прыгнула на него. Не устояв на ногах, гладиатор повалился на ложе. Нбира зарычала и дернула нижний край его туники вверх. Не успел Элатий опомниться, как член его оказался во рту африканки. Издавая стоны, мычание, рык, она начала сосать его фаллос. Тревас пару секунд изумленно наблюдал за ними, потом рассмеялся:

— Брат, мой, сдаётся мне, не мы будем иметь этих сучек, а они нас.

И ту же на него набросилась Асили. Она, буквально сорвала с самнита тунику и также, заставив его упасть на ложе, завладела его членом.

Отсасывали сестры не так, как это делали другие женщины. Пожалуй, лишь армянка Ассура в пылу страсти вытворяла нечто подобное, но с гораздо большим умением. Африканки работали ртами и языками, без особых там изысков, но, как заведенные, с какой-то ожесточенностью. И их бешеные ласки возбудили мужчин не меньше, чем ласки опытных шлюх. Слюна покрывала члены Элатия и Треваса от верхушек до самых яиц. Ну, а яйца мужчин, они тоже вылизали, урча от удовольствия. После этого сестры поменялись местами. Теперь, Нбира ублажала Треваса, а юная Асили, шумно дыша и приглушенно постанывая, вобрала в рот член Элатия.

— Сказать по — правде, я немного побаиваюсь, — простонал Тревас, наблюдая, как его мокрый блестящий фаллос быстро скользит между черных губ Нбиры. — Как бы эти дикарки не пооткусывали нам наши орудия.

— Тогда, может пора отправить их в другие отверстия? — рассмеялся Элатий, с не меньшим волнением следя, как Асили, то захватывает его член губами, то трётся лицом о тугие мешки его яиц. При этом, юная африканка частенько издавала звериное рычание и скалила зубы.

Через полминуты к нему вернулась Нбира, а её сестренка опять занялась Тревасом. Элатий же решил, что пора перейти к главному действию, тем более член его был готов и жаждал. Он решительно поднялся, схватил Нбиру за её крепкие литые бедра, приподнял и уложил спиной на ложе.

— Пора нам соединиться, — сказал он на «койне», забираясь следом — Раздвинь-ка ноги и принимай гостя.

Молодая негритянка сама ухватила гладиатора и зарычав, притянула к себе, одновременно раздвигая ноги широко в стороны. Затем, придерживая самнита левой рукой за шею, правой ухватила его член и сама начала втискивать его в себя. Фаллос входил с заметным трудом, он всё же был велик у Элатия. Но вот, головка члена раздвинула упругие валики picse и орудие Элатия ворвалось в горячую, пульсирующую вагину африканки.

Рядом, Тревас начал сношаться с Асили, которая всё время следила за сестрой и повторяла всё то же, что делала Нбира. Тревас проник в девушку с большим трудом, нежели его товарищ в свою партнершу. Несмотря на обильное сокотечение вагины, фаллос Треваса шёл туже, преодолевал сопротивление довольно узкого, не разработанного ещё как следует входа. Асили было немного больно. Тревас, был, лишь вторым в её жизни мужчиной. (Специально длянаградят боги её удачей и счастьем.

Асили прибывала в каком то совершенно прибалдевшем состоянии. С ней, как и с её сестрой совокуплялись одновременно двое великолепных мужчин. Их члены глубоко, сильно вонзались в её горячие дырки до основания. Она кричала и рычала, вцепившись обеими руками в ягодицы Элатия. Женщины ни раз оставляли на них следы своих ногтей. Следы безудержной страсти, свидетели дикого, неописуемого наслаждения. Оргазм едва не лишил юную африканку сознания. Она пронзительно кричала всё то время, пока два фаллоса орудовали в её растянутых, чмокающих отверстиях.

Когда девчонка немного успокоилась, Элатий вытянул из её picse член и подскочил к Нбире. Теперь, он хотел уложить её на ложе и овладеть этой похотливой черной самкой, которая так терла себя между ног, оскалив зубы, что по её эбеновым ляжкам текло вниз.

И тут, внезапно полог закрывавший вход откинулся и в помещение вошёл наставник Гирба. Он окинул обе пары мрачным взглядом, потом, кивнув Элатю, сказал:

— Мне жаль прерывать оргию, Элатий, но прямо сейчас ты нужен хозяевам.

— Что?! Сейчас? — вскричал самнит, растерянно взирая на наставника. — Но зачем?

— Тебя и ещё два десятка гладиаторов приказано сопроводить в дом господина. Всё что я знаю, так это то, что Ветувий подбирает толковых телохранителей. Так что собирайся и идём.

— А я значит, останусь один с этими дикими кошками! — с притворным возмущением вскричал Тревас.

— Считай, Фортуна улыбнулась тебе дважды, — без тени улыбки бросил Гирба. Перед тем как выйти, он сказал Элатию: — Поторопись. Жду тебя во дворе.

* * *

— Где вы пропадали? — спросил Марий Флакк, завидев супругу и жену ланисты, с которой они шли под руку.

— Прошу простить меня, за то, что похитила твою супругу, достопочтимый Флакк — улыбнулась Юлия. — Просто, у нас женщин есть свои разговоры и свои маленькие тайны.

И она улыбнулась Сильвии. Та ответила ей, тоже улыбкой.

— О женщины! — воскликнул Ветувий и рассмеялся. — Как всегда загадочны и непостижимы. Что им наши интересы? Да и мы сами — мужчины с нашими мелкими страстями и ничтожными делишками.

Рассуждения его прервал раб, который доложил, что из лудуса прибыли гладиаторы.

— О! Наконец, то! Идёмте же в атриум, господа, — обрадовался Ветувий.

Марий Флакк, спокойный и сосредоточенный, Сильвия же взволнованная, старавшаяся изо всех сил скрывать это, проследовали за хозяином дома. В атриуме зажгли побольше факелов и наставник Гирба выстроил два десятка крепких высоких мужчин вокруг имплювия. (1)

— Ну как вам они? — ланиста не без гордости обвёл группу рабов широким жестом.

— Хороши, слов нет, — кивнул Марий Флакк внимательно разглядывая каждого. — Да, да все в прекрасной форме. И бойцы, я полагаю умелые?

— Здесь самые лучшие, — кивнул Ветувий. — Но я вам советую выбрать из числа мирмиллонов и фракийцев. — Поскольку они прекрасно владеют мечами, то будут как телохранители незаменимы. В самом деле, достопочтимый Флакк, не пойдут же с вами по улице бойцы с сетями и трезубцами, или скажем бестиарии с дубинами. Но впрочем, вы вольны выбрать кого угодно.

— Нет, нет, уважаемый Кальпурний, — сказал легат, — я воспользуюсь вашим советом и остановлю свой выбор на умеющих владеть мечом.

Пока, они обговаривали цену и обсуждали достоинства отдельно взятых бойцов, Сильвия стояла в сторонке и даже не пыталась скрыть на своём лице разочарования. Предложенные ланистой гладиаторы были, безусловно хороши, а некоторые интересны и как мужчины. Но среди них не было Элатия. Весь торг между супругом и Ветувием Кальпурнием терял для Сильвии всякий смысл. Странно, ланиста, вроде приказал Элатию, тоже придти. Так в чём же дело?

Сильвия, уже было впала в окончательное уныние, но тут в вестибюле послышался звук шагов и в атриум вошёл Элатий.

— О, вот и он, наш герой арены! — воскликнул Ветувий. — Входи, входи. Мы все заждались тебя.

Трудно отыскать слова, чтобы описать чувства, охватившие Сильвию. Одно дело видеть великого самнита на арене с верхних рядов Цирка и совсем другое в паре шагов от себя. Смутившись, она спряталась за спину мужа.

Он был высок. На голову выше и Сильвии и Юлии и самого Ветувия. Муж уступал гладиатору в росте на ладонь, а в ширине плеч раза в полтора. Конечно, Марий Флакк был опытный солдат, умеющий командовать, не понаслышке знавший, что такое тактика, да и рукопашная схватка, но по физическим данным, Элатий превосходил его на порядок.

— Поприветствуй моих гостей, — сказал ланиста. — Это Марий Флакк, один из доблестных легатов нашей Республики.

— Мы встречались раньше, — кивнул Элатий, чуть усмехнувшись.

— И где же? — встрепенулся римлянин.

— Два года назад под Эзернией. Не лично конечно. Но я видел тебя в рядах твоих воинов.

— А! Ты был в составе пятого легиона марсийцев! — воскликнул легат. — Нам стоило больших усилий разбить вас. Согласись, те три турмы (2) и пращники, что я отправил в обход вашего левого фланга, было отличным решением!

— Не скрою, они доставили нам немало хлопот, — самнит горько усмехнулся. — Но даже в окружении, мы показали, что победа над нами овеет орлы твоего легиона не меньшей славой, чем та, что овеяла когда-то орлы Сципиона Африканского, сокрушившего непобедимого Ганнибала.

— Что правда, то правда, — кивнул Марий Флакк. — Моему легиону дорого пришлось заплатить за победу под Эзернией.

— Воспоминания ветеранов, это конечно трогательно, — рассмеялась Юлия. — О битвах вы можете говорить часами. Не пора ли поговорить о деле, собравшим нас здесь?

— Конечно, дорогая, — согласился Ветувий. — Итак, о деле. Элатий, Марий Флакк и его достопочтимая супруга Сильвия обратились ко мне с просьбой направить тебя и ещё девятерых гладиаторов на службу к ним в качестве почётного эскорта и телохранителей. Я дал своё согласие в отношении девятерых. Как насчёт тебя?

— Ты мой господин, — с равнодушны видом произнёс Элатий. — Как прикажешь, так я и сделаю.

— Это так, конечно. Но я бы хотел знать, не повлияет ли эта служба пагубно на твои боевые навыки?

— Не размякну ли я?

— Вот именно, потому что ты будешь мне нужен во все праздники и в дни различных торжеств на арене.

Элатий хотел было сказать, что лучше ему тогда остаться при лудусе, но тут он разглядел, наконец Сильвию, до этого, всё время державшуюся за спиной супруга. Теперь же, явно в волнении ожидая его ответа, она вышла вперёд.

Гладиатор поразился, увидев эту молодую женщину. Да что там, по возрасту, скорее девушку! Красоте её позавидовали бы и богини! Золотистые волосы, лазурного цвета глаза, обрамленные длинными пушистыми ресницами. На нежных щеках здоровый румянец, взгляд спокойный, чуть кроткий, без единой толики надменности, присущей большинству римских аристократок. Чувственные алые губы и нежный овал лица, как впрочем и весь облик юной матроны заставили сердце самнита забиться громко и сильно. Под длиннополыми одеждами угадывались контуры стройной фигурки. В осанке, в прямом развороте плеч и во взгляде было достоинство истинной дочери Рима. Всё в ней было гармонично и одежды и прическа и украшения. Никаких вульгарных излишеств, чрезмерного обилия золота или других побрякушек, которыми любят себя увешивать некоторые женщины. Вот, значит какова эта Сильвия!

— Слово господина для меня закон, — наконец произнёс Элатий. — И если он прикажет, я с радостью буду служить вам.

Слова эти были сказаны и для Мария Флакка и для его супруги, но смотрел гладиатор при этом, только на Сильвию. Их глаза встретились. Щеки девушки зарделись, в груди стало жарко. Она смущённо потупила взор.

— Я уверен, с боевыми навыками Элатия всё будет в порядке, — сказал легат. — Один вопрос, Элатий: как сильна твоя ненависть ко мне — римлянину, воевавшему с твоим народом? Я жду честного ответа. Ответа мужчины.

— Сердце моё до сих пор переполнено болью, — помедлив, ответил гладиатор. — Самний, я знаю и сейчас истекает кровью. Но пламя моей ненависти, уже погасло. Остался только пепел. И лично к тебе, Марий Флакк я не испытываю ненависти. Ты был достойным противником, бесстрашным в битве и в отличии от многих твоих соотечественников великодушен к побеждённым. Мы проиграли. Корфинийский Союз пал. Значит, на то была воля богов. Кто мы такие, чтобы противиться ей?

— Значит, теперь, я мог бы доверить тебе свою жизнь и жизнь моих близких? — спросил Марий Флакк, тронутый речью гладиатора.

— Если мой господин прикажет, мой меч будет верно служить тебе, — ответил Элатий.

— Ну что ж, ответ меня устроил, — кивнул легат. — И если ты, уважаемый Кальпурний не против, мы можем обговорить цену найма Элатия.

— И нужно обговорить ещё кое-что, — подала голос Юлия. — Элатий, всё-таки не просто гладиатор, а наш чемпион. Ему необходимы тренировки. Думаю, два дня в неделю он может служить нашим друзьям, но остальное время Элатий должен быть в лудусе.

— Справедливо, — кивнул Ветувий. — Устроит тебя Флакк такое условие?

— Меня? Вполне.

Он вопрошающе взглянул на Сильвию.

— Что ты скажешь?

Юная матрона не удержалась от легкой усмешки и исподтишка взглянула в сторону Юлии. Хитрость жены ланисты была ей понятна, как и желание удержать Элатия при себе. Она не собиралась отдавать его полностью, а была готова, лишь поделиться им на короткое время и не без выгоды для себя. Что ж, сучка пока пусть будет так, как ты хочешь. А там — посмотрим.

— Я не возражаю, — сказала Сильвия.

— Вот и отлично! — обрадовался Ветувий. — Теперь, всех прошу в триклиний. Сейчас принесут ещё фалернского и жареных фазанов, устриц в тмине и мясо молочных поросят.

Гости и его жена направились в столовую, а сам Ветувий ненадолго задержался.

— Элатий, — позвал он, тронув самнита за плечо, — наставник сообщил мне, что тебя оторвали от заслуженной оргии.

— Я не в обиде, господин, — усмехнулся гладиатор.

— Нет, нет, нельзя лишать героя награды. Возможно, идти в лудус уже не имеет смысла. Наверняка, всё веселье там пошло на убыль. Останься здесь.

Тут, Ветувий поймал за локоть пробегавшую мимо рабыню с подносом. Это была красивая, совсем юная девушка с рыжеватыми волосами.

— Элфи! Отведи его в свою комнату, — приказал ланиста. — И доставь нашему герою столько удовольствия, сколько он пожелает получить.

Юная галлийка не скрывала своей радости. Элатий, тоже не возражал.

(1) имплювий — бассейн посреди приемной залы римского дома для сбора дождевой воды.

(2) турма — тактическое подразделение римской кавалерии — 30 человек.

Erixx

2013