Unforgiven

Нет сказок лучше тех, которые создаёт сама жизнь. Андерсен

Дневная жарища и духота начали понемногу спадать, и можно было выйти прогуляться в парк. Молодая и очень привлекательная девушка сидела на скамейке в полном одиночестве, и похоже было, что она кого-то ждёт. Он явно опаздывал, а она постоянно поглядывала на часы и очень волновалась. Впрочем, на часы она смотреть любила, ей нравилось ощущать время. Только рядом с ним она могла забыть о времени, с ним часы пролетали, как минуты, и всегда было жаль расставаться. Они познакомились совершенно случайно и стали очень хорошими друзьями. Впрочем, дружба двух молодых и привлекательных людей — вещь очень сомнительная. Разве это возможно?

Она влюбилась сразу, ещё при первой встрече. Первый раз тогда это сильное и глубокое чувство проснулось в ней. Естественно, она рассчитывала на взаимность. Вот только в отношении чувств рассчитывать на что-то очень глупо. Впрочем, влюблённые люди — по-своему счастливые, а значит, глупые. Она и была глупышкой, а он был таким, что потерять голову не составило никакого труда. Догадывался ли он о её любви?...

— Привет, Крошка!

Мда... голос у него потрясающий.

Он сел рядом, слегка коснулся её щеки губами и обнял привычным жестом.

— Привет, Серёжа! Задержался на работе?

— Угу. Знаешь, я всегда подозревал, что ты умеешь читать мои мысли, теперь уверен на все сто.

— Хорошо, что ты не можешь читать мои. Ты так загорел, тебя за негра ещё не принимали?

— Не загорел, а обгорел. Это более похоже на правду.

— Рекомендую помазаться чем-нибудь. Чем — неважно. Главное, Кто помажет. Эффект может быть поразительно разительным, — здесь её пухленькие губки растянулись в недвусмысленной улыбочке, и она даже немного нагло заглянула ему в глаза. Его взгляд показался ей несколько странным, и он почему-то немного нахмурился.

— Я смотрю, ты какая-то очень игривая сегодня.

— Специально для тебя.

В его взгляде чувствовалось какое-то напряжение. Он никак не мог на что-то решиться, ему было очень тяжело. Внезапно он улыбнулся

— Иринка, давай поговорим?

— А чем мы по-твоему сейчас занимаемся?

— Давай поговорим серьёзно, и перестань так смотреть на меня.

— Неужели не нравится?

— А вот как раз об этом и поговорим.

Нет, его на самом деле очень сложно понять. Парни всегда пожирали её глазами, и любой из них был бы непротив, начни она так заигрывать с ним. Ведь что бы он ни сделал, как бы далеко не зашёл, ему можно было всё, а он обращался с нею, как с младшей сестрёнкой. Даже обидно. Стараешься, стараешься, а он всё нулями. Неужели до него не доходит?

— Да ладно тебе болтать, пойдём погуляем.

— Подожди, посмотри мне в глаза.

Едва стоило встретить его взгляд, на душе стало очень тревожно и приступ предательского желания закружил ей голову. Захотелось опустить голову и не смотреть ему в глаза. Но он не мог отпустить её, а она не могла оторваться от бездонной глубины его глаз. Яркий румянец окрасил её щёки, а дыхание сбилось. Он же опять улыбнулся.

— Иринка, ты что творишь?

— Ты это о чём?

— Всё-то ты прекрасно понимаешь. Лучше не надо.

— Для кого лучше?

— Глупенькая, ты пойми, ты замечательная, очень милая девушка, но на вкус и цвет...

— А что я разве не в твоём вкусе?

Их взгляды опять встретились, и она прочла в его глазах нечто совершенно неожиданное. Внезапная и страшная догадка вдруг осенила её сознание. Неужели? Не может быть. Неправда. Нет. Нет. У неё всегда было столько вопросов, ответы на которые она не знала и боялась спросить у него. А теперь все эти маленькие намёки и недомолвки, всё выстроилось в один ряд. Да, он действительно был слишком непохожим на других. Поэтому он всегда ей так нравился и поэтому...

Горло сдавило, говорить было невозможно, вырывались лишь какие-то невнятные звуки.

— ... неправда. Я не верю, — но сложнее всего оказалось обмануть себя.

Он ничего не говорил, лишь покачал головой в знак согласия и ответил:

— да, милая, это так...

Так захотелось разреветься, просто сидеть и реветь. Казалось, что-то лопнуло и оборвалось внутри. Он принялся утешать её, пытался рассмешить, и она смеялась, а на глаза наворачивались непрошенные слёзы.

На асфальте же валялись цветные стёклышки и играли на солнышке разноцветными гранями, переливаясь и блестя. Быть может, осколки бутылок из-под выпивки, быть может, осколки её разбитой любви, а быть может