Ты рыбачка, я рыбак…

Стояла тихая летняя ночь. Воздух над озерцом почти не шевелился. Вода была ещё тёплая, хотя минула полночь. Небеса с севера подсвечивались, и полярный день не позволял ночной тьме вступить в свои права. Как раз такие ночи бывают здесь, в северной Норвегии, в начале июля. Пробковые поплавки мирно покачивались на блестящей поверхности воды. Вот уже несколько часов ни одной поклёвкой не выдавало тайн своей подводной жизни рыбье племя. Последний раз рыба играла около семи вечера. Этим вечером муж и жена поймали с полдюжины приличных форелей, но теперь всё было тихо. Они не разговаривали друг с другом. Не обязательно болтать, иной раз вместе помолчать — и что ещё для счастья надо, думал мужчина. Так приятно бывает, когда звенящая тишина вокруг не нарушается ни единым словом, ничем. Просто вслушайся в тишину и позволь мыслям улететь далеко-далеко, и тогда насладишься вселенским покоем. Такими смешными чудаками покажутся все те, кто мрут с тоски, когда вокруг ничего не происходит. Лично он был вполне счастлив, тем более — с ним была его возлюбленная.

Истошный птичий крик прервал идиллию. Гагара, быстро проговорил он. Так ты здесь часто бываешь? Жена невольно прижалась к нему ещё ближе от неожиданного крика. Да, и раньше я сам вздрагивал каждый раз, стоит прокричать гагаре. Я напугалась совсем немножко, сказала жена. Зачем она так странно кричит? А бог её знает, гагару эту, может, для неё это вполне нормально — орать как ненормальная, улыбнулся муж сквозь таинственную завесу густых сумерек. Он ощутил её горячую кожу, когда она взяла его за руку. Было настолько тепло, что на обоих был минимум одежды. Он знал, что означает, когда у неё такие тёплые руки; вот странно, что она хочет этого прямо здесь и сейчас, в утлой лодчонке посреди ночного озерца — такого маленького, но практически бездонного. Он ласково провёл ей рукой по волосам и как бы заправил их за уши. Она лишь посмотрела на него и улыбнулась. Она прекрасно знала, на что он намекает, когда старается полностью открыть её лицо и закрепить волосы за ушами. Когда он положил руку ей на спину, так что крючок её бюстгальтера оказался под серединой его ладони, и придвинул второй рукой её лицо к своему, её рот уже был приоткрыт навстречу его, и они поцеловались долго, словно приковали свои тела друг к другу. Так они сидели и сидели, свившись в объятьях и поцелуях, и он отмечал про себя, что хочет её ничуть не меньше, чем когда-то, в самую первую ночь. Член уже не просто ёрзал под джинсовыми шортами — он теперь изрядно давил, но муж терпел до поры, поддерживая жену под её полноватую икру ноги. Он не хотел нарушать её романтического настроения и пока не гнал лошадей, позволяяпопе и уложил на тот самый камень.

Он присел с ней рядом и стал гладить по прекрасному влажному телу. Теперь она стала немного замерзать. Это было заметно по её заострившимся соскам и лёгкой дрожи. Он доплыл до лодки и взял там её одежду. Высоко вскинув руку с её скомканной рубашкой и гребя второй рукой, он доставил ей спасение от ночного холода, не замочив его. Муж по-прежнему хотел свою жену, ему явно не хватило одного раза. Я тебя хочу, моя девочка, прошептал он, потом отнёс к сосне на берегу и уложил на мох. Она с улыбкой подалась ему навстречу, и он стал любить её в рот, совершая порывистые движения тазом прямо у неё перед лицом. Она рьяно сосала ему член, беззастенчиво чавкала и царапала ему спину. Он быстро кончил, причём сперма даже не попала ей в рот — сразу в глотку и в желудок — потому что его длиннющий член буквально выстрелил струйкой, упираясь ей в корень языка. И ведь она не поперхнулась, не закашлялась, а наоборот — разулыбалась и издала несколько томных стонов. Член, выдав уже вторую полную порцию спермы, и не думал расслабляться. Женщина, как ни в чём не бывало, обхватила его губами и продолжала сосать. Она играла на нём, как на флейте, а руками делала такие движения, словно доила корову. О-о-о-о-о, погодь, я не могу это терпеть! Это действительно было уже выше его сил: такая стимуляция застопорившегося в возбуждении пениса уже приносила боль, а не сладострастие. Она приостановилась и тотчас получила новую порцию спермы, на этот раз непосредственно на лицо. Она облизнула языком сперму мужа с губ, потом стёрла её остатки с носа и щёк и стала мастурбировать себе клитор испачканной в сперме рукой, раздвигая при этом ноги, чтобы он всё видел, да ещё и нарочито громко постанывая. Не спуская с неё глаз, он и сам принялся усердно онанировать, и вскоре его член опять стал подниматься. Некоторое время они любили каждый сам себя, бравируя один перед другим максимально развратным видом. Мужу это первому надоело: онанизм, конечно, хорошо, ведь ты занимаешься при этом сексом с тем, кого любишь больше всего на свете, но он хотел сейчас именно свою жену. Это была одна из тех редких ночей, когда он чувствовал себя в силах заниматься любовью без конца. Он жестом повелел ей перевоплотиться в суку. Женщина встала на четвереньки, чтобы подарить ему ощущение, что он король Норвежских гор, а она — его бедная наложница. Он же грубовато раздвинул ей ягодицы и стал осторожно вставлять член ей в прямую кишку. Постепенно ему удалось расслабить её до такой степени, что ей не было больно даже тогда, когда он забивал его туда чуть не вместе с яйцами. Она стонала не от боли, а скорее от недовольства, что у мужа нет ещё одного члена, который бы он ей засовывал во влагалище, пока терзает попу. Она яростно тёрла себе клитор, пока его член изнутри доставал ей, уж наверно, до самой печени. Он так и не кончил на этот раз; в конце концов, ему надоело драть её в попу, и он, отмыв член в озере, в очередной раз поместил его в чувственный рот своей жены. Та с готовностью снова принялась сосать. Он понимал, что не стоит после анального секса возвращаться к вагинальному, поэтому просто поигрывал двумя пальцами с её клитором. Её влагалище хлюпало и булькало, раскрываясь так, как не раскрывалась на его памяти ещё никогда. Можно? Он прошептал ей это, потому что впервые захотел проверить, способна ли его жена на фистинг. Та кивнула, не переставая сосать. Ему было немного страшно, но всё же он осторожно запустил ей во влагалище сначала концы сведённых пальцев, а потом и всю ладонь, и надо же, она стала конвульсировать в оргазме. Но всё же не выпустила изо рта головки его члена. И наконец, сперма вылетела из неё, опять испачкав женщине рот и лицо. Пока она слизывала и глотала её, мужчина отвалился в диком оргазме. Жена склонилась к окончательно обессилившему мужу и допила последние капли спермы с его маленького кончика. Мужчина долго лежал в полуобморочном состоянии, а его сердце колотилось так, что видно было, как дёргается грудная клетка с левой стороны. Жена, видно, уже только для порядка, сделала ему несколько движений одевания-раздевания — член только безвольно болтался, как будто это был бессмысленный кожный мешочек. Женщина игриво подмигнула своему мужчине. Ну вот видишь, я всё-таки снова победила. Что ты, я и не претендую: я никогда не был таким же ненасытным, как ты.

Вот и опять жена удружила своему мужу, на этот раз несколько экстремально и дерзко, да ещё и во время любимого занятия обоих — на рыбалке. Просто удивительным счастливчиком считал он себя. У всех жёны как жёны, а у него — заядлая рыбачка. С такой жёнушкой и лихие друзья не нужны. Он и не любил шумных компаний — пока его коллеги по работе дурили на пикнике, он предпочитал проводить выходные на рыбалке вдвоём со своей молодой спутницей жизни. Вот и нынче ночью они, превосходно половив форель... и кайф... смотали удочки, убрали рыбу в сумки-холодильники и забрались в палатку спать. Казалось бы: после такого насыщенного дня не грех и задать храповицкого, поспать, ну скажем, шестьсот минут? Куда там! Норвежская душа — душа рыбака. Проснулся муж спустя всего часа три от того, что неугомонная жена игриво трясла его за плечи. Лаш, милый, вставай, давай на зорьке половим! Но Лаш только отмахнулся. Он миролюбиво выругался и повернулся к ней спиной: он, конечно, любит удить, но всему есть граница. Быстро проваливаясь опять в сон, он лишь успел пробормотать, не, Сири, не надо. Давай лучше спать до обеда. Клёва не будет. Клёво было вчера