Последние дни отпуска

Целый год ждать отпуска, получить его, что для их воинской части большая редкость, приехать домой, и вот семь из десяти дней уже позади, а вспомнить нечего. Два первых дня пьянка, встречи с друзьями, родственниками. Потом мать повезла к бабушке, два дня в деревне прошли, под гогот гусей и лая цепных псов. Вернулись домой, все, никаких больше отступлений, только девчонки. Столько времени мечтать о таких днях, и быть в пролете, да меня в части ребята засмеют. Первый день посвятил старым знакомым, и обломался. Одни повыскакивали замуж, вторые уехали, третьи дали знать, что не стоит на них рассчитывать. И еще один по боку. Второй день походы в увеселительные заведения, здесь познакомился с девчонкой, было понятно, что девчонка в отношениях с противоположным полом легка. Выпив, попрыгав под ритмичную музыку, новообразованная парочка вышла на ночную улицу, и тут с девчонкой стало плохо. Оказывается, она принимала не только алкоголь, скорая забрала неудавшееся счастье с собой, настроения не было никакого, насмотрелся на постнаркотические гримасы. Ладно, завтра повторим, с надеждой на лучшее. Проснулся к обеду, залез в интернет, регнулся на одной из социальных сетей, и вот, наконец, удача, замечательная девчонка, дачка свободная, куда после недолгой прогулки по городу с заходом в кафе, можно и отправиться с ночевкой там. Сговорились на семь часов вечера. Помылся, побрился, приоделся, надушился, одиннадцать белых великолепных роз, девчонка того стоит.

Не пришла. Хотел выбросить букет в урну, но передумал, матери подарю, пусть старушка порадуется. Проститутку что ли снять? Противно! Лучше напиться. Зашел в магазин, купил огромную бутылку водки. Спрятал, засунул за ремень брюк, прикрыл костюмом, мать рано спать ложится, дождусь, пока уснет, а потом и напьюсь. Но дверь открыла не мать. Дверь открыла тетя Лера. Она было женой брата матери, была, потому как лет пять назад она развелась с ним, но с матерью при этом они отношений не испортили. Тетя Лера. Она была когда-то, в пору подросткового неудовлетворения тайной мечтой. Он даже игрался с писюном когда-то, разглядывая при этом фотографию тети Леры в купальном костюме. Понимая, что между ними пропасть, никаких действий для того, чтобы мечта стала явью, он не предпринимал. Потом пошли девчонки, тетя Лера, как мечта, казалась уже мальчишеской глупостью. И вот она. — Здравствуй, племянничек, мама на два дня по работе в командировку уехала, начальник ее, урод, принял даже то, что ты в отпуск приехал. Меня попросила поухаживать за тобой. Ой, какой букет! Это кому же такая прелесть?

— Тебе.

— Ой, спасибо, понимаю, что та, кому он предназначался, не пришла, но все равно приятно.

Тетя Лера приняла букет, и пошла с ним на кухню, а он смотрел е вслед. На ней был мамин халатик, тетя Лера была немного повыше, и немного попышнее мамы, халатик был ей короток, и прекрасно обтягивал те женские выпуклости, которые так когда-то его восхищали. Сколько же ей сейчас лет? Она моложе матери, а маме сорок четыре, если ей сорок, то для ее возраста она еще ой как ничего. Интересно, вышла она замуж, после развода с дядькой? А какая мне к черту разница, пропасть между нами меньше не стала, и чувства у нее ко мне, лишь материнские. Он снял ботинки, вытащил бутылку, прошел с ней на кухню, поставил ее на стол.

— Вот это бомба! Кого взрывать собрался?

— А нас с тобой и взорвем. Сейчас переоденусь, ужинать будем.

Он глянул в монитор, ага, она написала, извини ради бога, на три дня срочно нужно было уехать, приеду, встретимся, все объясню, целую. Ну да, через три дня приезжай, прямо в часть. Там и поговорим. Он переоделся, пошел на кухню, но тетя накрыла стол в маминой комнате. За маленьким журнальным столиком удобно было сидеть лишь на маминой кровати, и они сели рядышком. Выпили, закусили, поговорили, повторили, потом еще раз повторили. Он рассказывал анекдоты, она смеялась, смеялась не натянуто, просто, не смущаясь, несмотря на то, что некоторые анекдоты были с перчиком. Он ненадолго замолчал, и стал внимательно рассматривать тетю Леру. И все-таки она, несмотря на возраст, хороша. Яркие, пухленькие, влажные губки, поверх нижней губки ровный ряд белых зубов. Большие, серые глаза, замечательный овал бровей, огромные ресницы. Носик, нормальный носик, все замечательно, несмотря на легкую паутинку морщин в уголках глаз.

— Ты, чего!

Она видела, как он рассматривает ее, ей было немного не по себе.

— Ты чего увидел!

— Да ничего, Лерочка, давай выпьем еще.

Блин, он назвал ее по имени, без приставки тетя, и ее не смутило такое обращение. Он налил обе рюмки, но поднял их сам.

— Лера, я хочу выпить с тобою на брудершафт.

— Это еще зачем, мы с тобою и так с первого дня знакомства на ты.

— Дело в другом. Ты прекрасная, замечательная, изумительная женщина, ты великолепная женщина. О поцелуе такой женщины мечтает каждый мужик. А меня другой причины для того, чтобы ты меня поцеловала, нет. Не откажи глупому недоноску в его глупости.

— Вот это да! Чего, чего, а таких предложений я от тебя не ожидала. Вот так племянничек. Ты хочешь, чтобы я тебя поцеловала? Я даже и не знаю, что ответить.

Она взяла из его руки рюмку, выпила.

— Значит нет?

Она не ответила, она встала, подошла к окну, открыла его. На подоконнике стояла пепельница, и лежали сигареты. Его мать иногда курила. Тетя Лера закурила, сигарета в ее изящных пальчиках слегка дрожала, дым выдавал дрожание ее пальчиков. Придурок, ругал он себя, на что надеялся, не дай бог матери еще расскажет. Соблазнитель дам бальзаковского возраста. Вокруг нее с предложениями такие, небось, мужики вьются, и он, сопливый, недоделанный, с пятью рублями в кармане, и литром невостребованной спермы. Она в три приема уничтожила сигарету, закрыла окно, задернула шторы.

— Подойди ко мне.

Сейчас еще и пощечину влепит, заслужил, он поднялся, сделал к ней пару шагов, она кусала нижнюю губку, и мяла пальчики правой руки, он подставил щеку, и закрыл глаза. Этой же щекой он почувствовал ее горячее, прерывистое дыхание, он повернулся к ней, и тут же утонул в ее поцелуе. Сколько он длился, непонятно было, но сколько бы он не длился, его было все равно мало.

— Ты этого хотел?

Он открыл глаза. Она стояла рядом, ее правая рука трепала его загривок, а глаза, большие серые глаза, были наполнены желанием.

— Я еще хочу, еще, еще...

Он потянулся к ней, но она выпорхнула и его объятий. Отошла, села на кровать.

— Значит так, если я правильно тебя поняла, поцелуй лишь начало твоей игры, в которую ты сегодня, за отсутствием альтернативы, решил сыграть со мною.

— Зачем ты так? Тетя Лера...

— Лера, мне больше нравится, — перебила она его, — А мне все равно, если ты хочешь переспать со мной, то я согласна, и мне все равно, какая причина у тебя на то есть. Выключи свет.

Он кинулся к выключателю, обернулся, тетя уже голая снимала с кровати покрывало. Он в секунды скинул с себя всю одежду, и юркнул под одеяло, где она уже ждала его. Они слились в долгом и страстном поцелуе, их языки обследовали рты друг друга, их слюна, встречаясь, вскипала, их трясло, он хотел приникнуть к ее груди, но она его остановила.

— Потом, все ласки потом, сейчас просто туда, я изнемогаю.

Он навис над ней, он хотел, чтобы она своими изящными пальчиками придала его, ревущему от напряжения, скакуну, нужное направление, но она прижимала его ягодицы вниз, давая понять, давай, действуй сам, он одной рукой нашел то место на ее теле, влажное и горячее, куда ему следовало засунуть своего скакуна, немного хотел поласкать его своими пальцами, но она снова его остановила.

— Потом, все потом, если захочешь, получишь все, что желаешь, а сейчас туда, просто туда!

Он хотел медленно ввести свой член в ее влагалище, но она резко подалась ему навстречу, при этом с силой надавила ему на ягодицы. Он вошел в нее до упора. Он ожидал всего что угодно, но только не такого восхитительного состояния, она своей промежностью поглотила его полностью. Он утонул в ней весь, без остатка. Он даже не понимал, что ему нужно делать, он словно подросток, в первый раз познавший женщину, растерялся, он понимал, что надо что-то делать, нужно двигаться, но он боялся двигаться, потому что понимал, долго это не продлится. Так оно и получилось, длительное воздержание повлекло за собою быстрое семяизвержение. Он испугался, он не довел ее до оргазма, он ей станет неинтересен. Однако первая упругая струя из него, вызвала в ней что-то, неописуемое. Она задрожала всем телом, из нее вырвался протяжный стон, а ее лоно вдруг наполнилось какой-то обильной влагой, и то была не его сперма, а что-то другое. Она стонала, удерживала его на себе, и продолжала часто и быстро двигаться навстречу его члену. Наконец она остановилась, подняла его голову ото подушки, крепко поцеловала в губы.

— Вылезать будешь, или до следующего раза так во мне и останешься. Он бессильно откинулся рядом с ней на кровати.

— Тетя Лера, Лера, Лерочка, ты восхитительна, я словно до сегодняшнего дня понятие не имел, что такое настоящая женщина, что такое настоящее удовольствие, полученное от настоящей женщины. Ты ангел, Лера, я не знаю, как я дальше буду жить, не познавая такого счастья.

— Хвати болтать, племянник, иди лучше в ванну, да охолонись немного. Или ты хочешь на этом все закончить?

— Ну что ты? До утра еще далеко.

Второй раз так же не получился долгим, она ласками своих губ и языка быстро довела его до состояния, после которого через непродолжительное время наступает оргазм. Почувствовав это, она легко запрыгнула на него, поглотила его член рыхлой, горячей и влажной вагиной. Несколько фрикций, и он снова испражняется с радостным стоном в нее тугими струями спермы. Она оргазма не испытала, видимо, еще не отошла от прежнего, такого бурного.

— И сколько же в тебе этой радости? Литрами в меня вливаешь, у меня скоро она из всех дырочек потечет. Ты чего, расстроился?

— Хотел, чтобы и тебе хорошо было, а не получилось.

— А что, продолжение банкета не будет? Иссяк?

— Да нет, что ты, сейчас отдохну немного, ополоснусь, бог любит троицу.

И здесь было почти все, о чем он и она только мечтать могли. Его язык исследовал все что мог исследовать в ее киске, она изнемогала под напором его оральных ласк, они старались не упустить ничего, он сзади, она припала перед ни на коленях, оттопырив изумительную по своей красоте попку, она обхватив его бедрами, сидит на его упругом члене, а он стоит, и руками приподнимая ее за попу, помогает ей двигаться, они не упустили ничего, из того, что тони знали. () Она кончала пять раз, она кричала, стонала, даже визжала, она билась всем телом, она истекала обилием жидкости, она умирала, она умирала, и снова возрождалась. Они лежали на кровати, времени было уже около трех ночи, они только что отблагодарили друг друга очередными радостями, которые получают друг от друга мужчина и женщина, и это для него был пятый раз.

— Мы спать сегодня будем? Завтра надо кровать твоей матери в порядок приводить, а то ее удар хватит, когда все пятна на простыне увидит.

— Будем, если ты только скажешь, что завтра мы с тобой сможем еще насладится друг другом.

— А почему бы нет? Главное сделано, все границы перешли, чего теперь идти на попятную, спи племянник, отодрал тетку так, как никому еще не удавалось. Она встала, прошлась по комнате, выключила свет, вернулась, легла рядом, повернулась к нему спиной, положила его ладонь на упругую грудь, глубоко вздохнула.

— Жаль, жаль что ты так и не решился раньше залезть на свою тетку, столько времени потеряно.

— Неужели ты чувствовала, что подросток хочет тебя?

— А то, было бы тебе тогда столько лет, сколько сейчас, я бы наверняка этот вечер, и эту ночь устроила бы раньше. Кстати, мать не знает, что я сегодня здесь, смотри, не проговорись случайно. Он проснулся в двенадцать часов, аккуратно выбрался из ее объятий, опорожнил мочевой пузырь, прошел в свою комнату, заглянул в компьютер.

«Здравствуй, получилось так, что я приехала, можем сегодня встретится, жду, целую». Ну да, поменять такую женщину на молоденькую телочку, да ни за что! Лера, Лерочка, родная, нет у нас с тобою времени на сон, я готов, где у нас там родинка на лобке, мне так хочется ее поцеловать, мне так хочется поцеловать то, что ниже этой родинки.