Ночь в заточении (Запертые вдвоём)

Офисные здания. Высокие свечи из стекла, бетона и металла, торчащие по всему городу. Создаётся впечатление, что их строят впрок. А потом они стоят пустующие, с грустно развевающимися на ветру растяжками «сдаются офисные помещения». Но постепенно их, всё же, начинают заселять всевозможные компании, фирмы, концерны, холдинги... Короче, планктон обживает среду обитания. Вот и наша строительная компания перебралась в новую зеркальную «свечку», аж на 17 этаж. И не прошло месяца, как случился у нас один курьёзный случай. С моим участием. И не только с моим. Вот что такого может случиться в подобном строении? Сразу напрашивается вариант с застрявшим лифтом. Таки нет. Проблема возникла там, где её не ждали.

Иногда мне по роду профессии приходилось засиживаться на работе допоздна. И вот, в очередной пятничный вечер я возился с какими-то чертежами, стандартами и прочими бумажками. Наконец, я решил, что на сегодня пора заканчивать, ибо на часах уже был девятый час. Перед отбытием домой, я решил посетить, пардон, туалет. А он в нашем крыле был объединённым — мужским и женским одновременно. На самом деле конструктивно у нас поначалу было два таких помещения, но ввиду немногочисленного состава нашей фирмы и ещё одной, логистической, решили ограничиться одним, второй же туалет был всегда заперт. Помещение сие представляло собой достаточно маленькую комнатушку на одно «сидячее место» плюс умывальник.

Я сделал свои дела и уже собирался уходить, как вдруг заметил, что лампа дневного света как-то уж больно мерзко мерцает. «Ну шо ж я не мужик, что ли?» — подумал я и решил попробовать это дело исправить. В свои 30 лет я ещё сохранил стройное телосложение, несмотря на сидячую работу. Поэтому я взобрался на батарею и стал тянуться к чёртовой лампе. Достаточно было немного её повернуть, чтобы дурацкое мигание и треск исчезли. Ура, товарищи! Я уже было собрался эффектно спрыгнуть с отопительной секции, как вдруг входная дверь хлопнула. Я забыл её закрыть! От неожиданности я совершил весьма неприятный полёт вниз, хорошо хоть на ногах удержался по приземлении.

— Ой, простите, я думала тут не занято! — услышал я женский голос.

Это была сотрудница той самой фирмы-соседа. Я обернулся и увидел девушку, достаточно миловидную, в строгом офисном костюме: белая блузка, длинная узкая юбка почти до колен, тёмные чулки и туфли на невысоком каблуке. Брюнетка, с прямыми каштановыми волосами до плеч. Очень выразительные карие глаза с длинными ресницами. И губы. Хоть и не слишком объёмные, но красивой правильной формы, как будто нарисованные. Нос несколько длинноват, выдавал в девушке южное происхождение. Ростом она была чуть выше моего плеча, а фигура с чётко различимой талией, была классического «гитарного» типа. Под высоко застёгнутой блузкой была различима среднего размера грудь. Не большая и не маленькая. Вообще, внешний вид девушки был весьма гармоничен.

— Это Вы простите, я тут небольшой «ремонт» затеял, но дверь запереть забыл, — виновато оправдывался я, — Я уже ухожу!

Румянец на её щеках — это последнее, что я увидел. Свет вдруг резко погас, а в двери щёлкнул замок. От неожиданности я на мгновение впал в оцепенение. Затем я подёргал ручку двери — заперто. Приплыли! Я постучал кулаком по двери.

— Эй! Что за шутки? — крикнул я.

Ответа не последовало. Видимо, охрана или уборщица решили навести «порядок». Но куда можно было так быстро свалить, чтобы не услышать шум? Я постучал ещё раз и крикнул громче. В ответ тишина.

— Нас, кажется, заперли, — констатировал К. О. в моём лице.

— Ой, а что же делать? — голос девушки прозвучал испуганно.

— Что делать? Думаю, охрана должна заметить, что у меня в кабинете свет горит. Пойдёт проверять, а мы как раз постучим, чтобы открыли, — озвучил я план действий.

И тут же подумал о том, что и у меня свет могли погасить. И мобильник я в офисе оставил.

— Давайте хоть познакомимся с Вами. Меня Дмитрий зовут. А Вас?

— Анна. Аня.

— А у Вас мобильник не с собою случайно?

— Нет, на столе остался, — грустно ответила Аня.

— Смотрите на это проще. Потом будет что коллегам рассказать! — попытался я поднять девушке настроение.

Только сейчас я стал ощущать, насколько тут тесно. Мы стояли очень близко, почти невозможно было не коснуться друг друга. И темнота была такой, что не видно было практически ничего. Но мне даже стало приятно такое невольное заточение.

— А Вас дома, наверно, муж и дети ждут? — поинтересовался я.

— Нет, я не за мужем. С мамой живу.

— А я с котом!

Девушка сдержанно рассмеялась. Кажется, ситуация стала её беспокоить несколько меньше.

— Дима, а можно попросить Вас попросить? — её голос вновь стал тревожным и неуверенным.

— Конечно! О чём угодно.

— Я... Я в туалет хотела. Вы не могли бы... Отвернуться...

Мне показалось, что я сквозь темноту вижу, как лицо девушки заливается краской.

— Да, да. Конечно. Не беспокойтесь.

Я поспешил отвернуться к стене, хотя всё равно ничего бы не увидел.

— Спасибо, — тихо сказала Аня.

Я услышал звук расстёгивающейся на юбке молнии, шуршание одежды. Расслабиться у Ани в данных обстоятельствах получилось не сразу, и журчание струи я услышал минуты через три. Потом зашуршала упаковка с салфетками, снова одежда и застёгнутая (явно с трудом) молния. Зашумела спускаемая в унитаз вода.

— Всё... В порядке? — спросил я, не зная, что ещё сказать.

— Да, — тихо ответила девушка.

Я обернулся и оказался почти вплотную к ней. Я ощущал её тепло и дыхание. Мне вдруг захотелось к ней прикоснуться, нет, мне уже хотелось её обнять! Я отругал сам себя за подобные мысли и стал пытаться отвлечь себя беседой со своей «коллегой по заточению».

Сначала мы говорили о каких-то отвлечённых вещах: о работе, о погоде. Аня чувствовала себя более раскованно. Постепенно общение стало клониться в сторону личных тем. Я рассказал о своей прошлой семейной жизни и настоящей холостяцкой. А вот история Ани была ужасающей.

Как выяснилось, Анна рано потеряла отца. Ей было 4 года. Она почти его не помнила. Место отца занял отчим, когда девочке было 6 лет. Это был настоящий подонок, но мать испытывала к нему какую-то непреодолимую страсть. Отчим работал на стройке. Он хорошо зарабатывал, но достаточно часто и много пил. А в состоянии алкогольного опьянения бил и насиловал мать Ани, иногда на её глазах. Самой Ане тоже доставалось. И чем старше она становилась — тем чаще. А затем начались сексуальные домогательства. Сначала он заставлял девушку раздеваться перед ним, когда жены не было дома. А потом удовлетворял себя, заставляя смотреть на это. Если Аня отказывалась, он лупил её ремнём, в том числе по лицу. Видя, что мать не верит жалобам дочери и, чувствуя свою безнаказанность, он пошёл дальше — пытался заставить её трогать свой член. Аню вырвало, и отчим в очередной раз её избил. В конце концов, мать поняла, что происходят ужасные вещи. Во время очередного припадка ярости у мужа, она ударила его по голове шваброй со всего размаха. Тот рухнул на пол, ударившись виском о край тумбы. Матери дали условный срок.

Больше мать Ани мужчин домой не приводила. Она до сих пор чувствовала свою вину. Аня её явно оправдывала. Тем более что теперь мать была тяжело больна и требовала постоянного ухода. Несмотря на то, что домашний кошмар относительно вовремя закончился, у Ани ожидаемо были проблемы с построением личных отношений. Она лишь несколько лет назад перестала панически бояться мужчин. У неё даже был парень, но их недолгие отношения давно закончились. Он нашёл себе более устраивавшую его в постели женщину. Отголоски детской травмы накладывали отпечаток на её сексуальную жизнь. Несмотря на то, что она старалась для своего парня, он понимал, что девушка скорее терпит, чем получает удовольствие. А так жить он не мог.

Не знаю, что произошло. Возможно, обстановка эта так повлияла. Или я вызывал у Ани такое доверие. Но она рассказывал мне о своей жизни в подробностях, порой очень интимных. Её голос дрожал, она периодически тянула носом. Было понятно, что она всё это говорит сквозь слёзы. — Я для Саши готова была на всё, — всхлипывала она, — Я ушла с работы, сидела дома. Готовила, стирала, убирала. Ждала его с работы. Я хотела, чтобы он сделал мне предложение, но он всё тянул. Я знаю, его беспокоило, что он не может... Сделать мне по-настоящему хорошо. Как другим женщинам. Но это не его вина! Он старался. А мне просто было хорошо от того, что хорошо ему. Я никогда ему не отказывала в близости. И делала разное. Саше нравилось. Но моих настоящих эмоций ему всё равно не доставало. Я пыталась притворяться, но он чувствовал. Ещё я позволяла ему делать это... по-другому. Было больно, но я терпела. Главное, чтобы ему было хорошо. Я хотела от него ребёнка, но он всегда... предохранялся, ты понимаешь. Говорил, что ещё не готов. А потом он нашёл её. И мы расстались.

Аня совсем расплакалась. Я же больше не мог сдерживаться и обнял её одной рукой за талию, другой — за плечи. Её слёзы были теперь на моей рубашке, а тело дрожало в моих объятиях. Я почувствовал, как её руки гладят мою спину. Я думал: «Ну и козёл, этот Саша!».

— Ань, не жалей. Он просто был не достоин тебя, — шептал я ей на ухо.

Я уже и сам не заметил, как начал целовать её солёные щёки. В моих руках было её горячее упругое тело... Некстати я почувствовал, как у меня в джинсах проснулась похоть. Я даже попытался чуть отстраниться, чтобы не выдать себя, но девушка сама уже просто в меня вжалась. Я гладил её спину и стал опускаться ниже. В конце концов, под пальцами я ощутил её попу. Доигрался, ибо шевеление в джинсах мгновенно переросло в железный стояк.

— Прости, не знаю, что нашло на меня. Я... сейчас это пройдёт. Наверно, — я виновато шептал ей на ухо оправдания.

— Ничего. Ничего страшного, пусть, — Аня уже успокоилась и больше не плакала.

Мне было одновременно стыдно и хорошо. В меня упирались её упругие груди. Я мог целовать её, обнимать, а может, даже позволить себе большее? Я отматерил себя за эти мысли. Девчонка только что мне душу изливала, а я её, понимаешь, трахнуть хочу. Чем я лучше её бывшего мудака Сашеньки?

Джинсы сдавливали вздыбленную плоть. Это было достаточно больно. Хотелось либо выпустить естество на свободу, либо избавиться от настоятельной потребности в удовлетворении не вовремя возникшего желания.

— Тебе больно? Может, молнию расстегнуть? — неожиданно предложила Аня.

— Да. Если не сложно, — ответил я.

Я почувствовал Анины пальчики у себя на застёжке джинсов. Она долго возилась с пуговицей.

— Сейчас я. Почти. Потерпи ещё.

Наконец, пуговица поддалась, замок молнии скользнул вниз. Мой член выскочил в свободное пространство, как на пружине.

— Легче? — заботливо поинтересовалась Аня.

— Да, спасибо. Ничего, что он... упёрся в тебя?

— Да нет, не переживай! — я почувствовал, что Аня, наконец, улыбнулась.

Это было странно. Я хотел эту девушку и одновременно боялся ей как-то навредить. Мой член упирался ей в живот.

— Аня, давай-ка, наверно, отпустим друг друга. А то терпеть уже тяжело, — принял я волевое решение.

— Может, тебе помочь? Только обещай, что не будешь считать меня... из этих женщин.

— Ты что! У меня и в мыслях бы такого не возникло! Но ты не должна ничего такого делать для меня...

— Я... я хочу, чтобы тебе было хорошо. Мне с тобой хорошо.

Она снова прижалась ко мне. Странная девушка. Судя по всему, доставить мужчине удовольствие было для неё чем-то важным. Даже каким-то болезненно важным.

— Пожалуйста, — прошептала она.

— Я... если ты не против...

Аня села на крышку унитаза и высвободила из трусов мой член.

— Подожди. Я сейчас.

Я нащупал раковину и кран. Открыл воду, нажал на рычажок ёмкости с жидким мылом. Прохладная вода несколько остудила готовую разорваться головку. Она была уже вся в выделившейся смазке. Я тщательно всё вымыл.

— Вот. Теперь всё чисто.

— Иди ко мне, мой хороший.

Аня принялась целовать мой член. Страстно и нежно. Ствол, головку. Потом даже яички. Она так это делала... Как будто от этого, зависела чья-то жизнь. Её горячие губы сводили с ума. Потом они сомкнулись на моей головке. Боже... Она начала двигать губами вдоль неё, правой рукой придерживая ствол, а левой легонько сжимая яички. Пол как будто закачался под ногами. Затем я почувствовал ещё и её язык. Он вертелся вокруг головки. Сладкая мука. Я не мог сдержать стонов. Вот, её язык описал ещё один «пируэт» и упёрся кончиком в отверстие уретры, часто затрепетав. У меня свело все мышцы. Тело теперь полностью контролировало разум. Последовавший оргазм чуть не свалил меня с ног. Почему это было так особенно хорошо? Темнота ли тому виной или эта девушка какая-то особенная? Я чувствовал, что мои струи бьют в рот Ани. А она продолжала облизывать мою головку.

Аня отпустила мой член только когда он уже основательно опал.

— Подожди, я вытру.

Она нащупала упаковку с салфетками. И снова нежные прикосновения.

— Мне было так хорошо... Мне никогда не было так хорошо, — запинаясь, я пытался как-то описать свои чувства.

— И мне, — услышал я в ответ.

Вода снова зашумела. Аня прополоскала рот и снова оказалась передо мной. Я обнял её, нащупал губами её губы. Поцелуй был долгим. Мы отрывались лишь на мгновение, чтобы сделать вдох. А потом снова впивались губами друг в друга, сплетаясь языками.

Не знаю, сколько прошло времени с момента нашего заточения. Но я уже и не думал об освобождении. Мне было хорошо и так, в темноте и ограниченном пространстве. Я сидел на крышке унитаза, а Аня боком у меня на коленях. Бои руки сплелись вокруг её тонкой талии. Аня обнимала меня за шею. Но меня беспокоил один вопрос.

— Скажи. А ты никогда не... Ты никогда не испытывала оргазм? — решился я на вопрос.

Аня заметно напряглась.

— Это важно?

— Не знаю.

— Мы расстались с Сашей из-за того, что для него это было важно.

— Я помню, но...

— Тебе понравилось?

— Очень, я...

— Это самое главное. Ты будешь со мной?

Вопрос застал меня врасплох. Я подумал: почему бы и нет?

— Да, — ответ прозвучал совершенно неуверенно, но ей, видимо, было достаточно.

Мы снова сидели молча пару минут.

— Я удовлетворяю себя сама, — неожиданно сказала Аня.

— А твой бывший знал?

— Нет. Я всегда делала это втайне от него. Ты первый, кому я об этом рассказываю.

— Хочешь сделать это сейчас? — сам не знаю, почему я это спросил.

— Как сейчас? Нет, я не могу.

— А ты попробуй. Здесь темно, ничего не видно. Я снова отвернусь.

— Я не знаю... Ты хочешь, чтобы я себя... Трогала при тебе?

— Честно? Хочу.

— Ладно. Тогда встань лицом к стенке.

— Хорошо!

Я снова уставился во тьму, согревая дыханием кафельную плитку. Я не очень понимал, что там конкретно делает Аня. Послышалась какая-то возня и сопение, которое стало постепенно учащаться. Затем сопение переросло во вздохи и даже стоны. Всё это продолжалось достаточно долго. В какой-то момент мне стало казаться, что ей плохо, или что она себя перестала контролировать. Но я стоял тихо, стараясь даже не шевелиться. Как будто меня вообще не было.

Вздохи окончательно сменились стонами. Когда и они перешли во вскрикивания я понял, что цель достигнута. У меня уже тоже в штанах всё торчало по новой. Наконец, Аня перестала стонать, послышался шум воды.

— Я всё, — смущённо прошептала она.

— Всё хорошо?

— Ага.

— Я, пожалуй, тоже... Разряжусь.

— Ты можешь войти в меня. Хочешь?

Дыхание перехватило. Я не просто хотел, я жаждал этого.

Аня оказалась передо мной. Я снова ощутил её тепло и горячее дыхание. В следующий миг мы уже слились в страстном поцелуе. Мои руки, словно чужие, начали жадно хватать то груди,то попу Ани. Одна из пуговиц блузки оторвалась и упала на пол. Плохо слушающимися пальцами я расстегнул замок на её юбке. Ладонь тут же проникла внутрь, под резинку трусиков, скользя по гладкой коже ягодиц. Пальцы устремились дальше, вниз. Я с трудом дотянулся до цели — горячей и влажной. Аня уже сама стянула юбку с трусиками. Всё это упало на пол. Я прижал её к стене и резко вошёл, точнее скользнул, внутрь. Там было узко и горячо. Но смазки было много, поэтому я долго не кончал (хотя возбуждение зашкаливало) и со звериной страстью насаживал девушку на свою плоть, держа руками за ягодицы. Она обхватила меня бёдрами, скрестив сзади ноги и повиснув на моей шее. С каждым толчком я упирался в преграду внутри. Может быть, ей было больно, но я уже не мог остановиться. Аня шумно и горячо дышала мне на ухо, тихо постанывая. Чувствуя приближение оргазма, я нашёл в себе силы выдернуть себя из Ани, резко поставив её на ноги. Кончил я куда-то в сторону на пол.

Я нащупал её в темноте. Прижал к себе. Казалось, она стала меньше. Такая маленькая и беззащитная, не хотелось её отпускать. Ладони почувствовали прохладную кожу голой попы. Наверно из-за того, что я прижал её к холодной стене. Я снова сел на унитаз, усадив Аню к себе на колени, не заботясь о том, что могу испачкать джинсы.

— Всё хорошо?

— Да, — прошептала она, покрывая моё лицо поцелуями. Нос, щёки, губы. Куда могла попасть в темноте.

Она задремала у меня на руках, положив голову на плечо. Я старался сидеть максимально неподвижно, хотя у меня уже затекли ноги.

Прошло какое-то время, не знаю сколько. Аня проснулась.

— Ой, я задремала. Ты устал от меня? — она резко соскочила с моих колен.

— Нет, конечно, нет. Я мог бы вечно тебя держать на руках.

Это было мало похоже на правду, ибо ноги были уже как будто не свои. Я с трудом встал, почувствовав мучительную боль. Кое-как размяв конечности, я снова напёрся на Аню, которая пыталась нащупать на полу свою юбку. Прямо на её попу. И опять началось.

Аня выпрямилась, а я уже обхватил её за талию, прижав ягодицами к своему паху. Я целовал её шею, облизывал уши. Рука потянулась вниз, к щёлке, там всё было влажно. Я прижал Аню к стене, она чуть выпятила попу. Я вошёл в её лоно. Сейчас я двигался уже более размеренно. Было не очень удобно, лучше было бы опереть Аню руками на унитаз, но не хотелось уже совершать лишних телодвижений. Пару раз член выскальзывал. Не знаю, как уж это произошло или что на меня нашло, но когда член выскочил в третий раз, я взял выше. Смазки было много, но сопротивление преграды я ощутил. Я довольно резко толкнул головку вперёд и почувствовал, как мышца сомкнулась за ней, а Аня издала стон и подалась вперёд. Но деваться было некуда, она лишь сильнее прижалась к стене. Доступ к этому отверстию был удобнее.

Я стал расстёгивать блузку Ани, которая замерла, боясь пошевелиться. Я стащил с неё и бюстгальтер, оставив только в чулках и туфлях. Побросал всё на пол.

— Попробуй. Потрогать себя, — прошептал я ей на ухо.

Я взял Аню за запястье и направил её руку к заветному месту между ног. Мой член был уже наполовину в её попе. Кажется, ей не было больно. Мне хотелось двигаться, но я старался совершать минимум действий. И вот, я добился главного: Аня стала осторожно водить своей рукой между ног. Мои руки переместились на её упругие груди. Ладонями я ощущал торчащие соски.

Аня пыталась доставить себе удовольствие. И у неё стало это получаться, несмотря на то, что сзади был я. Её правая рука задвигалась энергичнее, дыхание участилось. Иногда мышца сфинктера резко сжимала мой член, а Аня при этом издавала стон. Скорее всего, ей было не очень комфортно с инородным телом в попе, но она продолжала. Прошло достаточно много времени, я даже иногда совершал лёгкие движения туда-сюда, чтобы член не опал, но Аня уже и не чувствовала этого. Её дыхание снова перешло в стоны, и, наконец, я ощутил сильные сокращения её преграды. () Она кончала. Очевидно, что кроме оргазма она испытывала и некоторый дискомфорт, даже попыталась сняться с моего члена, но я прижал её к стенке сильнее, не давая этой возможности. Её конвульсии ещё не успели завершиться, как кончил и я, фонтанировав куда-то в бездну её кишечника.

Я ещё какое-то время не выходил их неё, сжимая её хрупкое тело. Сейчас больше всего хотелось бы оказаться с ней в уютной постели, но...

«А сколько уже время?» — вдруг осенило меня. Кое-как мы стали приводить себя в порядок. Мне было проще, а вот Ане пришлось долго нащупывать фрагменты своей одежды, ещё дольше она мучилась, пытаясь одеться. Наконец, когда мы приняли почти приличный вид, я решился на очередную шумовую попытку привлечь внимание к нашему заточению. Но прежде чем грохнуть кулаком в дверь, я почему-то машинально нажал на ручку. Дверь открылась