Трофей. Часть 3

Заснуть она смогла не скоро. Ноющие ягодицы, разгоряченное тело, не понимающее, почему его в последний момент вдруг лишили разрядки. Однако, в конце концов, ей удалось уснуть, но только затем, чтобы вскоре быть разбуженной:

— Вставай, ты теперь будешь работать с нами.

Роксана разлепила глаза. Рядом стояла всё та же женщина. На девушку накатила волна раздражения:

— Я никуда не пойду. Пусть присылает, кого хочет...

Она уткнулась лицом в сгиб руки, собираясь спать дальше.

— Если хочешь получить сегодня свою порцию еды, придется работать.

— Мне давно хотелось похудеть, — соврала Роксана. Живот сводило от голода, настроение было отвратительным.

— Держи, — женщина положила рядом с девушкой кусок хлеба с сыром, и поставила кружку с водой, — не рассказывай об этом. И всё-таки выходи отсюда, ты не сможешь сидеть здесь долго.

Она выбралась из повозки. Роксана полежала неподвижно, но запах хлеба сводил с ума. Она съела хлеб и сыр, запила водой, и выбралась на воздух. Всё равно никуда не деться, надо вымыться, отдать кому-то стирать платье.

При попытке сесть сразу напомнила о себе вчерашняя порка, и вместе с несильной, ноющей болью, Роксана вспомнила свое возбуждение. Это тоже не прибавило хорошего настроения, как и распутывание пояса.

Только светало. Женщины — в том числе девушки с ошейниками — собрались вокруг костров, готовя еду. Роксане вручили мешок с картошкой и нож, и она растерянно проводила взглядом свою надсмотрщицу. Та заметила недоумение принцессы, и отправила одну из девушек помочь разобраться с непонятными предметами.

Под предлогом «я не умею, покажи» Роксана скинула на неё картошку, и принялась осматриваться. Несмотря на ранний час, в лагере чувствовалось оживление. Мимо совсем молодой паренек провел оседланных коней, девушка невольно проследила взглядом, и увидела, что он остановил их у шатра Дагора. «Уезжает», подумала девушка. В отсутствие командира вполне может быть ослабление дисциплины, может представиться случай сбежать. Пусть побегает потом, поищет...

Вышел Дагор, с ним ещё несколько человек, которым он объяснял что-то на ходу. Когда он взялся за седло, подбежала одна из девушек. Роксана узнала — та самая, которую она обрызгала вином. Девушка полезла к нему, чуть ли не вешаясь на шею, что-то сказала. Дагор усмехнулся, потрепал ей волосы, и вскочил в седло. Его взгляд скользнул по Роксане, но ничего не выразил. Она проводила уезжающий отряд сердитым взглядом, с раздражением глянула на улыбающуюся рабыню. Эту-то, наверное, пороть не за что, и так ласковая, послушная.

А вдруг? Роксана представила, как эта девушка голая лежит перед ним, а он стегает её... Наверное, не сильно, а так... А она глухо вскрикивает, стонет, извивается по постели... А потом он переворачивает её, и ложится сверху, его тяжелая ладонь накрывает её грудь с торчащим соском, и её ноги с готовностью расходятся в стороны...

Роксана тряхнула головой. Ну и пусть трахает, кого хочет, лишь бы её не трогал. Её цель — сбежать. Однако раздражение не исчезало.

— Чего все бегают? — спросила Роксана у помощницы.

— Разведчики донесли, что армия Ландрии не полностью разбита, и нас преследует большой отряд, — охотно поделилась рабыня, ловко очищая картофелину от кожуры, — говорят, Дагор хочет подождать их, и дать бой.

Только многолетняя привычка к контролю не позволила Роксане вскочить и забегать, хотя глаза у неё загорелись. За ней идут! Её освободят! Один раз Дагор уже был в плену, и теперь она лично проследит, чтобы он был казнен.

Эта новость окрылила девушку, и она без особого сопротивления участвовала в работе женщин. Без Дагора и его личного отряда остальные воины устраивали шуточные бои, кто-то отправился на охоту, или купаться на реку. Несколько рабынь сбежали к ним, и Роксана в удивлении смотрела, как девушки плещутся среди парней, смеются, их щекочут. Двое молодых парней, стоя по плечи в воде, посадили девушек на плечи, и те брызгались, стараясь уронить противницу. В результате обе упали в воду.

Роксана сделала лицо кирпичом, и отправилась искать женщину, присматривающую за рабынями, чье имя она так и не удосужилась узнать.

Женщина нашлась у кучи одежды, требующей починки.

— Мне нужно вымыться, и постирать платье, — сказала ей Роксана. Женщина внимательно посмотрела на неё:

— Река вот, пользуйся.

— Мне нужна охрана, чтобы на меня не пялились, пока я моюсь, — сердито сказала девушка. Не думает же эта деревенщина, что принцесса будет раздеваться под взглядами мужчин!

— Тебя не тронут, Дагор запретил.

Роксана сдержала улыбку. Он всё-таки о ней помнит, и позаботился о её безопасности, хоть и не смотрит в её сторону.

— Взгляды оскорбительны не меньше.

— Ну хорошо, позови девочек сходить вверх по реке, — сдалась женщина, видимо, устав спорить по каждому поводу.

Девушки в тонких ошейниках были удивлены приглашением, но согласились легко. Прихватив вещи для стирки, они направились вверх по течению.

Продравшись сквозь кусты, и укрывшись за излучиной, Роксана огляделась. Поворот реки, огибающей холм, закрыл её от взглядов со стороны лагеря. Разведчики унеслись далеко, часовые тоже стояли дальше, и девушек не выпустили бы за их периметр.

Девушки скинули платья, и принялись мыться, и стираться. Их звонкие голоса и смех далеко разносились по воде, брызги непрерывно летели во все стороны. Роксана решила отойти ещё немного. Её кожа уже чесалась и желания вымыться.

Найдя подходящее чистое место, девушка уже развязала пояс, и подобрала подол, когда услышала голос, с плачем просящий: «отпустите меня». Голос был девчоночий. Одернув платье, Роксана посомневалась немного — а её ли это дело? Не плевать ли ей, что они делают? Её саму тут лишили невинности и выпороли, с чего она должна интересоваться чьими-то ещё проблемами?

Послышался звонкий звук пощечины, и всхлип. Принцесса сердито пнула камень — дадут ей побыть одной, или нет?! — и пошла на звук.

Искать пришлось недолго. За пригорком, в кустах, спиной к реке стояли двое мужчин, один держал девочку лет двенадцати за косу. На щеке девочки горело красное пятно в форме крупной ладони, а в глазах стояли слезы.

— Сейчас же отпустите её.

Мужчины обернулись. Они увидели перед собой не рабыню в мятом платье, а гордую, надменную принцессу с абсолютно уверенным видом и льдом в голосе. Опыт всех лет дворцовой жизни сосредоточился сейчас в её взгляде. Девочка перестала всхлипывать, мужчины повернулись к Роксане, отпустив девочку.

— Ты ещё кто такая?

Роксана не была уверена, что их впечатлит её здешний статус. Что их точно впечатлит — имя их предводителя. Как ни унизительно пользоваться его покровительством, ей просто не остается ничего другого.

— Спросите у Дагора, прежде чем делать что-то, что мне не понравится.

Наглость — второе счастье. Принцесса была настолько уверена в том, что они подчинятся, что они невольно почувствовали это. А уж додумать себе причину, почему они должны сделать, как им внушают, люди всегда могут.

Девочка скользнула ей за спину, и это каким-то образом придало Роксане сил.

— Ты её знаешь? — спросил один из них второго.

— Не, не видел раньше... Если она — одна из баб Дагора, то я их всех не знаю. Но он за них убьет голыми руками.

Роксана заскрипела зубами; от ярости, казалось, воздух вокруг неё заискрился. «Одна из баб Дагора»! Да она оторвет Дагору хозяйство, если посмеет прикоснуться! Но сейчас они должны поверить, что её нельзя трогать, иначе разложат здесь и её, и девочку.

— Хотите проверить, убьет ли он за меня?

— А я слышал, Дагор запретил трогать какую-то девку из дворца, — вспомнил один из них. Роксана сама уже была готова убить его.

— Ладно, ну их, — второй махнул рукой, и развернулся к лагерю, — потом поймаем эту малявку.

Первый бросил на девочку угрожающий взгляд, и ушел вслед за приятелем.

Роксана проследила взглядом за удаляющимися по берегу мужскими спинами. Девочка сзади прижалась к её спине, схватила за руку:

— Спасибо, госпожа, спасибо вам...

Девушка повернулась.

— Как тебя зовут?

— Мика. Меня поймали в столице. Госпожа Рива обещала попросить, чтобы я стала рабыней, когда подрасту.

— Зачем?! — Роксана едва не выдернула руку, уставившись на девочку с огромным удивлением.

— Рабынь с ошейниками не обижают, они под защитой господина Дагора. У них всегда есть место в шатре, еда, и одежда.

— А ещё они обслуживают его по первому зову?

— Господин Дагор добрый... и красивый, — смущенно сказала девочка, — но госпожа Рива сказала, что я ещё маленькая.

«Добрый, как же», подумала Роксана, вспоминая порку. Почему-то это вспоминалось гораздо ярче изнасилования в первый день. Хотя он действительно привлекательный, по-своему, по-мужски. Она помнила сильные, тяжелые руки, твердое тело. И синие пронизывающие глаза. И ведь слишком сильной боли он не причинил... Не думать об этом.

— Можно, я останусь с вами? — попросилась Мика, — я боюсь, они уже второй день за мной охотятся. Раньше мне удавалось убежать, или спрятаться. А тут они меня поймали...

— Ну, оставайся... Ты стирать умеешь?

Вечером Роксана сидела у женского костра с миской похлебки. Рядом Мика наворачивала уже вторую порцию. Девочка выстирала и заштопала её платье, а сама принцесса за день узнала несколько лечебных трав, перетирала их в ступке, и училась делать лечебные настойки. Она решила, что уж лучше займется чем-нибудь более подходящим благородной леди, чем будет готовить еду на всех.

Доев, Мика свернулась у её ног, засыпая под более-менее ровный гомон разговора. Роксана днем заставила её вымыться, тщательно расчесала волосы, и добыла ей одежду поприличнее и поцелее. Сейчас девушка тихонько перебирала пушистые волосы Мики, и размышляла.

Она успела обойти лагерь, и убедиться, что падение дисциплины оказалось не настолько сильным, чтобы её выпустили за границу лагеря. Внутри за ней присматривала Рива, а теперь таскалась ещё и Мика, а за определенной чертой обязательно раздавался возглас часового. Хорошо ещё, мало кто знал её в лицо.

Чтобы сбежать, ей нужна лошадь, а ещё лучше — чтобы кто-то прикрыл побег, хотя бы пострелял в погоню. Вариантов можно придумать несколько. Например, соблазнить кого-нибудь из молодых воинов, убедить его отобрать её у Дагора. Но, во-первых, она не хочет никого здесь соблазнять, а во-вторых, у неё не так много времени. Даже если Дагор не продаст её никому, он скоро получит её сам. Да, несмотря на всю злость и раздражение, девушка понимала, что долго против него не продержится. Уже сейчас у неё возникают мысли «а зачем так сопротивляться», так что сбежать нужно было до его возвращения.

Чтобы начать уходить из лагеря с травницей, тоже понадобилось бы время. От старухи сбежать было бы просто, но Роксану не выпустят без приказа Дагора, а он не ошибется в её мотивах.

Стемнело, когда женщины отправились в свой шатер. Рива позвала Роксану:

— Не будешь же ты вечно жить в фургоне с награбленным.

— Я не хочу пока спать, — Роксана надеялась попытаться улизнуть ночью. Слишком мало времени до возвращения Дагора.

— Твоя Мика уже спит, хотя бы её уложи.

«Она не моя», хотела было огрызнуться принцесса, но промолчала. Дело даже не в том, что она спасла девочку от изнасилования — с кем не бывает. Она взяла девочку с собой, кормила, одела. Она дала девочке убежище... хотя какое убежище может дать похищенная и обесчещенная женщина... нет, надо будет отдать Мику Риве, а та со временем передаст её Дагору. Наслушавшись за вечер женских разговоров, Роксана начала понимать, почему они так спокойны и веселы. Они в безопасности, о них заботятся. Некоторые из них влюблены. Он для них — добрый хозяин... Девушка тряхнула головой. По крайней мере, её не будет мучить совесть, когда она оставит Мику ему.

Обо всем этом принцесса думала, ведя сонную девочку за руку в женский шатер. Им постелили в углу, дали теплые одеяла, и Роксана накрыла девочку и подоткнула одеяло, чтобы её не коснулся прохладный ночной воздух. Широко зевая, Мика повернулась на бок, и спросила:

— А ты почему не ложишься?

— Я лягу позже. Спи.

— Не уходи без меня, — детские глаза смотрели совершенно серьезно, как будто она точно знала намерения Роксаны.

Роксана поняла, что ей что-то мешает соврать, и просто набросила одеяло на голову девочки:

— Спи давай.

Пока та выныривала, девушка уже отошла.

Остальные женщины переговаривались, укладываясь — они вместе целый день, и непрерывно говорят, сколько же им надо, чтобы наговориться? — и она вышла из шатра и свернула в ближайшую тень.

Над головой сияло звездное небо и яркий, четкий месяц, вокруг потрескивали костры, негромко звучали голоса — часовые перекликались, кто-то ритмично скрипел в траве. Роксана вспомнила свои ночи во дворце — точно такие же, как дни. Всю жизнь в стенах, небо только кусочком из окошка, лошади — только вымытые с шампунем, с дамским седлом, не дальше парка. Люди, живущие по книжкам про этикет, как и она ещё совсем недавно.

А ещё Роксана вдруг вспомнила про свою свадьбу. Сбежав, вернувшись к отцу и своему положению, она получит и прежние обязательства, и отказаться ей не дадут — это испортит её репутацию. И вдруг девушку пробил холодный пот при мысли, что она окажется на всю жизнь связана с жеманным и глупым человеком, который никогда — вообще никогда — не сможет даже понять мир вне стен дворца...

Роксана невольно обернулась. Ей захотелось вернуться к Мике, лечь рядом, позволив теплому детскому тельцу прижаться к её спине, и заснуть. Просто перестать сопротивляться, и позволить Дагору изменить её жизнь...

Ну а дальше? Ну он вернется, поставит её на четвереньки голой...

По всему телу прошло возбуждение. Не так.

Вернется Дагор, снова начнет дрессировать её, и рано или поздно своего добьется. Да, если думать об унижении в общем, а не о конкретных действиях, которые её так возбуждают, получается куда лучше.

Так вот, вернется Дагор, и у неё не останется выбора. Поэтому лучше уйти сейчас. Даже плохой выбор — лучше его отсутствия. В конце концов, не вечно же она будет принадлежать своему статусу, тем более, после свадьбы статус повысится. Нелюбимый муж — да полно, сколько счастливых пар она видела за свою жизнь? И ничего, живут. Она возьмет власть в свои руки, и не даст держать себя в башне. Дел в мире полно.

Так Роксана преодолела минутную слабость, и осторожно, крадучись, двинулась в сторону от центра лагеря. Первого часового она заметила, когда он повернул голову на изданный ею шорох. Вся ночь была полна шорохов, но он заметил именно её. Девушка замерла. Прошло несколько минут, прежде чем он успокоился, и перестал прислушиваться. Медленно и очень тихо Роксана отодвинулась, и попыталась обойти его, но вскоре наткнулась на следующего. Он подошел посмотреть, и нашел её.

— Ты что здесь шарахаешься?

— Гуляю, — огрызнулась Роксана, — занимайся своим делом.

Почти до рассвета она бродила по лагерю, но не смогла найти способ убраться незамеченной. Хотела отвязать и напугать лошадей, чтобы удрать на одной из них, пока остальные поднимают суматоху, но коновязь тоже сторожили.

Наконец, уставшая и разбитая, Роксана вернулась к женскому шатру, и хотела проскользнуть внутрь, когда услышала за шатром вздох и еле слышный стон.

— Я заберу тебя себе, — прошептал тихий мужской голос, — никто не коснется тебя, кроме меня...

— А если тебе не разрешат?

— Да почему бы мне не разрешили, разве не для того мы захватывали женщин, чтобы они рожали нам детей?

Роксана чуть выдвинулась из убежища, и увидела их — парочка, лежащая на плаще между шатром и фургоном. Молодой парень целовал шею и грудь девушки, стащив расшнурованное платье до пояса, она выгибалась ему навстречу, запутавшись пальцами в его волосах. Его жадные руки мяли белую грудь, и девушка стонала, когда он сжимал пальцами розовые соски. Он взял сосок в губы, и девушка вновь застонала, невольно двигая бедрами. Он скользнул рукой по её ноге, задирая юбку, и запустил руку между её ног.

Роксана очнулась от странного оцепенения. Она была охвачена воспоминаниями, и взбудоражена.

— Подожди, — девушка сжала колени, — я боюсь...

— Всё будет хорошо, — он разомкнул сжатые ноги, встал между ними на колени, быстро стягивая рубаху. Девушка смотрела широко раскрытыми глазами, тихая, покорная.

Роксане казалось, удары крови в её голове должны отдаваться по всему лагерю. Она начала было отодвигаться, но позади послышались шаги — часовой шел по лагерю. Девушка замерла.

Парень уже снял штаны, обнажив стоящий колом член, и склонился над девушкой. Она напомнила Роксане оленёнка своими большими глазами и беспомощностью. Он лег на неё, и она тихо вскрикнула. Он начал целовать её, ритмично двигая бедрами между её широко раскинутых ног, Роксана видела её пальцы, вцепившиеся ему в спину.

Принцесса стояла неподвижно, боясь вдохнуть. Парень двигался быстрее и резче, девушка под ним постанывала и попискивала. Когда они стали совсем шумно дышать, и точно бы ничего не заметили, девушка ускользнула в шатер.

Она прокралась между спящими женщинами, и легла рядом с Микой. Девочка не проснулась.

Сердце колотилось так, что о сне не могло быть речи. () Грудь ныла от желания прикосновения, кожа ярко ощущала одеяло, между ног горело. Девушке казалось, любовь и страсть окружают её, и только она вне этого мира нежности и страсти. Память возрождала ощущения от рук Дагора на её теле, и — внутри её тела, отчего там и сейчас всё сжималось в сладком спазме. Пальцы бесполезно мяли постель. Что ему стоило жениться на ней по всем законам!

И брать каждую ночь...

«Кто бы меня ему отдал», подумала Роксана неожиданно трезво, «дикарю, отказавшемуся признать власть Ландрии». Плевать, взял бы сам...

Так он и взял сам, напомнил рассудок, чем ты недовольна? Тем, что он пытается приручить и совратить тебя вместо того, чтобы насиловать каждую ночь и проверять еду на яд? Ты себя-то видела со стороны, кому такая жена нужна? Злая и холодная, только и радости, что красивая. А любить не умеешь.

И что теперь? — спросила Роксана саму себя. Дождаться и броситься на шею при встрече?

Вариант не без приятностей, конечно... Ну проведет она с ним ночь. Ну две. Потом наступит очередь другой рабыни, которую он будет ласкать и любить. А она будет ждать, и все будут знать её как «девку Дагора». Приручил, значит.

Роксана сжала зубы. Не дождется.