Счастье. Глава 2: Ночь

Тихая мелодия гитары звучит, наполняя комнату. Я очень давно полюбил эту музыку, и сейчас она помогала настроиться на нужный лад. Это смесь надежды, любви, разочарования и боли. Это музыка отчаяния.

Легкое позвякивание цепей. О да, ты начинаешь нервничать, пока я спокойно стою за спиной и наслаждаюсь этой пронзительной мелодией. Слегка улыбнувшись, я едва слышно щелкаю ремнем, наблюдая, как ты вздрагиваешь, услышав этот звук.

Ты — самое прекрасное создание на свете. Я никогда не устану смотреть и любоваться тобой. И не смотря на то, что сейчас будет происходить, я безумно тебя люблю. Впрочем, это взаимно.

Там, где стояла кровать — теперь остались лишь воткнутые крюки, на которых держатся цепи, сковавшие тебя колодками по рукам и ногам. Все, что ты можешь — дышать через кляп, медленно капая слюной на пол.

Единственное, что ты сейчас можешь — стоять на своих высоких каблучках, наклонившись вперед, в ожидании моих действий. Но я уже долго стою, просто слушая музыку. Лишь изредка щелкает ремень в моих руках. Я жду.

Наконец, когда мелодия отыгрывает в сотый раз, ты устаешь ждать, теряешь терпение. И тогда на сцену выхожу я. Упиваясь нетерпением, ты уже не боишься и не ждешь удара. Но именно в этот раз он наступает.

Ремень хлестко ударяет тебя по ягодицам, оставляя четкий красный след. Следом, почти в ту же секунду, ремень снова опаляет тебе кожу, на этот раз чуть сильнее. Удары произошли мгновенно и для тебя слились в один, даже вскрикнуть ты не смогла во второй раз — изо рта все еще звучал первый выкрик.

Ты начинаешь дрожать. Теперь тебе кажется, что это будет пыткой. Спустя пять долгих томительных секунд я громко щелкаю ремнем, заставляя тебя сильно вздрогнуть в предчувствии удара, а когда ты чуть приходишь в себя, я снова ударяю. Этот, третий удар, похож на легкое похлопывание. Но ты взрываешься криком. Тебе казалось, что удар будет очень сильным.

Я не пытаюсь тебя успокоить или уверить, что я буду мягок. Потому что ты знаешь, что это будет не так. Следом за третьим ударом вновь идет щелчок ремня. Ты вздрагиваешь, как и в первый раз, но на второй щелчок ты вскрикиваешь, одновременно пытаясь вырваться из оков. Тебе страшно. Но больше, чем от ремня тебе больней от собственного страха.

— Приготовься, сейчас будет больно, — я говорю негромко, но отчетливо, так чтобы ты осознала, что сейчас будет реально больно.

Ты слышишь громкий свист ремня. Когда он попадет тебе на кожу — он ее просто разорвет. Ты еще не успела этого понять, но уже чувствуешь, как тебе сейчас прилетит страшный удар. Но, перепуганная до слез, ты слышишь, как ремень ударяет по стене.

Пока ты не успела осознать, что ты избежала ремня, я наношу удар. Он не сильнее третьего, но для тебя это самый болезненный удар на свете. А вслед за ремнем на твою попку ложится моя рука, ты дергаешься в сторону, как от огня. Я медленно глажу тебя и ласково шлепаю ладошкой. На твоей коже остались еще два размытых следа от первых двух ударов, но под моей ладонью и они медленно рассасываются.

— Тебе было больно? — спрашиваю я, медленно опуская пальцы к киске, не прекращая ласково гладить тебя.

Ты подтверждаешь мои слова четким кивком головы.

— Или все-таки страшно?

Ты молчишь.

Только сейчас ты понимаешь, что удары были очень легкими.

— Ты причинила боль самой себе, потому что боялась меня, — я снова ласково погладил твои ягодицы.

Я провожу ремнем по твоей спине, медленно обходя тебя вокруг, пока не останавливаюсь у лица. Сняв измазанный слюной кляп, я возвращаюсь к твоей попке и аккуратно ввожу шарик тебе в киску. Слегка хлопнув ладонью по лобку, я возвращаюсь к твоему рту.

— Сейчас я отцеплю тебя, потерпи еще немножко, — моя рука гладит твоя волосы, пока вторая снимает кандалы с цепей.

Освободив твои руки, я свожу их вместе у тебя за спиной и защелкиваю друг с другом. Теперь твоя грудь выгнута вперед, возбужденные соски торчат, заманивая меня. Но я еще не закончил. Освободив ноги от цепей, я поднимаю тебя на руки и несу на кровать. По твоим бедрам течет смазка, вперемешку со слюной с шарика — ее немного, но я чувствую этот сладкий аромат, лучше всяких экзотических духов притягивающий меня.

Ты едва ощутимо дрожишь, и я опускаю тебя на теплую постель.

— Расслабься, — я ласково целую твои губы, глядя в твои невероятно красивые глаза.

Я надеваю тебе повязку на глаза, зная, что ты ничего не увидишь. Ты чувствуешь, как мои пальцы гладят твои руки, поочередно пристегивая наручники к изголовью кровати. Чувствуешь мое дыхание на своей шее. Оно обжигает, возбуждая тебя еще больше. А потом ты слышишь, как ремень, до сих пор бывший у меня в руке, щелкает в воздухе.

Тебе снова страшно, но попытка вырваться оканчивается неудачей. () А теперь ремень падает на пол. Мои ладони обхватывают грудь, пальцы теребят соски. Ты чувствуешь, как давление на грудь увеличивается. А затем появляются зубы на твоей шее. Это легкий укус, можно сказать ласковый, но ты чувствуешь его всей шее, словно у меня волчья пасть, а не человеческий рот.

Мой язык едва касается твоей кожи и опускается, минуя грудь, к твоему животу. Ты чувствуешь быстрые и горячие поцелуи, мое дыхание заставляет тебя слегка сжиматься. А затем руки с груди уходят, и чувствуешь, как из тебя выходит шарик кляпа.

Несколько секунд ничего не происходит, ты слышишь только невнятные шорохи. И вот, наконец, кляп медленно опускается тебе на живот. А еще через секунду чувствуешь, как мой язык медленно поднимается по твоей киске к клитору. Губы обхватывают его и едва-едва сжимают, позволяя кончику языка чуть активнее ласкать тебя.

Это длится долго. Очень долго, я чувствую, как ты медленно погружаешься в сон.

— Отдыхай, любимая, сегодня был тяжелый день, — я отрываюсь от твоей киски и мягко целую твои губы.

Прикосновение к губам — последнее, что ты чувствуешь перед тем, как тебя уносит волна сновидений. Укрыв тебя теплым одеялом, я подождал, пока ты уснешь и аккуратно отстегнул наручники. Медленно, чтобы не разбудить тебя, я поднимаюсь с кровати.

Мне нужно подготовиться, ведь скоро у нас настанет утро