Перекрёсток Миров 1—10

Предыстория...

Человеческая женщина Лина.

В день своего 18-тилетия Лина пустилась во все тяжкие. Её новенький красненький Мазерати рассекал окрестности города, в котором она родилась. Судьбе было угодно, чтобы прохожий пересекающий перекрёсток оказался на её пути. Нет, Лина обладала стопроцентным зрением. Ведь всем известно, что дальтонизм — это прерогатива мужчин. Женщинам природой не позволена такая роскошь — не отличать красное от зелёного. Почему? Да всё просто! Зелёное для них трава, на которую они падают, расставив свои прекрасные ножки со словами: «Возьми меня! Я вся твоя! Будь отцом моего... нашего ребёнка!». А красное? Красное — это кровь, изливающаяся из её лона, когда она теряет свою девственность.

Теперь, наверное, вам понятно, мои дорогие читатели и читательницы, от чего женщинам в большинстве своём нравится всё красное? Красное платье, красная машина, красненький сотовой телефон. А в какой цвет они красят губы, коготки? Какого цвета у них любимые трусики и прочие атрибуты соблазнения? Нет, я не спорю, бывает и чёрный, символизирующий адское пламя. «Хороша, Чертовка!», — скажет иной мужчина, завидев соблазнительницу во всём чёрном. Есть ещё и белый. Цвет непорочности, цвет готовности отдать всё, то самое дорогое, что у неё есть своему первому мужчине. Цвет ангельских крыльев. Цвет свадебного платья невесты.

Лина не была дальтоником. Но она невзирала на светофоры, мчалась на все три цвета. Но чуть не задавила меня. Я успел наступить на бампер её машины и разлечься в живописной позе на капоте. Проехав достаточное количество метров для торможения, девочка прикидывающаяся мальчиком, выскочила из авто и принялась трясти меня со всей силы, приговаривая: — Боже мой! Боже мой! Что я натворил! Вы живы? Молодой человек отзовитесь! Не рвите мне сердце! Вы живы? — Кажется... нет, — ответил молодой человек, — но вы можете вернуть к жизни, невольно загубленную вами душу... если поцелуете меня со всею страстью на какую способны прямо в губы!

— Ты что голубой? — Сильно наклонившись ко мне, прошептал прямо в ухо, Леонид. — Ага, — ответил, вероятно, серьёзно пострадавший прохожий, — но ваш поцелуй моя принцесса, укоротит то время, кое требуется для прибытия на место происшествия ДПС... Чу! Что я слышу? Кажется это свиристель «скорой»? Как я рад, что в вашем городе есть добропорядочные граждане, кои сообщили соответствующим органам о происшествии. Я очень надеюсь, что не пройдёт и пяти минут, как...

— Хорошо, хорошо! Я поцелую тебя спящая принцесса, но когда ты пробудишься от векового сна, будь добра слезть с моей машины и канать своей дорогой! — Конечно. Конечно! Но... только с языком и со всею страстью! — Парень закрыл глаза и приоткрыл губы в ожидании поцелуя способного пробудить спящую царевну, а точнее царевича. Ведь в данной ситуации всё было наоборот. Леонид осторожно коснулся губами губ мужчины и просунув свой язык, поигрался с языком мужчины, ожидавшего сего поцелуя.

— Слабовато, — сказал я, — нет чувственности. Прикосновения лживы! Целуй по-настоящему или иди в тюрьму. В дали послышался рёв медицинской машины, стремящейся во, чтобы то ни стало спасти невинно убиенного. — Что тебе надо?!! — Чуть не плакал Лёнчик. — Целуй или сиди, — ответил я и вновь закрыл глаза.

На сей раз поцелуй был настоящим. Я чуть не кончил. Лина со всею страстию присосалась к моим губам и так играла языком, что я уже подумал: «Откуда девственнице в её лице известны такие подробности?!» — Ну что? Теперь всё? — тяжело дыша, спросила девственница, я могу ехать? Ты слезешь, наконец, с капота моей машины? — Слезу, — сказал я, — слезая, — только как я теперь дойду до дома с переломанными костями? — поинтересовался безнадёжно зацелованный и, скупая мужская слеза объёмом в 50 миллилитров вытекла из моего правого глаза. Из левого не вытекла, потому что засорился полиэтиленовый китайческий слезопровод, — может подвезёшь меня домой? Тебе ведь это ничего не стоит? Правда, ведь?

— Совершенно ничего не стоит, — подтвердила Лина и, поддерживая, изломанного во всех костных местах отрока, загрузила его в красенькое средство передвижения, куда тебя подвезти? — К чёрту на кулички, — ответил я, — трогай, давай, а то скорая и менты скоро будут здесь. — Куда, куда? — подивилась Лина, нажимая полный газ и отпуская сцепление. — К Чёрту на кулички, — повторил Парень, — Лиза сказала, что ты знаешь дорогу.

— Кто такая Лиза? — Прикидываясь дурачком, спросил Лёня. — Волчица Лиза, — ответил я, — будто ты не знаешь. Она не раз приходила к тебе во сне. — Приходила это точно. Это она объяснила мне, что я женщина, — Лина внезапно остановила машину, положив мою руку к себе на грудь, сказала приказным тоном, — А теперь поцелуй меня, так, будто я спящая царевна! А ты мой принц, пришедший из «прекрасного далёко», чтобы пробудить свою наречённую! — Да запросто! — Сказал прекрасный принц, целуя свою наречённую.

— Умммммм! — как приятно! — сказала моя принцесса. — Слышь, умничка моя, нам надо ехать со всею скоростию, на кою способна твоя красненькая машинка! Не забывай, что за нами гонятся полчища недругов, алчущих подставить твоего папу на выборах, кои... — Он мне не родной отец, — погрустнела Лина, перебивая меня. — Откуда сведения? — посерьезнел я. — Гугл — поиск родни по похожим изображениям. — И что ты там нашла? Лина назвала фамилию имя и отчество. — Сто процентное совпадение, — с горечью констатировал я факт. — Отчего ты огорчился? — подивилась моя будущая любовница.

— Это твой настоящий: физический, биологический отец. Но ты ведь знаешь, что не тот отец, кто тебя выродил, а тот, кто воспитал. — Знаю, — сказала Лина, — и всё же мне хочется взглянуть на того кто принимал активное участие в моём рождении. И спросить, какова участь моей настоящей матери, которая девять месяцев мучилась, нося в своей утробе ребёнка, а потом бросила его на произвол судьбы! Пусть ответит: «В чём я провинилась! За что и почему!». Слёзы непонимания залили лицо моей будущей возлюбленной. Она перестала видеть дорогу. Ещё немного и она бы съехала трассы и, наши жизни перестали бы что-нибудь стоить.

— Лина, пожалуйста, остановись! Ты нас угробишь! К тому же мы приехали. — Это и есть: «К Чёрту на куличках?», — притормаживая Мазерати, поинтересовалась человеческая женщина. — Да — это, то место, — сказал юноша с горящим взором, — а теперь следуй за мной, только не отставай! — Не отстану! Ни за что! — пустилась за мной вскачь моя будущая возлюбленная. Она передвигалась за мной почти след в след. Наконец, мы достигли конечного пункта назначения. Далеко позади нас, что-то яростно ухнуло — это был взрыв. — Что это было? — испугано прижимаясь ко мне всем телом, спросила женщина. — Твоя машина... она взорвалась. Я подложил в неё мощный заряд.

— Но почему? Зачем?! — Лина резко отстранилась от меня.

— Так надо. Пусть думают, что мы умерли. Не хочу, чтобы кто-то помешал нам. — Знаешь! По-моему ты чокнутый! — Женщина со страхом посмотрела на насильника, который сжёг все мосты. — Может быть. Решать тебе... так ты идёшь? — парень сделал приглашающий жест в пещеру, невидимую ни справа, ни слева, ни сверху. Ни снизу, ни наискосок. — Иду! — вкладывая свою горячую ладошку в прохладную ладонь своего будущего мужчины, сказала девственница.

В пещере горел яркий и тёплый огонь. На полу валялись разнообразные шкуры, разнообразных животных. — А теперь раздевайся, — сказал будущий любовник. — Это обязательно? — подивилась Лина, расстёгивая верхнюю пуговицу своей рубашки. — Несомненно, — подтвердил мужчина и с готовностью сбросил с себя брюки. Его ботинки и носки разлетелись в разные стороны. Рубашка полетела в костёр и весело загорелась, шумно дымя и потрескивая. Лина постаралась не отставать от своего наречённого. Оставшись в одних трусиках, прикрыв грудь рукой, она сказала: — Это прямо, наваждение какое-то! Что я здесь делаю и зачем? Почему, почему это происходит со мной?

— Всё нормально, — пояснил я, — так и должно быть. Это Пещера любви, а точнее перекрёсток двух Миров... Лиза! — Позвал я. Из тени вышла Волчица. Она улыбалась и была совершенно голой. — Привет Лина! — помахала она ручкой ошарашенной по самое ни могу подруге. — Что это все значит? — непонимающе воззрилась на меня земная женщина. — Просто отдайся ему и не думай ни о чём, — сказала Лиза. Её правая рука стала теребить наливные груди, а левая опустилась между ног, вводя палец в перекрёсток миров, заставляя сизокрылых бабочек порхать со страшной силой в районе живота. — От-дай-ся-ему, — Медленно проговорила, повторила одинокая Волчица и начала стонать, ускоряя свой любовный бег.

— Это прям наваждение какое-то! — чуть не плача, срывая с себя остатки одежды, проговорила, повторила Лина, — прямо гипноз какой-то! А я точно не сплю? Отдамся, конечно, раз вы этого хотите.

— Этого и ты хочешь! Никакой и не гипноз, и вовсе не сон, — пребольно щипая за сладкую попочку Лины, — сказа Парень. — Ай! — возмутилась, пока ещё девственница, — больно же!? — Будет ещё больнее! — огорчённо поглядывая на ещё не ставшую женщиной, сказал неопытный мужчина. — Тогда начни и поскорее. Мне уже давно не терпится! — Лина разлеглась на шкуре медведя и, сильно раздвинув прелестные ножки, начала теребить свои соски.

Они вскоре набухли и покраснели. Глаза девственницы закрылись. Но по всему было видно, что она находится в сильнейшем напряжении и страхе перед предстоящей болью и возможно отсутствием оргазма — небесного наслаждения. О котором не ведают многие женщины, получив ничего кроме боли в первую брачную ночь и презирающие всё, что с этим связано.

— Мальчик мой! Будь предельно осторожен с ней! Не торопись, пожалуйста! Не дай ей познать боль! Пусть она сама захочет этого, — сказала Волчица, ускоряя свой бег. — Чего этого? — осторожно касаясь правого соска Лины, поинтересовался я. — Того! — Психанула Лиза и скрылась в тень.

Я осторожно коснулся грудей моей возлюбленной сначала правой, потом левой. () Мои руки едва касались её кожи, играли с ней симфонию любви. Потом в ход пошли губы и язык. Я зацеловывал и вылизывал каждую ложбинку и каждую выпуклость моей девочки. Я, то приближался к перекрёстку Миров, то удалялся от него на значительные расстояния. Юноша давно облизал все пальцы на руках и ногах своей возлюбленной. Он не оставил ни одной пяди на её теле, не поцелованной хоть единожды, кроме самой сокровенной. Он всё ещё не решался.

— Господи! Господи! — Лиза вышла из тени она была вся в бисеринках пота, — когда же ты поцелуешь её там! Я уже не могу больше! — Волчца скрылась вновь в тени. Я поцеловал. Лина тут же встала на мостик и дико закричала: — ООООО!!! Не могу больше терпеть! Возьми меня, сей же час! Или я тебя задушу!

Я взял, а что мне оставалось делать? Задушенным ведь перед предстоящей любовью никому не хочется быть? Правда, ведь? Я был предельно осторожен и нежен. Я попросил Лину вонзить мне в спину её мальчишеские ногти с такой же силой, с какой она испытает боль от моего проникновения.

Она вонзила их всего лишь раз и то скорее от страха, чем от боли. Потом она призналась мне в этом. Лиза вышла из тени, заслышав крики не девственницы. — Я тоже кончила, — счастливо улыбнулась она парочке, — весь фарс всего происходящего заключается в том, что ты, Лина всё это забудешь... и когда, в далёком будущем он спросит тебя, кто был твоим первым любовником, ты ответишь, что это был искусственный член на батарейках! — И я никогда об этом не вспомню? О том, что произошло сегодня? — Расстроилась Лина. — Не знаю, — ответила Лиза, — Я тоже всё забуду, — печаль омрачила её чело, — всё же постарайся не забыть что ты — это я, а я — это ты! Мы одно и то же — просто отражение в зазеркалье различных Миров.