Олино лето — первый эпизод

То было переломное время не только для всей моей страны, но и для меня в частности.

СССР уже почти год как не существовало.

Выросшая в семье капитана-подводника, мамы-юриста и старшего брата «чекиста» я не особо переживала, что те события могут как-то существенно отразиться на моей семье.

«Развалился» СССР — появилась Россия. Конечно же я ощущала внутреннюю тревогу, и вялое обрушение туманных планов на будущее, но особо по этому поводу не переживала.

Тогда я была почти шестнадцатилетним подростком, эгоистичным, в меру надменным со своим личным багажом комплексов и завышенной самооценкой. К тому же регулярные занятия синхронным плаваньем и танцами, а также обилие «домашки» в лицее, девять классов которого я окончила практически на одни пятерки, не давали возможности забивать себе голову политикой и прочими глупостями для важных персон у власти.

К завершению того учебного года моя голова была битком набита, как потом оказалось, никому не нужными во взрослой жизни знаниями, бушующими гормонами и фантазиями на сексуальную тему.

Мне ужасно хотелось интима. Не знаю, как там у мальчиков, но я совершенно перестала отращивать длинные ногти на руках, потому что они мешали. Девочки меня поймут. Единственным местом в нашей квартире, где я могла запереться без «подозрений» была ванная комната. Так что водопроводный кран, душ и бортик ванны были моими самыми верными любовниками лет с десяти. Господи, что я только не вытворяла, сейчас даже как-то стыдно за саму себя.

В девятом классе у меня, наверное, появился мальчик.

Приятной внешности. Из хорошей семьи. Стройный. Высокий. Не брутал.

Мне нравилось быть рядом с ним. Незаметно прикасаться к нему. Мы всегда, как бы случайно старались сесть вместе. Я практически сразу прижималась к его ноге бедром. Это было так классно ощущать тепло другого тела. Смелея, мы с обоюдного молчаливого согласия гладили друг друга по ногам, украдкой подмечая не смотрит ли на нас кто. На переменах, я постоянно компрометировала его. Задирала. Едко подкалывала. Заставляя бегать за собой, хватать и зажимать. Шутливо я вырывалась из его объятий, успев обтереться об него вся. Я хотела постоянно удерживать его внимание на себе, потому что знала. Знала, что у меня есть конкурентка — сиськастая и жопастая змеюка. Моя подруга, кстати.

Не могу сказать, что я особенно страдала от дефицита внимания со стороны противоположного пола, скорее даже наоборот. Буду откровенной, красавицей я не была, но симпатичной весьма. Высокая. На среднем каблуке, выше почти всех мальчишек в классе. Мои неопределенного светло-желто-оранжевого цвета волосы ужасно себя вели, когда отрастали длинными. Поэтому я всегда щеголяла стрижкой «под мальчика» с идеальным пробором «a la Hitler Jugent».

Помню, как жутко я комплексовала из-за своей груди. Она конечно же была туго спрятана в лифчике первого размера и оставалась самой маленькой в классе. Даже ладная стройность и длина ног, в совокупности с хорошей попкой не могли уравновесить моё больное Эго.

Мой старший брат, в качестве нерегулярной разминки обзывал то суповым набором, то напоминал о том, что мужчине нужно хоть за что-то держаться. Все это жутко бесило, аж до скрежета в зубах. Хотя многим его друзьям я нравилась, а некоторым так даже очень.

Масла в огонь моих терзаний подливало и осознание того, что некоторые мои одноклассницы уже регулярно делали «Это», во всяком случае, активно обсуждали «клубничку» в роли «не раз попробовавших», в то время как я даже не целовалась ни с кем и ни разу. Терзаний добавлял еще и тот факт, что мне очень нравились некоторые мои одноклассницы и особенно подружки по «синхронке». Это не была какая-то глубокая симпатия в классе, или эстетическое удовольствие от созерцания обнаженных тел однокомандниц в душе. Я уж не говорю о дружбе. Нет. Я конкретно испытывала сильное сексуальное влечение, особенно после выступлений, когда на адреналиновом отходе жутко хотелось секса. Отчаянно страдая от «неправильности» своих желаний, я украдкой разглядывала свою партнёршу, хотя в группе по синхронке, на мой озабоченный взгляд, все были хороши, но эта лисица меня волновала больше всех. Конечно же я видела ее голой. Стройная, такая же высокая, буду честна, красивее. Розовые соски в веснушках. Огненно-рыжий лобок. Что я с ней только не вытворяла в своих фантазиях, отчаянно стыдясь при этом своей тяги к женщинам.

В общем, кричащие метания своей пуританской советской совести я затыкала очередным седланием бортика в ванной, представляя его то юношей, то девушкой, то вообще не пойми кем.

Вот такой я была отличницей, полностью подтверждая высказывание о тихих омутах.

Это произошло на факультативе биологии. Мой «воздыханный ангел» стер мой конспект «домашки». Я имела дурную привычку до итоговой оценки конспект выводить карандашом, за что и поплатилась.

Так мы оба оказались после уроков одни в кабинете «биологички». Дамой она была взбаламошенной и суетной, выдав нам задание на отработку, она схватила журнал и убежала по своим делам. Ознакомившись со своим вариантом, а поняла, что он у меня уже есть в конспектах и сразу же подумала о том, что, наверное, стоит догнать биологичку и, сыграв на ее рассеянности, сказать, что у меня уже все есть и можно ли мне домой.

Дома меня ждала ежедневная послешкольная рутина: скорый и поздний обед, торопливые сборы и поездка в бассейн. Иногда к репетитору по инглишу. Вечером Д/З. Как же мне все это начинало надоедать... Одно и тоже уже несколько лет... Тут я посмотрела на него. В окно светило теплое майское солнце, нежно очерчивая его красивый профиль золотом. Работал он сосредоточенно, явно анализируя то, что писал. И это сочетание красоты молодого мужчины с задумчивостью его лица показалось мне очень трогательным. Я даже залюбовалась им.

— Что? — почувствовав мой взгляд, он оторвался от конспектирования.

— Ничего... — не меняя выражения лица, я продолжала смотреть на него, восхищаясь золотистым свечением в его ясных голубых глазах.

— М-м-м... — он многозначительно замолчал, глянул на мои ноги в горчичных вельветовых брюках и вернулся к записям.

— Ты прикольный, когда думаешь, — я приставила свою ногу к нему, вполне обычно, но всегда волнительно.

— Очаровательный комплимент, — он улыбнулся, придвинулся ко мне, но письма не прервал.

— Не женское это дело комплименты говорить, — я поправила ниспадающую челку и легла на парту, подперев рукой голову, упираясь грудью в деревянную поверхность. Я откровенно разглядывала его. Мне вообще нравилось заставлять людей чувствовать себя неловко. Такой своего рода психологический спорт.

— У тебя сейчас очень... гхм... красивая прическа... — он снова оторвался от письма, посмотрел на меня и робко коснулся моих волос, причем рука у него заметно дрогнула. Это было так неожиданно романтично.

— А что обычно у меня не красивая прическа? — я отстранилась, ерничая, хотя его попытка мне очень понравилась.

— Ох, Олька, ну ты и егоза! — наверное, осмелев он коснулся моего лица, провел тыльной стороной пальцев по щеке, чуть ущипнул за подбородок, затем положил мне руку на плечо, чуть погладил, убрал, отвернулся и продолжил работатьи достаточно тонкие для того, чтобы чувствовать тепло его крепкой ноги. — Ох, прямо таки и мучение? — я провела рукой сразу гораздо выше, практически упирая свою изящную кисть в его пах. Вот там было прямо горячо! Он напрягся, а под ширинкой взгорбилось. Он заерзал на стуле.

— Что такое? — я состроила недоуменное личико и по-кукольному затрепетала ресницами, чувствуя, как сильно и приятно потянуло у меня между ног.

Цок-цок-цок! — раздалась нервная походка по коридору.

Мы приосанились, придвинулись, но руки я не убрала! Вместо этого я смело нащупала его член. Он дрогнул и заерзал сильнее. Сжала его, чувствуя напряжение.

Господи, какое же это было восхитительное чувство!

Открылась дверь! Сквозняком ворвалась «биологичка». Я погладила пенис мальчика через слаксы, чувствуя при этом, как завибрировал мой клиторок под трусиками.

Еле подавила в себе дрожь.

— Ну что? Бездельники! Ай-яй-яй! — она положила журнал на стол и поправила туфельку, опершись на свой стол.

Я ритмично стала сжимать и отпускать его член, хотя никто меня этому не учил, рука сама знала движения. Крепко сжав свои бедра, я чуть было не кончила от восторга.

— Ну с ним-то все понятно! Ну а ты, Оль?! Голова и гордость класса... Стыдно! — она опять стало поправлять туфлю. — Так... — она выпрямилась и стала судорожно рыться среди своих многочисленных бумажек в журнале.

Мы оба молчали.

Я ускорила движения.

— Так, у вас еще полчаса, потом если не сдаёте — влеплю по двойке и домой с дополнительным заданием! Стыдно! Да, вижу, что стыдно, — голос ее смягчился, — Сидите, красные как помидоры оба. Работайте!

Снова схватив журнал, она стремительно покинула класс, виляя при этом крупным и крепким задом, плотно обтянутым длинной юбкой. Тогда мне это показалось очень сексуальным. Я крепко-крепко сжала ноги, напрягла бедра, усилив давление на лихорадочно трясущийся от возбуждения клитор и... неожиданно кончила, аккуратно закусив губку, сжав пальчики на ножках и потирая коленками, в которых кололи острые и сладкие пушинки, искрясь ледяными молниями обратно в клиторок и под пяточки. Член его я и не подумала отпускать.

Это было ну о-о-о-чень здоровски!!!

Как только закрылась за «биологичкой» дверь, он накрыл мою руку своей и остановил движения.

— Не так сильно... — прошептал он, поворачиваясь ко мне. — Ну ты и чума...

— Ага... — закивала я, все еще незаметно работая коленками, сжавшись, очень-очень тайно кончая.

— Оль... ? Все в порядке?

— В полном!!! — черт, как же было классно. Удивительно, но тогда мне сразу захотелось испытать нечто подобное опять. Резко повернулась к нему — Я хочу его видеть!!!

— Кого? — он чуть отстранился.

— Его! — я маниакально стрельнула в него глазами, а затем перевела взгляд на свою руку.

— Это как?

— Да вот так! — я приблизилась к нему и взялась за каретку.

Вжик!

Сама себе удивляясь, я справилась с ширинкой как какая-нибудь многоопытная путана. Запустила руку ему в трусы. Порядком удивиляясь тому как там все было горячо и влажно.

Он аж весь съежился, явно не зная, что делать, а я тем временем вытащила из струсов его член.

— Ух ты! — только и сказала я, глядя на багровый скользкий орган в моей руке. Мой первый увиденный живой член — тогда он показался мне просто ОЧЕНЬ большим и приятным в обхвате.

— Оль... ты с ума сошла... — он чуть отклонился назад, сильнее напрягаясь, отчего Его размер стал еще больше.

— Обалдеееть! — восторженно прошептала я и опустила руку вниз, обнажая достаточно крупную головку. Внутри меня опять все задрожало и так же сильно завибрировало. Я резко развела ноги в стороны, чтобы опять случайно не кончить. Он же понял этот жест по-своему.

— Руку убрал! — не глядя выпальнула я. Мне хотелось приказывать. Мне хотелось держать его в своей власти. И мне хотелось кое что еще, его максимально эрегировнный, торчащий бананом член в моей руке притягивал все мое внимание...

— Ольга...

— Заткнись! — я опять обнажила его головку, громко проскрипела железным стулом, отодвигаясь от парты, увлекая его за собой. Затем нагнулась и, вспомнив свои игрища с краном в ванной, погрузила все его естество себе в рот. Ну... не всё. Почувствовала его запах. Необычный, но достаточно прикольный.

Что делать дальше я особо не имела представления. Поэтому, чуть растерявшись, я просто стала двигать своей рукой вверх и вниз по горяченному и твердому словно камень стволу пениса, стараясь удержать при этом его головку во рту. Получалось не очень, пару раз я даже цепляла его зубами, от чего он явно болезненно вздрагивал.

Снова крепко сжав ноги, изогнувшись кошкой, я стала откровенно тереться об стул. Шов брюк очень-очень кстати упёрся между моих интимных губок, добавляя ощущений. Возбуждение становилось просто нестерпимым. Я непроизвольно ускорила движения рукой.

Самое интересное, мне было совершенно все равно, что я в классе, что в обычное время тут полно людей, а я в публичном месте занимаюсь такими вещами.

И во мне и в нем, в наших юных телах и обилии гормонов, все происходило очень быстро. И вот когда я была уже на грани чего-то очень сильного, он вдруг резко попытался высвободиться. Я не поняла его намерений и продолжила движения.

— Оля-Оля-Оля!!! — он аж приподнялся на стуле, убирая меня от столь желанной плоти.

К тому времени я уже утратила контроль, чувствуя, как меня накрывает. Забыв про девичий стыд, зажала ладонь между крепко сжатых ног, надавив там, где надо. И сразу же в голове что-то несколько раз приятно щелкнуло! Затем сильно засвербило в переносице, заслезились глаза, я непроизвольно дернулась. Укололо и задрожало в сосках, потяжелела грудь. Во всем теле нестерпимым кипятком стремительно разлилась обжигающая истома, резко сжалась в животе и тугой волной ударила вниз...

«Ба-Бах!!!». Я вскрикнула!

— О-о-о черт!!! — он меня не услышал, резко и жестко взялся за свой, как мне тогда показалось, просто огромный, изогнутый саблей член и тут же с набухшей и мокрой головки вертикально вверх сорвалась мутная струйка. «Как из водяного пистолетика», внезапно провела я аналогию.

— Черт! — он повернул пенис в сторону, тот на мгновение увеличился еще больше, выбрызгивая следующую струю на пол.

Хлюп! Раздалось прямо рядом с моим стулом.

В коридоре хлопнула дверь.

— Бли-и-ин! — он сильно вздрогнув толи в панике, толи в оргазме, повернув пенис в противоположную сторону, резко развернулся сам и прямо таки судорожно излился под парту. Я смотрела на все это дурная и шалая от эмоций и, все еще зажимая ладошку между ног, терла себя не в силах контролировать вздрагивающее лоно.

Уже давно знакомый: «Цок-цок-цок!».

Он засуетился, неумело пряча скользкий от моей слюны и набухший от оргазма большой пенис в штаны. А я глядела на него, облизываясь словно кошка, которая впервые в жизни отведала восхитительных сливок, но не очень распробовала и уж тем более не наелась до сыта.

Достойным жестом приведя волосы в порядок, я поправила блузку, радуясь тому, насколько практичны в таких случаях плотные лифчики, которые не выдают ничего. Поправила свои брюки, проведя ладонями по дрожащим бедрам, чувствуя, как много всего у меня между ног и что очень срочно нужно в дамскую комнату.

В момент, когда открылась дверь, мы снова выглядели провинившимися школьниками, отрабатывающими дополнительное задание.

Идеальный тайминг, так я это сейчас называю.

А потом меня пронзило током, позором, стыдом и страхом, так, что я чуть не описалась, потому что в класс, вслед за «биологичкой» вошел мой папа. Его я любила, уважала и боялась одновременно. Считала его по-настоящему образцом мужественности, и совершенно точно не ожидала его увидеть именно сейчас.

«Биологичка» прямо так и стелилась перед ним. Не смотря на не проходящее удивление и страх того, что он сейчас все поймет, я неожиданно испытала укол ревности. Должна признать, на мгновение, они показались мне парой. Отчего я сразу пожалела маму.

Папа коротко кивнул мне и посмотрел на моего соседа по парте, который старательно притворялся, что чересчур увлечен заданием.

— Так, все, время вышло! — учительница показала, кто тут хозяйка. — Закрыли учебники и тетради! — она явно рисовалась перед папой.

Мы неохотно выползли из-за стола, убирая свои вещи.

Уперлась ногой, чтобы встать... И поскользнулась, ойкнув.

— Что такое? — я глянула вниз и увидела свою красивую босоножку, размазывающую его сперму. «Тот самый «плюх"» — подумала я отстраненно.

Он тоже заметил, пожав плечами, улыбнулся краешком губ «не виноват».

Вокруг места, где мы сидели, стало пахнуть, было похоже на не совсем свежее мясо рыбы.

Я поморщилась. Меня досаждала сперма на подошве левой босоножки.

— Подожди меня, — сказал отец, когда мы выходили. — Вместе пойдем.

Кивнула в ответ, через шаг предательски проскальзывая испачканной обовью по полу. Он же, рассматривая отца, кивнул ему и тихо вышел.

Не говоря ни слова, я направилась в комнату для девочек.

Вошла.

Снова поморщилась от запаха, правда в тот раз уже от другого, характерного для таких мест.

Брезгливо отодвинула консерву «Globus» почти полную окурков в сторону, поставила рюкзак на подоконник. Порылась в нем. Нашла в тайном кармашке упаковку прокладок. Настоящие по тем временам Libresse — французские. Сунула мягкую пачку в карман. Ополоснула руки. Зашла в кабинку. Прикрыла дверцу. Шпингалет, естественно сорван. Расстегнула ремень. Клацнула кнопка пуговицы. Вжикнула молния. Попеременно играя бедрами стащила обтягивающие брюки до середины бедер. Затем трусики.

— Ого! — я прямо почувствовала, как освободившись от белья, внутри и снаружи моей прелести все набухло еще сильней. Стараясь не думать о приятном, я провела замену личной гигиены. Поразительно, но белье осталось совершенно сухим.

— Вот так французы... — прошептала я про себя и... Не сдержавшись, провела пальцем там... — Мммм... — очень приятно, я совершенно точно никогда не была настолько напряженной, упругой и просто неприлично скользкой. Опять, не удержавшись, я провела пальцем... И снова... Я даже задышала тяжелей, неизбежно вдыхая местный аромат. — А и плевать! — шепотом договорившись со своей моралью, я начала двигать рукой быстрее. Привычно и умело лаская свой налившийся чуть ли не до размера мизинца клитор — он у меня вообще, как позже оказалось, большой — я чуть проскальзывала в себя, касаясь чувствительного входа моей еще девственной вагины изнутри. Потом обратно к клитору. Ускорилась. От удовольствия и адреналина у меня ритмично подгибались коленки. Непроизвольно я стала совершать бедрами фрикции. Ухватилась за край таулетной перегородки и закусила губу. Закрыла глаза, и перед моим мысленным взором как по команде появился багровый член, кончающий под парту. А через несколько резких и отрывистых движений я стала кончать сама. Крепко прижала вздрагивающий клитор пальцами к набухшим губам, чуть не вдавливая его в лобок. Сжала вместе ноги. Попеременно сильно напрягала мышцы бёдер и живота, раскачивая свой оргазм сильнее и сильнее. Быстро-быстро задвигала рукой, затирая себя до экстаза. Салют оргазма электричеством ужалил все интимные места сразу, и я скончалась окончательно.

А он ждал в коридоре, сидя на подоконнике. Такой же красивый. Спокойный. Он посмотрел на меня и улыбнулся.

— Не меня ждешь? — я улыбнулась в ответ, смешно ступая, плохо чувствуя ноги. Да и в целом, чувствовала себя паршиво за то, что не стерпела до дома, за то что пришел папа, зато что согрешила одна в ужасном туалете.

— Тебя... — мне показалось, что он как-то особенно на меня посмотрел и настроение мое постепенно стало повышаться.

— Приятно слышать, — я подошла и села рядом с ним, поставив рюкзак между ног.

— Опять мучаешь? — он изогнул ровную бровь.

— Знаешь, — я посмотрела на него. — По-моему, да. Мучаю. — тихо добавила я.

Я посмотрела на него и вдруг неожиданно поняла, что этот человек за очень короткое время, оказывается, подарил мне столько сладостных мгновений. Совершенно несвойственное мне глубокое чувство благодарности и еще большей симпатии заполнили меня. Я неожиданно замерла, словно лягушка перед ужом. А он плавно приблизился и коснулся моих губ своими губами. Так бережно. Аккуратно и чуть робко. Я совершенно не знала, что делать. Только сердце опять гулко и тяжело ухнуло в груди. Приоткрыла было рот, но тут этот дурацкий обламывающий «цок-цок-цок».

Отворилась дверь.

Мой папа сказал биологичке до свидания, коротко кивнул мне: «мол, пойдем». Не смея ослушаться, я отлипла от подоконника, взяла рюкзак, как бы незаметно коснулась рукой его ноги. Хотела почувствовать еще разок.

— Пока! — сказал он.

— Пока, — короткий взгляд назад, поправила волосы, махнула рукой.

— Твой парень? — тихо спросил папа, пока мы шли по коридору.

— П-ф-ф-ф, — состроила удивленно кислое лицо, мол, как только такое можно было подумать.

Папа кивнул и понимающе улыбнулся.

А я вышагивала так, специально, как на танцах, попка назад, бедром ход, чтобы аппетитно напрягались булочки под обтягивающими вельветовыми брюками. Знала, мальчик смотрит.

Правая босоножка иногда смешно липла к деревянному полу.

Зачем папа тогда приходил мне так и осталось непонятным. Он недолго разговаривал с биологичкой, которая была еще и нашей «классной», затем забрал меня домой. А вечером, после истеричных сборов и туманных объяснений я уже ехала к маминой сестре в Киев. Одна. В свое самое невероятное лето.