Жестокие игры (часть VI)

Я часто вспоминал о Лин. Ее соблазнительное молодое тело и роскошная полудевственная попка пленили мое воображение. В тот день, когда я впервые ее увидел, я договорился о встрече у меня дома. Среди моих знакомых в клубе я узнал, что она танцует стриптиз в одном из ночных клубов Бангкока, часто соглашается на частные заказы и обожает сильных и уверенных в себе мужчин. Насчет ее отношения к садистским играм ничего не было известно, но о моих пристрастиях в клубе знали все, и если она согласилась на повторную встречу, значит, все было нормально.

В пятницу вечером, вернувшись домой, я узнал от Ларисы о ее звонке и о том, что они договорились на субботу. К вечеру субботы все было готово к визиту гостьи. Лариса пожелала принять деятельное участие в нашем развлечении, и мы долго спорили, что же именно сделать с нашей очаровательной визитершей. Лариса настаивала на жестком сексе со мной, после чего за жертву, вооружившись плеткой, возьмется она. Мне же тоже хотелось как следует отхлестать Лин, особенное внимание уделив пленившим мое воображение ягодицам. В конце концов мы решили сделать оригинальнее и написали названия всех своих любимых игр на кусочках картона, которые должна была вытягивать вслепую сама Лин.

Точно в условленное время раздался звонок в дверь, и мы поспешили открыть. Лин в шикарном вечернем платье с открытыми плечами, глубоким вырезом и открытыми до середины бедра прелестными ножками выглядела сногсшибательно. Ее черные глаза были красиво обведены тушью, а кроваво-красный цвет помады придавал сходство с попробовавшей чьей-то крови вампиршей. Мы предложили ей легкий ужин с бокалом красного вина, она не отказалась, и мы прошли в гостиную, где был заранее накрыт стол. В ходе легкой непринужденной беседы мы с помощью хитрых дипломатичных вопросов выяснили, насколько далеко мы можем себе позволить зайти. Оказалось — нам будет позволено все, лишь бы она смогла самостоятельно уйти от нас. Об этом нужно было подписать специальный контракт — обычное дело для всех частных вечеринок, организующихся внутри клуба. Но потом Лин, кокетливо поглядывая на меня и аккуратно коснувшись под столом моей ноги, сказала, что за немаленькую сумму мы можем позволить себе не столь сильно заботиться о ее здоровье. После этих слов Лариса плотоядно заулыбалась, я же почувствовал приятную тяжесть внизу живота.

Обговаривание суммы было само по себе весьма возбуждающим. В итоге мы сошлись на двадцати пяти тысячах долларов. Чек на эту сумму был тут же выписан, и Лин, слегка нарушив правила, сразу же написала в контракте, что не имеет к нам никаких претензий. После чего она стала нашей на все оговоренное там время, то есть на весь вечер и ночь.

Мы провели нашу гостью наверх, в нашу спальню, где все было приготовлено для вечернего развлечения. Наша кровать, отодвинутая к стене, освободила место для нашего любимого станка с зажимами для рук и ног. Стальные кольца с кожаными ремнями зловеще поблескивали в приглушенном свете настольных ламп. На журнальном столике в углу лежало несколько ремней разной толщины и ширины, все из высококачественной жесткой резины. Особенно мне нравился один, коротенький, но скрученный из нескольких переплетающихся полосок, которые причиняли дополнительные страдания. Его-то я и хотел опробовать сегодняшним вечером.

Лин застыла в дверях, рассматривая зловещую обстановку в комнате. Непосвященному человеку могло показаться, что она в ужасе. Ларисе пришлось втолкнуть ее в спальню и плотно прикрыть за собой дверь.

Я властно взял ее за руку и подвел к поджидавшей ее дыбе. Преодолевая вялое сопротивление, я крепко обнял ее и слегка укусил за мочку уха. Лариса тем временем, приблизившись сзади, ловко расстегнула пуговички на ее платье. Мне оставалось лишь провести руками по ее плечам — и оно бесформенной массой упало к ее ногам.

Под платьем у Лин почти ничего не было. Узенький черный лифчик, едва-едва прикрывавший выпуклые соски, и символический квадратик трусиков, удерживаемый двумя тоненькими ниточками. Бедра Лин были весьма полными, хотя ощущения лишнего веса не было, и они врезались в них, оставив легкие розовые полосочки. Талия в два обхвата моих ладоней поражала воображение. Даже Лариса, сохранившая стройность восемнадцатилетней гимнастки (но отнюдь не хрупкость!) не могла похвастать столь узкой талией. А когда я положил ладони на роскошные ягодицы Лин, то чуть не взвыл от наслаждения. Их нежность и податливость могли свести с ума кого угодно. Лин повела тазом мне навстречу и уперлась лобком в мой оттопыривавший штаны на добрых десять сантиметров член. Лишь колоссальным усилием воли я заставил себя тут же не повалить ее на кровать.

Лариса тем временем, деловито повозившись с зажимами на дыбе, поманила Лин пальчиком к себе. Прелестная азиаточка послушно подошла. Вдвоем с Ларисой мы за считанные секунды распяли ее, оставив свободными только правую руку и голову, после чего зафиксировали наклонную подвижную доску в почти горизонтальном положении. Затем Лариса, удачно вжившаяся в роль моей ассистентки, принесла корзинку с квадратиками картона, на которых было написано, чему предстоит подвергнуться нашей жертве в этот вечер. Лин долго шарила в ней свободной рукой, наконец вытащила один, прочитала и весело взвизгнула. Я посмотрел через ее изящную спинку на надпись. Она гласила — «выдержать пятьдесят ударов без крика. Орудие наказания выбрать самой». Хм... похоже, что скоро она начнет визжать по-другому.

— Ты находишь это забавным? — осведомилась Лариса, которую, похоже, посетила такая же мысль. Размахнувшись, она залепила ей такую пощечину, что голова девушки качнулась вбок. Не давая опомниться, она тут же повторила оплеуху с другой стороны. — Только попробуй пикнуть, и я тебя отделаю так, что полгода будешь спать только на животе!

Ей без труда удавалось разыгрывать из себя злую стерву-садистку, и я сделал себе заметку в памяти, что неплохо было бы подарить ей на приближавшийся день рождения красивого молодого парня, прикованного вот таким же способом. И как приложение к подарку — какую-нибудь изящную плетку. А еще лучше — искусственный член побольше.

Лариса тем временем кивнула на журнальный столик:

— Выбирай, и поживее!

Лин, моргая после пощечин, всмотрелась в разложенные ремни. Ее глаза расширились, то ли от ужаса, то ли от богатства выбора.

— Вон тот, без пряжки который, — проговорила она, разумно предполагая, что удары таким ремнем ей будет проще перенести.

— Я так и думала, — кивнула Лариса и подошла к столику, — только ты упустила из вижу, что я специально его так положила, чтобы пряжка была незаметна. Какой же ремень может быть без пряжки? — злорадно добавила она.

Я мысленно зааплодировал. Лариса подошла ко мне и ласково обняла.

— Думаю, будет справедливым разделить пятьдесят ударов пополам. Что скажешь? — проворковала она.

— Согласен, — ответил я и нежно поцеловал ее в губы. — Начинай. Только не увлекайся. И... попочку ее пока не трогай. Хорошо?

— Хочу, чтобы ты знала, — зловеще процедила Лариса, проводя холодным металлом увесистой пряжки по обнаженным ягодицам жертвы, испуганно вздрогнувшим от этого прикосновения, — как только ты закричишь, оставшиеся удары тебе будут нанесены именно тем, чего ты так боишься. Так что терпи... если сможешь. Ведь я буду стараться.

Лин вся напряглась, что было явной ошибкой, и уставилась в одну точку. Лариса сложила ремень вдвое, перехватила поудобнее и хлестнула ее поперек спины. Удар был хорош, на теле тут же вспухла розовая полоса. Моя жена не торопилась наносить второй удар, рассматривая, как место первого постепенно наливается красным цветом.

— Мы ведь никуда не спешим, правда? — осведомилась она и тут же обрушила на плечи Лин второй удар. Девушка еле слышно застонала. Лариса действительно не собиралась щадить ее, рассчитывая вырвать крик уже после десяти ударов. Но этого ей не удалось. После каждого удара Лин только протяжно стонала и скрипела зубами. Тогда в одиннадцатый удар Лариса вложила всю силу, вдобавок закрутив ремень по замысловатой траектории, от чего он поразил не только покрасневшую спинку жертвы, но и часть груди, расплывшейся под весом вдавленного в дыбу тела. Лин взвизгнула на всю комнату и тут же стала умолять пощадить ее. Но правила игры были неумолимы. — Остальные четырнадцать ударов ты получишь пряжкой, радость моя, — сообщила она распластанной беспомощной девушке, перехватывая ремень поудобнее, — зато теперь ты можешь вопить сколько душа пожелает. Нам это даже нравится.

После первого удара, пришедшегося чуть выше изящной талии, Лин вытаращила глаза, разразилась отчаянными воплями и задергалась от невыносимой боли. Я дал Ларисе знак поумерить свой пыл, но она не обратила внимания. После второго удара Лин разрыдалась во весь голос. Красные бляшки, мгновенно проступавшие на ее нежной коже цвета спелого абрикоса, постепенно наливались кровью. Лариса, немного выждав, ударила в третий раз, намного слабее, попав по налитому бедру. Лин только всхлипнула, сжав кулачки до хруста в суставах. Лариса пожалела Лин, и она вытерпела все остальные удары почти без криков. Но на следы от первых двух было жутко смотреть.

Лариса передала ремень мне и коварно зажала между своих стройных бедер мой член, который я уже давно выпустил на свободу по причине его полнейшей неугомонности. От неожиданного удовольствия я взвыл, словно сам схлопотал по заднице, и в ответ обнял Ларису. Она проворными движениями помогла мне освободиться от остатков одежды и недвусмысленно подтолкнула к Лин.

Еще двадцать пять ударов пряжкой она бы точно не выдержала, поэтому я, немного нарушив первоначальные условия, снова свернул ремень вдвое. Ее полные упругие и доселе нетронутые нами ягодицы притягивали мой взгляд (и не только его). Они выглядели такими беззащитными и манящими, что я, не думая о последствиях, от души впечатал в них жесткую кожу ремня. Лин снова захлебнулась собственными слезами, зашлась в крике и рванулась так, что затряслась вся стальная конструкция. Поперек ее чудесной попки заалела широкая красная полоса. Не обращая внимания на вопли, я продолжал хлестать ее по столь желанному месту, стараясь, чтобы полосы ложились примерно на равном расстоянии одна от другой. Мне это удалось, и после десятого удара на попочке Лин вырисовывалась почти идеально ровная «зебра». Ее исполосованные ремнем плечи сотрясались от рыданий. Одиннадцатый удар я намеренно сделал особо жестоким, с удовольствием полюбовавшись, как девушка выгнулась дугой и разразилась длинным протяжным стоном с весьма эротичным придыханием. Поперек десяти полос вспухла еще одна, гораздо более насыщенного красного цвета с оттенком черного, по краям которой проступили алые бусинки крови.

Больше я не мог сдерживаться. Бросив ремень на пол, я шагнул к Лин и решительно взялся руками за ее горячие гладкие бедра. Лариса расторопно подрегулировала рычаги, так что неотразимая попка Лин оказалась на нужной мне высоте. Я без всякой подготовки вонзился в ее лоно, которое благодарно приняло мой член, окутав непередаваемой влажной теплотой. Головка тут же уперлась в матку, и Лин снова взвизгнула, испытав другую разновидность боли. Но мой напор был неотразим, и постепенно ее лоно приобрело более-менее приемлемые для меня очертания. Я стал двигаться более активно, помогая себе руками и нанизывая податливое разгоряченное тело Лин на свой член. Лариса плотоядно наблюдала за нами. Внезапно она подхватила с пола ремень и встала сбоку от жертвы.

— Ты разве не видишь, что ему так неудобно? — прошипела она и тут же вытянула ее поперек спинки, — двигайся сама, чтобы у него были свободны руки!

Лин покорно заерзала мне навстречу, пытаясь уловить нужный мне ритм. Она оказалась понятливой ученицей, и вскоре я снял руки с ее бедер и обхватил ее замечательные упругие груди. Соски стояли колом, выдавая немалую степень возбуждения. Лариса тем временем вновь обожгла Лин ударом по плечам: ей показалось, что она недостаточно быстро подмахивала мне. А быстро бы и не получилось — сейчас, когда я почти лег ей на талию, каждое прикосновение к моему телу израненных участков ее тела причиняло дополнительные мучения. Но Лин старалась, как могла, выкручивая талию таким образом, чтобы двигаться из стороны в сторону и меньше соприкасаться со мной выпоротыми частями тела.

Наконец я почувствовал, что момент кульминации близок. Мои руки еще сильнее обхватили раскачивающиеся в такт нашим совместным усилиям груди молодой азиатки, а движения приобрели скорость отбойного молотка. Я постарался войти в лоно Лин до предела, и мне это удалось. Взорвавшись обильными разрядами на глубине двадцати пяти с небольшим сантиметров, я еще долго не выпускал из объятий ее роскошное тело, продолжая совершать затухающие колебательные движения в ее залитых моим соком глубинах.

Наконец я извлек своего красавца, почти не уменьшившегося в размерах, наружу и устало опустился в кресло, стирая со своего живота пот и кровь Лин. Лариса подошла ко мне, по пути звонко шлепнув по ягодицам вздрогнувшую и слабо застонавшую девушку и, бесцеремонно впившись мне в губы долгим поцелуем, снова заставила мой увядающий член принять своей рабочий объем. Затем, мягко отстранившись, помахала перед моим носом большим черным искусственным членом с застежкой.

— Я подготовлю для тебя ее попку, — прошептала она мне на ухо, — а ты потом займешься ей сам.

Пристегнув член к своей талии, она решительно подошла к столику и выбрала из разложенных там орудий наказания уже упомянутый мною скрученный ремень. Затем, покачивая гибкой резиной пристегнутого члена, изящно продефилировала в поле зрения Лин и остановилась как раз перед ее лицом.

— Наверное, его нужно хорошенько смазать, как думаешь? — обратилась она к девушке, покорно ожидавшей своей незавидной участи.

Лин кивнула и взяла черную резиновую головку в свой ротик. Она не столько сосала, сколько смачивала его слюной. Лариса неожиданно звонко хлестнула ремешком вдоль ее спины:

— А когда ты будешь делать то же самое моему мужу, тоже будешь сачковать? Ну-ка старайся!

Лин взвизгнула от неожиданности и боли. Поборов дрожь в своем израненном теле, она стала облизывать член по всей его поверхности, сколько могла достать, периодически впуская его утолщенное окончание за обе щеки и даже целуя его. Я внимательно наблюдал за ними. Ларисе тоже понравилась техника Лин, и она несколько раз качнула таз навстречу ее ротику, заставляя принять глубже резиновую игрушку.

Наконец она резким движением выдернула член из рта Лин и не спеша зашла ей за спину. Прекрасно понимая, что ее ждет, девушка закрыла глаза и попыталась расслабиться. Лариса положила обе руки ей на бедра, а член — чуть выше испуганно сжавшегося анального отверстия. Сейчас оно казалось таким же маленьким, как и в тот вечер, когда я свел с ним первое близкое знакомство.

Но Лариса не собиралась церемониться и даже не прибегла к помощи пальцев. Она только слегка оттянула края ануса Лин и, направив головку в открывшийся узкий черный туннель, тут же сделала сильный толчок тазом. С громким чмокающим звуком член вошел в верхнюю дырочку Лин на всю длину (а на вид в нем было не меньше двадцати сантиметров). Девушка протяжно застонала, но в ее стоне я явственно услышал нотки удовольствия. Лариса тоже их расслышала и тут же нанесла Лин два размашистых удара по плечам. Один из них пришелся на открытую рану, оставленную стальной пряжкой, и девушка взвыла от невыносимой боли, корчась в сдерживающих ее запорах.

А Лариса задвигалась внутри Лин, готовя почву для моего грядущего вторжения, периодически вынимая блестящий член и тут же с силой вгоняя его обратно на всю длину. Потом она,прижавшись к побагровевшей спинке Лин своим животом, стала покачивать тазом из стороны в сторону, заставляя ее оставаться неподвижной. Любая попытка отклониться вместе с ней каралась сильным ударом ремня. В конце концов Лин, давясь слезами и собственными стонами, замерла, тупо уставившись в одну точку, пока Лариса шуровала в ее сокровенных недрах. Затем настала моя очередь. Мягко отстранив Ларису, я взял своего крепкого друга в правую руку и с размаху вошел в широко открытый анус Лин. Ожидаемого сопротивления я не встретил — моя жена поработала там на славу. Меня мягко обволокли эластичные стенки, подавшиеся затем назад, приспосабливаясь к новому объему. Закрыв глаза, я начал медленно проникать все дальше и дальше, пока не ввел член полностью. Лариса тем временем, пристроившись ко мне сзади, нежно теребила мои яички и целовала в плечи и шею. Затем, не прерывая своего занятия, снова хлестнула Лин по бедру.

— А теперь подмахивай ему, да поживее!

Лин послушно задвигалась, подстраиваясь под заданный мною темп. Мне было так хорошо под поцелуями Ларисы и в тугой дырочке азиатской красавицы, что финал не заставил себя долго ждать. Задвигавшись в растянутом анусе Лин с утроенной силой, я заставил ее громко и жалобно стонать, и вскоре к ее стонам прибавились мои. Оргазм получился быстротечным, но невероятно сильным. Я вдавился в ее тело до предела, чувствуя, как конвульсивно сжимаются мышцы ее прямой кишки, выдавливая из меня всю имеющуюся в наличии сперму.

Теперь я мог начать все сначала лишь спустя некоторое время. Лариса тоже это почувствовала, и теперь развлекалась с беспомощной Лин самостоятельно. Вручив мне видеокамеру, она снова заставила ее тянуть билеты, где вместо вопросов было написано, что с ней сделают. На свою беду, Лин вытянула бумажку с надписью «Сделать минет и довести его до конца без помощи рук»

Лариса, зафиксировав камеру так, чтобы она снимала лицо Лин сбоку и крупным планом, поманила меня пальцем. Я покорно встал перед Лин. Поникший член болтался у нее перед полными чувственными губами. Лариса, помахивая ремнем, заявила:

— Либо ты выполняешь условия, либо я отделаю твою прелестную попочку пряжкой так, что на ней не останется живого места.

Глаза Лин расширились от ужаса. За весь вечер она получила лишь два полновесных удара пряжкой, и теперь на ее коже в этих местах расцветали огромные гематомы, а лопнувшая кожа сочилась сукровицей. Но после всех событий насыщенного вечера я чувствовал себя полностью опустошенным. Лариса тоже прекрасно понимала, что шансы Лин справиться с задачей почти равны нулю. Но таковы были правила нашей жестокой игры, на которые она дала согласие.

Лин принялась за дело достаточно добросовестно, обволакивая головку моего члена влажной теплотой своего ротика. Время от времени она позволяла покинуть ему свои гостеприимные пределы, чтобы запечатлеть на нежной кожице головки горячий поцелуй. Поцелуи члена всегда безумно возбуждали меня, потому что ни в одном порнофильме я такого не видел. Вот и сейчас я с изумлением смотрел, как мой красавец постепенно приобретает свои грозные размеры. Обрадованная Лин утроила усилия, умудрившись засосать его почти на половину всей длины.

— Помоги же мне, — прошептала она в перерыве между двумя заглатываниями. Я стал водить рукой вдоль своего шланга, нажимая возле головки, но до момента кульминации было еще далеко. Лин старалась, как могла, в уголках ее глаз заблестели слезы, но мой член оставался сухим, хоть и в приподнятом настроении. Увы, никому еще не удавалось меня довести до финала ртом после недавнего оргазма.

Лариса, не без интереса наблюдавшая за ее бесплодными усилиями, вскоре встала и приблизилась, грациозно покачивая бедрами.

— Спасибо, милая, — проворковала она, отстраняя меня от ее жадно потянувшегося вслед за мной ротика. — Ты неплохо разогрела его, хотя и не выполнила условие. Твоя очередь придет чуть позже.

С этими словами она, сбросив с себя остатки одежды, предстала перед моим восхищенным взором абсолютно обнаженной. Не спеша, позволяя насладиться всем великолепием ее плавных линий и совершенных форм, Лариса подошла к нашей постели и опустилась на нее животом вниз. Взявшись руками за изголовье, она маняще прогнулась, без малейших усилий разведя свои стройные ножки в разные стороны под углом в 180 градусов, так что ее восхитительно приподнятая и чуть пышноватая попка оказалась как раз на краю кровати. Зрелище сделавшей шпагат Ларисы было восхитительным в своей бесстыдности и эротичности. Я, начисто забыв о Лин, подошел к замершей в ожидании Ларисе. Широкое колечко ее ануса призывно задышало, и мой член запульсировал той самой первородной страстью, перед которой меркнут все нормы приличия и цивилизованности. Подобно дикарю, овладевающему загнанной в угол самкой в темноте пещеры, я вонзил пальцы в теплую упругую плоть ее бедер, и без всякой подготовки ввел свой член в ее нежный растянутый эластичный анус. Лариса замурлыкала от удовольствия, прогибаясь под моим натиском. Покрывая поцелуями ее очаровательную спинку, я двигался в ее недрах все быстрее и быстрее, пока судороги оргазма не сотрясли наши сомкнутые тела и не бросили их на скомканные простыни, где они еще долгое время переплетались в объятиях.

Спустя некоторое время я, удобно устроившись среди подушек на той же кровати, наблюдал за зловещими приготовлениями Ларисы к страшной экзекуции. Чтобы заглушить мольбы несчастной Лин, рот ей на время был завязан. Прямо перед ее глазами Лариса проверяла на подушках силу удара пряжек разных форм и размеров. Отводя в сторону руку и небрежно поигрывая длинными кожаными ремнями со свисающими металлическими бляшками, она звонко впечатывала их в податливую ткань подушек, заставляя Лин содрогаться от ужаса. Вне всякого сомнения, она уже видела свою и без того безжалостно выпоротую попку на месте этой подушки.

Но вот Лариса выбрала ремень средних размеров, с увесистой стальной пряжкой, на которой был изображен двуглавый орел. Кивнув мне, чтобы я начинал съемку, она царственным жестом освободила рот Лин от повязки. На нас тут же обрушился бессвязный поток мольб о пощаде, прерываемый лишь короткими всхлипываниями. Лариса презрительно проигнорировала его и не спеша зашла Лин за спину. Несчастная красотка отчаянными рывками стала раскачивать дыбу, но сверх этого ничего не добилась. Запоры надежно держали ее в своих безжалостных объятиях.

Лариса же, раскрутив ремень с такой силой, что блестящий металл слился в сверкающую дугу, вдруг изо всех сил обрушила звонкий сочный удар на беззащитные ягодицы Лин, весьма красные после недавней порки. Я успел заметить, как судорожно дернулись от чудовищной боли ее бедра и скованные руки. Отчаянный вопль, полный страдания, приласкал мой слух. На ягодицах заалело кровавое пятно, от которого вниз побежали две струйки крови. По всему роскошному телу Лин пробежала волна судорог, а сама она отчаянно разрыдалась.

— Надо было лучше стараться, — безжалостно процедила Лариса, снова раскручивая ремень в своей далеко не слабой руке, — теперь терпи!

Мольбы о пощаде распалили ее. Глаза сверкали, ноздри хищно раздувались. В своей ярости и ощущении превосходства перед беспомощной девушкой она была прекрасна. Я взял ее лицо крупным планом, и его выражение мне сказало, что сейчас последует второй удар. И я не ошибся. Снова яркая дуга разрезала воздух, зловещий свист слился в душераздирающий крик, и на левой ягодице Лин вспухла еще одна алая отметина. В нашей дыбе что-то скрипнуло — так рванулась хрупкая на вид девушка. Ее крик напомнил мне вопль раненого животного — безнадежный, полный отчаяния и страданий. Она уже не умоляла о пощаде, понимая, что это бесполезно. Она просто кричала на одной вибрирующей ноте.

Теперь на ее теле было четыре страшных следа от ударов — два на ягодицах, по одному на каждой половинке, и два на талии. Два более свежих кровоточили, и Лариса промокнула их стерильными салфетками. На лице Лин было написано такое страдание, что во мне шевельнулась жалость. Но пришедшая тут же мысль отодвинула ее куда-то на задворки сознания.

— Погоди Лариса, — остановил я жену, уже занесшую руку для третьего удара.

Подойдя к бессильно поникшей Лин, я присел перед ней и предложил следующий вариант: поскольку свои деньги она еще не отработала, мы либо продолжаем наши развлечения, исключая из них пряжку, либо же продолжаем пороть ее пряжкой, но после полученных ею пяти ударов каждый следующий будет ей стоить еще пятьсот «вечнозеленых». Лин. несмотря на то, что вся сотрясалась от невыносимой боли, согласилась на второе условие, только попросила не бить по одним и тем же местам. Спросив в подражание ведущему Диброву, является ли ответ окончательным, я не без удовольствия забрал у Ларисы ремень и вручил ей видеокамеру. Мне стало интересно — какие пределы болевых ощущений у этой девушки, доселе проявлявшей чудеса стойкости.

Лин замерла в ожидании продолжения жестокого наказания. Я в предвкушении провел стальной пряжкой по вспухшим ягодицам, совсем недавно поразившим меня своим совершенством формы и объема, и тут же нанес удар по ним. Я специально заставил пряжку впиться в нежную кожу под небольшим углом и как бы «проехаться» по изувеченной поверхности, но не сделал его слишком сильным. Визг Лин приятно резанул уши. Второй удар был пожестче и угодил чуть ниже ягодиц, в бедро. Теперь крик был погромче, я заметил, как ногу девушки свело судорогой. Третий удар я направил ей в то же место на другой ноге, но там судорогу это не вызвало. Остальные два удара пришлись ей на спину. После каждого из них Лин отчаянно кричала и дергалась. Впрочем, бил я не так сильно, как Лариса, которая, из экзекуторши переквалифицировавшись в медсестру, опять старательно промыла все ее раны и вернулась к видеокамере.

Следующий удар у меня не получился — сказалось отсутствие практики, и пряжка лишь слегка зацепила бедро девушки. Но уговор дороже денег, и Лин стала богаче еще на 500 $. Собравшись, я выбрал доселе нетронутый участок на спине Лин, хищно прицелился и с математической точностью поразил его блестящей бляхой. Лин снова выгнулась в столь приятном для моего глаза болевом шоке, заставив содрогнуться стены нашей звуконепроницаемой комнаты. Редкое по красоте зрелище абсолютно белой отметины на коже, от которой после удара отхлынула кровь, заворожило меня. Я внимательно наблюдал, как белое круглое пятно быстро темнеет, наполняясь кровью, как из крохотных рассечений кожи по ее краям выдавливаются мельчайшие капельки крови, как, сливаясь одна с другой, они постепенно превращаются в более крупные, которые потом тонкими алыми струйками стекают по ее бокам, смешиваясь с потом. Лариса снимала все это крупным планом.

— Продолжать? — спросил я, чувствуя, как мой казалось бы выжатый до предела член начинает едва заметно пульсировать. Лин только кивнула головой. Внезапно я заметил, что ее судорожно впившиеся в металл дыбы ногти уже сломаны, а по щекам бегут непрекращающиеся дорожки слез. Ее сочные бедра притягивали мой взгляд, подобно магниту, и я снова хлестнул ее по той ноге, что не была сведена судорогой. Металл смачно впился в ее нежную дрожащую кожу, а на теле в унисон отчаянному крику вздулись эластичные мышцы. Повторный свист ремня означал, что сверх платы за вечер Лин получит уже четыре тысячи долларов. Но они дорого ей дались. Я слегка промахнулся, и пряжка зацепила след от первого жестокого удара Ларисы, представлявший собой открытую рану. Во все стороны брызнула кровь, и тело Лин тут же перестало дрожать и дергаться. Только слабый затухающий стон вырвался из ее легких. Меня сковал ледяной ужас — что, если она умерла? Лариса, опередив меня, уже щупала ей пульс. Все обошлось, Лин была в глубоком обмороке. Пользуясь ее беспомощным состоянием, мы отвязали ее от дыбы и положили на нашу кровать спиной вверх. Лариса начала хлопотать над ее попкой, на которой не было ни одного непораженного участка площадью больше четырех квадратных сантиметров. Вскоре громкие стоны возвестили о благополучном возвращении в сознание.

Несмотря на то, что Лин согласилась на продолжение порки пряжкой, я боялся за ее здоровье. Любит девушка деньги, что и говорить, но зачем же доводить до того, чтобы она истратила их все на лечение? Поэтому, кивнув Ларисе, я удалился в ванную, а она продолжила обеззараживание и смазывание ран Лин.

Красавица-азиатка покинула нас рано утром, ставшая богаче на 29.000 долларов и кривясь от боли после каждого шага. По понятным причинам она предпочла не пользоваться нашей машиной, а дойти пешком до метро. Больше мы ее никогда не видели.

Ноябрь-декабрь 2001 года

Продолжение следует