История первая

Теплым летним вечером, я и мой друг возвращались домой после не очень трудного рабочего дня.

Ехали мы в метро, разговаривали «ни о чем». Во время разговора мой взгляд упал на молодую женщину. Она мне приглянулась сразу. Вообще-то мне многие женщины нравятся, но вот такой «искры», которая меня прожгла долго уже не было. Возникло желание познакомиться с ней. Мне нужно было ехать до конечной, а моему товарищу нужно было выходить на предпоследней станции поэтому шансов у меня было еще больше. Не очень хорошо знакомиться, когда рядом кто-то. Она могла и отказать. Однако она сама могла выйти раньше.

Я такой человек, что чувствую себя очень неприятно когда слышу отказ. Этого вообще-то никто не любит тем более когда ты нормальный человек и ничего дурного за душой не имеешь. Из-за этой черты моего характера я часто отказывал сам себе подойти к понравившейся женщине и познакомиться с ней. В тот момент у меня никого не было, я был как бы «свободен», поэтому я дал себе слово, что если она едет до конечной станции, то я обязательно с ней познакомлюсь.

За время пути наши взгляды несколько раз пересекались и я ясно видел, что наше знакомство очень вероятно. Это была молодая женщина лет тридцати, невысокого роста со светлыми волосами и достаточно привлекательной фигурой. Худенькой ее не назовешь, но и до полной ей далеко было. Но меня особо сильно приковал к себе ее взгляд. В нем было нечто! Я чувствовал, что с этой женщиной соскучиться очень трудно. Этот взгляд говорил, что она не чужда плотских удовольствий. Я давно уже знаю, что женщины, которым за тридцать гораздо раскрепощеннее своих молодых соперниц. Эти женщины уже точно знают, что им нужно. Возможно вы и не читали бы этот рассказ, если бы это в последствии не оказалось именно так.

Когда мы подъехали к предпоследней станции и мой товарищ вышел я с удовольствием и волнением понял, что я познакомлюсь с этой женщиной так как она осталась сидеть на своем месте. Я уже не стеснялся чаще поглядывать в ее сторону после ухода друга. Выйдя на конечной станции я понял, что повода для знакомства я так и не придумал, поэтому мне лучшего ничего в голову не пришло как предложить ей помочь понести ее сумки, нелегкие для нее судя по тому как она несла их. Мое предложение оказалось кстати и на мою радость она согласилась. Мы разговорились пока шли до ее остановки автобуса. Когда мы оказались на остановке, то она начала было прощаться, но я сказал, что донесу ее ношу до ее дома если она конечно не против. И вновь она согласилась. Я хоть и не тешил себя надеждами на что-либо, но все же внутренне я чувствовал, что та самая «искра» пробежала не только у меня.

Вот с этими мыслями и нашим с ней разговором, который становился все более оживленным, мы добрались до ее дома. Подойдя к ее квартире она предложила зайти и как бы в благодарность выпить чаю или кофе. В ответ я пошутил вроде того, что зайду если она не будет ко мне приставать. Ей это понравилось, и она смеясь пообещала не приставать.

Весь вечер мы с ней сидели у нее на кухне, разговаривали в основном о жизни. Она много рассказывала о своей. Рассказала, что живет с матерью и еще у нее есть дочь, которая ходит в школу. Была замужем. Она оказалась интересным и хорошим собеседником. С ней было интересно, она была очень живым по натуре человеком и даже быстро разговаривала. Сама же объясняла это профессиональной привычкой — она работала продавцом в одном из отделов крупного магазина. Люди часто спрашивают о том об этом что лежит на прилавке вот и нужно быстро объяснить. Вот и переняла в жизнь эту привычку.

Так мы и просидели с ней до самой ночи. Я даже ни разу не взглянул на часы, даже когда стемнело, а когда спохватился, то уже было около полуночи. Лена (так ее звали) напомнила, что уже пора прощаться, но по правде говоря я не хотел ночью добираться до своего дома. Автобуса можно было уже и не дождаться, да и с собой не было достаточных денег, чтобы поймать частника. Я попросил ее остаться у нее дома до утра. Сказал, что переночую хоть на кухне.

— Нет. — сказала она. — На кухне ты спать не будешь, ляжешь в маленькой комнате.

С этими словами Лена провела меня в комнату, достала чистое постельное белье. Я признался ей, что надеялся, на ее такую любезность. И вот надежды мои оправдались.

Я сел на кровать, она стояла рядом облокотившись на шкаф. Лена и вправду была привлекательной женщиной. Я с удовольствием поглядывал на ее красивые формы, очертания которых трудно было не заметить под ее домашним халатом, в который она переоделась сразу после нашего прихода. Не знаю, что меня толкнуло к этому шагу, но я взял ее за руку и притянул к себе. Она не противилась этому, я уже отчетливо видел, что она очень даже не против того, что может произойти между двумя людьми, понравившимися друг другу. Не вставая с кровати я провел рукой по ее щеке, шее, плечам, а потом посадил ее себе на колени. Наши лица оказались на том расстоянии, которое могло означать только одно...

Мы стали целоваться. Я люблю целоваться и знаю, что делаю это очень неплохо. Очень трудно было не заметить по той страсти, с которой она отвечала мне, что и она не чужда этого приятного занятия, поэтому мы достаточно долго не разнимали своих губ и зыков держа друг друга в объятиях. Потом я отстранился и взяв ее на руки развернулся и ничего не говоря положил ее на кровать. Мы оба уже знали, что хотим друг друга. Я говорил ей слова любви, говорил что она мне очень понравилась как только я увидел ее, ее «лисьи» глаза притягивали к себе.

Она была еще очень привлекательна, это подтверждалось и тем, что она использовала минимум косметики. Ее лицо оставалось все равно очень привлекательным и без какой-либо краски. Женщины такого типа нравятся почти всем мужчинам. Она и сама знала это. Я целовал ее лицо, шею. Я не спешил. Прямо через халат я стал целовать ее податливое тело, от которого исходил необъяснимый аромат, который все сильнее пробуждал во мне желание. Она отвечала мне своими ласками. Одной рукой она притягивала меня к себе, а другую запустила в мои волосы. Еще несколько минут мы сладко целовались, когда она приподняла меня, поднялась сама и стала снимать с меня рубашку. Сняв ее она стала гладить меня по груди, плечам, рукам, а потом обняв стала целовать прямо в шею. От этих ласк я был уже на вершине блаженства...

Но тут меня просто как будто перемкнуло... Я сам того не ожидая от себя сказал ей, что могу предложить ей нечто наверняка для нее необычное на что она правда может и не согласиться. Лена молча дала понять, что это ее заинтриговало. Я предложил ей связать мои руки. Она внимательно, с легкой улыбкой посмотрела мне в глаза. Я прочел в них, что она почти не ошарашена этим предложением. Видя это я стал уже смелее ей объяснять, что связав меня она может сделать со мной все что угодно. Я буду выполнять все ее желания и приказы. Буду, попросту, ее рабом. Почему-то я не прочитал в ее глазах какое бы то ни было удивление. Скорее наоборот! Она еще с несколько секунд посмотрела на меня своими коварными глазами и спросила.

— Ты уверен что хочешь этого?

Утвердительного кивка моей головы хватило, что бы она встала и молча вышла из комнаты. Вернулась она через пару минут с двумя длинными и не очень широкими кусками мягкой материи.

— Для рук и ног, — пояснила Лена и развернула один из кусков на всю длину.

Во мне внутри все шевельнулось так, что стало от чего-то не по себе, хотя я еще не очень верил тому, что происходит. Такого, чтобы женщина с ходу без лишних слов согласилась на это, еще не было!

— Только хочу тебе напомнить, — произнес я еще не веря, что она меня не то, что точно не выгнала из дома за такое предложение, а еще и вот так с ходу решила попробовать, — когда ты меня свяжешь, ты действительно можешь делать со мной чего хочешь, заставлять меня выполнять все твои приказы и команды. Любая твоя фантазия, которая до этого не была воплощена в жизнь из-за своей возможной неординарности может быть выполнена сейчас, только лишь по твоему желанию. Я могу и противиться тому, что ты будешь делать со мной, возможно буду против того или этого, сопротивляться и всячески мешать тебе. Ты же должна пропускать ВСЕ мои реплики, возражения и все остальное прочее мимо своих миленьких ушек. Более того, если тебе не понравится, что я возражаю, ты можешь, а лучше, должна наказывать меня за любое мое сопротивление. У меня связаны будут руки и, если ты захочешь, то и ноги, поэтому помешать тебе я не смогу. Свое согласие на твои возможные пытки считай, что я тебе дал. Хотя я человек по натуре свободолюбивый, но острые ощущения от возможного «рабства» хочу испытать еще больше. Единственное, что я хотел бы попросить — это оставить меня все-таки живым и здоровым. Сегодня пятница, вернее уже даже суббота началась, так что ты даже во времени не ограничена. Я даю тебе свое согласие на то, если тебе захочется продержать меня в связанном состоянии все выходные. — Я уже давно все поняла, — с легкой ухмылкой ответила она. — Все будет именно так как ты сказал, если ты, конечно, сам хочешь этого. И живым и здоровым ты останешься.

— Все, о чем я сказал, мне хотелось бы испытать и конечно еще и твои желания и фантазии.

— Ну ты даешь руки то свои? — спросила Лена уже требовательно.

Вдруг внутри меня пробежали тени сомнения. Я же знаю эту женщину лишь часов пять-шесть и тут же даю ей связать себя по рукам и ногам. А вдруг она маньячка? Что если я попал в хорошо расставленную сеть: тяжелые сумки; ее согласие на мою помощь поднести их; приглашение на чашечку чая; то, что она сама до самой ночи не напомнила мне, что пора уходить.

А тут еще и полное согласие с моей фантазией. Все это смутно мне напоминало начало мрачных историй. Но выругав себя внутренне за какие-то сомнения я развернулся спиной к ней и молча скрестил сзади руки.

Через полминуты я ясно дал себе понять, что она связала их на редкость надежно. Рук мне было не развязать. Мне даже показалось, что она перестаралась потому как кисти немного потяжелели из-за частично перекрытого доступа крови. Но я подвигал немного запястьями и слегка ослабил стянувшую запястья материю, но тем не менее мысли о самостоятельном освобождении мне уже не приходили в голову.

Она развернула меня к себе и вновь прижалась губами к моим губам. Через короткое время она отстранилась и обтерев губы стала расстегивать мой ремень. Я уже давно и сильно был возбужден. Одна только мысль о подчинении женщине приводила меня в полную «боевую» готовность. Лена одной рукой ласково проводя там где это возбуждение отчетливо проступало, другой рукой расстегнув ремень сняла его с моих джинсов.

— Зачем это? — с усмешкой спросил я.

— Молчать! Увидишь! — резко ответила Лена. Глаза ее загорелись еще больше. Она полностью расстегнула джинсы и взяв с кровати мой ремень уверенно произнесла.

— Снимай дальше сам.

— Как это я без рук стяну с себя джинсы? — возразил я.

Лена молча сложила ремень пополам, одной рукой взяла его за два конца, а другой стороной ремня слегка хлопнула по свободной ладони, не двузначно давая понять, что лучше подчиниться.

Через минуту она весело смеялась глядя на мои слабые попытки снять с себя застрявшие на щиколотках джинсы. Мне с трудом удалось спустить их, но они комом застряли на ступнях ног и как бы я не пробовал их сбросить — ничего не получалось. Я вопросительно взглянул на Лену. Перестав смеяться она сама сняла их до конца оставив меня в трусах, а затем перевалив меня животом вниз через свои ноги несколько раз стеганула меня ремнем по моей заднице. От боли я слегка взвыл, но она приказала мне молчать.

Слегка отлупив меня как нашкодившего мальчишку, Лена велела лечь мне на кровать, взяла другой кусок материи и приказала перекрестить ноги.

— Так ты не сможешь встать на ноги, даже если тебе захочется, — пояснила она несколько раз обмотав материю вокруг щиколоток и накрепко завязав это дело мертвым узлом.

Затем она сама легла на кровать, а мне приказала лечь лицом вниз у ее ног. Кое-как скрючившись я лег в ее ногах. Лена положила одну свою ногу мне на спину, а другую поставила на шею. Протянув руку к столику за ее головой, она взяла сигарету и закурила. Какое-то время она молча она смотрела на меня, а потом вдруг сказала.

— Я сама очень хотела попробовать то, что ты мне сам предложил. Однажды я предложила это своему бывшему мужу, но он резко отказался и после того случая я ни кому никогда не предлагала этого, хотя желание сотворить такое оставалось во мне. И вдруг появляешься ты и предлагаешь мне это. Сам понимаешь, что я не могла не воспользоваться таким случаем. И вот ты связанный и пока только слегка униженный уже лежишь у моих ног и, как я понимаю, со страхом — судя по ситуации — ждешь от меня дальнейших приказаний. Что ж, ждать тебе уже не долго. Целуй мои ноги, раб!

Тон ее голоса заставил меня невольно содрогнуться. Меня ждала веселая ночь...

Я приподнялся и взглянув на ее хорошенькие, слегка пухленькие ножки попробовал было начать целовать их с икр, но она поставив одну ногу мне на голову притянула меня к пятке другой ноги и немного повысив тон произнесла:

— Не отсюда начинаешь! Начинай с моих пальчиков и пяточек.

Признаться я очень редко ласкал эту область ноги, так как женщины обычно сами отказывались от этого, хотя я знаю, что это крайне приятная процедура. Лена судя по всему и сама знала это и нисколько не стеснялась своего приказа. Я ласкал ее ступни, посасывал пальцы ее ног, которые она поочередно или сразу все вместе впихивала мне в рот. Свободной ногой она надавливала мне на затылок лишая возможности хоть на секунду оторваться от ее ног. Затем она приказала лечь на левый бок и засунула мне в рот все свои пальчики правой ноги. А другую ногу положила мне на шею сказав так и лежать, пока она что-нибудь не придумает. В таком положении она лежала и докуривала свою сигарету. Докурив, она вытащила свои пальчики из моего рта и спросила:

— Нравится?

— Очень, — немного с язвецой ответил я и очень зря сделал это. Лена в ответ стала ремнем хлестать меня по моему уже побитому ею телу. Я извивался от резкой боли, но она схватила меня за волосы на затылке и прижала меня лицом к кровати лишая меня возможности сопротивляться и кричать от боли на всю квартиру.

— Мне очень не нравится, когда мне язвят и дерзят. — говорила она, выбирая новое место для каждого удара, — поэтому в твоих интересах говорить только тогда, когда я что-то спрашиваю у тебя. А отвечать ты должен с покорностью в голосе. В противном случае я буду воспитывать тебя таким образом гораздо дольше чем сейчас.

Немного вот так порезвившись она остановилась, отпустила мою голову и, несколько раз проведя ремнем по покрасневшей спине, приказала оставаться в таком положении, лицом вниз, не поднимая головы пока она вернется.

Лена вышла из комнаты, а я, избитый, остался лежать на кровати наедине со своими мыслями. Мне казалось, что может она действительно и не пробовала никогда быть Госпожой, но это у нее уж очень хорошо получается для первого раза. Возможно, она мысленно все эти годы рисовала в голове подобные сцены и теперь ей случай помог все это воспроизвести на практике. Ее отвязность объяснялась тем, что мы хоть и понравились друг другу, но все же были еще очень мало знакомы. Чувства любви у нас не было, что помешало бы нам обоим стать теми, кем мы были сейчас — «госпожой» и «рабом», скорее страсть нас обуяла, а это уже позволяет сильно раскрепоститься.

Свою участь в ближайшие часы я себе слабо представлял. А это усугублялось еще и тем, что я позволил ей отрываться на мне все выходные если ей только того захочется. Возможно часы мучения на которые я рассчитывал вначале могут перейти в сутки. А дальше... дальше кто знает, что ей на ум взбредет. Я надеялся, что у нее хватит благоразумия и она освободит меня хотя бы к утру понедельника — просто если я не явлюсь на работу, то ее можно попросту потерять. Вот на этой мысли Лена вернулась в комнату.

— Отдыхаешь? — ласково спросила она, — Отдыхай. Тебе силы понадобятся. Она принесла с собой стакан воды и немного дала мне сделать глоток.

— Хватит, успеется. — она выпила половину воды и поставила стакан на тумбочку.

Лена вновь легла на кровать и произнесла:

— Сейчас ты будешь ласкать мою грудь и не вздумай сделать что-то не так как мне этого захочется.

С этими словами она обеими руками крепко взяла меня за волосы и притянула к своей груди. Я лизал и ласкал ее грудь как только мог, тем более что это было очень приятное занятие. Приятное, если не считать ее ручки крепко обхватившие мои волосы и постоянно двигающие мою голову от одной груди к другой и доставлявшие коже головы малоприятные ощущения. В какой-то момент она отодвинула мою голову от себя на несколько сантиметров и держала так около минуты. Глаза ее были закрыты, рот чуть приоткрыт, она учащенно дышала. Затем она открыла глаза и наши взгляды пересеклись.

— Почему ты смотришь на меня?

— Красивая ты. — с удовольствием ответил я.

В ответ я получил пощечину.

— Не смей меня называть на «ты»! Только на «вы» ты имеешь право обращаться, прибавляя «Ваше Величество», «Госпожа» или, на крайний случай, «Хозяйка»! Ты понял меня? — Она, продолжая крепко держать меня за волосы, запрокинула мою голову.

— Понял, моя госпожа! — с трудом произнес я, мысленно усмехнувшись тому, что мне вообще пришлось сказать это. Никогда еще мне не приходилось говорить это своим «мучительницам». Но эта особа уже заслуживала такого обращения. По крайней мере для начала было очень впечатлительно. Ее телодвижения с каждым разом становились все настойчивее и требовательнее. Мороз по коже пробирал когда я теперь встречался с ее взглядом.

— И еще. Мне не нравится, что ты смотришь на меня и вообще смотришь. Лена вновь вышла из комнаты и вернулась с черным вязаным шарфом.

— Спиной ко мне! — коротко приказала она. Я развернулся и она крепко завязала мне глаза обернув шарф два раза вокруг головы и сделав мертвый узел на затылке. — Вот так гораздо лучше! — медленно и с удовольствием сказала моя госпожа.

Некоторое время Лена не касалась меня. Я сидел, не видя ее, но очень хорошо чувствуя на себе ее пристальный взгляд.

Мои мысли совсем перемешались. Я не знал уже о чем думать. «Влип так влип! И сам же этого хотел.», — только и вертелось у меня в голове.

— Лечь на спину! — потребовала она тоном не терпящим возражений. Как только я растянулся на кровати, Лена улеглась на меня сверху и стала неистово ласкать мое тело. Я бы даже сказал, даже не ласкать, а скорее истязать, потому как ее зубы норовили через раз кусать меня как можно чувствительней. Она, словно не обращая внимания на мои стоны и судорожные подергивания тела после очередного засоса или укуса, продолжала спускаться все ниже и ниже.

С одной стороны процедура такая была приятна. Мне нравилось всегда, когда женщина меня покусывает во время близости, но это была уже далеко не приятная процедура. Моя шея и грудь уже горели от ее засосов, когда она добралась до живота, еще «девственного» и не знакомого с ее зубками. А надо заметить, что живот ведь гораздо чувствительнее всего остального, уже покрытого маленькими синяками. Но Лена остановилась.

Маленькая пауза была очень кстати, хоть и продолжалась она совсем немного. Мой мучительнице видимо надоели мои судороги от ее очередного «вгрызания» в мое тело и она схватила одной рукой мои волосы на затылке и потянула их вниз. Моя шея выгнулась и я невольно издал стон от боли. Лена всунула ступню своей правой ноги между моими связанными ногами и надавила вниз на то, что служило веревкой. Сильная боль и без того давившей материи заставила меня вновь мучительно застонать. Просить Лену о милости и слегка ослабить мои мучения означало лишь только усилить их. Поэтому я не пытался рискнуть даже слова произнести. А мои стоны, как я понимал совершенно ей не мешали и лишь раззадоривали ее. Оставалось только лишь стойко переносить все, что происходило со мной. Но это слабо получалось и время от времени мне приходилось издавать нерадостные звуки.

Тут она, видимо, вспомнила про мой еще «девственный» живот и накинулась на него словно она была диким голодным зверем. Я уже не стеснялся во всю выражать свои эмоции. Но видимо ей и это надоело, потому что я сквозь затуманенное болью сознание услышал ее как бы невзначай сказанную вслух мысль.

— Заткнуть тебе рот, что ли?

Мысль ей наверное показалась забавной, потому как она отпустила мои волосы и ноги и вновь ушла. «Если она сейчас воткнет мне кляп, — подумалось мне, — то пусть это будет самой страшной процедурой на сегодня».

Как же я был наивен в своих желаниях, невольно в мыслях сейчас забегая наперед и вспоминая то, что происходило немного позже!

Она вернулась и приказав открыть мне рот, попыталась всунуть в него какую-то тряпку. Но в самый последний момент я закрыл его, решив сыграть роль непокорного. Мда... и вновь я пожалел об этом. А что же я еще мог ждать?! Я еще не успел подумать об этом как мой собственный ремень в находясь ее коварных руках начал с легким свистом опускаться на мои грудь живот, руки, бедра, в общем на все, что попадалось на его пути...

— Мне просить тебя второй раз? — как-то холодно вопросила Елена. Нет. Второй раз ей не пришлось повторять и я, смирившись, с покорностью (а что оставалось делать?) открыл рот. Тут же его до отказа заполнила туго свернутая тряпка. Это она тоже сделала профессионально. Меня чуть не стошнило, когда материя слишком далеко зашла в горло. Самому вытащить этот кляп языком уже не представлялось возможным и еще я понял, что мой рот шире не мог уже раскрыться.

Как бы проверяя работоспособность этого «глушителя» она разом, своими острыми коготками и зубами впилась в мой «недоласканный» ею живот. Видимо ей очень понравился тот сильно приглушенный крик, который, не будь этого кляпа, достиг бы ушей уже давно спящих мирным сном жителей в соседних квартирах. Она весело рассмеялась, пару раз хлопнув для острастки меня по щекам.

— Мне нравится как ты мычишь! Мой бычок! — она продолжала веселиться слушая мои нечленораздельные звуки, издаваемые как только она в очередной раз «ласково» касалась меня своими коготками. Я чувствовал на себе красные горящие полосы от ее пальчиков...

А что мог еще пожелать себе добровольный раб каким был я сейчас? Я конечно хорошо осознавал, что меня все это вполне могло ожидать, но я не мог предположить это, потому как самому себе доставить такие наслаждения я не мог. Зато я в полной мере испытывал их сейчас от нее. Чувство бессилия, безволия и отсутствие какого-либо моего сопротивления ее мучениям, захлестывали меня. Только теперь я хорошо и ясно осознавал себе в какую кутерьму я ввязался. И хотя я почему-то был уверен, что Лена нормальный человек, не маньячка и наигравшись со мной меня отпустит (когда-нибудь), но все же... Даже если сейчас мне захочется сходить по нужде я не смогу ее попросить об этом, раздаются только лишь мои гулкие мычания из за этого неслабого кляпа.

Все-таки хоть и было все это мучительно больно и в какой-то мере обидно, что не можешь ответить ей, мне все же не хотелось что бы Лена сейчас прекратила свои игры. Я для этого и просил ее, что бы она вволю наигралась со мной а я испытал на себе все ее фантазии. Правила были ею услышаны и она от них пока не отступала. А ведь все остальное я разрешил ей и еще попросил не придавать абсолютно никакого значения моим просьбам отпустить меня...

Вволю навеселившись и наигравшись со мной своими коготками, зубками и все остальным, что причиняло мне эти страдания, Лена присела на кровать и затянулась сигаретой. Зная уже, что я не курю и не курил раньше, она склонялась на до мной и нарочно пускала дым мне в лицо. Под конец ее курева у меня уже слегка, от непривычки, кружилась голова. Я чувствовал себя так, будто я выпил рюмку — другую. Затем она вышла из комнаты, весело и с издевкой сказав мне, что бы я никуда не уходил... Мдаа... шутница она, однако!

Не знаю, что она там делала, но вернулась она не так скоро. В комнате к этому времени играло включенное ею радио и я слабо различал слабые звуки доносящиеся до моих ушей.

Мне уже ни о чем не думалось. Голова была затуманена то ли от дыма ее сигарет, то ли от всего пережитого. Хотя скорее от всего вместе взятого. Когда лежишь вот так в ожидании чего-то неизвестного, не думая ни о чем, то время тянется очень и очень медленно... Так оно и было, но я был немного рад наступившей паузе. Мои глаза были туго стянуты шарфом и я даже не знал горит ли в комнате свет. Дыхание приходило постепенно в норму. А вот мой член, все это время сильно возбужденный, совершенно не хотел успокаиваться.

Надо признаться, что когда меня посещали мысли с подобными сценами, то я невольно всегда сильно возбуждался. А тут все это происходило, так сказать, в натуральную величину. Вот поэтому-то я и не мог даже мысленно заставить сбросить с себя возбуждение. Ощущения усугублялись тем, что это возбуждение не находило пока никакого естественного завершения, а от того (и меня поймут все мужчины) в паху у меня начинало немного побаливать.

Стараясь не думать о неприятных ощущениях и пытаясь сосредоточиться на том, что я намертво связан (а даже мысль об этом всегда доставляла мне огромное удовольствие) я ждал прихода своей Строгой Госпожи