Частное видео. Часть 3

У того уже совсем встал. "Господи, как все же приятно, когда у парня на тебя встает" , - подумала Марина. Прислушалась к себе: как ей ни показалось странным, но секса она в этот момент не очень хотела, возбуждение объяснялось чем-то другим, но чем - непонятно. Одно она могла сказать себе уверенно: ей очень, до чрезвычайности приятно было демонстрировать свое тело сыну, чувствовать себя интересной и желанной. И хотелось как-то приласкать Сережку, не сексуально, а по-матерински. Уж больно растрепанный был у него вид - слишком много неожиданностей он получил за последний час, да и все эти дни: Но Марина сдержала себя: побоялась, что любая ласка будет сейчас расценена сыном как поощрение к сексу, а этого она допускать не хотела. По крайней мере, пока.

- Мам! А ты когда: побрила себя там?

- Вот паршивец! - засмеялась Марина. - А ты откуда знаешь, что раньше "там" было небрито, а?

Сережа смутился, опустил глаза.

- Ну, давай, рассказывай честно!

- Я, мам, за тобой раз подглядывал: на пляже, помнишь, месяц назад? Там кабинка для переодевания такая: с одной доской, со стороны кустов, выломанной: ну я и:

- Только раз?

- Совсем голую - только раз видел: до вчерашнего: И то не полностью - там только половину было видно:

Марина засмеялась.

- Ага. Причем самую тебе интересную - нижнюю. А не совсем?

- Ну, иногда: когда ты дверь к себе неплотно прикроешь, я в зеркале титьки увижу: но это редко, пару раз, может:

- Ладно, чего уж теперь, - примирительно махнула рукой Марина, нагнулась и начала намыливать губкой ноги. Груди с напряженными сосками повисли вертикально, и Сергей уставился на них. Она хихикнула и чуть повела плечами, отчего они качнулись из стороны в сторону.

- Что, интересно?

- Ой, мам:

- Ты вообще-то, кроме меня, голых женщин видел?

- В кино:

- Это в каком?

"Интересно, добрался он все же до тех кассет с порнухой или нет?"

- Ну, в разном: их сейчас во многих фильмах показывают:

- Например?

- "А зори здесь тихие" : там девушки в бане когда:

- И ничего подробнее?

- Ну, еще у Мишки, одноклассника, иногда смотрим: всякое. Но там: не так.

- А в Интернете?

- Мам, ну ты ж сама мало того что у нас "детский фильтр" поставила, так еще и всем родителям приятелей его раздала:

Порнушку он, конечно, видел и всерьез, хоть и немного. Но признаться в этом матери, даже в такой ситуации, был пока как-то не готов.

"М-да. И впрямь ведь, ставила. Года четыре назад. Может, сдуру? Хотя: надо будет повысить сыну не только сексуальную, но и компьютерную грамотность. Обходится-то тот фильтр запросто, что ж ни он, ни друзья: От, беда еще. В наше-то время - к тринадцати годам, похоже, почти полный ноль в этом деле. Даже в теории. Учить самой или сначала показать, как оно со стороны? И если показывать, то ту мужнину "коллекцию" или Лидину кассету?" - озаботилась Марина.

- Ладно. Тогда смотри сейчас, - и Марина, засмеявшись, повернулась к сыну спиной, нагнулась, повертела попой, а потом руками раздвинула половинки так, что Сережке стали видны и коричневая звездочка ануса, и, чуть ниже, сомкнутые, тоже темные, большие губы возбужденной женщины. Взяла душ, прополоскала все там тщательно, раздвинув их при этом. Опять мелькнул и пропал розовый перламутр.

Выпрямилась и встала в полный рост. Улыбнулась сыну.

- Ну как?

- Ой, мам: здорово: ты у меня такая: такая: красивая: и хорошая:

- А член-то - опять стоит?

- Ага:

- Ну так сбрось напряжение, если хочешь?

Сережка нерешительно посмотрел на маму, та, присев на край ванны перед ним, кивнула, и он взялся рукой за свой кол. На этот раз уже сразу всерьез, и через пару минут его глаза, до этого, казалось, разглядывавшие каждую пору на маминой коже, особенно в прежде недоступных его взгляду местах, полузакрылись, тело напряглось и чуть наклонилось вперед.

- Подожди, Сережка: - Марина повернулась поудобнее и подставила свою ладонь к полуобнаженной головке члена, торчащей из руки сына. - Вот теперь - давай: пусть сюда попадет:

Сережка кивнул и сделал еще пару движений рукой. На этот раз толчки были не столь мощные, как полчаса назад, и сама жидкость была не столь плотной. Но ее все же хватило, чтобы залить мамину ладонь почти полностью.

Марина протянула вторую руку и боковинками пальцев тщательно собрала остатки спермы с быстро опадающего члена сына. Он вздрогнул от прикосновения, удивленно посмотрел на свой инструмент, поднял глаза на маму. А та, поднеся ту ладонь, на которой семени было много, к носу, закрыв глаза, с блаженным выражением лица вдыхала пряный запах. Потом открыла глаза, далеко высунув чистый, розовый язык, длинно провела им по своей ладони. Язык стал белым, и она быстро втянула его в рот, оставив часть Сережиного семени на губах, лизнула еще раз, потом поднесла ко рту вторую руку.

- Мам: тебе: нравится? - глаза у Сережки были огромными.

Марина облизала белый налет с губ.

- Еще как, сыночка. И не только мне. О-о-чень многим женщинам, хотя и не всем, - улыбнулась она. - А у тебя она молодая, особенно вкусная. Вот больше не смей мне тратить сперму попусту, все мне! - шутливо пригрозила она сыну кулачком. - Иди сюда:

Взяв его за руку, она завела его в ванну и включила душ. Сидя на краю ванны, нежно взяла в руки гениталии сына, намылила их, обмыла, чуть заголила головку, ласково, кончиками пальцев промыла все складочки. Наклонилась и легко поцеловала ее, потом подняла глаза на Сережку, хитро подмигнула ему и быстро провела языком по окружности головки, задержавшись, пощекотала уздечку. Сережка дернулся и хихикнул, но член на ласку не отреагировал никак. Аккуратно заправила кожу на место, бережно опустив писюн сына вниз.

- И вот так, Сережка, надо каждый раз после того, как спустишь. Грязь забивается, воспаление может быть. Ты, кстати, который уже раз сегодня? Один раз утром, два - со мной, и еще днем, наверное? - Марина ласково засмеялась.

- Не-е-е-е: днем не было. Третий:

- Ну и хватит с нас на сегодня игр, маленький. Давай-ка я халат одену, чтобы тебя больше не смущать, да и ты трусы и хоть футболку накинь - прохладно уже, вечер.

Сережка разочарованно засопел, и Марина, поднявшись, обняла стоящего в ванне и ставшего из-за этого чуть выше ее сына, прижалась на мгновение к нему грудью и, отстранившись, сняла с крючка халат.

- Пойду-ка я на кухню, ты у меня, наверное, голодный.

********

После ужина Марина улеглась поперек тахты в гостиной, подложив под спину подушку, и включила телевизор. Задумчиво посмотрела на видеомагнитофон под ним: посмотреть, что ли, Лидину вторую кассету?"Не сегодня" , решила она, "устала, да и Сережке сексуальных стрессов на сейчас уже хватит".

Тут как раз и сам Сережка, домыв посуду, пришел с кухни, пристроился вдоль тахты, привычно положив голову маме на живот. Отобрал пульт, побегал по каналам, сморщил нос: ничего интересного. Потерся щекой об маму.

- Мам! А мам!

- А?

- Может, тети Лидину кассету еще раз посмотрим, а?

- Зачем это?

- Ну, не знаю: мне хочется. Понравилось:

"Ох, беда мне с ним" , - с удовольствием подумала Марина. "Часа не прошло, как два раза подряд спустил, а уже опять на приключения тянет". И вдруг поняла, что ей и самой уже опять хочется чего-нибудь: этакого, погорячее. Попыталась удержаться:

- Ты ж только что все то же самое вживую видел. Меньше, чем на кассете, понравилось?

Сережка заворочался, задвигал бедрами. "Ишь, от одних воспоминаний - уже завертелся, паршивец!" - ласково подумала Марина и потрепала сыну волосы.

- Там Андрюшка тетю Лиду: трогает, - Сережа выделил тоном последнее слово, - а ты же мне не даешь себя потрогать:

- Как это - "не даю?" - притворно удивилась Марина. - Вот сейчас ты своей беспутной головой что делаешь, а? - и она шутя прижала голову сына к своему животу.

- Ага: головой: и ты в халате, вон, пуговка под ухом мешается. А Андрюшка ее руками, раздетую, и везде:

"Да и не только руками: А сынка-то - ишь, шустрый какой. Подожди, может, будет тебе и белка, будет и свисток" , - подумала Марина, но вслух Сережке пока обещать ничего не стала. Ее увлекала игра, правила которой на данный момент знала, как ей казалось, только она сама.

- Ну, пуговка - не проблема, - и, приподняв голову сына, расстегнула две пуговицы на животе, раздвинула полы халата и положила голову Сережки на обнажившуюся кожу. - Так лучше?

- Ага, мам: так гладко, мягко: тепло, - Сережка потерся щекой и ухом о живот, прикрыл глаза. Но тут же опять их открыл:

- Мам: а почему Андрюшке можно, а мне нельзя?

"Блямс" , поняла Марина. "И как я ему на этот вопрос отвечу? Нельзя, потому что я не хочу? А завтра я захочу - и он мне припомнит? Ах да, я ж ему в спальне сказала - "не сегодня" , - вспомнила она. И повторила это вслух.

- А почему - "не сегодня"? - тут же спросил Сережка.

- Ну: я сегодня не хочу, - ответила мама, и сама почувствовала неуверенность в своем голосе. Сережка тут же уловил слабину:

- Ну м-а-а-а-м:

Марина на секунду задумалась. Желание "погорячее" только выросло, да и потом - ведь все равно уже, кажется, все решила, почему бы и не наступить следующему этапу прямо сейчас? К тому же от Сережкиной щеки по животу разливалось такое приятное тепло: и не только по животу, кажется, и ниже:

Оправдание немедленному отступлению было найдено, и она, взяв сына за плечо, развернула лицом к себе.

- Ладно, черт с тобой, попрошайка, - засмеялась. Но только учти: меня просто так "трогать" нельзя.

- А как это?

- Ты видел, как Андрейка свою маму трогал? Ласково, аккуратно, нежно: вот как я твой писюн сейчас мыла, так же. Тебе ведь понравилось?

- Ага, мам:

С Сережки зараз слетело все сонное настроение, и он встал на колени рядом с мамой.

- Балкон закрой, прохладно.

Июльский вечер после ливня и впрямь был не такой душный, как предыдущие.

Встав, Сережка пошел к балкону, а Марина тем временем, развернувшись, легла вдоль тахты, вытянувшись и положив под голову маленькую подушку. "Научить его возбуждать женщину сразу? Нет, потом. Пусть сначала просто изучит тело, расскажу и покажу ему все-все, а уж после первой настоящей любви я ему и это объясню" - решила Марина и, расслабившись, закрыла глаза.

- Ну, где ты там? - приоткрыла глаза. Сережка стоял рядом с тахтой с растерянным выражением на лице, явно не зная, с чего начать.

- Садись рядышком, маленький. И начни с того, что расстегни халат. Так, как я говорила, хорошо?

Сережка кивнул, забрался на тахту, повозился, устраиваясь. Марина опять прикрыла глаза и прислушалась к своим ощущениям. Было хорошо, тепло и как-то совершенно спокойно, как было, может быть, только в детстве, но она этого не помнила:

Первое прикосновение Сережки она почувствовала через несколько секунд, как раз между тех, расстегнутых раньше двух пуговиц. Ладошка была легкой, мягкой, теплой и неожиданно нежной, и Марина, не открывая глаз, улыбнулась и издала какой-то звук, похожий на урчание довольной кошки. Она знала, что сын следит сейчас за ее лицом, и вовсе не возражала поощрить его к дальнейшему.

Марина ждала, что сын поторопится и пойдет от живота вниз, к самым ее заветным и, наверное, интересным для него местам. Но он оказался не так прост: пуговицы халата расстегивались нечасто, снизу вверх, все ближе и ближе к груди, Сережка нежно касался пальчиками каждого участка обнажающейся кожи. К тому моменту, когда расстегнулась самая верхняя пуговица, и сын очень бережно отвел полы халата к плечам, освободив грудь, Марине уже хотелось, чтобы это действо продолжалось бесконечно.

Сережка осторожно прикоснулся к правой, ближайшей к нему груди, окружил ее своими ладошками, наконец, погладил кончиками пальцев сосок, и без того напряженный, и Марина, не выдержав, отозвалась на это прикосновение сладостным стоном. Испугавшись, сын отдернул руку, но она, не открывая глаз, простонала-пробормотала: "Нет, маленький, все хорошо, это я от удовольствия" , и он вернул свои пальцы туда же. Она с трудом сдержалась, чтобы не попросить его по-настоящему, по-мужски, приласкать ее груди, сжать в пальцах соски - "нет, это на потом, на потом" , и Сережка просто покатал их немного из стороны в сторону, провел пальчиками по ключицам, по шее, и вдруг оторвался.

Марина, едва не кончившая, разочарованная, собралась было приоткрыть глаза, но тут почувствовала, как одна за другой, уже быстро, но все еще бережно, расстегиваются пуговицы халата внизу, и чуть раздвинула ноги, чтобы Сереженьке было лучше видно все, что он только хотел увидеть. Халат мешал, и она, чуть приподнявшись, сдернула его с плеч, оставив под собой, и почти упала назад на тахту, еще шире раздвинув ноги.

Но Сережке и этого показалось мало, и он, перейдя на коленках через одну из ног, пристроился между ними, руками раздвинул их еще. Она чуть приподняла голову, задыхающимся, глухим голосом сказала: "Смотри, сына, смотри. Это то самое место, откуда ты вышел на свет, через которое мы с папой тебя зачали, от которого женщинам больше всего удовольствия" , и откинулась назад, прикусив губу. А Сережка легко провел всей собранной в ковшик ладонью по влажной щели между маминых ног, и Марина опять сладостно простонала, заметалась головой по подушке, выдохнула: "Раздвинь пальчиками щелку, хороший мой. Поласкай там" , и он забрался туда, перебрал губки, нащупал сначала клитор - Марина опять сладостно простонала, - потом дырочку внизу, и в этот момент Марина согнула ноги в коленях: "Хороший мой, да, это вот из нее ты вышел, из этой дырочки, в нее мужчина свой член вводит, а ты сейчас пальчиками туда, поглубже, и поиграй там, подвигай" - и он завел туда сначала один, потом два, потом три пальца, начал двигать ими, и когда коснулся первый раз шейки маминой матки, Марина взвыла в голос, подбросила бедра вверх и рухнула назад на тахту, мелко дрожа, а испуганный Сережка отпрянул от ее промежности, выдернув руку, и так и остался стоять между ее ногами, удивленно глядя на маму.

Почувствовав, что ей чего-то внутри не хватает, Марина открыла глаза. Сквозь туман возбуждения увидела испуганное лицо Сережки между своими высоко поднятыми коленями, бугор на его трусах, ни о чем не думая, приподнялась, сама встала на колени возле сына, сдернула с него футболку, спустила трусы, захватила член рукой и несколько раз, мельком отметив его каменную твердость, сильно провела кожу на нем вверх-вниз, а потом, не отпуская члена, совсем по-кошачьи извернулась, упала в прежнюю позу и буквально втянула жезл сына в себя, тут же обхватив его ногами поперек попы и в бешеном ритме насаживаясь на него. Единственное, что успел Сережка - это упасть не на мамину грудь, а на свои подставленные руки.

- Ну же, ну! - Марина сделала еще несколько сильных движений, и наконец почувствовала, как член сына задергался в ее влагалище, орошая глубину горячей жидкостью.

Повторный оргазм был коротким, но таким, что она едва не раздавила Сережку своими руками и ногами об себя. Но тут же ослабила объятия и, абсолютно расслабленная, раскинула руки и ноги в стороны, смутно, с удовольствием ощущая, как слабеющий член сына медленно, сам собой выходит из ее влагалища. Уже сознательно сократила мышцы, приласкав его на прощание.

Сережка лежал на ней ни жив, ни мертв. Шумно выдохнув, Марина с трудом перевалила сына с себя на тахту, погладила его по голове и прикрыла глаза, отдыхая. Пару минут в комнате было слышно лишь тяжелое, постепенно успокаивающееся дыхание женщины и юноши.

Потом Сережка приподнялся, закинул руку поперек матери, оперся грудью о ее левую грудь со все еще возбужденным, темным соском. Посмотрел на ее лицо - оно было скорее даже не довольным, а каким-то умиротворенным, что ли:

- Мам:

- Что, хороший мой? - Марина улыбнулась, не меняя позы и не открывая глаз.

- Это был: секс?

- Да, сына. Ты ж хотел... . меня "потрогать" , - тихо хихикнула она. - Ну вот и потрогал. Понравилось?

- Ой, мам: да. Только я мало что понял, все так быстро было:

- А первый раз все мало что понимают. Ничего, это дело поправимое, - она улыбнулась, открыла глаза и ласково поглядела на сына.

- Ой, мам: у тебя взгляд сейчас: такой:

- Какой?

- Ну, я ни разу у тебя такого не видел:

- А ты меня после сразу после оргазма и не видел ни разу, все правильно, - засмеялась Марина. Я ж с тобой сейчас два раза кончила, ты не понял?

- Это когда ты: тебя: подбрасывало? - с трудом подобрал Cережка слово.

- Ну да: наверное, я толком не помню, женщины вообще в этом состоянии мало что запоминают, - Марина засмеялась. - Помнят только, что им было не просто хорошо, а лучше всех.

И она свободной рукой ласково зачесала волосы сына вверх.

Сережка, немного успокоившись, прилег на мамино плечо, плотнее прижался к боку. Вторая рука, до этого лежавшая под мамиными грудями с висящей в воздухе кистью, перелегла так, что оказалась на мамином соске. Он чуть испуганно глянул на маму, но она положила свою руку поверх его, чуть похлопала: "ничего, все правильно, можно, сынок!" , и он окончательно расслабился.

Полежали немного молча.

- Мам: а разве сыну с мамой можно сексом заниматься?

Марина ответила не сразу, обдумывая доходчивую формулировку ответа.

- Сложный вопрос, сына. Если детей не делать - то технических препятствий нет никаких, вон, нам же с тобой хорошо, правда? - Сережка согласно потерся о мамино плечо, и Марина продолжила. - Но: раньше противозачаточных хороших не было, и секс запросто к детям приводил. А дети, если мама с собственным сыном, или папа с дочкой, или брат с сестрой их делают, апросто к детям пророших не было, и вон, нам же с тобой хорошо, правда? легла так, что ина засмеялась. ы и в бешеном ритме насаочень часто неполноценные получаются. Вот и запретили это совсем, хотя давным-давно, когда еще не понимали, почему дети получаются уродцами, такой секс считался абсолютно нормальным и случался сплошь и рядом. Секс - это ведь, сына, целое искусство, ему учиться надо, а кто ему научит лучше родителей? Вот и учили:

- М-а-а-м: а ты: меня научишь? - Сережка смотрел на нее жалобно.

- Уже начали учиться, сына, - рассмеялась Марина и поцеловала его в голову. - Так что теперь уж куда я от тебя денусь:

Сережка опять благодарно потерся о мамино плечо, повозился, устраиваясь поудобнее, и вдруг начал задумчиво перебирать пальцами мамин сосок, лежавший под его рукой. Марине стало приятно-щекотно, и руку сына она не остановила.

- А сейчас почему запрещают маме с сыном секс?

- По традиции. Человечество - это такая штука, что в голову возьмет, потом долго не выбьешь, - тихо засмеялась Марина. - Так что ты про то, как мы с тобой тут развлекаемся, никому ни слова, ни намека. Понял? Это, сына, очень серьезно!

- Понял: Мам, а ты про противозачаточные говорила. Это гандоны и таблетки, да?

- Не "гандоны" , бестолковый, - опять засмеялась мама, - "пре-зер-ва-ти-вы". И не только они и таблетки. Еще есть внутриматочные спирали всякие, они прямо туда - она показала пальцем себе между ног, - вводятся, и на несколько лет больше ничего не надо. Ты меня там пальцами когда ласкал, не почувствовал в глубине такую как бы веревочку?

- Нет, мам. Не до того было, - Сережка засмеялся. - Мне там было так хорошо:

Марина улыбнулась. "Ну ничего, Бог даст, не последний раз" , подумала она.

- Ладно, сына. Пусти-ка, мне после тебя подмыться надо, а то лужа на тахте будет, - Марина, мягко отстранив сына, встала и потянулась все телом. - Но здорово-то как, муррр!

- Тебе: тоже понравилось?

- А как же! Женщины после этого энергией заряжаются, это вы, мужики - наоборот! - засмеялась она и, гордо виляя попой, пошла было в ванную. Но тут ее догнал очередной вопрос:

- Мам, а "подмыться" - это что?

- От, даешь, - засмеялась Марина. - Ты ж мне туда целую лужу напустил, - и она, грациозно наклонившись, полуприсев и разведя колени, засунула в себя два пальца. Вынула их, все в бело-блестящем, и поднесла сыну под нос. - Вот, видишь? Вытечет - лужа уже не во мне, на тахте будет!

- Мам, а ты туда сама - пальцами: значит, ты и сама себя: приласкать можешь, да?

- А почему нет? - Марина, тщательно облизывая измазанные в соке любви пальцы, стояла уже в двери ванной, и Сережка, не торопясь встав с тахты, поплелся туда же. "Устал, бедолага" , - мельком подумала Марина. "Ну еще бы - одних впечатлений сколько" , - ей стало забавно. "И четыре раза кончить за день, три, считай, подряд. Все, больше сегодня никакого секса, одни разговоры, и то безвредные. И вообще, спать пора!".

Зашла в ванну, включила душ и присела на корточки, направив струю в промежность и раздвинув второй рукой нижние губы.

Следом зашел сын, оперся попой, как и прошлый раз, на стиральную машину, и с интересом посмотрел на то, что мама делает. Марина продолжила:

- Ты же себя ласкаешь? Вот и женщины так могут. Называется "мастурбация" , или "онанизм". Я тебе потом покажу, как женщины это делают, даже приборчики специальные для этого есть, - продолжая колдовать над влагалищем, объяснила она сыну.

- Интересно: а это вот так ты "подмываешься" , да? Струю внутрь: пизды?

- Матерщинник, - Марина засмеялась. - Влагалища. Тоже довольно приятная процедура, если струя нужной температуры и силы, - засмеялась она. - В том числе и один из способов той самой мастурбации. Но член туда все же куда как лучше.

Выпрямилась и протянула сыну руку, затянув его в ванну.

- Иди сюда. Мужчинам тоже подмываться надо, и не только после онанизма, - ласково потрепала сына по голове, отдала ему душ и вылезла из ванны сама. - Давай, так, как я тебя сегодня учила.

Сережка принялся отмывать свой инструмент, совсем не подававший признаков жизни.

- Ну все, молодец. Теперь-то у тебя на голую маму не по делу не встает?

- Ага: ой, мам, а это у Андрюшки на тетю Лиду: не встает: потому же?

- Все, сына. Все разговоры и не-разговоры - завтра. Спать!

- Ну м-а-а-м! - попытался было совсем по-детски поканючить Сережа, но, поскольку глаза у сына уже были явно полусонные, мать была беспощадна.

Да и сама Марина заснула, как убитая, едва добравшись до кровати. Во сне она чему-то улыбалась, но видеть это было некому.

********

Как выяснилось, Марина за годы вдовства успела совсем позабыть, как хорошо спится сексуально удовлетворенной женщине. Проснувшись в полдвенадцатого, она испуганно посмотрела на часы: конечно, суббота, но Сережка наверняка уже встал и ограбил весь холодильник!

Но тут увидела себя в зеркале, голую и растрепанную со сна, но с до дурости счастливой физиономией, и вспомнила вчерашнее. На секунду усомнилась, права ли она была, отдавшись сыну. "Да пошли они все со своими средневековыми правилами! Нам с ним хорошо, а остальное ни-ко-го не касается!"

Настроение было великолепным, утро - пока еще ласково-теплым, и, ничего на себя не одевая, лишь чуть пригладив волосы, она зашла в комнату к сыну.

Сережка еще спал, как и вчера ("это было всего лишь вчера"? - на секунду усомнилась Марина, так изменилась ее жизнь за один вчерашний вечер) , на спине, обнаженный, скинув с себя совершенно лишнюю по такой погоде простыню. Член, объятый утренней эрекцией, смотрел куда-то в сторону носа хозяина, поглаживаемый во сне его рукой.

Уже никак не комплексуя, Марина оседлала ноги сына, отодвинула его руку, наклонилась и аккуратно провела вибрирующим язычком от мошонки до головки, охватив потом губами вершинку. Сын проснулся почти сразу, мама подняла на него веселые глаза, он, было, удивился тому, что находится у нее во рту, да еще и в тот момент так глубоко, что даже немножко выпирает где-то скорее возле уха.

Но долго удивляться ему не дали: ненадолго выпустив из рта член, мама со смехом сказала ему: "Лежи смирно!" , а уж по минету Марина была великой (муж даже говорил - "прирожденной") мастерицей, голова Сережки от удовольствия откинулась назад, глаза закрылись, и через пару минут он разрядился в мамин рот огромной дозой густой, вкусной утренней спермы, которая была с превеликим удовольствием проглочена Мариной, а остатки на головке аккуратно, досуха подобраны розовым язычком. "Ну вот, я-то позавтракала!" - ехидно подумала она.

Мельком объяснив сыну, как называется то, что она сейчас с ним проделала, и что это - нормальный и даже очень приятный для обоих способ секса, она отправила его в ванну, а сама отправилась на кухню.

Из ванной сын пришел на кухню, весь в каплях воды, с уже опять готовым к бою орудием, нахально подошел к маме сзади, потершись членом о ее попу, и Марина, нырнув пальцами в свое влагалище и убедившись, что оно своему названию в данный момент более чем соответствует, обернулась, улыбнулась, чуть отступила от стола. Расставив пошире ноги, чуть присев, пропустила свою руку между ног, взяла его член и запустила в себя. Нагнувшись посильнее, свела ноги вместе, и Сережка, бешено в ней работая, аж вякнул от удовольствия что-то нечленораздельное.

В результате сковородку пришлось выключать Сережке, поскольку мама после оргазма пришла в себя не сразу, и все равно яичница с беконом немножко подгорела. Но съели они ее с удовольствием.

Холодильник был забит продуктами - в гипермаркет мама с Сережкой ездили обычно по средам, и всю субботу они, отключив телефоны, не выходили из дома. Это оказалось великолепным - не одевать на себя ничего, ласкаться и в кровати, и на кухне, и в ванной после очередного акта любви, и где душам угодно еще, и не когда можно, а когда захочется:

Сережка поначалу торопился, как будто ждал, что нежданное его счастье вот-вот закончится, но к обеду уже никуда не спешил, и кончил за день бессчетное количество раз. Марина тоже потеряла счет самым разным - и вагинальным, и клиторальным, и оральным оргазмам.

Они почти не разговаривали в этот день - так, в основном незначащие, ласковые слова, лишь изредка прерываемые практическими "наставлениями" мамы: "сынка, клитор так пальчиком давить не надо, ласковее, ласковее, вправо-влево, ага, о-о-х, умничка ты мой, а теперь язычком, вот видишь, он какой большой уже, пососи его, пососи, он у меня вкусный, правда"? - "Мамуля: и не только он, ты у меня вся:"

За день они успели попробовать чуть ли не всю "Кама-Сутру" , кроме ее анального раздела. Благо, разговаривать для этого было почти не нужно - Марина просто на практике показывала ему все, что они в свое время попробовали с мужем, а член вставал у Сережи не позже, чем через полчаса после очередного семяизвержения.

И, наконец, ранним вечером, даже не поужинав, заснули на маминой широкой кровати. Сережка забавно засопел носом в Маринину подмышку, ей стало щекотно, и она во сне повернулась на бок, лицом к сыну, тесно прижав его к себе, накрыв рукой и бедром.

********

Воскресным утром Марина проснулась от того, что Сережка попробовал первый раз по-взрослому приласкать ее лицо. Влажный кончик языка гулял в уголках закрытых глаз, и она еще сильнее зажмурила их от счастья. Перевернулась на спину, и тут же ощутила бедром эрегированный член сына. "Ну вот, сейчас опять вдует. Или отсосать ему? Вчера так утром вкусно было! Ладно, пусть сам решит" - подумала она и хихикнула.

Но Сережка не торопился: вчера она ему к слову сказала, что прелюдия иногда, особенно женщинам, доставляет удовольствия еще больше, чем сам процесс. И сегодня он, судя по всему, решил доставить маме удовольствие по полной.

Это ему удалось на все сто. Он ласкал ее руками и языком минут сорок подряд, иногда чуть покусывая мелкими, острыми зубами самые чувствительные места. Под конец Марина уже буквально металась по кровати, в каком-то сплошном, непрерывном, сладком оргазме, мечтая только о том, чтобы это никогда не кончалось - или о члене внутри себя? Она и сама не понимала. В какой-то момент, оказавшись на животе, она, не выдержав, буквально подгребла под себя сына и уселась на него сверху, судорожно введя в свою горящую после его рук и языка пещерку жезл, сжав его мышцами там, внутри, буквально выдаивая.

Кончил он мгновенно и очень обильно, и Марина, едва очнувшись от сотрясшего ее нового оргазма, переполненная нежностью - "господи, как же он столько терпел, в тринадцать-то лет?" , покрыла лихорадочными, благодарными поцелуями его от макушки до лобка. Потом занялась своей и его любимой игрушкой, почти мягкой, но под ее губами быстро ставшей опять очень твердой и приятной.

Но сын не дал ей довести дело до конца, мягко отстранил, положил на живот, подсунул, как она вчера делала сама, под него подушку и, раздвинув полупопия, принялся ласкать языком промежность, чуть погружаясь им между набухших, темных нижних губ до самого преддверия. В какой-то момент он коснулся языком задней дырочки, и Марина, неожиданно для себя, почувствовала буквально взрыв удовольствия.

"Господи, мы же с Пашенькой покойным сколько пробовали, ничего, кроме боли, а тут!"

Она вскочила с койки, нашла в шкафу детский крем - Сережка с удивлением смотрел на маму, бегом вернулась, села на кровати перед сыном на корточки, густо намазала член и, запустив руку между ног, все вокруг своей задней дырочки. Легла животом назад на подушку, раздвинула руками попу: "Сыночка! Миленький! Попробуй, не бойся, зайди туда, это тоже нормально, многим нравится, попробуй, хороший, целься как бы мне в пупок" - и Сережка неумело ткнулся в сфинктер, она хотела помочь рукой, но смазка сделала свое дело, и он сам проскочил почти до половины члена сразу.

Марина охнула, Сережка несколько раз дернулся - и оросил ее внутренность очередной порцией своего семени. Его стон смешался со стоном мамы, они почти одинаково выгнули спины - он, засаживаясь маме в попу еще глубже, она - отчаянным движением пытаясь как можно глубже принять его в себя. Через секунду сын рухнул на Марину, судорожно дернул бедрами - и кончил в нее еще раз. Марина только задрожала под ним, она уже не понимала совсем ничего, проваливаясь на мгновения в темноту и выныривая оттуда в какое-то безграничное, полнейшее наслаждение: