Основной инстинкт. Часть 3

3. Большая перемена.

Хотя мой первый сексуальный опыт и был, мягко говоря, не совсем обычным, он все же давал мне право сказать себе, что у меня уже была женщина. Случившееся каким-то непостижимым образом поднимало меня над сверстниками. Разумеется, это наложило свой отпечаток и на наши отношения с Олей. В оставшуюся до начала школьных занятий неделю, я так ни разу и не зашел к ней. Первого сентября она со мной не поздоровалась, и весь день демонстративно отворачивалась от меня. Я не возражал. После всего, что со мной произошло, Ольга казалась мне совсем ребенком.

К концу дня она не выдержала. Я собирал учебники после последнего урока, когда она подошла к моей парте и потребовала объяснений. После короткой, но бурной сцены, мир был восстановлен. Однако, произошедшая во мне перемена была, очевидно, заметна и ей. Попытавшись в тот же день залезть ей в трусики, я, вместо обычного "Нет" услышал нечто новое. На этот раз причиной отказа были названы месячные. Развивая достигнутый успех, я стал добиваться у нее согласия заняться этим после их окончания. Я объяснял, что жить я так больше не могу, что мы уже взрослые, и что в этом возрасте все уже этим занимаются, я горячился, я угрожал ее бросить, если она будет упорствовать. Похоже, она поверила, что я не шучу. Однако, расставаться с девственностью она не спешила. После мучительного часа уговоров, мучимая трудным выбором, она, наконец, нашла выход. Пряча от смущения глаза, Оля пролепетала: "Может, это... в общем... ну... не туда?" и залилась краской. "А куда?" чуть было не спросил я, но вовремя остановился. Мои весьма скромные познания все же позволили мне понять куда. Ольга продолжала глядеть в сторону, а я разглядывал ее полные губы. Мой боец уже рвался наружу. Перспективу побывать во рту моей прекрасной одноклассницы, он явно одобрял и поддерживал. "Давай!" - я старался говорить как можно небрежнее, но голос выдал мое волнение. "Но только не сегодня. Сегодня у меня... ну... ты знаешь. А я хочу чтобы ты мне тоже... ну, там... " И новая волна краски залила ее лицо.

Четыре дня до назначенного Олей срока тянулись как четыре года. Я пытался представить, как все должно происходить, распределяя мысленно роли в сюжете порнофильма под условным названием "Мой первый минет". Картинки в голове приводили всегда к одному результату: я сразу же чувствовал потребность уединиться. Больше всего меня возбуждала (и одновременно пугала) мысль о том, что мне тоже придется полизать ей "там". Я представлял себя между ног моей любимой и... интересно, какая она на вкус? И чем пахнет? Она ведь оттуда писает... Но и я собираюсь засунуть ей в рот то, из чего писаю! Мы в равном положении. И всё равно, это так унизительно! Даже сама поза, когда голова между ног девчонки... Но, странное дело, я так хочу этого! Я буду очень стараться, я всё ей там вылижу! Всё, не могу больше, иду в туалет дрочить! (Заведи себе русскую виртуальную любовницу-давалку! - добрый совет)

Наконец, назначенный день наступил. Я с самого утра спросил Ольгу, все ли у нас по плану. Она храбро кивнула. Между тем, решимость быстро покидала ее, и к последнему уроку, она почти падала в обморок и готова была придумать какую угодно отговорку, лишь бы перенести эксперимент. Трусила Оля ужасно, и мне пришлось буквально тащить ее за руку последние несколько метров до ее парадного. Пара горячих поцелуев в лифте, и вот мы уже в прихожей ее квартиры. Тут ее охватила настоящая паника. Она бросила сумку с учебниками и закрыла лицо руками. Я невольно залюбовался её стройной фигуркой, обтянутой белой блузкой и короткой чёрной юбкой. Я обнял её, прижал к себе, погладил по голове, пытаясь успокоить... но мои старания не достигли цели. Она стояла, закрыв лицо рукам и на все мои предложения приступить, наконец, к тому, ради чего мы пришли, только мотала головой и всхлипывала.

Я взял ее на руки и понес в комнату. Стол у окна, заваленный учебниками, торшер с покосившимся абажуром, полка с книгами, шифоньер в углу и узкий диванчик у стены, такой знакомый и привычный нам, помнящий долгие часы наших невинных ласк... Я осторожно опустил Олю на диван и принялся целовать её руки, прикрывающие заплаканное лицо. Она не отняла руки даже когда я стал её раздевать. Дойдя до трусиков, я приготовился уже было к привычному отказу, однако Оля (не отрывая рук от лица) приподняла попу от дивана, помогая мне снять их. Раздвигая Олины ноги, я почувствовал ее секундное колебание, но, по-видимому, решение было принято твердо, и она позволила мне придвинуться вплотную к ее ароматному бутону. Теперь уже мне предстояло продемонстрировать свою храбрость. Я глубоко вздохнул и без колебаний принялся лизать её "девочку".

Интересно, но мне совсем не было противно. Напротив, процесс, представлявшийся мне раньше унизительным и грязным, неожиданно понравился. Я раздвигал языком влажные губы влагалища, слизывал горячий сок, засовывал язык как можно глубже, так, что мне было даже немного больно, щекотал маленькую пуговку клитора... Эти манипуляции возбудили меня страшно. Даже многократный ежедневный онанизм последних дней не помешал моей бешеной эрекции. Нравились мои движения и Ольге. Увлеченный анализом собственных ощущений, я забыл о ней. А вспомнив, обнаружил, что она больше уже не закрывает лицо. Ее руки гладили теперь мою голову, прижимали к своему сокровищу все сильнее, иногда подталкивали, подправляли какие-то мои движения, задавали ритм. Скоро она уже почти кричала, извиваясь в моих руках и конвульсивно сжимая бедрами мою голову. Такое проявление страсти чуть не заставило меня кончить раньше времени. Мне казалось, что член раздулся до невероятных размеров, и что если я сию же минуту не спущу, он просто разорвется от внутреннего давления. Я превратился в один большой член. Трудно сказать, сколько продолжалось это безумие. Думаю, что около получаса. Помню только, что язык устал так сильно, что я не мог продолжать, о чем и заявил Ольге. Теперь уже я лежал на спине, раздвинув ноги, а Оля устроившись между ними, готовилась сделать первый в своей жизни минет.

Некоторые считают, что умение заниматься оральным сексом является у женщин врожденным. Думаю, что это не так. Мне встречались женщины, абсолютно не понимающие особенностей мужской физиологии, а потому к минету не способные. Ольга же была прирождённой минетчицой. На изучение этой науки, моей подруге хватило пары минут. Воспитанная на дворовом фольклоре, она сначала принялась сосать моего дружка, как мороженое. Однако, довольно быстро она поняла два самых главных условия хорошего орального секса: во-первых минет не имеет ничего общего с сосанием, член должен ритмично входить и выходить, так же, как и при обычном сексе он входит и выходит из влагалища. А во-вторых, не имея должного опыта, ритм очень сложно поддерживать, если не помогать себе рукой. С успехом применяя два этих приема, Оля уверенно вела меня к вершинам наслаждения. Я уже чувствовал, как нарастает знакомое щекотание в яичках, как сперма толчками поднимается вверх, и уже предвкушал каким мощнейшим фонтаном я сейчас извергнусь, когда она внезапно резко сбавила темп. Не знаю, сделала ли она это намеренно, или причиной послужила вполне объяснимая усталость от непривычной работы, но оргазм, длящийся обычно несколько секунд, растянулся до бесконечности. Сперма, казалось, бурлила и клокотала, заключенная где-то между яичек и тонкой уздечкой на самом кончике. Я слышал чей-то крик и не сразу понял, что это кричу я. Не в силах выдерживать этой пытки, я стал делать ритмичные движения, заталкивая член все глубже ей в рот. Она закашлялась и попыталась отстраниться. И тут, наконец, долгожданный фонтан брызнул. Потом еще и еще... (Школьная подружка главного героя красавица, словно голливудская звезда - прим.ред.)

Куда следует кончать при минете? Я много раз задавал себе этот вопрос, готовясь к этому дню. Могу ли я спустить в рот? А вдруг ей станет противно? Может быть я должен щадить чувства девушки? Когда же это, наконец, случилось, ответ пришел сам. Я кончал ей в рот бесконечно долго, и, казалось, этот поток никогда не иссякнет. Явно сдерживая рвоту, Оля проглотила все до последней капли. А я смотрел на ее мокрое от спермы лицо и жалел только о том, что слишком быстро кончил.

А потом мы долго лежали, обнявшись, и я думал о том, как мне повезло. Я слышал и раньше, что есть немало девчонок, практикующих такой практичный компромисс и готовых доставить парню удовольствие, сохранив при этом девственность. Но я и мечтать не смел, что одна из таких "целочек-минеточек" достанется мне. Все! Конец моим мучениям! Ведь это же можно делать хоть каждый день, хоть по несколько раз в день! И не беда, что она на этот раз не кончила. За то удовольствие, что она мне доставила, я в следующий раз буду лизать ей столько, сколько потребуется, хоть целый день.

Надо ли говорить, что назавтра мы встретились снова. И на следующий день тоже. Несколько следующих месяцев мы ходили пьяными от счастья, используя каждую возможность, чтобы залезть в постель. Мы проводили часы, с увлечением и восторгом изучая тела друг друга, набираясь опыта и избавляясь от остатков стеснения. Мне долго не удавалось довести свою подружку до оргазма. Она говорила, что ей и так приятно, но я чувствовал делом чести заставить ее кончить. Наконец, пряча взгляд и краснея, Оля сказала, что, если я действительно этого хочу, она может мне помочь. Я был в восторге. Она села мне на лицо и принялась водить пальчиком по клитору вправо-влево. На этот раз дела пошло значительно быстрее. Скоро я почувствовал на языке какой-то особенный привкус. Оля застонала, и я услышал, что в ее голосе появились новые нотки. Пальчик еще быстрее замелькал перед глазами и я понял, что близок к победе. В следующую минуту первая судорога пробежала по Олиному телу, она сжала ноги, потом еще сильнее прижала свою девочку к моему рту, стараясь глубже протолкнуть в себя мой язык и, тихо подвывая, наконец, начала кончать мне в рот. Кончала Ольга долго и обильно. Я с восторгом слизывал каплю за каплей ее терпкий сок и чувствовал себя счастливым.

Теперь, когда мы освоили этот новый метод, и Оля тоже стала получать удовольствие, она действительно полюбила эти эксперименты. Больше всего нам нравилось кончать одновременно, и, после долгих поисков, мы остановились на позе 69. Правда, поначалу, Ольге не хватало опыта, и пару раз она, в порыве страсти, больно прикусывала мне головку или слишком сильно сдавливала мою голову ногами, но потом все пошло как по маслу.

Конечно, наши отношения не могли долго оставаться тайной ни для одноклассников, ни для родных. В школе нас давно уже называли женихом и невестой. А когда Ольга шепнула по секрету одной из своих подружек, что мы уже давно не только целуемся, слух этот распространился мгновенно, к зависти одних и демонстративному неодобрению других. К счастью, Олю мало интересовало мнение ее подружек, и мы с энтузиазмом продолжали свои изыскания в прекраснейшем из занятий, которое, как я узнал, называется куннилингом или глубоким петтингом. Научившись кончать, моя подружка теперь часто сама была инициатором наших встреч. Она призналась мне как-то, что иногда с трудом может дождаться конца уроков, чтобы скорее побежать к ней домой. Однажды на большой перемене она даже затащила меня в подсобку, где технички хранят ведра и швабры. Там было темно и пахло хлоркой и мокрыми тряпками. Начали мы с невинных объятий и поцелуев, но наши молодые тела, привыкшие получать друг от друга гораздо больше, скоро потребовали продолжения. Оля присела на корточки и расстегнула мои брюки. И вот так, сидя на корточках, под трели звонка, возвещавшего о конце перемены, она приступила к привычной работе. Свет мы не зажигали, и темноту подсобки нарушала только узкая полоска света под дверью. Я не видел Олю, но слышал причмокивающие звуки, чувствовал как её губы, такие тёплые, такие мягкие, обхватив головку привычно делают своё дело... Дверь изнутри не запиралась, и мне приходилось все время держать ручку, чтобы никто не вошел. Необычность обстановки очень возбуждала и я почувствовал приближение оргазма быстрее, чем обычно.

Когда я кончил, Ольга наспех умылась, и мы понеслись на следующий урок. Через минуту, запыхавшиеся и раскрасневшиеся, мы ввалились в класс. Не знаю, что подумал учитель, глядя на две счастливые физиономии (одна из которых была еще мокрой) , но одноклассникам, судя по их лошадиному ржанию, все было ясно. Еще более бурное веселье вызвала наша классная руководительница, назвавшая нас как-то на собрании Ромео и Джульетой после того, как встретила однажды целующимися в коридоре.

Надо сказать, что отношения с родными складывались далеко не так безоблачно. Олины родители видели во мне потенциального жениха и, в принципе, не возражали (хотя её папу-полковника не очень устраивали моя бунтарская прическа а-ля хиппи) . Мои же старики не уставали твердить, что я должен думать о дальнейшей учебе, а не забивать себе голову девчонками, которых у меня будет еще много. Я слушал, согласно кивал, а про себя посмеивался. Ни о какой женитьбе я и не помышлял. Но я же не настолько сумасшедший, чтобы бросить подругу, которая мне, девятикласснику, дает то, о чем большинство моих сверстников не имеют пока понятия и узнают, в лучшем случае, через несколько лет. Единственное, что заставило меня задуматься, были слова Татьяны, которая советовала мне не слишком привязываться к подругам самому, и не допускать, чтобы это делали они, ни сейчас, ни в будущем. На мою просьбу объяснить, она заметила: "Сейчас, в твоем возрасте, чем сильнее вы друг к другу привяжетесь, тем больнее будет расставаться. Когда же придет настоящая любовь, ты это сразу почувствуешь. Но случится это через много лет. Так что, не торопись. А еще лучше, начни встречаться с двумя, или даже тремя одновременно".

Вспоминая сейчас эти слова, я в сотый раз убеждаюсь, как права была Таня, советуя не торопиться. Правда, сама она это правило не очень-то соблюдала. Выйдя замуж в двадцать три года, она сменила одного за другим трех мужей, и сейчас искала четвертого. Как она сама шутила: "Я была замужем три раза, и все три раза удачно". Впрочем, это уже другая история.

Тем временем, наш школьный роман медленно, но верно заходил в тупик. Как ни старались мы разнообразить наши упражнения в постели, оральный секс имеет свои естественные ограничения. Лаская меня языком и губами, Оля оставляла меня в роли пассивного наблюдателя. А мне хотелось хоть иногда участвовать в процессе, а если точнее, хотелось встать, раздвинуть ей ноги и засунуть как можно глубже. Раз за разом я все чаще уговаривал Ольгу забыть о своих старорежимных предрассудках и потрахаться, наконец, по-настоящему. И каждый раз встречал ее непонимание, обиду и даже слезы. Ведь она так старается для меня, а я не ценю! Я чувствовал раскаяние и сдавался. А дома, онанируя в ванной, представлял себе, как Ольга упирается во что-нибудь руками, как когда-то Рита в сауне, а я захожу сзади и всаживаю ей так глубоко, что она начинает кричать от удовольствия.

Нечего и говорить, что с таким настроением я не собирался хранить верность своей Джульете, и Танин совет попробовать встречаться сразу с двумя-тремя казался мне все более привлекательным.

С Наташей я познакомился на новогоднем "огоньке", устроенном нашей классной заводилой Оксаной. Сейчас уже трудно вспомнить, почему Оля не смогла принять участие в той вечеринке. Помню только, что я пришел один. Среди приглашенных оказалась и Света, наша бывшая одноклассница, ушедшая после восьмого в ПТУ. Света привела с собой Наташу, свою новую подругу, с которой училась теперь в одной группе. Наташа, высокая худенькая брюнетка, подстриженная под мальчика, была одета в черную блестящую блузку, облегающие джинсы "под кожу" и туфли на высоченной "шпильке". У нее был хрипловатый голос и манера глядеть на собеседника, поджав тонкие губы, с откровенно скучающим выражением лица. Она много курила и пила, не закусывая. Из-за неумеренности в использовании косметики, она выглядела старше сверстниц. Нам, девятиклассникам обычной средней школы, она казалась воплощением порока, а значит, весьма желанной добычей. Мы наперебой оказывали ей всяческие знаки внимания, за что удостаивались лишь снисходительной улыбки. Не могу сказать, что я преуспел в тот вечер больше своих одноклассников, хотя, в отличие от других, она не отказывалась танцевать со мной, и не отстранялась, когда я прижимал ее к себе во время танца. Я откровенно лапал её худые бока и жадно вдыхал сладковатый запах духов, перебивающий традиционные новогодние ароматы мандаринов и салата оливье. Она не поощряла мои поползновения, но и не пыталась прекратить их. Я посчитал это хорошим знаком и удвоил усилия. Впрочем, надо признаться, что единственным результатом моих ухаживаний стал скандал, устроенный Ольгой на следующий день, когда ей обо всем доложили ее подруги.

Наша вторая встреча произошла месяца через четыре. Я, в компании трех своих друзей, отправился в парк культуры на танцы. Надо сказать, что парк находился на границе между нашим и соседним районом, что в те времена было уже достаточным поводом для междоусобных стычек. Вряд ли я действительно так уж сильно толкнул того парня, но после нескольких ритуальных взаимных оскорблений и толчков в грудь я был приглашен "выйти". На выходе из зала нас четверых ожидали семеро парней постарше, так что предстоящая драка лавров победителей нам не обещала. Меня, как самого рослого из нашей компании, решили, наверное, "вырубить" первым. Удары посыпались со всех сторон. Я пытался отвечать, но силы были явно не равны. Помощь пришла неожиданно. Раздавая удары направо и налево, в толпу наших противников врезался легендарный Саша Шатунов, известный в нашем районе под прозвищем "Шатун". Он окончил школу два года назад, и скоро его должны были призвать в армию. Шатун занимался боксом и был известным забиякой и драчуном. Вдвоем со своим другом, крупным длинноволосым парнем из соседнего двора, они сразу же переломили ход баталии и вскоре обратили противников в бегство.

Вообще-то, хотя мы и жили по соседству, будучи года на три или четыре старше нас, Саша-Шатун нас обычно просто не замечал. Тот факт, что он воспринял нас как своих и взял под свою защиту невероятно льстил нам.

Мы стояли вместе, как равные, и, покуривая, ожидали появления остальных друзей Саши. Они не заставили себя ждать. Из дверей зала появилась компания, состоящая из двух парней и трех девушек, одной из которых была она, Наташа. Сердце слегка ёкнуло. Судьба давала мне еще один шанс. Впрочем, учитывая, что она появилась здесь в гораздо более старшей компании, шанс этот был невелик.

Как и в прошлый раз, Наташа была одета в обтягивающие черные брюки, эффектно подчеркивающие стройность ее фигуры. Глаза, подведённые чёрной тушью, густые румяна на скулах делали её старше своих лет. Образ порочной красавицы дополняло то обстоятельство, что она была заметно пьяна. Она прикурила, подошла слегка пошатываясь и кивнула мне как старому знакомому.

Домой мы отправились пешком, обсуждая по дороге перипетии драки. Однако, наслаждаться лаврами победителей нам пришлось недолго. Протяжный свист, раздавшийся сзади, недвусмысленно дал нам понять, что приключения наши еще не закончены. Даже беглый взгляд назад показал значительное превосходство противника в живой силе. Было принято единственно правильное решение, и мы бросились врассыпную. Наташа бежала впереди, покачиваясь на высоких каблуках, а я старался держаться между ней и преследователями. Вскоре она свернула в какую-то подворотню, я нырнул за ней, и, поплутав еще по темным переулкам, мы оторвались от погони.

- Шатун вечно напьется и в драку лезет, а мне потом каблуки ломать, - она смачно сплюнула себе под ноги, - придурок ёбаный.

Брань в адрес потенциального соперника меня, конечно, порадовала. Вместе с тем, Наташа не скрывала, что встречается с Шатуном регулярно, и это заставило меня почувствовать легкий укол ревности.

Мы шли по темным переулкам, стараясь избежать возможного столкновения с противником. Я шутил, смялся, рассказывал анекдоты, в общем, старался изо всех сил произвести впечатление на свою новую подругу. Похоже, что в этом я преуспел. Наташа охотно смеялась моим остротам, и даже взяла меня под руку. Под конец нашей прогулки я набрался наглости и пригласил ее на следующий день на свидание. Наташа, пожав плечами, согласилась.

Поначалу, наше свидание проходило по всем законам жанра: кафе-мороженое, кино, прогулка по уединенным аллеям городского парка. Я старался вести себя, как джентльмен. По-видимому, именно в этом и состояла моя ошибка - барышня явно скучала. В конце концов, она сама предложила мне купить пару бутылок вина и пойти к ним в "бункер". Как выяснилось, бункером в их компании назывался большой, хорошо оборудованный подвал в соседней пятиэтажке. Обстановка говорила о том, что кто-то очень постарался сделать это место уютнее, но был очень стеснён в средствах. Посреди подвала стоял стол, накрытый клеенкой и уставленный бутылками и нехитрой снедью. Справа у стены находился продавленный диван, на котором развалились два парня, в одном из которых я узнал вчерашнего спутника Шатуна. Слева на разнокалиберных стульях сидели три незнакомые девчонки, уже сильно нетрезвые. На полу лежал вытертый ковер, попытка создать некоторое подобие уюта, и даже лампочка под низким потолком была скрыта старым бумажным абажуром. Заднюю часть комнаты скрывала занавеска, из-за которой виднелся угол еще одного дивана. В комнате было относительно чисто, но очень накурено. Из динамиков магнитофона раздавался хриплый голос Высоцкого.

Встретили нас приветливо. Как оказалось, моего вчерашнего знакомого звали Серый. Он меня узнал и жестом радушного хозяина пригласил к столу. Пьянка продолжилась. Вскоре к нам присоединился и Шатун, явившийся в обнимку с крашеной блондинкой в короткой юбке. Он поздоровался со всеми за руку и, выпив с ходу стакан портвейна, потащил свою подругу за занавеску. Ритмичные скрип, послышавшийся оттуда вскоре, подтвердили мою догадку о том, что мне не стоит опасаться Шатуна, как потенциального соперника. Полное безразличие к происходящему, продемонстрированное всеми присутствующими, включая Наташу, показывало, что такой секс в одной комнате с посторонними, являлся здесь обычным делом. Впрочем, мой дальнейший опыт показал в последствии, что нравы в этой компании царили весьма свободные.

Вообще, здесь было принято ни о чем не беспокоиться. Народ начал расходиться часа в два ночи. Я провожал пьяную Наташу и с ужасом думал о том, что меня ждет сейчас дома. Однако, тревожные мысли не помешали мне сделать попытку перевести наши отношения в более интимную плоскость. Я решил не ограничиваться скромным поцелуем и пожеланием спокойной ночи. Темное парадное и винные пары в крови провоцировали на более решительные действия. Прижав Наташу к стене, я обхватил ее за плечи и впился в ее губы самым страстным поцелуем, на какой был способен. Руки тоже не оставались без дела. Маленькие груди были упругими и перекатывались под моей правой рукой, как два теннисных мячика. Просунув колено между ее бедер, я обхватил ее ягодицы левой рукой и прижал ее к себе еще сильнее, заставляя тереться о мою ногу самым чувствительным своим местом. Наташа с готовностью отвечала на мои ласки, обхватив шею руками. Я потискал свою новую подругу еще с полчаса, ощупав все самые интимные места ее стройного тела, и убедился окончательно, что завтра я не встречу отказа ни в чем.

Утром, превозмогая головную боль от выпитого, я тщательно вымылся в душе, с трудом подавив привычное желание подрочить. Мне удалось сбежать с последнего урока, и я чуть не бегом направился к Наташе, надеясь, что после вчерашней вечеринки она не пошла на занятия, и я застану ее дома одну.

Мне повезло только наполовину: Наташа и в самом деле оказалась дома, но не одна. Она встретила меня в коридоре заспанная и непричесанная. На ней был коротенький халатик, открывающий ее великолепные ноги во всей их умопомрачительной длине, и от одного их вида у меня захватило дух и зашевелилось в штанах. Однако звуки и запахи, доносящиеся из кухни, недвусмысленно говорили о том, что мне придется еще потерпеть. И в самом деле, из кухни выглянула Наташина мама в застиранном халате. В ответ на моё "Здрасте", она подозрительно меня оглядела и снова скрылась в парах чего-то жарящегося. Через полчаса мы вышли из дома, и Наташа тут же потребовала купить вина. Еще через полчаса я спускался вслед за Наташкой по темным ступенькам подвала, прижимая к груди две бутылки портвейна.

К моей величайшей радости, бункер оказался пуст. Дрожащими от нетерпения руками я наполнил вином два не очень чистых гранёных стакана. Мы выпили, и я, преодолевая неожиданное смущение, обнял Наташу. Она не возражала, но предложила "сначала еще выпить". Слово "сначала" говорило само за себя: моя подруга прекрасно понимала, зачем мы сюда пришли. Я все подливал ей вино, мечтая в душе, чтобы оно поскорее закончилось, и, от стакана к стакану, ласки мои становились все более смелыми. Я целовал ее губы, шею, слегка покусывал уши, мял ее маленькие упругие груди под тонкой тканью кофточки (лифчика она не надела) , гладил бедра и колени... Наташе явно нравилась эта игра. Она охотно отвечала на мои поцелуи, позволила стащить с себя кофту и расстегнуть джинсы, однако я прекрасно понимал, что "завести" ее мне пока не удалось. Напрасно я теребил ее соски и вылизывал языком мочки ее ушей - расшевелить мою новую подружку я не мог. Наконец, подошла к концу вторая бутылка. Наташка поднялась из-за стола и усталым голосом сказала: "Пошли! Только дверь запри". Я кинулся к двери, а она, слегка покачиваясь, направилась в дальний конец комнаты, туда, где Шатун вчера почти публично трахал свою блондинку.

Заперев дверь изнутри, я поспешил за своей пассией, скрывшейся уже за занавеской. Войдя, я увидел Наташку, лежащую на топчане, застеленном грязной простыней. Она была уже в одних трусиках и, судя по выражению ожидания в ее глазах, готова была снять и их по первому моему сигналу. Простые трикотажные трусики белого цвета трогательно оттеняли смуглое тело. Сердце сделало скачок и замерло где-то в горле. Я за секунду сорвал с себя одежду и, как обезумевший, бросился на Наташу. Без тени сомнения она стянула с себя трусы и раздвинула ноги. Это было не совсем то, чего я ожидал. Я рассчитывал применить все свои знания и полученный опыт, чтобы растопить лед своей новой любовницы, я хотел покрыть поцелуями все ее худенькое тело, мне не терпелось узнать, каков на вкус сок ее "девочки". А вместо этого я с размаху вонзил в нее своего дружка и через минуту уже разрядился фонтанчиком спермы прямо в жаркие влажные недра.

Все произошло так быстро, что я ничего не ощутил. По сути дела, это был мой первый в жизни настоящий секс. Ведь нельзя же назвать настоящим сексом тот приступ сумасшествия с сестрой Таней. А мои упражнения с Ольгой можно было назвать скорее петтингом. И вот, наконец, я по-настоящему трахнул женщину. И что же? Неужели ради этого я не спал ночами? Неужели об этом я мечтал, неистово онанируя под одеялом? Какое разочарование!

Из оцепенения меня вывел крик Наташки: "Ты что, спустил? Идиот! Козел! Ты что, охуел?" - она вскочила с постели и забегала по подвалу голая, с безумным видом, - "Тут же ни воды, ни хуя". Она выхватила из угла какую-то ржавую кастрюлю и с размаху уселась на нее. Раздалось журчание, и я почувствовал запах мочи. "Ты что, вынуть не мог?" - в голосе по-прежнему слышалась обида, - "А если я залечу? Вон Ирка уже два раза аборт делала!"

Не могу сказать, что меня тронули страдания незнакомой мне Ирки, но грязные ругательства от девушки, которую я только что держал в своих объятиях, повергли меня в шок. Я наивно верил, что думать о последствиях должен не мужчина, а женщина. Даже если и не так, то что же помешало этой психопатке предупредить меня, чтобы я вовремя вынул? Впечатление от секса, которое и само по себе оставляло желать лучшего, было испорчено окончательно. Я встал и с хмурым видом стал натягивать джинсы.

Мы вышли на улицу и, не глядя друг на друга, пошли в сторону дома, где жила Наташа. По-весеннему светило солнце, оглушительно чирикали воробьи в ветвях, покрытых распускающимися листьями, и вскоре обида растаяла, уступив место радостному предчувствию чего-то большого и светлого. Я проводил Наташу до дома и, улыбаясь встречным девушкам, зашагал по весенним улицам навстречу новым приключениям. Я молод, здоров, я стал мужчиной. И впереди у меня еще много-много таких наташ, а также свет, оль, лен, марин, да кого угодно.

Когда на следующий день во время большой перемены я сообщил Ольге, что намерен сегодня лишить ее девственности, что-то в моих глазах подсказало ей, наверное, что больше ждать я не намерен. Она смутилась, но возражать не рискнула. Всю дорогу из школы Ольга шла молча, с видом приговоренной к смерти. Дома она немедленно заперлась в ванной, и минут пятнадцать я слышал только звуки льющейся воды. Вышла из ванной она с высоко поднятой головой, в халатике, накинутом на голое тело. На бледном лице героини решительным блеском горели красные от слез глаза. Оля прошла в комнату, сняла халат, легла на кушетку, предусмотрительно постелив под попу клеенку, раздвинула согнутые в коленях ноги и закрыла лицо руками.

Я сотни раз видел ее обнаженной, но теперь как будто увидел впервые. Я видел, как сильно были стиснуты ее руки, как дрожало ее тело, как высоко поднималась ее грудь и судорожно вздрагивали ноги, раскрытые так широко, что я мог без труда любоваться розовыми складочками нежных, влажных от внутреннего сока, больших и малых губ моей подруги. Мое внимание привлекла Олина грудь. Я невольно залюбовался ею. Нежная, с белой гладкой кожей, еще не совсем сформировавшаяся девичья грудь, с розовым маленьким соском, которая поднималась и опускалась синхронно с дыханием девушки. Не выдержав, я лег рядом и припал губами к ее упругому соску. Она вздрогнула и напряглась, но тут же расслабилась и слегка выгнулась, подставляя грудь моим поцелуям. Некоторое время она еще прижимала руки к своему лицу, но я уже слышал, как стало учащаться ее дыхание. Я обхватил второй сосок пальцами и принялся его массировать. Оля с силой прижала мою голову к своей груди, а затем стала толкать ее дальше вниз. Сама же стала быстрыми движениями передвигать свое тело по скользкой подушке, и я услышал измененный, прерывающийся от нетерпения голос: "Поцелуй меня туда... я хочу еще раз... туда... " Она вдруг впилась коготками в концы моих волос, ее тело поднималось все выше и выше. Ноги раздвинулись еще шире, и я почувствовал сквозь запах мыла такой знакомый острый и нежный аромат. Я обхватил ее за ягодицы и с восторгом погрузил язык во влажную и горячую бездну... Оля застонала. Судорожно стягивая с себя одежду, я без устали слизывал ее терпкий сок, стараясь погрузить свой язык как можно глубже. Оля стонала все громче, и все сильнее прижимала мою голову к своему сокровищу. Я обхватил губами напрягшийся клитор и принялся быстро-быстро водить по нему языком. Стон превратился почти в крик, она металась по кушетке, сбив в сторону и клеенку, и само покрывало. Мы много раз занимались этим и прежде, но в этот раз было что-то особенное. Ее била конвульсия, судороги пробегала по телу одна за другой. "Господи, как хорошо... мама... а-а-а-а... мамочка... я сейчас умру... " Я тоже испытывал нечто необычайное. Член раздулся и пульсировал от прилившей крови. Я чувствовал уже толчки спермы, поднимающейся снизу по стволу моего члена, ставшего, как мне казалось, огромным, как у быка. Так мы бились в объятиях друг друга, предвкушая приближение долгожданного оргазма. Если бы эта пытка продолжилась бы еще минуту, я бы, наверное, кончил, без единого прикосновения к члену. Наконец, я услышал, как она с шумом втянула в себя воздух и замерла, тело ее напряглось, и я почувствовал, что пора действовать. Я стремительно отнял лицо от ее сладкой раковины и змеиным движением бросил свое тело вверх. Оля выгнулась дугой, сотрясаемая первой волной сильнейшего оргазма когда я, прижав ее животом к постели, попытался рывком вставить в нее свой огромный член.

У каждого мужчины бывают неудачи в сексе... Взрослый опытный самец никогда не станет обращать внимание на то, что называется "преждевременным семяизвержением", дабы не усугублять проблему. Иное дело девятиклассник, пытающийся "сломать целку" своей однокласснице! Я лежал рядом снова и снова прокручивая в памяти, как я просунул мой перевозбужденный член в узенькую дырочку и почувствовал вдруг, как он уперся во что-то, как в бетонную стену. Ольга закричала от боли, и, упершись мне в грудь руками, стала извиваться подо мной, пытаясь стряхнуть с себя. Я толкнулся вперед, потом еще и еще, и понял, что не могу больше терпеть. Кажется, я закричал, когда, пытаясь просунуть член еще немного дальше, я почувствовал, как завибрировала головка от давления прихлынувшей к ней спермы, и хлынул первый фонтан. Это был вулкан! Везувий! Я кричал и бился в судорогах, заливая потоками горячей спермы Олины бедра, живот, грудь, постель, все вокруг...

Я лежал без сил рядом с притихшей Ольгой, и постепенно осознавал весь ужас моей неудачи. Потратить столько времени на то, чтобы уговорить девушку и обкончаться, не дойдя до желанной цели. Позор! Я встал, и стал одеваться, стараясь не смотреть на Ольгу. "Пиздец, я женщина. " - в Ольгином голосе слышался одновременно ужас перед содеянным, отчаяние от осознания непоправимости свершившегося и восторг от своего нового "взрослого" статуса, облегчение от того, что все уже позади. Я обернулся. На кушетке растеклось темное пятно. У меня отлегло от сердца. Я сделал это! Потом был совместный душ, были торопливые попытки затереть пятно при помощи щетки и стирального порошка, были совместные поиски моего носка, завалившегося невесть куда, и все это сопровождалось веселым смехом двух счастливых детей, шагнувших во взрослую жизнь. Мы сбежали из дома до возвращения Олиных родителей и бродили по весеннему городу, взявшись за руки, а потом долго целовались в подъезде, не в силах оторваться друг от друга после всего, что произошло...