Поминки. Часть 2

Марина предприняла попытку высвободиться из объятий свекра, но не тут-то было: жаркое дыхание мужчины всколыхнуло волосы у нее на голове, и большое сильное тело прижималось к ней все сильнее. Его рука заскользила по ее спине, прямо по линии позвоночника. Женщина поежилась, и должно быть, свекор заметил это легкое движение, потому что он изучающее посмотрел на нее. Теперь одна рука поглаживала ее спину, другая поддерживала поясницу, обтянутую траурной тканью платья. Марина почувствовала, как его ладонь нажимает на крестец, заставляя ее придвинуться еще ближе. Сердце пожилого мужчины билось, как у бегущего спринтера, и вдова с удивлением отметила, что ее собственное сердце бьется почти в унисон с ним. Вдруг свекор мягко провел подушечкой большого пальца по соску - очень мягко, и оттого еще более для нее чувствительно. Тот предательски отреагировал, обозначившись через тонкое черное платье.

- Ах ты, голуба моя, тяжело-то, небось, как... Ты ж орешек в самом соку. Хочется-то ведь бабьей радости, тело-то неги просит. Ой, непростое твое горе, Маринушка, одной в постельке былые медовые деньки считать... Год уже без мужа, намучилась-то как, лебедушка, - нашептывал свекор, внимательно следивший за малейшей реакцией молодой женщины.

Мужик говорил невероятно постыдные вещи, бесцеремонно вторгался в интимную жизнь снохи, но женщина почему-то именно с этих слов стала прислушиваться к обжигающей сознание речи распутного свекра. И ведь он словно в воду глядел! И озвучивал все точно и без стеснения, обнажая всю суть переживаний темпераментной молодой женщины. Свекор оплетал ее своими все более дерзкими поглаживаниями и бесстыдными речами, словно паук свою жертву.

******

Память Марины перемотала пленку воспоминаний на год, на полгода и на неделю назад. Да что вспоминать! После смерти мужа первые месяцы она жила, как в тумане. Ей было страшно и пусто в квартире, где еще пахло семейным счастьем. Овдовев, Марина не захотела возвращаться к своим родителям - впрочем, жить с ними в одной комнате, да еще в маленькой дочкой, не представлялось возможным. Порой женщине казалось, что она должна вот-вот проснуться, страшный сон кончится, и Иван вновь приласкает ее. Потом это прошло. Каждый день ее ожидала холодная постель, которую уже никогда не согреет своим теплом любимый мужчина. И в одну из одиноких ночей Марина остро почувствовала, что больше не может оставаться без мужчины. Она поняла, что не в силах заглушить свое желание, которое она удерживала внутри себя настолько искусно, что обладала репутацией холодной, думающей лишь о работе, женщины. Жажда мужских ласок нарастала, и это было для Марины невыносимо и ужасно. (Проведи сегодняшнюю ночь с огоньком! - добрый совет)

Она пробовала презирать себя, но ее терпение таяло, как мороженое под летним солнцем. Иван разбудил ее чувственность, которая бушевала в ней неиссякаемым родником. И - ушел из жизни. Марине вновь стали приходить ночные видения с мускулистыми, и даже не очень опрятными мужчинами, которые раздевали ее, держали за грудь и бедра, ощупывали самые потаенные ее уголки, и вторгались, вторгались, вторгались в их мякоть, доставляя даже в сновидении непостижимое по силе удовольствие. Самым ярким - причем неизменно постоянным - элементом этих снов было неудержимое, словно потоп, семяизвержение этих диких самцов. Женщина чуть не наяву ощущала на своих грудях теплую белковую массу, которая щедрыми каплями покрывала тело женщины, оставляла мокрые дорожки и кремовые лужицы везде, где можно представить. И Марина просыпалась от явственного ощущения восторга, на пике удовольствия, с удивлением чувствуя приятные спазмы в истекающем соком влагалище. Порой она принималась думать о другом мужчине, потом гнала эти мысли подальше, убоявшись запретных для порядочной вдовы мыслей. Месяцев через семь она почувствовала тягу к вину, чтобы забываться от одолевающих ее мрачных мыслей. Но быстро поняла, что женский мозг от алкоголя сразу переключается в сексуальную сферу. И еще больше терзалась от отсутствия мужчины. (Свекр настойчиво совращает главную героиню! - прим.ред.)

Конечно, Марина занималась самоудовлетворением. Она попробовала вариант с душем, но это не помогало. Женщина по-всякому ласкала и стимулировала себя; и даже пошла дальше, чем манипуляции с пальцами. Но быстро поняла, что для получения полноценного удовольствия ей не хватает реальных половых актов. Ей было мало механического раздражения гениталий, а требовалось, чтобы кто-нибудь ласкал ее груди, сжимал бедра. Она остро желала осязать тело партнера, дарившего ей ласку.

И безутешная, полная сил и сокровенных желаний, вдова решилась, начав поиски мужчины, по типу напоминающего ей Ивана. Но никто не оправдал ее ожиданий: они стремились скорее удовлетворить свою похоть, не думая об удовольствии партнерши. Она жадно ловила редкие приятные ощущения, лишь отдаленно напоминающие секс с Иваном. Даже в посещавших ее бесстыдных снах Маринино влагалище слезилось соками желания гораздо активнее, чем при контактах с редкими любовниками. Да и было таковых всего трое - все командированные в их организацию максимум на неделю. Коллектив же был исключительно женский, а в компаниях Марине бывать не доводилось: торопилась домой, к ребенку. Прошло еще некоторое время, наполненное страданиями, и Марина однажды поняла, что ей уже не найти такого мужчину, который бы ей подходил. Шансов нет, сказала она себе, и с этими мыслями поехала на поминки в отчий дом своего Ванечки... .

******

Тоска и неудовлетворенность, да еще и робость перед всегда суровым к ней свекром, мешали Марине оказать хоть какое-то сопротивление неожиданно подобревшему к ней свекру. И манипуляции пожилого мужика все более оживлялись. Он все настойчивее гладил ее ладное, истосковавшееся по ласкам, тело. Оно становилось все податливее, повинуясь негласным командам обольстителя. Тот все что-то шептал снохе, обдавая ее покрасневшее ушко жарким дыханием возбуждающегося самца. Её груди становилось все теснее в лифчике, соски воспалились, а между ног зарождалась горячая пульсация, отзываясь бешеным биением по всему телу женщины.

- А ты приляг, приляг на кроватку, девонька моя сладенькая! Тело-то твое, оно ведь неги просит. Ой, как просит! - свекор своим корпусом принудил Марину принять лежачее положение. А на последних словах, уже никак не страшась праведного гнева и отпора молодой вдовы, запустил свою руку прямо между бедер женщины. Мужские пальцы проехали по деликатной ткани женских трусиков, замерев на точке повлажневшего под тонким шелком женского естества. Всего мгновение, но его было достаточно, чтобы до Марины дошло - она потекла. И её свекор в этом только что убедился.

- Ах ты, рыбонька моя, поплыла по реченьке, не угонишься! - пришел в восторг свекор от своего открытия. Ему захотелось петь от близкого счастья обладания этой ухоженной столичной штучкой. Победа над молодой женщиной, приятно пахнущей духами, наряженной в элегантное платье, пока еще скрывающее нежное и так манящее молодое тело, давалась проще, чем он предполагал. Свекор всегда в глубине души считал Марину подарком судьбы для сына, завидовал ему, горячо желал ее. И, понимая несбыточность своей мечты, всячески унижал и подтрунивал над своей безответной симпатичной снохой.

Дядька Степан, как звали его в округе, обожал сладкую жизнь, и достиг в покорении местных молодух немалых успехов, попутно прослыв среди безутешных жен, которым недоставало тепла от сильно пьющих мужиков, местным Казановой. Но вот овладеть утонченной красоткой из большого города, да еще годящейся ему в дочери... Такого и представить себе не мог этот пожилой самец!

Во время приездов молодых, он несколько раз имел возможность наблюдать крошечные эротические спектакли: то юбка снохи под ветерком распахнется, и продемонстрирует кружево чулок (это молодые уже отъезжали в город по делам) ; то при наклоне скромной женщины в разрезе ее блузки колыхнется красивая грудь, как бы прося, чтоб ее ласково потеребили. Степан смотрел на ее припухлые, красивые губы, и представлял, как она брала ими мужской член. Опускал взгляд на бедра - и почти явно осязал, как они толкаются навстречу чреслам Ивана.

Но самое незабываемое зрелище было, когда свекру довелось стать счастливым созерцателем почти полностью обнаженной Марины. Она умывалась во дворе, полагая, что осталась одна. Было раннее утро, никого у рукомойника быть не могло: родители Вани должны были уехать на сады, а ее муж ушел половить рыбу на утренней зорьке. Но не знала Марина, что Степан вернулся за забытой ведомостью, и был нежданно вознагражден ярким зрелищем. Сноха стояла, нагнувшись над рукомойником в весьма пикантной позе. Молодая женщина оставалась лишь в полупрозрачных бикини, беззаботно демонстрируя невольному свидетелю все свои прелести. В лучах утренней зари, полуголая Марина выглядела, как богиня Аврора. Она не могла не пленить своей женственностью, грациозностью движений. Степан был очарован, и еле сдержался, чтобы не выскочить из своего укрытия, и не растерзать аппетитную сноху, выплеснув в нее весь скопленный семенной запас. С той поры он стал еще жестче и неприветливее по отношению к Марине.

*****

И вот теперь свекор наслаждался предзнаменованием удачи. Будучи опытным любовником, он понимал, что птица уже в силках, но еще может упорхнуть. Поэтому он решил не останавливать своего напора. Горячий рот Степана уже ласкал Маринину шею, язык дразнил ей мочку уха. Женщина напряглась, еще пытаясь сдерживаться, чтобы не выдать своего растущего возбуждения. Между тем промежность ее увлажнялась все сильнее, и сопротивляться нахлынувшему желанию было все труднее. У нее давно не было мужчины, более того, как раз сегодня у нее начиналась овуляция, пронеслось в голове женщины. Своими раскалившимися от похоти ладонями свекор уже вовсю двигал по внутренней стороне атласных бедер женщины, не забывая поглаживать гордую, горячую грудь Марины. Вдова стал издавать тихие, беспомощные стоны. Степан тут же прикрыл ее рот ладонью.