Две Госпожи. Часть 4

Постепенно она начинает приходить в себя. Её мутные глаза блуждают вокруг и наконец останавливаются на мне. Во взгляде появляется выражение, и вот она уже что есть силы извивается и корчится на полу, пытаясь освободиться и что-то еле слышно мыча в свой кляп. Я усмехаюсь и спокойно жду, когда она выдохнется. Ждать приходится долго - сил у неё немало. Наконец, убедившись в тщетности своих попыток, она замирает на полу, тяжело дыша и глядя на меня с ненавистью.

- Привет тебе от Наташи, - усмехаюсь я ей.

При этих словах я вижу, как ненависть в её глазах сменяется страхом. Страх этот становится ещё более явным, когда она видит мою эрекцию. От возбуждения, сдерживаемого почти год, я еле могу соображать, но по-прежнему не тороплюсь - мне хочется смаковать эти минуты, эту восхитительную перемену ролей. По-прежнему улыбаясь и глядя ей в глаза, я поднимаюсь и беру в руки хлыст. Она в ужасе мычит что-то, пытается отползти и забиться в угол, но я слишком долго ждал этого момента, чтобы её действия возымели какой-то эффект. Примерившись, я размахиваюсь, и на её спине тут же появляется ярко-алая полоса. Она аж выгибается от боли, и, если бы не кляп, её крик наверняка бы услышали на другом конце света. Всё новые и новые полосы ложатся на её спину и бёдра, и она корчится изо всех сил, неспособная куда-либо убежать. Её визг, надёжно заглушаемый кляпом, и хлёсткие звуки порки отзываются в моих ушах самой сладостной музыкой, которую я когда-либо слышал.

- А теперь, - говорю я, неторопливо откладывая хлыст, - самое главное.

И мой член, смоченный слюной, входит в её влагалище. Оно совсем узкое и горячее, от удовольствия кружится голова, и совсем скоро я сотрясаюсь в таком оргазме, что едва не теряю сознание. Но я слишком возбуждён, чтобы оторваться от неё, и, не выходя из неё, спустя несколько минут кончаю вторично. Она лежит подо мной неподвижно, из-под кляпа не доносится ни единого звука. Впрочем, мне всё равно. Я слезаю с неё и ухожу в душ, где долго и с наслаждением моюсь, до сих пор не веря, что могу свободно двигать обеими руками. Потом насухо вытираюсь и возвращаюсь обратно, где на полу, конечно же, продолжает лежать Ирина - в той же позе, в которой я её оставил.

Эту ночь мы оба проводим без сна. После десятого или одиннадцатого оргазма я сбиваюсь со счёта, член уже ощутимо побаливает, но я не в силах остановиться и продолжаю насиловать её в оба отверстия. Она лишь изредка издаёт приглушённые стоны, но продолжает лежать неподвижно - уже на кровати, так как мне уже слишком надоедает голый пол. Наконец я еле нахожу в себе силы, чтобы оттащить её обратно в угол и посадить на цепь, после чего мгновенно проваливаюсь в сон, впервые за год лёжа на мягкой постели.

Просыпаюсь я уже далеко за полдень, и удовлетворённо хмыкаю, видя в углу обнажённое связанное тело. Подойдя к нему, я ногой переворачиваю её на спину и вижу, что она уже не спит и глядит на меня со страхом. Что ж, у неё есть на это причины. Я напоследок насилую её ещё раз, в тугой и успевший оправиться после вчерашнего зад, после чего приступаю к заключительной части своего плана. Из кладовой я приношу кусачки и, перевернув женщину на спину, сажусь ей на живот.

- Хорошо тут у тебя, Ирочка, - говорю я, водя кусачками по её дрожащему от страха телу, - но что-то загостился я у вас. Пора и честь знать. Жаль, правда, не могу отблагодарить за гостеприимство как полагается. Не могу же я тут жить целый год, чтобы сполна, так сказать, рассчитаться за домашний уют. Но, раз количеством взять не получается - будем брать качеством. Готова?

Она как загипнотизированная смотрит на меня, в глазах начинают дрожать слёзы ужаса.

- Молчание - знак согласия, - говорю я и, перехватив кусачки поудобнее, отрезаю ей левый сосок. Она кричит и выгибается так, что я чуть не падаю с неё на пол. Она всё кричит и кричит в свой кляп, останавливаясь лишь затем, чтобы набрать в лёгкие воздух, и я с усмешкой смотрю, как по её полной груди бежит вниз струйка тёмной крови. Отрезанный сосок я, протянув руку за спину, запихиваю ей во влагалище. Подождав, пока её проглатываемые кляпом крики немного утихнут, я скусываю с неё второй сосок и помещаю его туда же. Она визжит и бьётся подо мной как безумная, по её багровому лицу текут потоки слёз, голая грудь перепачкана кровью. Я слезаю с неё и ещё немного смотрю, как она корчится на полу, после чего ухожу принимать душ. Затем, не заходя в спальню, спускаюсь в кухню и завтракаю, с удовольствием слушая доносящиеся из-за стен приглушённые вопли.

Примерно через полчаса я возвращаюсь к ней. Она уже не кричит и, лёжа на боку, сотрясается в беззвучных рыданиях. Нужно действовать быстро, и я действую быстро - перевернув её на спину, я снова сажусь ей на живот, теперь уже спиной к лицу, и своими собственными ногами раздвигаю её ноги. Её влагалище беззащитно раскрыто передо мной, она тщетно пытается сомкнуть ноги и тяжело дышит подо мной. Я нахожу её клитор, расположение которого мне знакомо слишком хорошо, и одним движением кусачек отрезаю и его тоже.

От невообразимой боли она выгибается так, что я теряю равновесие и быстро встаю с неё. Отойдя на пару шагов, чтобы не перепачкаться, я наблюдаю, как она бьётся и корчится на уже скользком от крови полу. Затем отношу уже ненужные кусачки обратно, возвращаюсь, и, лёжа на кровати, продолжаю смотреть на её обезумевшее от боли лицо - не испытывая ничего, кроме всепоглощающего злорадного удовольствия.

Я думаю, не продолжить ли пытки, но вдруг ощущаю, что не могу находиться в этой комнате ни минуты больше. Я осознаю, что уже целый год не был на свежем воздухе. Встав с постели, я спускаюсь вниз, надеваю пальто и выхожу наружу. Стоя там, я с наслаждением подставляю лицо вечернему ветерку, дышу свежим воздухом недалёкого леса. Кажется, что я могу стоять там вечно. Но мне всё ещё нужно завершить начатое. Оглядывая двор, я вижу гараж и иду туда. Там я быстро нахожу канистру с бензином и возвращаюсь в дом, попутно прихватив на кухне зажигалку. Связанная женщина лежит молча и неподвижно в лужице собственной крови, закрыв глаза - но при виде меня вздрагивает и понимает, что её ждёт. От боли между ног она не в силах двинуться с места, только дёргается немного и со слезами на глазах мычит что-то в кляп. Но мне абсолютно неинтересно, что.

- Спасибо вашему дому, - говорю я, - пойдём к другому. Прощайте, госпожа Ирина.

Я отвинчиваю крышку канистры и начинаю тщательно поливать окровавленное тело. По спальне быстро распространяется бензиновая вонь, женщина фыркает от попавшей в нос жидкости и безуспешно пытается увернуться. Облив её как следует, я выплёскиваю бензин на всё подряд - на кровать, на телевизор, на стены. Наконец канистра пустеет, и я бросаю её на кровать. Ирина продолжает шевелиться в луже бензина, не сводя с меня безумного взгляда и не прекращая что-то мычать.

Я аккуратно подношу зажигалку к вымоченной в бензине кровати и чиркаю колёсиком. Тут же вспыхивает пламя, и через какую-то секунду оно разбегается по всей кровати. Ирина изо всех сил начинает кричать в свой кляп, но ещё через несколько секунд языки пламени добираются и до неё. Она вспыхивает вся, сразу. Отступая в коридор, я зачарованно смотрю, как огонь распространяется по всей комнате и как в нём корчится, воя от боли и ужаса, тело лесбиянки, целый год державшей меня на цепи в своём изуверском плену. И только когда оно наконец замирает неподвижно, а жар из пылающей спальни становится невыносимым, я отворачиваюсь и быстро спускаюсь вниз - в коридор и на улицу, к стоящей в гараже машине. К свободе.

Отъехав от дома на безопасное расстояние, я ещё некоторое время смотрю, как языки пламени вырываются то из одного, то из другого окна, как всё гуще и гуще становится столб поднимающегося к небу дыма. Наконец отворачиваюсь и еду дальше по узкой лесной дороге, оставляя позади весь кошмар этих долгих месяцев. Мне нужно подумать об очень многом - где достать одежду, где найти жильё, как вернуть себе свою прежнюю жизнь. Вопросов много, и на все из них нужно как можно скорее найти ответы.

Но я твёрдо знаю одно - с обеими "госпожами" мы теперь в полном расчёте.

Все герои вымышлены, все совпадения случайны.

Отзывы и предложения оставлять на ivanovbdsm@gmail.com.