Скромные радости. Часть 3

Антон спустился вниз по матрасу. Воздух от его дыхания приятно согревал низ живота. И вот головка банана нырнула во что-то горячее-влажное. В свете луны я разглядел, как Антон просто проглотил мой банан до самого корня. Его язык порхал по всему члену. Приподнимая и опуская голову, он скользил губами по всему банану, одновременно дразня его шершавым языком. Это было действительно намного приятнее, чем просто "дрочить". И буквально через пару минут, мой банан задергался, посылая сигналы удовольствия. Антон еще несколько раз скользнул по нему губами и, облизывая губы, поднял ко мне лицо.

- Ну а как?

- Класс!

Он лег рядом и положил мою руку на свой вздыбленный орган, прижимающийся к моему бедру.

- А мне пососешь?

- Ну, ладно.

Я сполз вниз по матрасу. Его здоровая "колбаса" смотрела мне прямо в лицо. Я взял рукой его член и приблизил лицо к нему. Запах мужского органа, так хорошо знакомый мне, щекотал нос. Точно так же пахли мои руки после того, как я теребил свой собственный банан. Я коснулся языком головки. Чуть солоноватый вкус не был неприятным. Наоборот, он давал интересные ощущения на языке. Я обхватил головку губами и стал опускать голову, чтобы тоже проглотить член Антона до самого конца. Однако у меня не получилось это сделать. Я смог ввести его только до половины. Головка члена упиралась в горло, не давая возможности вобрать его глубже. Как я ни старался, ничего не получалось.

- Да ты не пихай его до самого конца-то, - Антон поправил мои действия. - Лучше головку соси.

Ласкать только головку оказалось намного удобнее. Я стал скользить губами по ней вверх и вниз, так же как Антон, дотрагиваясь до нее языком. Антон застонал от удовольствия. Подбадриваемый его дыханием, я продолжал дарить ему наслаждение. Антон стал сам небольшими движениями туловища толкать член навстречу моим губам. Так мне стало гораздо легче, потому что шея уже начала уставать. Вдруг Антон резко подался навстречу мне так, что головка его члена снова уперлась мне в самое горло. Его "колбаса" вдруг резко напряглась и стала ритмично вздрагивать. Рот наполнился горячей влагой со странным вкусом. Малафья! Я судорожно отодвинул головку от себя. Тут же еще одна порция ударила меня по щеке, по носу. Первый раз я увидел, как она выливается из члена так близко, как только это возможно. Член Антона вздрагивал быстрыми толчками и одновременно с этим из него вылетали струи знакомой мутноватой жидкости. Антон схватил свой член и стал быстро двигать по нему рукой. Вкус его малафьи мне не показался особенно приятным.

- Ну, ты что? - Антон обиженно посмотрел на меня. - Самый кайф мне обломал. Когда малафья потекла, надо наоборот дрочить быстрее, а ты сосать перестал.

- А я думал, что хватит уже.

- Ну, ладно. На первый раз неплохо, - Антон улыбнулся. - Держи платок- вытрись.

Я снова поискал сухой участок на платке и вытер им лицо.

- Ну и как? Понравилось мою малафью глотать?

- Да ничё. Только вкус какой-то странный.

- Ха-ха. Это только в первый раз непонятно. Потом понравится глотать. Может, я буду в рот тебе давать, чтобы хуй не обтирать?

- Ну, ладно. Только мне тоже сосать будешь.

- Ха. Ладно, - Антон довольно потянулся, хлопнул меня по животу. - Давай спать.

Время следующего четверга пролетело незаметно. Мы находили с Антоном укромные уголки и удовлетворяли друг друга. Я даже не сразу сообразил, что наши "удовлетворения" стали носить практически односторонний характер. Антон, как правило, старался ласкать мне самый кончик банана, засовывая язык под кожу на головке, от чего у меня через пару минут наступало удовлетворение. Мне же приходилось по 10-15 минут гонять его орган в кулаке, лаская головку языком, пока он не начинал извергать мутные струи, которые мне приходилось глотать, чтобы не испачкать одежду Антона.

И вот наступил очередной четверг. Мы не стали досматривать фильм до конца. Кино было про каких-то строителей, которые никак не могли закончить свое строительство. На сеновале было значительно интереснее! Антон предложил учиться целоваться. Мы лежали до глубокой ночи в обнимку, засовывая языки друг другу в рот, пока наши налившиеся органы не начали болеть.

- Витька! Давай я потренируюсь как ебаться надо?

- Это как?

- Ну, типа ты просто лежи, а я как будто на девку залажу.

- Давай, - мне стало весело от сравнения меня с девкой.

Антон раздвигал мне ноги, ложился на меня, тыкался своей "колбасиной", задирал мои ноги к себе на плечи. Все время головка его органа оказывалась не там, где у женщин должна быть "пизда", а у меня были яйца, а упиралась между половинками моей попы прямо в дырку. Мой банан торчал от этих манипуляций, что, по словам Антона, мешало ему представить, как и что надо делать. В конце концов, он предложил пососать одновременно друг другу, для чего мы легли валетом. Антон все время сжимал половинки моей попы, пытаясь пальцами дотронуться до дырочки. Мы быстро довели друг друга до вершины удовольствия. При этом я чуть не захлебнулся. Такого количества малафьи у Антона еще никогда не было.

Всю следующую неделю нам почти не удавалось оставаться наедине друг с другом, потому что пришлось целыми днями заниматься прополкой картошки на огороде. Даже Вику и Свету бабушка просила помогать нам. И сама проводила все время с нами на огороде, когда у нее была такая возможность. Она отпускала нас только вечером сходить на речку искупаться. В таких условиях я с нетерпением ждал четверга, чтобы снова побыть с Антоном наедине.

Наконец, эта бесконечная неделя закончилась. Наступил очередной четверг, когда мы снова могли ночевать на сеновале.

- Слушай, Витька! Хочешь я тебе сегодня самый лучший способ дрочить покажу? После него такой кайф поймаешь, что по-другому и дрочить-то не захочешь.

- Конечно хочу!

- Только надо вазелина у бабушки из банки взять.

- Это которым она корове сиськи смазывает?

- Ну да. Иди, набери полный коробок, - он протягивает мне пустой коробок из-под спичек, - а я пойду пока к Андрюхе схожу. Мне с ним поговорить надо.

Антон ушел. А я как партизан прокрадываюсь в хлев, опасаясь, как бы бабушка не вышла на двор. Никем не замеченный, добираюсь до заветной баночки. Корова Дашка вяло жует траву, пока я тихонько обхожу ее. Пальцем начерпать вязкое вещество и напихать полный коробок удается меньше, чем за пару минут. Я даже замазываю неровности от моих пальцев, так что ничего не заметно, что из банки что-то убыло. Аккуратно набитый вазелином коробок я кладу в карман. Мой банан тут же начинает вставать, ожидая новых невиданных удовольствий. Остаток дня я слоняюсь по двору в ожидании ужина.

Вечером, за ужином, Антон тихонько интересуется у меня:

- Набрал?

Я молча киваю ему, чувствуя стремительно нарастающую тесноту в трусах. Наконец, бабушка отправляет нас спать. Мы быстро идем на сеновал. Вставший банан оттягивает резинку на трусах, стремясь выскочить на воздух.

- Слушай, а тебе по-большому не хочется?

- Ну, есть маленько. Только в туалете уже темно. Я лучше утром схожу.

- Не. Лучше сходи сейчас. Я рядом постою, если боишься.

- А зачем?

- Ну, надо так. А то кайфа не получиться.

- Ну, ладно. Я тогда быстро...

Ради обещанного кайфа я могу сделать все, что угодно. Даже намазать свой банан зеленкой. Тем более, что в туалет действительно хочется. Я закрываюсь в темном туалете и делаю свои дела.

- Витька!

- Чего?

- Я тут воды в ведре принес.

- Для чего? Смывать что ли? - мне становится весело.

- Да нет. Ты водой задницу вымой.

- Зачем это? Тут газет целая пачка.

- Ну, надо так.

- Ну ладно, давай. Только тут темно, нифига не видно.

- Подожди. Я сейчас фонарик принесу.

Через минуту он возвращается.

- Ну, давай. Я тебе через щели посвечу, - он подает мне ведро и начинает светить на дверь туалета.

Света, бьющего через широкие щели, вполне достаточно, чтобы я спокойно разместил ведро и опустил в него свою задницу.

- Блин, холодная! - взвизгиваю я.

- Ага. Тебе еще тепленькой принести. Не в городе. Потерпишь.

Я обмываю холодной водой дырку в попе. Мои яйца, опустившись в холодную воду, сразу сжимаются в маленький плотный мешочек. Банан тоже съеживается от таких неприятных купаний. Наконец, обмыв все, выливаю воду из ведра в дырку туалета.

- А вот и я! - выхожу из туалета прямо в луч фонарика, держа в руке пустое ведро.

Антон забирает ведро, относит его к бочкам с водой. А я залезаю на сеновал, скидываю майку и шорты. Банан снова торчит, натягивая трусы. Антон поднимается по лестнице, ползет до матраса, шурша сеном. Он раздевается и укладывается рядом.

- Трусы-то сними.

- Совсем?

- Ты дрочить в трусах будешь что-ли?

Я стягиваю трусы. Освобожденный банан облегченно выпрямляется.

- Я тоже трусы сниму, - Антон возится со своими трусами.

Мы накрываемся одеялом. Антон придвигается ближе ко мне. Я чувствую его большую горячую колбасу, жесткие волоски, прижимающиеся к моему бедру. Как обычно, мы начинаем целоваться, поочередно запихивая друг другу в рот языки. Рука Антона сжимает мой банан, перекатывает яйца. Знакомая истома начинает подыматься от банана по животу.

- Вставай на четвереньки и ноги раздвинь, - подымает от меня, располагаясь сзади. - Где коробок?

Я достаю из кармана шорт заветный коробок.

- А как дрочить-то?

- Щас. Подожди. Покажу.

Его скользкие пальцы ощупывают мою попу, раздвигая половинки. Натыкаются на дырочку.

- Ты чё делаешь?

- В общем, это такой способ. Надо пальцы в задницу вставить, сначала один, потом, когда дырка привыкнет еще один. Кайф будет вообще офигенный. Потом вообще дрочить по-другому не захочешь, снова просить будешь.

- А ты сам-то чё? Так делал?

- Конечно, делал. Только самому себе делать неудобно. А если кто-то тебе делает, то кайфовее во много раз.

- Ну ладно. Давай.

- Ты ноги только не сдвигай, чтобы дырка не закрывалась.