Детские шалости. Часть 1

Это произошло, когда мне было n-надцать лет, почти 13.

В то лето я приехал к бабуле в деревню поздновато, было уже начало июля. Каникулы были в самом разгаре.

Бабуля встретила меня в райцентре. Ещё часа три после того как я вышел из автобуса, она решала свои дела и меня естесственно таскала за собой: то в контору ей надо было какую-то, то в магазины забежать. Когда мы на её стареньком "Иже" наконец-то добрались до дома, наступил вечер. Не смотря на это и не поддаваясь ни каким бабкиным уговорам отдохнуть с дороги, я, переодевшись и прихватив с собой кусок копчённой колбасы, купленной бабулей в районе, прыгнул на велосипед, и помчался искать Кольку.

Колька, это мальчишка, примерно моего возраста. Это был тот человек из за которого я ещё соглашался ездить на лето в деревню; больше там мне не с кем было общаться. А Кольку я даже считал своим лучшим другом. Всё лето напролёт мы проводили только с ним. Во первых мне с ним было очень интерессно, а во вторых, не было просто в деревне больше моих сверстников, если только пара девчёнок, но нам в том возрасте общаться с девчёнками было ещё западло.

Первым делом я конечно направился к его дому. Во дворе меня встретила его мать.

- Здрасте, теть Кать... А Колька дома?

- Ой, Димочка! Здравствуй, сыночек! Как вырос, то! . . Как повзрослел... Когда ж ты приехал, то?

- Только что... А Колька где?

- Колька отцу помогает баньку растапливать... Знаешь, где банька-то наша?

Где их баня, я знал. Ещё прошлым летом колькин отец начал строить её прям у самого берега речки. Мы с Колькой ещё помогали, чем могли. Но когда я уезжал, баня была ещё не достроена. А теперь, видимо, уже действовала...

Я налёг на педали и рванул к речке...

Уже смеркалось, но Кольку я заметил издалека. Он как раз подымался с ведром воды на порог небольшой деревянной избы, которая и была баней. Над входом светила небольшая лампа...

- Коо-оо-оо-оолька, - заорал я. Мой велосипед катился на всей скорости по склону холма, иногда попадая то на кочку то на ямку, отчего мой голос вибрировал. Колька услышал, остановился всматриваясь в сумерки.

- Димка?

Он поставил, почти бросил, ведро у порога и побежал в мою сторону.

Я бросил велосипед, его и побежал к нему на встречу.

- Ах ты сволочь, ты чего ж так долго не ехал? - Колька сжимал меня в своих объятьях, отрывая меня от земли, тряс меня, сам закачался и мы чуть было не грохнулись вместе.

- Отпусти, Шварцнегер! Покалечишь... - я высвободился.

В сравнении со мной он и правда выглядел Шварцнегером: рослый, коренастый... Он и выглядел-то постарше меня, хотя и родился на целых 2 месяца позже меня. А я был в то время доходягой, ни ростом не вышел, да и худющий... В школе меня скелетом на батарейках дразнили.

Я подобрал велосипед и мы направились в сторону бани.

- Ну ты долго ещё занят сегодня будешь? - я предвкушал ночные посиделки на поляне за селом. Эта поляна был нашим любимым местом. Летом, когда темнело, мы всегда собирались там, жгли костёр, на котором пекли картошку или же, если находился старый автомобильный аккомулятор, выплавляли что либо из свинца. Рассказывали друг другу то всякие страшилки, то анекдоты... Делились тайнами и просто мечтали...

- Сегодня не освобожусь уже... , - кисло ответил Колька. - Видишь, баню топим... Сначала родаки парится будут, потом мне надо... А после бани мамка меня уж точно никуда не отпустит...

Тут на крыльцо бани вышел Колькин отец. Увидев меня, он заулыбался, пожал по мужски мне руку.

Колька, решив наверное использовать последний шанс, стал канюча выпрашивать у отца разрешение погулять со мной часок после бани, но отец его был в этом плане твёрд.

- Не выдумывай! Уже и так поздно, а пока все помоются, так вообще... Если уж так не терпится с Димкой побыть, то зови его тоже в баню. Ему с дороги тоже попарится не мешает.

Кольке идея понравилась.

- Ты как?

Я тоже был не против. Только бабулю предупредить не мешало бы. Пообещав Кольке, что обернусь побыстрому, покатил в сторону бабулиного дома.

Побыстрому обернуться не удалось. Бабуля хоть и не была против бани, но отпускать меня просто так не собиралась. Сначала заставила меня плотно, "по-человечески" , как она выразилась, поужинать. Меня уже год не видала, а пообщаться со мной, ей было тоже охота... Потому всё это затянулось надолго. А если учесть то, что бабуля не разрешила мне ехать на велосипеде ("Шею свернёшь ещё в темноте") и мне пришлось идти до бани пешком, подсвечивая себе дорогу фонариком, то вышло, что обернулся я не меньше чем за 2 часа.

Когда я подошёл к срубу бани, Колька сидел на крыльце. Маленькое окошко бани светилось. Из бани доносились голоса колькиных родителей. Колька молчал.

Я посветил Кольке в лицо своим фонариком. Колька ослеплённый, тут же прикрыл одной рукой глаза, а второй замахал, пытаясь выбить у меня из рук фонарь.

- Убери, дурак!

Я выключил. Сел рядом возле него и протянул ему фонарь.

- Видал? Это мне батя подарил, - похвастался я.

Колька почему-то ни как не отреагировал, молчал.

- Что молчишь?

Он не ответил. Я включил фонарь и направил его снова на Кольку. Он уже не уварачивался от света. Он просто протянул руку, взял у меня фонарь и выключил его. Но я все-таки успел заметить, что с Колькой что то не так. Колька, как мне показалось, был чем то не то взволнован, не то озабочен...

- Ты чего?

- Ничего... - буркнул он.

- Не ври! Что с тобой? Колись!

Он молчал.

- От родаков перепало? - предположил я. Причин-то для разноса от родителей всегда хватало.

- Нет. - ответил он и добавил уже заговорщецким тоном: - Потом расскажу.

Мне конечно же сразу стало жутко любопытно, но дальше пытать я его не стал, так как отворилась дверь и вышла Колькина мамка, раскрасневшаяся после бани, в халате и с полотенцем на голове.

- Ну, мужики, теперь ваша очередь. Только не засиживайтесь там долго, а то я вас знаю, полуночники.

Мы забежали внутрь, Колькин батя тоже стоял в дверях. Напомнив нам, чтоб не забыли после мытья огонь в печи загасить, он вышел, закрыв за собой дверь.

В предбаннике Колька спешно скинул с себя всю одежду и, сверкнув белым на фоне загара задом, юркнул в проём двери, ведущей в внутрь бани. Я - за ним следом.

В самой бане стояли три широкие скамейки, которые мы называли лежаками.

Колька улёгся животом вниз на одном из них. Я устроился рядом. Банька была натоплена на славу.

- Ну?! Рассказывай! - Мне не терпелось узнать, что же так взволновало Кольку.

- Клянись, что ни кому не скажешь!

- Могила! - Я итак был заинтригован, а от такого начала любопытство меня разрывало.

Колька не спеша встал и спустившись присел рядом со мной.

- Если кому расскажешь, башку оторву, понял?!

- Да понял, понял! Не томи уж!

Колька ещё выдержал некоторую паузу а потом тихо, почти прошептав, сказал:

- Я за родаками подглядывал, пока тебя не было. В окошко... - сказал это и опять замолчал.

- И что? Что увидел-то?

Он смущённо кивнул: - Они трахались...

Мне конечно же сразу захотелось узнать всё в самых мельчайших подробностях. Но вот желание повыёживаться перед другом, блестнуть своей "опытностью" и "эрудицией" в данном вопросе почему то давало броситься к Кольке с расспросами.

Мой опыт не заходил конечно же дальше просмотра порнухи, переодически появлявшейся в нашем доме и тщательно от меня прятавшейся в те места, где я её без труда находил, . Но Колькино ярко выраженное смущение от увиденного доказывало, что у него не было и такого опыта.

- И что? - тоном знатока начал я. - Все взрослые трахаются. Подрастёшь, тоже будешь трахать кого нибудь... Жену например, когда женишься.

- Да... - он промямлил. Но понимаешь...

Я посмотрел на него выжидающе, он потупил глаза.

- Мамка у папки писюн сосала.

- Ого! - мои глаза расширились, но тут же я вспомнил своём "опыте". - И что здесь такого? Это нормально. Все тётки у мужиков сосут. Это ж приятно, когда писюн тебе сосут.

- А ты почём знаешь? - Колька оживился, смущение как рукой сняло. - Тебе чтоль сосали?

- Неа... - Хотя и было желание соврать и прихвастнуть, но в последний момент разумно решил, что это уже будет слишком.

- Порнуху смотрел, - признался я честно. - Батя часто домой разные кассеты притаскивает. Там везде тётки мужикам хуи сосут. Да и мужики часто тёткам их письки лижут.

- Ни фига себе! Это ж противно наверное. - Колька чуток скривился.

- Не знаю, не пробовал. Хотя если там у тётки всё помыто, то чего там может быть противного?

Колька возмутился:

- Да ладно! Писька есть писька! Я б не стал лизать...

- Ну не знаю... Если б она мне пососала, то я полизал бы ей наверное. - сказав это, я сам удивился тому, что так легко признаюсь сейчас в том, в чем ни один нормальный пацан никогда б не признался.

Колька усмехнулся, зачерпнул воды в тазик, сел рядом и стал намыливаться. Я последовал его примеру.

- А прикинь, - сказал он, - она возьмёт и в рот тебе нассыт, пока ты лижешь.

- Дурак ты! - я засмеялся, натирая мыльной мочалкой живот. - Хотя, я недавно одну кассету у бати нашёл, так там мужик специально бабу просил, чтоб она ему в рот нассала.

- Да ну на фиг? - Колька сделал большие глаза. - Он что, дебил?

- Не знаю. Но пока она ему в рот ссала, видно было, что он офигеть, как тащится от этого.

- Охренеть! - По всему было видно, что это его шокировало.

- Да фигня это! В порнухе и не такое увидишь.

- А ты её много видел?

- Ага. Батя мой много её домой притаскивает. Да ещё и всякую разную...

- Ну расскажи тогда, что ещё видел? - Глаза у Кольки загорелись. Он даже перестал мыться, прилёг на доски подперев голову левой рукой и открыл рот, предвкушая...

- Да говорю же, много всякого... - и стал перечислять. - Например часто тёток в жопу трахают. Иногда даже два мужика: один в пизду, другой жопу.

- А зачем в жопу-то?

- Ну а откуда я знаю? Нравится бабам наверное... - А ещё часто лесбиянок показывают в порнухе, - продолжал я. - Вот на них мне больше всего дрочить нравится...

- Кого-кого? Лебезянок?

- Сам ты лебезянка! - я заржал, а Колька смутился.

- Лесбиянки - это бабы, которые любят у других баб лизать! - я всё таки очень гордился своим превосходством над Колькой. Колька всё ещё не понимал.

- Это как среди мужиков пидарасы, так и среди баб... - продолжал я объяснять.

Теперь до него дошло, он снова смутился.

- Да не дурак я. Я просто не знал, что они так называются.

- Вот теперь будешь знать, - засмеялся я.