Маменька

(Продолжение аполлинеровских подвигов юного Дон-Жуана

действие происходит во Франции до первой мировой войны. Для тех, кто забыл эту повесть: маменька (Анна) - 39 лет; сын (Роже) - n-надцать лет; Элен и Урсула - молодые служанки; мадам Мюллер (сестра управляющего фермой) - 35 лет; Диана (жена управляющего фермой) - 22... 25 лет) .

***

Часть 1. Насилие.

От кого-то из служанок матушка узнала, что некоторые из них, под предлогом "принести воды" или по другому поводу, заходят поздно вечером в мою комнату, а потом у них появляются те или иные обновки в наряде. Решив проверить это, матушка однажды задержалась допоздна в библиотеке, расположенной рядом с моей комнатой. Там она погасила свечу, с которой пришла, чтобы свет в щели под дверью не выдал её присутствие. Оказавшись в полной темноте, она ощутила жутковатое присутствие чего-то зловеще-тайного, что едва слышно шуршало по углам.

Страх взвинтил ей нервы и каждое мгновение стало казаться ей вечностью. Когда в доме всё стихло, она услышала лёгкие шаги в коридоре и, затем, слабый скрип моей двери. Матушка подождала, как ей казалось, несколько минут, но никто из моей комнаты не выходил. Тогда она, вся на нервах, вошла ко мне и застала меня овладевшим Элен сзади. В первое мгновение матушка не могла ничего выговорить, а только округлила глаза и покраснела от смущения и негодования, глядя на то, как молодая служанка с закинутыми на спину юбками привалилась грудью на стол, а её сын, задрав свою ночную рубашку, прижался бёдрами к оголённым ягодицам девы.

Мы с Элен замерли. Матушка поборола смущение и, давая выход своему стрессу, схватила Элен за волосы и вытолкала её в коридор, крикнув ей вслед:

-Завтра я разберусь с тобой, распутница!

Затем матушка посмотрела на меня, увидела мой торчащий... и глаза её снова округлились. На мгновение она замерла, а потом подошла ко мне, одёрнула рубашку, чтобы прикрыть смущающий её отросток, села на кровать и сказала:

-Роже, мне надо с тобой серьёзно поговорить!

Я молча стоял вполоборота к ней, рубашка оттопыривалась, и её взгляд невольно спускался к этому выступу.

-Роже! Ты скверно поступаешь...

У неё явно не хватало слов и дыхания. Она дышала резко, щёки и скулы пылали пунцовым румянцем. Руки не находили себе места - она нервно теребила складки своего платья.

-Почему скверно? - Спросил я. - Ведь так же поступают и рабочие с фермы и, даже, папенька.

- Как? Папенька? - Она в изумлении опять округлила глаза.

- Да. Я недавно видел, как он затащил Урсулу под лестницу и проделал с ней то же самое и именно в такой же позе.

- Это ужасно... Но, всё равно - ты ещё молод. Тебе ещё рано заниматься этим.

- Почему рано? Я читал у Бальзака, что этим можно заниматься с 14-ти лет, а мне уже 16. Посмотри - разве у меня меньше чем у других мужчин?

Я опять задрал подол рубашки и выдвинул вперёд живот.

- К тому же мне так сильно хочется этого, что я не могу сдержаться когда вижу женщину. Вот сейчас я смотрю на тебя - такую прекрасную в своей женской спелости, такую возбуждённую тем, что ты только что видела, и мне хочется обнять твои колени и, покрывая их поцелуями, молить тебя не отталкивать меня.

Под влиянием стресса она плохо понимала мои слова и на мою дерзкую тираду наивно ответила:

- Роже, ты всегда можешь обнять меня. Я никогда тебя не отталкивала.

Она, как обычно, была модно одета в элегантное длинное платье, плотно облегавшее её стройную фигуру и закрывавшее всё от щиколоток до самого горла.

Я опустился рядом с ней на колени, обхватил её голени и этим лишил её возможности встать с кровати, на которой она сидела. Левой рукой я охватывал ноги под коленями, щекой прижался к чарующей округлости колена, а правой рукой проник под подол и стал гладить нежные на ощупь икры. Голова наполнилась туманом, кровь застучала в висках, сердце сотрясало всё моё тело. Теряя контроль над собой, я проскользнул правой рукой под коленом и двинулся дальше. Ладонь ощутила волнистую поверхность подвязки чулка. А дальше... Дальше пальцы коснулись прохладной и чуть влажной кожи внутренней части бедра.

Она вздрогнула и попыталась меня оттолкнуть. Сдавленным, от волнения, голосом, почти шёпотом, пробормотала:

- Роже! Что ты делаешь? Так нельзя!

Но я уже был в безумии. Словами меня уже нельзя было остановить, а волнение, похоже, лишило её большей части сил. Она упёрлась руками мне в голову и стала её толкать. Однако, результатом было лишь то, что она опрокинулась на кровать. Я не замедлил воспользоваться моментом её слабости и упал на неё. При этом моё лицо попало между мягкими и нежными холмами грудей. Левой рукой я расстегнул её ворот, распахнул на груди платье и прижался губами к нежной коже груди. Негодуя, она пыталась меня отталкивать, но силы явно её оставляли. И когда она почувствовала, что я проник к ней на обнажённую грудь, она попыталась прикрыть её ладонями. Нижняя часть платья осталась без защиты и моя дерзкая рука быстро скользнула под кружевные панталоны. Ощутив прикосновение пальцев в самой верхней части бедра, она дёрнулась, стараясь оттолкнуть меня ногами, а руками пытаясь остановить мои бесстыдные пальцы и не допустить их туда, куда раньше она, возможно, пускала только супруга.

Но слабость, овладевшая ею, привела к тому, что ноги от рывка раздвинулись, подол платья задрался и мой живот оказался прижатым к её лобку. Наши тела разделяли только тонкие шёлковые панталоны, одна штанина которых была уже сдвинута мною до самого верха. В этот момент она замерла и стала вдыхать воздух. Я интуитивно ощутил, что сейчас она безрассудно закричит, призывая кого-нибудь на помощь. Чтобы не допустить этого, я мгновенно выдернул руку из её панталон, обхватил свою жертву за шею и рывком прижался к её восхитительным губкам, которыми часто любовался и поцеловать которые мечтал в эротических снах. Я втянул в себя воздух из её рта, и на несколько мгновений она лишилась возможности закричать.

В эту паузу я ей шепнул на ухо, что кричать неразумно. Ведь прибежать могут только служанки, которые потом будут смеяться над тем положением в котором они её застанут. Такая мысль заставила её отказаться от намерения закричать, но, зато, придала силы для борьбы.

Оттолкнуть меня ногами она не могла, так как я лежал между ними, поэтому она упёрлась обеими руками мне в плечи и стала сильно давить на меня отрывая от себя. Мне пришлось схватить кисти её рук и развести их в стороны и вверх. Теперь она могла только извиваться телом. Других возможностей для сопротивления у неё не было. Она извивалась, теряя силы, а я целовал все места какие оказывались рядом с моими губами: шею, щёки, подбородок, плечи, ямочку возле горла... Постепенно силы стали её покидать. Движения стали менее резкими и вдруг она попросила:

- Роже, отпусти меня. Ведь мы с тобой родственники и не должны делать то, чего ты хочешь.

А я на это ответил:

-Ты же делаешь это с моим папенькой, а он такой же твой родственник как и я.

Чувствуя, что лишается последних сил для сопротивления, она прошептала:

-Ну, ладно. Только надо чтобы никто не узнал об этом.

Я, конечно, сразу согласился. Потом она тихим и усталым голосом сказала:

- Отпусти меня. Я сама разденусь.

Я слез с кровати и, опасаясь как бы она не сбежала, отступил к двери, заслонив её собой. Несчастная встала ко мне спиной. Видимо она стеснялась раздеваться при мне. Она развязала пояс, затем медленно наклонилась, взяла подол платья и, слегка извиваясь, стала стаскивать с себя ткань, тесно облегавшую её обольстительную фигуру. Покачивания тела, происходившие при этом, были наиболее заметны ниже талии, где невообразимо-прекрасные изгибы очерчивали спелую плотную попочку. Красавица стояла ко мне спиной, однако я мог видеть её не только сзади, но и спереди, так как она отражалась в зеркале, висевшем на стене, про которое она забыла от волнения.

Движение подола вверх последовательно открывало моему взору всё более возбуждающие части прекрасного тела. Вначале показались тонкие щиколотки, удивительно гармонировавшие с тонкими каблуками туфель. Гладкие чулки из тёмного шёлка делали эти щиколотки ещё изящнее. Казалось, что только от одного их вида можно достичь оргазма... . Но тут начали восхитительно открываться полные икры такой фантастической красоты, каких мне ещё не доводилось увидеть ни у местных женщин, ни на картинах или скульптурах, репродукции которых я часто разглядывал в библиотеке. А верхняя часть икр, переходящая в подколенную ямочку, способна свести с ума не только пылкого юношу, но и седого святошу.

Плавные линии женского тела всегда возбуждают нечто подсознательное, могучее, чему невозможно сопротивляться. Глядя на них взрослые мужчины забывают долг, стыд, совесть и весь окружающий мир становится ненужным и далёким... . А у молодого человека, только недавно узнавшего любовное томление и безумство страсти, сердце было готово разорвать грудь, плоть так наполнилась кровью, что казалось: ещё чуть-чуть и что-то лопнет, окрашивая всё вокруг в алый цвет страсти...

Вот показалась нижняя часть бедра, украшенная кружевной подвязкой. На дамском бедре, заметно расширяющемся к верху, кружевная подвязка выглядит таким же естественным и необходимым украшением как медальон в ложбинке между холмами грудей. И так же, как медальон манит заглянуть поглубже, так и подвязка зовёт выше и выше...

Вот закончился чулок и возникла невероятно белая (по сравнению с тёмным чулком) кожа бедра, которое, расширяясь к верху, зовёт за собой мечты и грёзы. Кажется: вот сейчас, вот через мгновение вынырнет из-под платья такая красота, что останется только умереть от восторга...

Но, нет - появляются кружева отделки шёлковых панталон. И - удивительное дело - под обтягивающим платьем чарующий женский зад был великолепен, взор невольно прилипал к нему и, казалось - убери тонкую ткань платья - и само идеальное совершенство предстанет перед тобой. Но, увы... . Когда чудная попочка осталась прикрытой только тончайшей плёнкой панталон, вся эротическая прелесть вдруг исчезла... Панталоны не обтягивали ягодицы и бёдра, а висели свободно, и эта свободновисящая ткань стала ширмой между красотой тела и жаждущим её взором.

Дальнейшее движение подола вверх открыло шнуровку корсета. Тут я подскочил к ней, распустил шнуровку и сдёрнул корсет. В это время её руки поднялись вверх, голова и плечи скрылись от моих жадных глаз под комком платья. Но вот руки пошли вниз - и ком платья упал на пол. В тот же миг и корсет со стуком догнал платье. Не успел корсет долететь до пола, как мои горячие ладони обхватили нежную мякоть грудей. Красавица слабо попыталась оторвать мои руки, но, ощутив, как твёрдый выступ стал давить на щель между ягодицами, обмякла. И когда я, нажимая всем телом, придвинул её к кровати, она уже не сопротивлялась. Вначале она легла на постель лицом вниз и позволила мне снять с неё последний фрагмент одежды. Как только её прелестные ягодицы обнажились, я начал их целовать и страстно скользить руками вдоль бёдер, талии, спины, боков и плеч. Она, запинаясь, прошептала сдавленным голосом:

-Не бери меня сзади... Прошу...

Несмотря на неистовый дурман страсти охватившей меня, я не стал ей перечить. Перевернул её на спину...

Обнажённая женщина в расцвете лет лежала на спине, раскинув руки в стороны и вверх. Голова слегка откинута, на нежной шейке пульсирует голубая жилка, просвечивая сквозь бледно-розовую кожу. Мягкие изгибы прекрасного тела образуют плечи, ямочки над ключицами и ложбинку между белыми холмами полных грудей, каждая из которых могла бы уместиться только в сложенных вместе ладонях. Сейчас холмы грудей немного оплыли, как кремовые пирожные под жаркими лучами солнца, но визуально ощущаемая их тяжесть, магнитом притягивает к себе взгляд, который пытается одновременно охватить их целиком и сконцентрироваться на коричневатых полянках мягких вершин и на торчащих посреди полянок невысоких розовых обелисках с ямочками на верхушках.

Ниже тело плавно сужается по бокам и мягко закругляется вокруг углубления пупка. Дальше скользящий взгляд завораживается плавным расширением фигуры вокруг нижней части живота, украшенной курчавой шубкой рыжеватых волос на выпуклом бугорке лобка. Тугие полные бёдра такого белого цвета, что кажется будто они накачаны молоком, мягко сужаются к коленям, а щель между бёдрами слегка расширяется возле лобка и как бы зовёт: "сюда, сюда стремись, юный любовник!".

Глаза у неё были закрыты. Я поцеловал её в губы. Она не ответила на поцелуй, но раздвинула ноги. Я взял её ладонь и положил на свой раскалённый орган. Она слегка вздрогнула, как будто немного обожглась, но потянула меня и направила куда надо. От сильного волнения там всё было сжато. Я начал медленными плавными движениями потихоньку проталкиваться внутрь.

Постепенно погружался всё глубже и, наконец, вошёл весь. Я входил и выходил. Женщина лежала безучастно. Но вот начал хлюпать женский сок. Тут она пошевелила тазом, устраиваясь поудобнее, и подняла вверх колени. При каждом толчке её полные груди колыхались вверх-вниз, создавая у меня ещё большее эротическое напряжение. Глаза её оставались закрытыми, но она начала слегка покусывать свою нижнюю губу, а на щеках появился бледный румянец. Постепенно черты лица стали смягчаться: вместо напряжённого ожидания конца нежелательного действия начало появляться выражение умиротворения и мечтательности.

Я целовал свою вынужденную любовницу в соски и, вдруг, почувствовал, что она напряглась, обхватила меня ногами, стала чаще дышать, грудь как бы стала твёрже, соски набухли и раздался тихий стон:

-Роже! Ещё... Ещё... Роже! Роже! Ро-о-оже-е...

Вдруг она укусила меня за ухо и застонала:

-Ну-у-у... Н-у-у... , Во-о-от...

В этот момент я ощутил как внутри неё начались волнообразные сокращения, которые как насос высасывали всё из моего орудия любви. Я не смог больше сдерживаться - и горячая струя вырвалась, от чего моя любовница сдавленно промычала:

-О-о-о-о...

И всё кончилось. Через некоторое время я помог ей одеться и она ушла. Больше она не приходила ко мне в комнату ночью.