Строгий брат

Все события, описавыемые ниже — лишь выдумка.

... Сегодня Алка вернулась около двух ночи. Брат буквально втащил её в квартиру. Витя, так звали брата, обожал сестру. Было видно, как он волновался. Под глазами были мешки, искусаные губы покрывала корка засохшей крови, и все ногти обргрызаны и искусаны...

— Где ты была, Аллочка? Ты в порядке? — ласково поинтересовался брат.

— А твоё какое дело! Отстань, кабель!

— Алла! Отвечай! Ты опять была с Пашкой?

— Ха! И не только! Да ты ещё сопляк-девственник, а я сегоня потеряла её!

Брат побледнел.

— Алла... Но тебе только...

— Что — только? Мне уже 19! — по-хамски ответила Алла.

— А ну быстро в ванну мыться! Вон на ногах-то сперма, а тушь размазана под глазами! — улыбнулся Витя. — А маме я ничего не скажу, обещаю! Только исправляйся — у тебя ещё пять дней!

Их мама и папа приезжали из Испании через пять дней.

— Чё ты мелешь, сопляк? Ща ты у меня поговори! Поговори! Живо тресну!

— Алла... — побледнел брат и взял её за руку. — Руки прочь, кретин!

Послышался звук пощечины, другой, третей... Алла остановилась на четвёртой. — Ещё пораспускай руки! И ушла в ванну на целый час.

Витя так и остался стоять в коридоре с опущенными руками, с пылающими щеками и кровавой губой. Вероятно, Алла во время пощечинн ногтем задела его корочку и пошла кровь. Лена вышал из ванной в нормальном виде... Но вот только... голая... Витя порядочно отвернулся. Она подошла, повернула его голову к себе, и с силой прижала к груди. Витя вырвался. Алка, матершинница и хулиганка, замахнулась опять:"Ах ты тварь!!!» Но Витя перехватил её руку."Хватит!» — тихо сказал он. «если ты не замечаешь, я сильнее тебя. Так что по-дружески советую пойти в свою конмату и успокоеться, а завтра мы помиримся. Я прощу тебя... лена ударила его по животу. Витя зажмурился от боли, но не пискнул.

«Довольно!» — разозлился брат.

«Я младше тебя на три года, но сильнее. Я накажу тебя!»

И он повёл её, голую, в комнату, положил на живот и привязал к кровати. «Я выпорю тебя.»

«Витенька... Ну не надо, прости сестру!»

«Обязательно, к маминому приезду! А всю неделю ты будешь моей рабыней. Ясно? И будешь называть меня «господин». Через неделю — опять братом, или Витей, но чтоб не разу не нахамила маме с папой и слушалась их. И МЕНЯ! Так, приготовь свою попку.»

Алла дёрнулась. Всхлипнула.

Ты должна сказать мне, что ты согласна.

«Я согласна!»

— Не так. Говори:"Я согласна, господин, делай со мной что хочешь и причиняй любую боль.»

Витя улыбнулся. «И повторяю, ЛЮБУЮ БОЛЬ. Ты сказала неверно, и будешь наказана. Он повернул её на спину, так как верёвки были завязаны не туго. Он схватил её за сосок. И пресильно потянул. Алла завизжала, но выбраться из верёвок не пыталась.

«Молчать!» — приказал Витя. Алла послушно замолчала. Он скрутил сосок одной рукой, а другой — правой рукой. Ленка впилась ногтями в диван, зажмурилась и из глаз потекли слёзы. Но она не проронила не слова. «Вот, умничка.» Витя впился ногтями в сосочки и потянул к себе. Алла, потому что верёвки дальше не пускали а Витя всё ещё тянул их на себя, начала извиваться. Витя отпустил.

Алла безвучно плакала. «Господин... Можно сказать?» «Говори, рабыня.»

«Господин, я никогда не причиняла тебе ТАКОЙ боли...»

«Ты заслуживаешь недели жуткой боли, за все те мамины слёзы, мои пощёчины, и колкие слова в адрес папы. И ты ПОЛУЧИШЬ неделю сильной боли. Ты станешь как шелковая, а если нет — мы продолжим это, но не здес, потому что здесь будут родители, а в квартире Алика, моего друга, он мне поможет. Поняла?» «Да господин.» Витя повернул её на живот опять, достал кожанный ремень, предварительно огласив прговор и продемонстрировав, как он работает, на диване. Послышался жуткий «хлысь! хлысь!» Диван всё терпел. «А теперь мы начнём урок. Не забудь считать после каждого урара и поблагодарить в конце. И не звука, помнишь?! ПОНЯЛА?!» Алла кивнула... И... жуткий свист просвистел в комнате. Алла сжалась, вскрикнув. Она пыталась схватиться за попу, но верёвнки не позваляли. Она корчилась от боли... Конечно, жуткая боль толстым, офицерским ремнём по никогда не битой попке. Она попке показался розово-краный след.

Послышалось не внятное «раз...»

Ещё двадцать ударов пришлось вытерпеть попке. Она была вся в слезах. Попа была красной, наверняка она пылала. потому что как только Витя отвязал сестру, она схватилась за попку и начала ощупывать. Но Алка не забыла поблагодарить. «Спасибо тебе, господин! Я буду послушной рабой и прошу ещё миллион раз повторить урок, я заслуживаю наказаний!» Витя улыбнулся, и жестко потрепал её по щеке.

«Хочешь есть?» «Очень.»

«До завтра подождёшь. Ты наказана. Всю ночь ты будешь около двери, я привяжу тебя на поводок. Когда я приду утром за тобой, ты уже ДОЛЖНА быть на коленях, с руками за спиной. «Можно ли задать вопрос, господин?» «Да, моя радость.»

«Но я не знаю, когда вы проснётесь!»

«Значит стой всю ночь, рабыня. Если я увижу тебя спящей — тебя ждёт наказание. Очень и очень болезненное.

«Я хочу писять...»

«Терпи всю ночь. Напоришь — сильная физическая боль ожидает тебя. Запомни-за каждую провинность — порка, а если мне покажется, что ты сильно виновата — то... Впрочем, я промолчу. Узнаешь ещё. Тебе предстаит отведать ЭТО несколько раз. А порка офицерским ремнём каждый день — 20 раз — профилактика. Есть ты будешь два раза в день, утром и вечером, когда я позволю. Воду, и только её, ты будешь пить эту неделю. Её я буду давать тебе, как только захочешь, но! Писать тебе можно будет, если я захочу, чтоб ты писала, и какать, впрочем, тоже. Так что-не пей много воды. Если захочу — сутки будешь терпеть, но я не такой жестокий... Что ещё? Вспомню — утром скажу, а пока пойду посплю остаток ночи и подумаю хорошенько, как именно тебя наказывать. И...» он замолчал.

«Аллочка, это только на неделю. Я тебя люблю, и не хочу, чтоб ты выросла шлюхой и тебя лапали все. Я ещё и учиться тебя заставлю, а то тройки каждый день приносишь. Кстати, за кадую ЧЕТВЁРКу на этой неделе я буду тебя пороть и ещё делать много всего. То есть, наказывать. Запомнои... Спокойной ночи.»

«Спокойной ночи, господин...»

Витя удалился в свою комнату.

Алла начала мастурбировать... А на полу... О, БОже! Она не утерпела и написала!