Вот такое кино

- «Танька, фильм - классный! Смеялась, чуть не уписалась», - на работе делилась радостью от просмотра нового итальянского фильма Валентина. - «Сходи днем, там и народу мало, да и билеты по двадцать пять копеек…» Счастью не было предела, когда заведующая через час просила: - «Танечка, отвези накладные не пятый склад, а то они что-то там не могут разобраться…» Скривив недовольно лицо, с радостно бьющимся сердцем, томно произнесла: - «Наталья Васильевна, жара такая, выходить на улицу не хочется, а Вы меня через весь город посылаете…» Но уже через два часа, отдав документы, подходила к кинотеатру, недалеко от работы, в коротеньком, развевающемся на ветру платье: - «Часом раньше, часом позже вернусь, ничего страшного нет…» Сеанс только начался. В темном, полупустом зале, стараясь, не привлекать внимания, уселась на последнем ряду, вдруг кто-нибудь с работы увидит, неприятностей потом не оберешься. Не прошло и пяти минут, как двое ребят, сидящих впереди, встали и направились на выход. - «Идиоты, такой фильм, а им не нравится…» Увлекательные события разворачивались на экране, полностью захватили, окутали миром иллюзий. Смешные сцены сменяли друг друга, не давая возможности остановить громкий смех в зале. - «Разрешите пройти», - над ухом прошипел мужской бас. Не успела опомниться, как сидения с двух сторон заняли молодые парни. - «Место им мало, что ли? Пустой зал, а они сюда лезут!»», - пронеслось в голове. - «У тебя хорошие ножки. Как тебя зовут?», - произнес мужской голос, и рука легла на коленку. - «Спасибо. Уберите руку,… пожалуйста…», - слегка отодвинула бедро, как-то нехотя, попыталась отстраниться от назойливой ласки. - «Увидел же в темноте…», - снисходительно, еле заметно в улыбке скривились губки, сердечко приятно кольнуло. Но он продолжал нежно поглаживать ножку, медленно поднимаясь вверх. Если сказать честно, то мне всегда было приятно мужское внимание, да и не боялась совершенно их, а в двадцать три года, когда почти все подружки вышли замуж, охватила какая-то оторопь, страх за будущее. Если раньше разбрасывалась ими, то сейчас старалась не пропустить ни одного, видя в каждом потенциального мужа. Но два года прошли в безрезультатных поисках, усиливая чувство отчаяния и безнадежности. - «Так, как же тебя зовут?» - «Таня, прекратите меня трогать,… не мешайте смотреть фильм…», - наигранно раздраженно произнесла, делая слабую попытку оттолкнуть руку. Она остановила движение, нежно трогая чуть выше коленки. Хотела ли её оттолкнуть совсем, скорее всего - нет, новое знакомство сулило надежду на будущее, да и решительные мужики нравились намного больше, чем мямли, развозящие нюни при первом знакомстве. - «А меня Вася», - скорее всего, соврал, обнимая другой рукой за плечи, загадочно произнес он. Из стороны в сторону повела плечами, желая сбросить наглую руку: - «Я, что – вешалка?» Но он продолжал нежно держать: - «Я, как увидел тебя, так и обомлел, какая красивая девушка и одна!» - «Танечка, ты просто сошла с небес, порадовать своей внешностью окружающих!» Сердечко сжалось, приятная истома, как подлая змея, поползла по телу: - «А он ничего,… только нагловатый немножко…» Но горький опыт, последних двух лет общения с мужчинами, да и женская природная скромность, заставили сделать робкую попытку вырваться из его объятий: - «Не надо… меня… трогать,…уберите руки…» Кто жениться на доступных, безотказных женщинах, готовых с первого момента знакомства подставить тело для интимных ласк, только дураки, нормальный не подойдет и на пушечный выстрел, добившись своего. - «Танечка, как могу тебя не трогать, я просто поражен небесной красотой! Если уберу руки, то прямо здесь и умру. Ты хочешь, чтобы умер?» Я кокетливо повернулась, посмотрела на весьма симпатичное лицо, в сумеречном отблеске экрана, улыбнулась с какой-то тайной надеждой для него, тихим грудным голосом произнесла: - «Конечно, нет, зачем умирать такому молодому симпатичному мальчику?» И он, прижавшись ко мне, поцеловал в ушко, чувствуя мою податливость: - «Какая ты хорошая девочка. Тебя ласкаешь, а сердце разрывается на части, кажется, ещё мгновение и оно остановиться навсегда» Поцелуй не испугал, наоборот, вселил в душу надежду, радостное предчувствие. Я привыкла к вниманию мужчин, каждый лебезил передо мной, раскланивался в комплементах, к которым давно набила оскомину. Но вот так резко напасть, изливать свою страсть, готовым умереть из-за меня,…такого ещё не было никогда. Захватывающее романтическое приключение раскрывалось передо мной, заставляя приятно сжиматься сердечко. Губы шептали и шептали на ушко ласковые слова, переполняя тело сладострастной истомой, позволяя нежно бродить по телу его рукам. - «Не говори глупости…», - нехотя шепнули губы, чувствуя, как он гладит внутреннюю сторону бедра, поднимаясь всё выше. - «Ты слышишь, как бьется моё сердце? Ещё мгновение и оно выскочит из груди к твоим ногам…», - томно шептал, нежно лаская губами мочку уха. А я только хихикала, не понимая, почему так сразу позволяю мужским рукам бродить по телу, слушать сладострастные речи. - «Если он после фильма пригласит куда-нибудь,…придется прогулять. Что-нибудь придумаю для заведующей…», - проскочила похотливая мысль. Пальчики сползли с плеча, как-то тихо и незаметно проскочили под мышкой, коснулись груди. Я сделала слабую попытку сопротивления, но они нежно дотронулись до сосочка через тонкую ткань, прижались к нему: - «Таких женщин надо носить на руках, я надеюсь, ты мне дашь свой телефон?» И как-то сразу перестала сопротивляться, разрешая ласкать нежную плоть, под туго обтягивающим бюстгальтером. Сердце охватило щемящее чувство восторга: - «Нет, его уж не упущу!» - «А ты запомнишь?», - хохотнула, не обращая внимания на руку, исследующую грудь через тонкую ткань. - «Конечно, говори» И дала не только телефон, но и начала рассказывать о себе, совершенно уверенная, что это мой новый возлюбленный, с которым могу стоить планы на будущее, чувствуя, как другая рука, преодолев подол платья, медленно скользит по гладким ножкам к промежности, прикрытой ажурной тканью трусиков. Я болтала и болтала, а он поднимался всё выше и выше. Прикосновение пальцев к лобку, покрытым густой шерсткой жестких волосиков, для меня было словно удар током! Я дернулась, встрепенулась: - «Отпусти, не надо меня трогать!» - «Ну, что ты глупенькая так дергаешься?», - прошептал, ещё сильнее обнимая, прижимаясь ко мне всем телом. - «Вася, прошу, не надо меня трогать», - первый раз произнесла его имя, пытаясь вырваться из цепких объятий. - «Нет, мне нравится тебя трогать. Подними юбочку выше, я хочу посмотреть какого цвета у тебя трусики» Его слова ошпарили меня, словно кипятком, всколыхнули волну благородного гнева. - «Как Вы смеет, так себя вести?», - вспылила, стараясь не привлекать к себе внимание зрителей, отталкивая руку и поднимаясь с кресла. Но его друг, сидевший рядом, словно его и не было, не позволил этого сделать, крепко ухватив за талию, и с силой возвратил назад: - «Сиди сука, не рыпайся! С тобой по-человечески разговаривают!» - «Отстаньте от меня,… я сейчас закричу…» - «Как крикнешь, так здесь и останешься!», - зло зашипел мужской голос, и горло обожгла холодная сталь ножа. - «Как курочке горло перережу, если не понимаешь по-хорошему, ойкнуть не успеешь!» Панический страх парализовал тело. Сердце задрожало, бешено забилось, ком подкатил к горлу, внутри всё похолодело, казалось, ещё мгновение и я описаюсь. Лезвие упиралось прямо в сонную артерию! - «Юбочку приподними, покажи трусики!» Меня словно окунули в холодную воду. Только сейчас клялись в любви и верности, восхищались красотой, и тут… дрожа от страха, непослушными руками, начала задирать подол, чувствуя холодную сталь, давящую на горло. - «Вот и молодец, хорошая,… послушная девочка…», - произнес Вася, касаясь рукой лобка. Его палец прошелся по краю трусиков, чуть оттянул ткань, проскакивая под неё: - «Молодец лапочка, подбриваешь киску, готовилась к нашей встрече? Я хочу оценить твой кустарничек, сними, пожалуйста, трусики для нас» Меня трясло, от страха потеряла контроль над разумом, в голове было совершенно пусто, ни одной разумной мысли, губы беззвучно шевелились, стараясь произнести какие-то слова. Ничего не существовало вокруг, только я и острый, как бритва нож, упирающийся в горло. Чуть приподнявшись с сидения, задрала подол, ухватилась за резинку и дрожащими руками начала снимать, до конца не осознавая суть происходящего. - «Вот и умница, хорошая девочка», - ласково прошептал, беря их из моих рук и засовывая себе в карман. - «А что ты такой тесный носишь? Стесняешься своих сисек? Снимай лифчик, он слишком маленький для них», - сладострастно произнес, проведя рукой по груди. Пустота в голове не позволяла мыслить, давать отчет действиям. Панический, животный страх охватил каждую частичку тела, требуя подчиняться злой воле. Дрожащие пальцы безуспешно пытались расстегнуть застежку через обтягивающее тело ткань платья. - «Не спеши, лапочка, не спеши…» Наконец, пластмассовая застежка щелкнула, и, сняв бретельки с плеч, послушно вытащила его через вырез декольте. Он по-хозяйски взял его из рук, и отправил вслед за трусиками в карман. - «А теперь платье…», - тихо, словно, всё решено, зашептал на ухо, и холодная стал ножа, ещё сильнее надавила на горло, требуя ускорить принятие решения. В висках стучало, холодный пот выступил на лбу, панический животный страх, ужас происходящего перехватил горло, сжал всё внутри, показалось, что тонкая струйка мочи медленно растекается подо мной. Губы зашевелились, пытаясь что-то возразить, умолять отпустить, прекратить издеваться. - «Не надо,…пожалуйста,…не надо…», - слетело еле слышно с пересохших губ. - «Делай, что сказали!», - зло произнес напарник, и мне показалось, что нож прокалывает кожу, маленькая капелька крови потекла по шее. - «Не надо,…я сейчас,…сейчас…» Не поднимаясь с кресла, ухватившись за подол, стала стаскивать его через голову, дрожа всем телом. Меня бил озноб, словно попала на сорокаградусный мороз, руки и ноги налились свинцом, губы онемели, не позволяя больше вымолвить слова. - «Вот и умница,… молодец,…такая ты нам больше нравишься…», - беря платье, ласково, словно происходящее в пределах нормы, прошептал, обнимая за голые плечи. - «Голенькая ты вообще прелесть!» Только тут до меня стал доходить весь ужас положения. Отчаяние, стыд и позор, сковали сердце. Нет, я была далеко не девочка. В свои двадцать пять лет, мужчины не составляли для меня большой тайны, на руках не хватило бы пальцев всех их перечесть, но то, что происходило сейчас... Всегда выбирала я! С кем спать и как спать решала я и только я! А сейчас происходило что-то невероятное. Они не спрашивали у меня разрешения, не лебезили передо мной, не старались понравиться, брали от меня то, что хотели! Меня насиловали в центре города! В кинотеатре, в общественном месте, в присутствии кучи народа, а я не могла себя защитить, никто не мог прийти на помощь. Не могла закричать не только из-за ножа, приставленного к горлу, но и потому, что была совершенно голая! Крикну, они выскочат из зала, оставив, в чём мать родила и дальше что? Кто поверит, что раздели силой? Как можно раздеться в центре города, при таком большом скоплении народа? Тебя что, силой тащили на последний ряд? На работу будет стыдно выйти, по городу разнесется слух обо мне… - «Да, вот эта Танька – шлюха! Трахается в кинотеатре во время рабочего дня», - будут показывать пальцем все вокруг, и о каком замужестве может пойти речь, не говоря о том, что будет просто стыдно выйти на улицу. Но я не думала об этом в то время, ощущая это чисто интуитивно, на уровне подсознания, понимая, что попала в очень плохую ситуацию, из которой трудно найти выход. - «У тебя хорошие сиськи! Да и сама ты ничего…», - одобрительно прошептал он, водя руками по обнаженному телу. - «Мальчики,… отпустите меня,… пожалуйста,… я Вам деньги дам…» - «Не бойся лапочка, отпустим, не съедим же тебя. Ты девочка послушная? Нам сделаешь хорошо и мы тебе. Ножки раздвинь…», - кладя руку на промежность, шептал, лаская языком ушко. К моему стыду, не выразив никакого неудовольствия его требованиям, развела послушно ножки, подставляя промежность для ласк. Пальцы скользнули по губкам, нежно разводя их в стороны. - «А ты лапочка мокренькая. Сколько у тебя уже мальчиков было?» Полностью парализованная воля не давала ни малейшего шанса к сопротивлению. - « Я ещё не,…один…», - соврала, сначала даже желая изобразить из себя девственницу. - «Ой, обманываешь, такая хорошая киска и только один мальчик,…она у тебя такая доступная,…податливая…», - прошептал, ещё сильнее прижимая руку к влагалищу, ища вход внутрь. - «А губки, зачем бреешь? Мальчиков сильно любишь?», - разводя их в стороны, проникая во влажную расщелину, сладострастно произнес он. - «Ой,…ой,…не надо…», - тихо застонала, почувствовав, как пальчик проникает внутрь животика, в предательски покладистую пещерку. Он усмехнулся, расстегнул брюки, извлекая стоящий, внушительных размеров член: - «Если не хочешь, чтобы тебя ласкал,… поласкай меня…» Я готова была сделать всё, лишь бы отпустили, прекратили насиловать, издеваться, отдали вещи. Он нежно взял мою руку, положил на член: - «Давай, не стесняйся…» Рука испуганно дернулась, словно ухватила ядовитую змею, но он не позволил её убрать, раскрыл ладонь, заставил обхватить довольно толстый ствол: - «Я думаю учить тебя не надо,…вверх,… вниз,… вверх,… вниз…» Их руки, словно тысячи муравьев ползали по телу, а я ублажала его, стараясь, как можно быстрее добиться оргазма, прекратить мучение, яростно теребя вздыбленную плоть. - «Молодец,…хорошая девочка…», - тяжело дыша, зашептал он на ухо. - «В ротик берешь? Поласкай губками» И сразу же сильная мужская рука начала наклонять голову к паху. - «Пожалуйста,… не надо,… я не хочу так…», - навернулись первые слезы на глазах. Но мои губы уже коснулись липкой головки, подлокотник больно давил грудь, заставляя приподниматься с кресла. Властная рука ещё сильнее надавила на затылок и к моему ужасу я приоткрыла рот. Головка сразу ворвалась в него, запрыгала, заплясала внутри. Он потянул ещё сильней на себя, заставляя полностью встать с кресла, расположиться рядом с его ногами. Я стояла перед ним на коленях, а он сполз с кресла, подставляя под ласки гениталии, в то время, как руки друга обследовали промежность, теребя половые губки, ища вход в глубину животика. Мои бедра двигались из стороны в сторону, старались уклониться от наглых попыток, но вскоре пальчик проскочил внутрь, начал совершать поступательные движения. Два пальчика надавили на переднюю стенку влагалища, кончиками совершая круговые движения. В мочевом пузыре заныло, вызывая позывы к мочеиспусканию. В этом состоянии было трудно испытать сексуальное удовлетворение, но механические действия, природа взяли свое. Влагалище, к моему стыду, испустило первые соки, и чем больше он меня трогал, тем влажнее становилось оно. - «А она потекла,… вот сучка похотливая…», - зашипел насильник, но его друг не услышал этого, задергавшись, прижав мою голову к паху, и порции спермы ударили в рот. Он кончал и кончал, не позволяя выпустить член из-за рта, заставляя глотать липкую, противную жидкость: - «Глотай сука,…что бы ни капли на штаны не пролилось…» И я давилась, но глотала. Глотала первый раз в жизни мужское семя. Я всегда крутила мужиками, как хотела, решая, с кем окажусь в постели, но сейчас они, не считаясь с моим желанием, насиловали, не давая право выбора. - «Иди сюда,…красавица…», - зашипел друг, как только рука перестала держать голову. Послушно сев к нему на колени обнаженным задом, почувствовала железный член, упирающийся в расщелину между ягодицами. - «Не надо,…пожалуйста…», - беззвучно зашептали губы, но створки раковины предательски расступились, пропуская его. - «Ах…», - вырвался стон из груди, почувствовав, как мужская плоть входит в глубину животика, заполняет чрево. Он обхватил руками за бедра, заставляя двигать тазом, и я словно наездница, с болтающейся грудью, скакала на коне, смотря на затылки зрителей. Такого ещё никогда не было, чтобы меня трахали в общественном месте, при таком скоплении народа. Мне казалось, что все видят болтающуюся грудь. Обхватив руками, прижала её к телу. Толи от холода, толи от страха, соски предательски набухли, от прикосновения к ним по телу пробежала мелкая дрожь. Словно почувствовав это, он прижался ко мне, обхватил грудь, оттолкнув мои руки, больно потянул на себя, будто поводья у лошади, и чрево почувствовало мужское семя. Оно обжигало, переполняя чрево, стекая по стволу. - «Вставай, что расселась, как корова?», - словно сквозь пелену донесся его шепот. На кресле подо мной растекалась густая липкая жидкость, а в глубине животика заныло так, что захотелось завыть, как волчице в период течки. Такого состояния не было никогда в жизни. Страх и похоть, желание и стыд! Я не хотела, чтобы они уходили! Хотела, чтобы позвали с собой! Но, не дожидаясь окончания сеанса, они встали и вышли из зала, оставив рядом на кресле только платье… - «Танька, а бюстгальтер где?», - удивилась Валентина. - «Застежка поломалась. Такие деньги берут, а делают…», - нехотя, не желая рассказывать подруге о случившемся, ответила, чувствуя, как ноет внизу животика, перехватывает дыхание, только от одной мысли о происшедшем. Конец