Минутный парадокс

МИНУТНЫЙ ПАРАДОКС или Хрономобильность галактического сектора XPS007A3 Часть 1. Огромное спасибо Тайё за вычитку, неравнодушную и тщательную! Рейтинг: 18+ Жанр: Слэш, POV, PWP Предупреждения: описание гомосексуальных отношений, анальный секс Открытие хрономобильности было сделано столь необычным путем, что… Шаги. Минутный парадокс случился очень не вовремя. Он, впрочем, всегда случается не вовремя, но сейчас уж совсем не вовремя. Все в звездной системе XPS007A3 случается не вовремя. Что и сказать, подфартило мне с практикой! Все наши ушли в космос юнгами на исследовательских кораблях, и только я напросился в эту проклятую систему с ее физикой ζ12-измерения! А мне еще так хотелось побывать именно в таком участке! Прочувствовать этот самый ζ12 на своей шкуре! Вот и прочувствовал… Я как раз выходил из душа перед своей суточной сменой на мостике информационного помощника капитана, был мокрым, только начал вытираться, и вдруг почувствовал волну парадокса. Парадокс увидеть невозможно. Ни одна телекамера не фиксирует никакой волны и следующего за ней удара. Все, что видит камера – это сдвиг времени. Только что на корабле было 2:58 ночи, а в следующее мгновение уже 3:00. Это когда везет, будет 3:00. А когда не везет, может бросить во времени и минут на пять, а то и на десять, и тогда люди чувствуют куда более сильный удар. Вот только сейчас я был мокрым. Поэтому никакого удара я не почувствовал. Через меня еще проходила волна парадокса, а я уже знал, что случится дальше. Увы, в таких ситуациях, ничего сделать не успеваешь. Только что я энергично вытирал грудь, а в следующее мгновение мое тело парализовало, и я безвольным мешком повалился на столик с полотенцами, больно ударился животом о край, проехал носом по столешнице и врезался головой в стопку этих самых полотенец. Они повалились на меня, накрыв лицо сияющей белизной горкой. Хорошо, что полотенца были сухими и чистыми. А то пришлось бы целый час лежать под мокрыми! Неважно... Лежу. Руки безвольно разбросаны на столешнице в стороны. Ноги, конечно, подогнулись, но туловище довольно устойчиво лежит на столике. В душевой тепло, так что замерзнуть мне не грозит. Вообще-то мне страшно повезло, что парадокс не случился, когда я был под душем. Тогда бы я мог и захлебнуться. А так, одно удовольствие – сухо, тепло, ровная поверхность, ничего никуда не впивается, рядом ничего раскаленного, острого или движущегося. В общем, курорт. Надо расслабиться (будто я могу не расслабиться!) и получить удовольствие от 53 минут 12 секунд неподвижности. Можно даже поспать. Я уже один раз попадал под минутный парадокс. Тогда я был в спортзале, вспотел. Парадокс не разбирает – ты в бассейне, из-под душа или просто покрыт потом. Если мокрый, то все, пиши пропало – «двигательные нервы произвольной мускулатуры входят в состояние устойчивой рефрактерной фазы»… Другие юнги тогда оттащили меня в каюту, включили какое-то шоу, чтобы мне было не скучно, и на всякий случай настроили на меня систему медпомощи. Теперь оказать мне помощь было некому. Днем после минутного парадокса кто-нибудь из медиков обязательно обходит все душевые, спортзалы и бассейны, но ночью… Ночью все спят. Спасать некого. Бодрствуют только четыре офицера, но они в это время на своих мостиках, где мокрым стать невозможно. Четыре офицера и четыре юнги (а эти пусть не попадают под парадокс!). Три часа ночи. Сейчас как раз идет смена юнг (офицеры, конечно, поставили себе время смены на девять утра, а безропотные юнги, почему-то должны меняться в три!). Сейчас, кроме меня, на вахту заступают еще трое, но они находятся каждый возле своего мостика. Ближайший – в полукилометре от меня. Парня, которого я должен был сменить, я встретил в коридоре, еще когда направлялся в душ. Ему стало скучно, и он ушел пораньше. Сейчас уже спит наверняка, лодырь! В общем, в душевой кто-то появится только часа через четыре. Я к тому времени уже приду в себя сам. Придется, правда, по поводу опоздания объясняться с регистрационным роботом, но здесь проблем быть не должно – он-то зафиксировал парадокс. Только я окончательно смирился со своим положением, как вдруг услышал, как дверь в нашу душевую, душевую отсека айтишников, открылась. Уф! Повезло! Сейчас меня заметят и помогут. Через секунду к радости примешалось смущение. Я ведь только из душа в тот момент вышел. Так что лежал я на столике совсем, гм, без одежды. Полотенце, которым я вытирался, оказалось подо мной (и хорошо – я хоть грудью не на голом пластике валялся). Кто бы ни вошел сейчас в душ увидит, конечно, странную и довольно постыдную для меня картину – голый парень лежит грудью на столике, голова зарыта под ворохом полотенец, задница наружу торчит. Я такие картинки на порносайтах видел. Блин, если вошел кто-то из юнг, вполне может сфотографировать, а потом вывесить в сети для насмешек всего корабля (и не только корабля – сеть ведь галактическая!). Я весь сжался (внутренне, конечно – сжаться на самом деле я не мог). Но вместо щелчка фотосъемки, я вдруг ощутил, что вошедший подошел ко мне почти вплотную и остановился сзади. Что он делает? Почему молчит? Почему не пытается меня поднять? И тут я почувствовал… Ничего себе! Я просто офигел! Он прикоснулся ко мне! Но не так, как прикасаются, когда хотят помочь. Он прикоснулся ко мне осторожно, легко, мягко и… гм… нежно! И прикоснулся не просто ко мне, а прикоснулся к моей заднице! Вот тут я запаниковал по-настоящему. Что происходит! Что все это значит! Я испугался не на шутку. Меня прошиб холодный пот. Если бы сейчас произошел следующий минутный парадокс, отсчет времени моей обездвиженности пошел бы с нуля. Рука исчезла. Человек позади меня продолжал молча стоять. Я слышал его дыхание. Он ничего не говорил. И не двигался. И тут мне в голову пришла мысль, которая меня немного успокоила. А вдруг это девушка? Конечно, в мужском душе не часто встретишь девушек, но чего не бывает в три часа ночи! Шла женщина-офицер, а, может даже, и девушка-юнга в душ – мало ли зачем им, женщинам, может понадобиться душ ночью – а потом решила, что в такое время можно путь сократить и умыться в ближайшем – мужском. Вот она вошла. И сюрприз! Лежит обездвиженный парадоксом парень. Голый. Ну конечно! Это точно женщина! Я даже мысленно представил себе совершенно определенную юнгу из медикобиологической команды. Вошла она, оторопела. Потом не удержалась, подошла и принялась рассматривать (тут, конечно, версия с медикобиологической командой начала потрескивать – что им, врачам, рассматривать? чего они не видели?). Посмотрела. И решила потрогать. А как не потрогать, если такой случай? Я бы точно потрогал, если бы застал в таком положении ту самую юнгу. Я живо представил себе девушку, стоящую за мной и разглядывающую мое голое тело. Потом очень ярко увидел, как я сам вхожу в женскую душевую и вижу ее, голую, с капельками воды на бархатистой коже, с тугой попкой выгнувшейся вверх, с проглядывающей через просвет между стройными ножками щелкой… Ух! Я все это представил себе так живо, что даже стал… гм… возбуждаться. И только я понял это, как возбуждение стало неудержимым. Будто моему телу только и не хватало, чтобы я подумал о том, что возбуждаюсь. Мой член быстро, уверенно, без сомнений, поднялся из положения «вниз» в положение «в пупок». Неужели она все видит? Какой стыд! Поделать я, конечно, ничего не мог. Прикрыться, сказать что-нибудь, даже увидеть, кто там стоит за мной. Я мог что-нибудь показать дыханием, издать некое мычание, но поймет ли она, что я протестую, что я прошу ее уйти, перестать пялиться на меня? Человек позади сделал шаг в сторону. У меня опять сердце екнуло. Сбоку мое возбуждение, конечно, было видно, как на ладони. А мой член, предатель такой, вместо того, чтобы упасть от стыда, только заныл, окончательно отвердевая. Время остановилось. В висках у меня стучало. Секунда медленно уплывала за секундой, но ничего не происходило. И тут по члену прошла волна сокращения, и он с оттяжкой прижался к животу. Как стыдно! Удар сердца. Еще один… Черт! Я вдруг ощутил на своей шее губы. Они были жесткими и холодными, но, едва коснувшись кожи, смягчились, потеплели, стали упругими, нежно упругими. Этого прикосновения губ мне было достаточно, чтобы увериться, что это все-таки та самая юнга-медикобиолог. Так меня поцеловать могла только она. Человек опять отступил немного, и, конечно, увидел, как напряженно прыгает мой член, выдавая все мои ощущения. Почему, ну почему в мужском члене не «произвольная мускулатура», а именно непроизвольная! Что там нам объясняли в школе? Там только сосуды? Была бы «произвольная мускулатура», и ничего бы не выдало постыдных движений моего подсознания. Но сосуды минутный парадокс не отключал, а вот мой член плясал от возбуждения на глазах у моей очаровательной юнги. Мне было стыдно. И не отключившиеся сосуды выдавали не только мое возбуждение, но и мой стыд. Я чувствовал, что мое лицо стало пунцовым. Юнге это видно не было – ворох полотенец не давал – но я-то знал, как это стыдно, невыразимо стыдно, лежать голым перед девушкой, с которой едва перекинулся парой слов. И не просто голым, а бесстыдно возбужденным. Хоть бы она поскорее ушла! Но она не уходила. Я вновь ощутил губы на шее, теплые, мягкие, нежные губы. Они целовали волосы на моем затылке и кожу на шее. Эти губы прикасались ко мне опять и опять. Как мне ни было стыдно, я чувствовал такое блаженство! Как чудесны были эти прикосновения! Как невыразимо прекрасны были эти поцелуи! Ах, если бы только я не был в таком положении! Еще через несколько секунд к губам присоединились ладони. Они тоже были сначала прохладными и жестковатыми, но сразу же оттаяли и стали невыносимо (невыносимо!) приятными. Эти руки коснулись моих плеч. Скользнули на спину и замерли там. А губы все целовали мою шею… Если бывают в жизни минуты абсолютного счастья, вот это была такая минута. Как это было… м-м-м!… блаженство! Постыдное, смешанное с ощущением позора, но, все же, блаженство! Кортик. И тут внезапно все кончилось. Человек прижался ко мне. Прислонился так, как стоял, – сбоку. Ладони стали жестче и сжали мои плечи. Одновременно с легким укусом, я почувствовал, как к моему боку прижалось тело. И я почувствовал… Блин! Вот это да! Сомнений не было… Я понял окончательно и бесповоротно, что это был мужчина. Форма на человеке была формой мужской. К моим ребрам прижались кожаные ремни портупеи. А ниже… Да, я почувствовал то, что отвергало всякие сомнения в мужском поле целовавшего меня человека. То, что пряталось в его форменных брюках. Длинное. Горячее. Твердое. Ну и ну! Целует другого мужчину! И прикасается! Вот же ж, елки-палки! Что же это творится! Едва волна изумления чуть схлынула, я осознал еще кое-что. Это, несомненно, был юнга. Рост явно ниже роста взрослого мужчины. И на поясе болтался юнговский кортик, который коснулся моей голой попы своими пластиковыми ножнами. Это невозможно спутать с металлическим корпусом бластера, частью формы взрослого офицера. Как мне хотелось вырваться! Как мне хотелось резко развернуться и врезать кулаком по наглой роже, осмелившейся меня (меня!) целовать! Без моего разрешения! Это же изнасилование! Как мне хотелось… Но я не мог даже зубы сжать. А парень продолжал меня целовать. Его губы соскользнули на спину и стали касаться кожи поверх проступающих позвонков. Зубы нащупывали бугорки лопаток и кусали их. Руки сжимали мои плечи, сильно, еще сильнее, так, что мне было больно. В моем положении все что угодно может перекрыть дыхание, а эти сильные руки сжимали мои плечи до той степени, что становилось трудно дышать. И при всем этом я ясно ощущал возбуждение этого парня. Он был не просто на взводе. Он растворился в поцелуях. Кто же это? Юнг-парней на корабле было девятнадцать человек. Без меня – восемнадцать. Каждого я хорошо знал – трудно не сдружиться с ровесниками в многомесячном полете. Кто же из них? Кто мог в ночное время оказаться в душевой айтишного сектора? В АйТи было всего двое юнг – я сам и парень, которого я сменил. Тот ушел гораздо раньше и вид у него был вполне сонный. Я был готов поклясться, что он пополз прямиком в свою каюту и завалился там спать… А поцелуи становились все более страстными. Зубы кусали все сильнее. Руки сжимали мои плечи все крепче (больно, блин!). И тут я, наконец, понял, к чему все идет. И замычал. Потому что хотел кричать, звать на помощь, вырываться. Но все, что у меня получилось – это мычание. Руки отпустили, наконец, плечи. Ладони заскользили по спине, поглаживая ее от поясницы до затылка. Вслед за ними пустились в путь и губы. Или зубы? Он целовал и кусал меня, и иногда было трудно понять, что именно он делает прямо сейчас. Мне казалось, мой член должен немедленно упасть. Ну, как только я понял, что меня целует мужчина. Откуда в такой ситуации взяться эрекции! Но член мой продолжал торчать. И даже дёргаться от возбуждения. Ладони того юнги тем временем стали заходить вниз по моему телу все дальше. Я внутренне весь сжался в ожидании прикосновения к… Ладони скользили по пояснице, порхали по спине, заходили на руки, ныряли в подмышки, ласкали шею, зарывались в волосы на затылке и вновь опускались вдоль позвонков вниз до самой поясницы. Эти ладони касались кожи в миллиметрах от того места, где начинались ягодицы, но тщательно, строго, раз за разом, избегали даже намека движения туда. И после минуты таких ласк, я поверил, что этот юнга не покусится на мою задницу… Именно поэтому я пропустил то мгновение, когда это случилось! Ладони соскользнули на мой зад. Нежно и мягко. Они легли на ягодицу, слегка ее сжав. Я почувствовал это прикосновение, я ощутил его, я, будто электричеством, оказался пронзенным этим движениям. Оно были одновременно постыдными (это ведь было прикосновение к моей заднице!) и невероятно… как бы это сказать… освежающим. Да, освежающим. Это было так необычно, так остро, так проникновенно, что я не смог бы позабыть это первое прикосновение ладоней и через тысячу лет! Губы тоже переместились по моей спине ниже. Это было невероятно, но, кроме стыда и возмущения, эти прикосновения вызывали у меня еще и легкое ощущение… вот черт!… ощущение удовольствия. Потом неизвестный оказался сзади. Наверное, он нагнулся. Или встал за мной на колени. Потому что еще через мгновение его губы оказались на моей ягодице. Ух ни фига ж себе! Опять стыд, опять взрыв возмущения и… да, мне было приятно… На коже остался влажный след. Теплые упругие губы прильнули к моему заду. Они были мягкими. Они были нежными. Все внутри меня натянулось тетивой… А следующий поцелуй уже коснулся соседней половинки. А ладони сжали бедра прямо над коленями. Сжали. Замерли. И развели их еще больше. На моей коже опять проступила холодная испарина. Ладонь скользнула по бедру вверх и мягко коснулась мошонки снизу. Меня будто пронзил выстрел бластера. Это было… Это было так… Мой член мгновенно подскочил от волны возбуждения. Ладонь скользнула еще дальше. Пальцы прощупали одно из яичек. Достаточно мягко, чтобы не причинить мне боли. Одновременно с этим я почувствовал на коже влажный язык. И пока парень лизал складку прямо под ягодицей, ладонь продвинулась еще дальше и коснулась ствола члена… Что я мог поделать с волной удовольствия, которая прокатилась по моему телу! Мне кажется, в каком бы жутком положении мужчина ни был, если его возбужденного члена касается ладонь, неважно чья, он почувствует удовольствие. Так я и лежал на столике, голый, неподвижный, с чьими-то губами, целующими мои ягодицы, с зубами, кусающими кожу, с языком, лижущим бедра изнутри, и с ладонью, поглаживающий мой каменный член. И (что я могу с собой поделать!) я чувствовал не только стыд и страх. Меня накрывали волны удовольствия. Мне было непередаваемо приятно. А юнга позади меня все больше распалялся. Его ладонь оттянула кожицу головки члена. Пальцы потрогали обнаженную уздечку, и я, если бы мог, взвился бы от удовольствия, нахлынувшего на меня. Как и все, я проходил онанизм в школе на уроках секса, и, помнится, на практическом занятии просто обалдел от своего первого оргазма. После этого онанизмом я занимался часто, но, увы, уже тех ощущений не было. Теперь же то, что я чувствовал, было намного, намного-намного сильнее того, что было со мной тогда. Даже моя единственная девушка (увы, она была просто учебным секс-роботом на тех же уроках секса в школе) не доставила мне такого невероятного удовольствия, которое накрывало меня сейчас. Я замычал. Стонать я не мог, и поэтому издал единственный звук, на который был способен – я замычал. А ладонь все уверенней поглаживала головку моего члена, и я плавал и плавал в волнах удовольствия… Юнга за моей спиной перестал поглаживать второй ладонью мои ягодицы. Его рука проникла между половинками попы. Пальцы коснулись ануса. И не только коснулись. Они стали поглаживать его. Удовольствие мгновенно отошло на второй план. Я продолжал ощущать мягкие теплые пальцы на головке члена, но теперь я думал только (с ужасом думал!) о том, что сейчас произойдет. Анальный секс мы в школе тоже проходили, но проходили только теоретически. Что анальный секс с женщиной, что с мужчиной. Конечно, некоторые мои одноклассники пробовали его, и я от них знал кое-что помимо школьной программы. Главное, что я усвоил из их рассказов – это больно! И довольно стыдно, даже когда по согласию обоих… Я вслушивался в то, как поглаживает мою дырочку палец неизвестного юнги, и просто сгорал от стыда, позора, унижения (меня вот-вот изнасилуют, а я даже возмутиться не могу!). Да и не хотел я, чтобы мой первый настоящий секс был с мужчиной. Да еще и в роли принимающего! Не об этом я мечтал, думая об одной девушке-юнге из медикобиологической команды… Парень позади меня вдруг исчез. Пропала его ладонь с моего члена. Пропал его палец на кольце ануса. Исчезли губы, зубы, язык. Не было больше прижимающегося ко мне разгоряченного тела. Я услышал шаги. Удаляющиеся шаги. Я должен был почувствовать облегчение, но вдруг понял, что я чувствую разочарование. Палка. Потом раздался звук зиппера. Вновь послышались шаги, но теперь они приближались. Еще через мгновение я понял, почему юнга уходил. Уверенная ладонь раздвинула ягодицы, и я почувствовал что-то холодное. Крем. Юнга принес крем и теперь размазывал его по моей дырочке. Потом палец попытался проникнуть внутрь. Первая фаланга легко, конечно прошла наружный сфинктер – минутный парадокс его отключил. Но вот внутренний… Внутренний сфинктер непроизвольно сжался еще сильнее, и палец уткнулся в него, не в силах преодолеть. Вот и первая боль. Пока вполне выносимая. Палец был настойчив. Раз за разом он пытался преодолеть сфинктер, безрезультатно пытался, и… Я почувствовал, как враз, сразу расслабился сфинктер, и палец оказался внутри. Что-то чужое проникло в меня. Это было незнакомое чувство, болезненное странное чувство. Юнга, видимо раздумывая, на мгновение замер, а потом задвигал пальцем там, внутри. Он его сгибал, выдвигал и вновь проникал им в глубину, поглаживал, пронзал… Палец вдруг исчез. На моих ягодицах оказались обе ладони – сухая и скользкая от крема. Ладони обхватили бедра, крепко обхватили – не вырвешься! Даже если бы я мог двигаться – не вырвешься! И еще через мгновение ануса коснулась твердая горячая палка. Внутренне я дернулся из всех сил. Внутренне я закричал. Внутренне я выворачивался, сопротивлялся и отбивался. Но все, что у меня получилось – это очередной звук из моих несомкнутых голосовых связок, что-то среднее между стоном, вздохом и мычанием… А парень, лишь на секунду оторвав руку от бедра, прижал головку члена к анусу. И тут же вновь ухватился за бок и навалился на меня. Если бы я мог, я бы весь сжался. Но я не мог. Его член сразу же продвинулся на добрый сантиметр. Я почувствовал, как что-то твердое и большое раздвигает мой задний проход. Дырочку резанула боль, но крем сделал свое дело, а внутренний сфинктер не удержал. Нажав еще сильнее, юнга вошел в меня еще немного. Толстенная палка протолкнулась внутрь на добрый сантиметр. Мне казалось, что она наполнила всего меня, уткнулась во что-то в самой глубине тела, казалось, под самым сердцем, и, не останавливаясь, стала давить, продвигаясь миллиметр за миллиметром еще глубже. Режущая боль сменилась новым видом боли. Теперь внутри меня на каждое движение этого цилиндра отзывалось что-то болезненное. Ощущение отдавалось в яичках, будто их тянули какие-то невидимые струны. Боль и унижение мгновенно убили во мне всяческое возбуждение. Член начал опадать. Парня позади меня это, правда, не остановило. Впрочем, он, наверное, и не заметил. Его сильные руки ни на мгновение не отпускали мои бедра. Я чувствовал жар его тела. Чувствовал запах его возбуждения. Ощущал дикое, наполняющее, даже разрывающее давление внутри себя. Его член был огромен! Какой диаметр! Какая длина! У меня было ощущение, что внутрь меня втыкают целое бревно. Несущий информационный туннель. Рог гигантоэтера. Член все проталкивался внутрь, и мне казалось, что не будет ему конца. Что за гигант мне попался! Не человек, а спрут с Тиррепары! И этот спрут засовывал внутрь меня свое ведущее щупальце, все три с половиной километра толстенной мышечной трубы. Член парня растягивал мое тело, как рука, надевая, растягивает медицинскую перчатку. Как иммерсионный хоппер растягивает пространство… И тут я вновь испытал шок. Другой категории. Я вдруг почувствовал, что мой член реагирует на все это. Что творится! Неужели и это последствия минутного парадокса? Или так и должно происходить при анальном сексе? Мой член напрягался все больше, вновь становясь в положение «в пупок», вновь отвердевая, наливаясь кровью, прыгая и дергаясь от возбуждения и желания. Я был настолько поражен, что даже пропустил момент, когда меня коснулся живот юнги. Голени обдало холодком спущенных до щиколоток штанов с их металлическими заклепками, бляхой ремня и расстегнутой молнией (как она больно царапалась!). Юнга замер. Проникновение члена в меня остановилось. Похоже, он вошел в меня уже на всю длину. Он-то замер, а вот мой член задергался от какого-то болезненного, извращенного удовольствия. Что же со мной происходит! Я теперь был не столько унижен и оскорблен, не столько перепуган, не столько шокирован, сколько поражен. Поражен реакциями своего тела. Во мне бушевала буря дикой смеси андрогенных гормонов, серотонина и адреналина. Вся симпатическая нервная система стреляла беспрерывными и плотными очередями импульсов. Я изнывал от возбуждения, сильнейшего сексуального желания. Мой член дергался, и я чувствовал, как подступает, далекий пока, но подступает неотвратимым извержением оргазм. Наверное, вернись сейчас ко мне возможность шевелиться, я бы уже специально прикинулся обездвиженным. Мне было так приятно! Я бы лежал, делая вид, что парадокс действует, чтобы получить оправдание не сбегать, не возмущаться и не лезть в драку. Но парадокс еще не прошел, и мне не оставалось ничего другого, как просто чувствовать, ощущать, впитывать в себя движения члена внутри себя… После секундной паузы, юнга вновь начал двигаться. И откуда у этого парня такой большой член? У меня вот самый обычный. В душевых я видел члены других ребят. И они были обычные. Такие же, как у меня. Может, иногда длиннее – на сантиметр максимум. Может, подчас, толще – на миллиметры, не больше. Но такого я не видел никогда. Откуда же взялся этот парень? Кто он? Движения тем временем стали уже ритмичными. Меня трахали. Я хорошо помнил виденные в школе на уроках секса фильмы. Еще лучше я помнил, как после нескольких первых минут постыдных движений с секс-автоматом, мое тело вдруг само стало совершать вот такие же ритмичные движения. Именно такие, какие теперь совершал юнга. Он меня трахал. Я не мог ничего поделать. Мое безвольно тело двигалось по столику взад-вперед, подаваясь его толчкам. Член в ритме шестьдесят фрикций в минуту вдавливался в меня. Ходил внутри, болезненно растягивая кишку и с каждым разом пытаясь проникнуть все глубже. Низ живота юнги ударялся о мою попу, мошонка билась о яички. Внутри меня в такт этим движениям натягивались какие-то струны, отдаваясь легкой болью в яичках. И в такт этим движениям дергался, напрягаясь, мой собственный член. Я задыхался – мне не хватало воздуха. Было больно и… приятно. Как же это было сладко! Какая гамма ощущений разливалась по моему телу, охватывая, сжимая, поднимая его над землей все выше и выше! Юнга разошелся не на шутку. Он долбил, именно долбил, буквально долбил меня, как долбит отбойный молоток алмазные трубы на планете SR… ммм… на планете SRT98P… как долбит… ааа!.. с планеты… ааа!... неважно… Парень трахал меня. С силой раз за разом загонял свой член внутрь меня. Налегал на меня. Жил своим ритмом во мне… Ммм!… Ааа!… Откуда эти звуки? Неужели это я их издавал? Или это был он? Или мне просто чудилось? И тут вдруг юнга остановился. Замер. Загнал член вглубь меня и застыл, будто его выключили. Я не слышал его дыхания. Не знал, что происходит. Все прекратилось настолько внезапно, что я пережил очередной шок. На этот раз от того, чего юнга не (!) делал. Мне не хватило чуть-чуть. Еще немного, еще десяток движений, и я бы… Я почувствовал, как сжимаются, казалось бы, и так сведенные судорогой, сжатые на моих бедрах пальцы… А потом я ощутил (а может, придумал, что ощутил? но нет, именно ощутил!), как начал пульсировать твердый член внутри меня. Парень захрипел, навалился на меня всей тяжестью и стал едва-едва двигать бедрами. Опять замер. И опять двинул членом. Застыл. Мое сердце отстучало десяток ударов в этом ужасном перерыве движений, и только тогда юнга стал вновь двигаться внутри меня туда-сюда. Не было ни прежнего размаха, ни силы в этих движениях, но выдавали они такое напряжение, такую бурю ощущений, такое наслаждение, что я невольно издал то ли стон, то ли мычание… А потом он вдруг расслабился. Повалился на меня. Его тяжелое тело придавило меня. Я почувствовал его мокрые от пота грудь и живот. Его губы оказались у меня на шее, но юнга не поцеловал ее. Он просто лежал на мне, и я чувствовал, как часто он дышит. Волосы на моей голове шевелились от каждого его выдоха, горячего, влажного выдоха. Пальцы. Я был распластан под тяжелым телом, мне было трудно дышать, но я почему-то не боялся задохнуться. В голове моей билось парадоксальное ощущение: мне было приятно, черт побери, так приятно, быть придавленным этой живой тяжестью! Член мой дергался. Все внутри меня изнывало от желания продолжать. Не знаю как, но парень почувствовал это. Не сдвинувшись ни на миллиметр, оставаясь внутри меня, он приподнял руку, нащупал мой член и провел по нему пальцами. Меня охватило такое удовольствие, что я вновь замычал. Ствол сжался. И сжался анус, и сжалась, казалось, кишка, и то, что они не могли на самом деле сжаться из-за живого стержня у меня внутри, придавало ощущениям невыносимую, непередаваемую остроту… Пальцы парня продолжали тереть головку моего члена, так терли, как я бы сам себе это делал, по самому чувствительному месту, по самой напряженной струне, по средоточию удовольствия и наслаждения. И я бы извивался от своих ощущений, если бы мое тело меня слушалось. И я бы кричал от невероятности ощущений, если бы мог кричать. И я летел и летел ввысь… Пальцы! Какие пальцы! И ствол внутри меня! И жаркое дыхание на затылке! И тяжелое тело на мне. И… Почему так быстро! Зачем! Нет, я хочу еще! Но не остановить начавший извергаться вулкан. Не поймать вылетевший заряд бластера. Не прекратить оргазм, если он начался. Сладостный узел у меня в члене быстро и решительно поднялся по стволу, замер болезненным зарядом в головке и… На следующие несколько секунд я потерял всякое ощущение мира. Я плыл в наслаждении, парил меж звездами, среди ярчайшей, чистейшей сладости. Ничего в моей жизни не было, с чем бы я мог сравнить то, что я ощущал. Ни один мой прежний оргазм не мог достичь и единички на стобальной шкале того оргазма, который взорвался во мне… Я парил и парил в наслаждении. Я распадался на мельчайшие частицы, чтобы каждая из них пропиталась эти немыслимым удовольствием. Я плавился в сладостных ощущениях, как плавится снежинка на горячем языке… Спустя минуту или год ощущения окружающего мира начали ко мне медленно возвращаться. Член юнги уже покинул мое тело. Судя по всему, парень сидел на полу, прижавшись к моей ноге. Его рука гладила ягодицу, но не страстно, а нежно и мягко. Потом юнга поднялся. Провел ладонью по спине, от затылка до бороздки между половинками попы, зацепив израненную дырочку, тут же откликнувшуюся на это прикосновение жжением… Ожидание. Он оторвался от меня. Послышались шаги, журчание струи воды в умывальнике, звук сушильного автомата. Я лежал на столике, постепенно приходя в себя. Как же сильно я кончил! Как невероятно сильно я кончил! Какой яркий, сверкающий оргазм! Я услышал звук зиппера. На этот раз снизу вверх. Потом приближающиеся шаги. Парень замер позади меня. Я почувствовал прикосновение его губ к ягодице. Юнга переместился немного и оказался сбоку от меня. Его губы мягко, едва ощутимо поцеловали мое бедро у самой поверхности столика... И тут вдруг он сдавленно вскрикнул. Вскочил, на мгновение замерев, и стремительно выбежал из душевой комнаты. Что случилось? Что его так испугало? Я с ужасом подумал, что он услышал чьи-то шаги. Сейчас сюда войдет еще кто-то! Я явственно ощущал, как по ногам медленно стекает сперма. Собственно две струйки спермы – из ануса и из члена – медленно сползали по бедру. Что же этот вновь пришедший увидит?! Лежащего на столике голого юнгу с потеками семени по всему телу, с раздолбанным, несомкнутым задним проходом! Теперь я ощущал только ужас. Ожидание длилось и длилось. Сердце гулко стучало. Никто не появлялся. Что происходит! Идет кто-то или нет! Прошло еще несколько минут. Я оставался в душевой один. Непонятно. Почему же тот юнга так стремительно убежал? Я начал успокаиваться. Через некоторое время, показавшееся мне бесконечным, мои веки шевельнулись. Я увидел, как просвечивается через ткань полотенца приглушенный свет душевой. Еще через мгновение я смог пошевелить пальцем руки. Потом дернулась нога, и все тело, потеряв равновесие, съехало на пол. Я оказался сидящим, прислоненный к стене спиной. Вся тяжесть тела пришлась на попу, и анус болезненно заныл. Я дернулся и повалился на бок. ruslander.net to@ruslander.net