Три и двое. Глава пятая: Штучки-дрючки

— Милый. — На ней был только фартук. — Ты сегодня как-то поздно.

— Немного задержал начальник отдела. Нужно было что-то ему пояснить. Понимаешь, — тут я выдохнул, — мы, там, немного в обед того, усугубили, а потом перед самым концом работы ему понадобилось. Короче, сидел — не дышал.

— Мда? — Она впилась в меня, выцарапывая из одежды. — Ну, и хрен с этим. Мне тебя как не хватало! Так соскучилась! Прямо на работе накатило, что чуть не завыла!

— Уже иду. — Мои пальцы нежно теребили её соски, упруго толкавшие кожу. Жар от грудей передавался мне, заводя член, застывший в анабиозе от невостребованности. — Как же могу я такое и оставить без внимания?

— Да? — Она остановила мои руки. — Погоди. — Сделав шаг назад, встала на пуфик, отставила ногу в сторону, упёрлась в столик.

— Тебе нравится так? — Я поднырнул под её фартук, поцеловал в лобок. Колючка любимая.

— Да. — Она положила руки на мою голову, чуть прижала.

— Ах, ты моя сладенькая. — С этими словами мои губы потянули попавшую в них половинку уже набухших срамных губ. — Мне тоже тебя не хватало. — Язычок прошёлся по малым губкам, вновь вернулся к внешним.

— Да, так. — Она улыбалась, закинув голову, позволяя волосам течь вниз в беспорядке. — И сильней. Чуть-чуть.

— Именно этого мне и не хватало весь день. — Клитор затрепетал под моим мягким языком. Дика, впилась коготками в голову, заскулила, задвигала тазом. Несколько минут мы играли в «угадайку» — куда и как должен был пройтись мой язык. Отчего и она, и у меня всё было готово к тому, что бы перейти к более прямому общению.

— На кровать? — Я оторвался от неё.

— Бежим. А то не успеем. — Она спрыгнула, сбросила с себя фартук.

— Догоню. — Я попробовал схватить её.

— Не поймаешь! — Она вывернулась, нырнула в комнаты.

В спальне был интимный антураж по полной. Притушенный свет, мягкие подушки на полу, свечи ароматами, заполнявшие нашу спальню, были теми знаками, что она очень и очень давно хочет секса. Поймав за талию, я развернул её, нагнул.

— Нет. — Она рванулась вперёд.

— Да! — Член ворвался в неё, раздвинул стенки вулкана, вновь достиг дна, опять прошёлся по стволу. Ложимся на кровать?

— Не останавливайся! — Она даже топнула ногой. Ого! Что-то новое?!

Она повизгивала, трясла головой, разлетавшиеся волосы, которые попадая на руки, свои тонкими прикосновениями выбивали искры страсти, подгоняли нас. Стараясь перехватить её удобней, я отпустил на полсекунды талию, чем она и воспользовалась. Нырнув в кровать, она крутанулась, ложась на спину, раскинула ноги в стороны, протянула руки, как жаждущая воды. Член с готовностью нащупал вход, стал двигаться в стволе, и тут моя спина почувствовала, что руки моей жены шарят по кровати. Нет, она не хватала в страсти простыни, не комкала их, собирая в тугие башенки материи. Она что-то искала. В следующую секунду на мою голову плюхнулся парик. Такой парик брюнетки, не яркий, не вызывающий, а такой вот брюнетки. Как Виктория. Это я понял потом, рассмотрев сам парик, а сейчас, удивлённый таким поворотом, я ускорил темп, видя, как закатываются её глаза. Так, теперь вверх подбородок. Да, так. Ну, всё! Теперь только дело за мной. Вернее, за тем как быстро мой член удовлетворится всеми нашими движениями.

— Нажми. — Она простонала это слова, как в забытьи. Что нажать? Останавливаться нельзя — у неё будет облом и, соответственно, у меня тоже. — Нажми. Пальцем.

— Сучка. — Большой палец нырнул в половинки, зашарил в поисках ануса. — И в задницу хочешь? — Ругань при анальных играх её заводила.

— Сучка. — Простонала она. — Дёрни меня. — Новое слово в её постельном лексиконе? В смысле, трахни меня?

— Шлюшка. — Она завертелась подо мной, чувствуя, что палец стал не только нажимать на коричневый кружочек. Смоченный катящимся с нас потом и соком нашей любви, большой палец левой руки, проталкивался в анус, погружаясь на фалангу. — Такая сладкая, молоденькая шлюшка.

— Да. — Она вытянулась. Ого! Член взвыл стиснутый вулканом. — Да! Сильнее! — Она вцепилась в мои плечи, вытянула губы в напряжении.

Я навалился на неё, задвигался, ощущая как, вместе с нами, двигается наша кровать. Соседям снизу, наверно, слышно очень и очень хорошо. От этой мысли тело пришло в ещё большее возбуждение. Дика, уже вцепившаяся в меня сведёнными от придвигающихся волн оргазма пальцы, тихо охнула, уткнувшись грудью в комок одеяла и простыней, а потом заткнула рот подушкой. Член не вошёл — ворвался внутрь, по-хозяйски ткнув мошонкой по её вулкану, пышущему чуть ли не пламенем. И снова, снова, снова пока не выстрелил в неё. Тихую Дику я не отпускал из рук, пока член сам не выскочил из разработанной дырочки ануса.

— Всё. — Она упала на кровать, закрыла лицо руками. — Спасибо тебе.

— А чего так? — Я тяжело дышал, крутя на руке парик. Прямо в тон цвета волос Виктории.

— Не знаю. Шла по улице, вдруг вижу — парики. Прямо занесло туда. эротические рассказы А как представила тебя в парике на мне, чуть не кончила. — Она говорила через забор из ладоней.

— Ты чего? — Удивлённый, я отнял ладони.

Она плакала. Таким вот крупными слезами испуганной девочки. Словно она разбила что-то и теперь мама, похоже, задаст ей по первое число. Я оторопел. Такой реакции я не ожидал. Да, обижалась на меня, плакала, но во время секса? Никогда.

— Что случилось? — Плечи её, такие беззащитные сейчас, скрылись в моих руках. Какая горячая!

— Пусти в туалет. — Она встала с кровати, всхлипывая. — Потом.

— Тебе было плохо? — Я пошёл за ней. Такая реакция меня пугала. — Тебе было больно? Ну, когда я тебя сзади? Больно.

— Нет. — Она открыла дверь в ванную. — Потом, всё потом. Хорошо?

— Ладно. — Значит, разговор будет. — Жду.

***

Она села в ногах, завернувшись в халатик, который только подчёркивал её фигуру. Она любила его, и теперь он выступал для неё некой спасительной силой или защитной кожей. Так думал я, смотря как Дика устраивается в меня в ногах, поправляя халатик.

— Ложись ко мне. — Рука поймала её тонкие пальцы. Какие ледяные! — Что такое? Мылась ледяной водой?

— Нет. — Она попробовал сопротивляться, но нырнула ко мне под бок. — Знаешь. Я, наверно, такая извращенка.

— Извращенка? — Это наверно, о парике и прочем, что сидит у неё в голове. Интересно бы заглянуть внутрь, почувствовать её ощущения, мысли, и, конечно же, узнать оценки. В том числе и себя. — Значит, я люблю жену-извращенку.

— Я серьёзно. — Она толкнула меня. — Я после этой поездки только об этом и думаю.

— О чём думаешь?

— О том. — Даже сердиться начинает. Но не говорит сама. — Сам знаешь.

— Слушай, а, может быть напрямую скажем, что с тобой твориться? Я пойму. Я тебя люблю. Буду стараться понять и пойму. — Я заглянул в её глаза.

— Да? — Она, как девочка, доверчиво посмотрела мне в глаза, где кроме моей любви к ней, ну, и желания её, ничего не могла увидеть. — Знаешь, мне крышу снесла эта поездка. Ну, наш визит к Ольге.

— Тебе хочется секса с женщиной, похожей на Ольгу? — Ладно, возьму на себя эту ответственность — произнесу эти слова, которые ты не хочешь говорить.

Она закопалась мне под мышку, вздохнула, кивнула головой.

— Так ты мне скажи — да или нет. — Я поцеловал её в макушку.

— Да. — Она подняла голову, заспешила. — Я не знаю какую женщину. И как, почему. Я боюсь своего желания, но хочу. Это же не естественно когда женщина с женщиной.

— Да, нормально. — Пожатие плечами и уверенный голос должны были её успокоить. — Я бы не обращал на это внимания.

— Мужчина с мужчиной извращение, а женщина с женщиной нет? — Логика достойная Сократа или кого-то, там, философа.

— Слушай, милая. — Надо выкатываться из дебрей психики с философией, вместе взятых. — Если мужик с мужиком, то с их точки зрения — всё путём. Как их женщины, если

они есть у них, к этому относятся — их личное дело. Принимают? Значит, всё в норме. Если женщина с женщиной, то это опять — как относится к этому их мужья, если они есть. Понятно?

— Нет. — Она смотрела в потолок. — Получается...

— Получается следующее. Первое, — пальцы нырнули в ложбинку спины, потянули поясок, — как муж, я не против, если у тебя будет секс с женщиной. Во-вторых, — поясок пустил ткань, собираемую моими пальцами, — если тебе будет хорошо от секса с женщиной, то и мне будет хорошо.

— А в третьих. — Она поймала мои пальцы, придавив ладошкой. — Ты будешь третьим?

— В смысле? — Изворотливость женского ума просто феноменальна! Надо срочно строить систему противовесов. Такого вот прямого перехода в атаку я от неё не ожидал.

— В смысле нас обеих трахнуть? — Она чуть дёрнула носиком. Сердится. А мы вам сейчас и успокоительного. — Так сказать, треугольником?

— Интересное предложение. Я о нём, как-то, не подумал. Подумаю. — Она, словно осознавшая сделанную ошибку ученица, поджала губы. — Если пригласите, то почему бы и нет. Но должно быть согласие обеих. И тут важная роль отводится тебе. Ты жена, я твой мужчина, значит, ты решаешь.

— Всё, не хочу слушать! — Она заткнула уши руками. — Не хочу.

— Слушать не хочешь? — Я перевернул её на спину. — Тогда придётся прибегнуть к физической силе.

Губы, всё-таки, не просто инструмент на лице для совершения действий — там захвата, поцелуев, смачивания. Губы это тончайший настройки прибор, позволяющий в доли секунд получить такую массу информации, что все компы мира обрабатывали бы день или два. После этого длительного поцелуя, я уже знал всё — она хочет и ждёт секса с женщиной, как, где, с кем она не знает, но отступить назад она уже не пожелает. Так же я знал, что она может и согласиться на секс втроём. Условием моего участия будет что-то незначительное для меня, но важное для неё. И она сейчас решает, что это будет.

— Знаешь. — Она дышала мне в грудь, чуть приподнимая попку, пропуская к паху бегающие по её телу пальцы. — Секс втроём тоже возможен. Но с условием. Вернее, двумя условиями.

— Конечно. И у меня будут условия. — Я знал, что сговор, начавшись, обязательно закончится к обоюдному удовлетворению. — Я же понимаю...

— Не надо ничего говорить. — Она прикрыла мне рот. — Мои условия просты — секс с той женщиной, — она с трудом выговорила это, — будет с презервативом. Потом, целоваться с ней нельзя...

— Стоп! — Я убрал её руки пальцы с мошонки. — Тебе не кажется, что это немного идиотично — заниматься сексом, не целуя груди...

— Это можно. — Она кивнула головой. — Груди, плечи, ну, другое, тоже можно. Но только не в губы! — Да, да, поцелуи в губы это предательство — знаем мы ваши женские штучки.

— А твои поцелуи? — Как на это ответишь? Мне-то не очень хочется, каждый раз говорить Вике, что, мол, извини, жена против поцелуев в губы. Стоп, а почему Вика? Может быть другая будет? — Твои поцелуи в губы?

— Мои? — Она поджала губы. — Мои?

— Да?

— Не знаю. — Она расстроилась, даже подбородок задрожал.

— Ладно. В губы целоваться не будем. Обещаю. — Я поцеловал краешки её глаз. — Не расстраивайся. Ничего ещё нет, а ты плакать.

— Да? — Голос обиженного ребёнка. — При мне заниматься сексом с другой женщиной?

— Тьфу, ты! — Надо немного рассердиться. — Хватит об этом. Всё забыли! Закрыли тему и забыли.

— Ну, не сердись! — Она соскользнула вниз, обхватила колбасу лежащего члена. Давай, давай, ублажай сердитого мужа! Губы обильно смочили головку, помяли член, спустились к мошонке, где вместе с дуновением её дыхания принялись ласкать заросли на подбирающихся яичках. Славно-то как! Эх, лесбиянка, ты, моя начинающая. Ты же мужоориентированная сексуальная девочка, а не какая-то там розовая пантера. Но попробовать тебе это надо. Раз тянет, то попробовать надо. Если бы меня тянуло на мужиков... Стоп! Это уже не тема для обсуждения.

Волосы волнами катились по телу, щекоча кожу, вызывая желание сгрести их в одну упругую волну, накрутить на кулак, почувствовать приятную тяжесть, вдохнуть этот запах и приправить ими запах нашей любви. Дика крутила бёдрами, с наслаждением подавалась на все провокации. Даже когда в постели появилась свечка, на которую мы, посмеиваясь, натянули презерватив. Нависший над моим лицом её вулкан с набухшими половыми губами, двигался в такт, следуя атакам её рта на мой член. Кольцо из губ прокатывалось по столбу члена вниз, вверх, становясь то мягким, то жёстким, то просто неощутимым. В какие-то моменты нос толкал меня в лобок, мы вместе хмыкали от удовольствия и всё продолжалось. Она любила меня ртом, я её — свечкой в презервативе. Придерживая жену за попку, чтобы свечка не выскочила из жерла вулкана от её размашистого маха, вторая рука невольно сама нырнула между её половинок, а пальчик нащупал морщинистую мягкость анального отверстия. Она ускорила движение головой.

С каждым нырком вглубь вулкана и в соседнее жерло повелительница распалялась всё больше, зачастую, в забывчивости пуская в ход коготки и зубки. Вот теперь мне понятно, что значит «показать зубки». Крайне болезненно, скажу я вам. Но мне было приятно. Разговор на тему секса втроём выводил наш секс на какой-то новый уровень чувственности. Мы оба получали такой заряд, что всё происходящее было нам мало. «Надо бы в магазинчике прикупить всякие штучки-дрючки, а не импровизировать». Мысль становилась всё чётче, по мере искривления свечки. Плавился стеарин или что там, в свечке, от жара нашей любви.