Как меня Даша побила. Часть 1

- Если я тебе врежу коленкой по яйцам, ты согнешься, заплачешь и упадешь! - сказала Дашка, строго посмотрев мне прямо в глаза.

Я от такого, честно говоря, обалдел. И потому что сказала это Дашка, и потому что произнесла она свои слова громко, яростно и прямо при всех.

У костра собралось человек десять, сидели, болтали. Курить в "лагере для одаренных детей" , как мы себя сами с ухмылочкой называли, понятное дело не разрешалось, девчонки и Сенька-Зараза бегали подымить за сосны. Смена шла к концу, все давно перезнакомились, поняли кому чего надо, разбились на компашки. Мы были старшие, нам доверяли по вечерам разводить костер.

- Ты: мне врежешь? - переспросил я, чувствуя, что лицо расплывается в глуповатой улыбке. Сидящие у костра тоже заулыбались, причем девчонки, как-то злорадно. Нет, они не ждали, что наша Дарья сейчас начнет меня бить. Просто обрадовались аргументу.

- А чего? Могу: - многообещающе кивнула Дашка и сделала даже шаг вперед.

У меня, что называется, поджилки дрогнули. Вообще-то за все мои шестнадцать неполных лет мне еще ни разу не доводилось получить удар в пах. Видеть - видел. Пару раз в школе, но гораздо чаще во всяких кино, где сильные крепкие мужики, а иногда хилые очкастые подростки получали между ног коленкой, кулаком, а то и бейсбольной битой. Поджилки мои вздрагивали каждый раз, хотя результат казался неопределенным. Кто-то там на экране сгибался, хватался за промежность и сводил глаза к переносице, кто-то кричал благим матом и катался по земле в страшных корчах, а некоторые тут же падали на землю и лежали замертво, видимо сразу потеряв сознание от страшной боли.

Жуть. Не только потому, что это больно. Это еще и страшно, не остаться бы без яиц. И это еще и очень стыдно, думал я. Особенно если кто-то смотрит. И особенно если на это смотрит девчонка. В фильмах очень часто это просто неизбежно, потому что девчонка-то и наносит удар. У-у, даже подумать стрёмно.

Сейчас на меня смотрели, улыбаясь сразу несколько девчонок. И я тут же сказал, небрежно так:

- Не упаду и не зареву.

Дашка снова залилась румянцем. Опять разозлилась.

Все началось с того, что я обыграл ее в шахматы. Не просто обыграл. За двадцать дней проведенных в лагере мы не раз и не два пробовали свои силы за доской. Дашка играла отлично - как, впрочем и многие девчонки в лагере. Ничего удивительного, собрали-то нас сюда, под сосны из математических школ и гимназий. Мне вообще путевка досталась, за победу в олимпиаде по информатике. В шахматы играли в лагере хорошо все, не исключая девчонок, много раз я позорно валил короля, сдаваясь, да вон хоть очкастой тихой Женьке, или полненькой смешливой Анжеле, которая сейчас лыбится на меня, сидя у самого костра в обнимку с Сенькой-заразой. Но когда наши вожатые назначили турнир, я взял себя в руки и постарался сыграть в полную силу. В финал вышли мы с Дашкой, и вот тут мне захотелось выиграть по-настоящему. Дашка мне нравилась, среди всего созвездия девчонок-математиков и программисток она казалась и умнее и смелее. К тому же она была офигенно красивая, на мой вкус: тоненькая, но уже с очень красивой грудью, и глазастая. А самое красивое, это ее улыбка, белые ровные зубы, и негромкий смех.

И вот, я обыграл ее в финале. Обыграл довольно легко, она - обычно спокойная - почему-то разнервничалась и зевнула фигуру. Еще смотрела на меня исподлобья, вот прямо как сейчас, вроде намекала, чтобы я ей разрешил взять ход обратно. Но турнир же. Я, внутренне ликуя разгромил белые фигуры и снисходительно предложил сдаться.

Лучше бы я этого не делал. Турнир я выиграл, и мне похлопали. Но два дня после этого Дашка не сказала мне ни слова, только при встречах смотрела вот так же исподлобья.

И вот у костра - разговорились.

Вообще, вечером у костра, когда все вожатые ушли заниматься малышней, нам старшеклассникам был рай. Пиво мы пили только пару раз, когда его притаскивал Сенька, но успевшие пристраститься к никотину оттягивались в свое удовольствие. И еще был "секс и разврат" , как говорили мы сами, и наша вожатая Настя, отвечавшая, как врач лагеря за наше "здоровье и девственность". Те, кто успел за двадцать дней влюбиться, сидели мальчик с девочкой, целомудренно обнявшись и иногда тыкались друг в друга губами. Остальные просто шалили, Анжела например, которую обнимал тот, кто успевал. Сегодня успел Сенька.

У меня не было пары. Зато в этот вечер рядом со мной сидела Дашка. Но мы вместо того, чтобы обниматься, поругались.

Кто-то что-то сказал про феминисток. Кто-то заметил, что бабы - дуры. И тут вдруг наша Дашенька разразилась речью. Не глядя на меня, хотя я стоял всех ближе, она начала своим звонким голосом объяснять, что пресловутое мужское превосходство это миф, комплексы, и дикость каменного века. Все смотрели на Дашу, переводили взгляд на меня, и понимающе кивали. Дашку это бесило еще больше. В конце концов я почувствовал, необходимость разрядить обстановку и сказал, что есть же объективные факты:

Дашка немедленно обернулась, как будто хотела вцепиться мне в горло своими классными белыми зубками.

- Факты? - зловеще переспросила она: - Ну и что у тебя за факты?

Она хотела чтобы я напомнил ей про шахматы. Я это понял и сказал примирительно:

- Ну мужчина обычно все-таки сильнее, там. . выше:

Вот тут-то она мне и врезала. Вернее, пообещала врезать коленкой по яйцам.

- Не упаду и не зареву, - повторил я. Уж не знаю, как мне пришло в голову это сказать, потому что внутренне я был уверен, что обязательно упаду, а может даже и умру на месте.

Дашка от моего ответа вроде даже как успокоилась. И пожав плечами, сказала:

- Обычно падают и воют.

- А я не упаду и не завою.

- Обычно:

- Обычно! . . - расхохотался сидевший у костра Сенька-зараза. Он был белобрысый и толстый, вернее, тяжелый. В шахматы Сенька играл неважнецки, но это не мешало ему здорово шарить в электронике. Кроме того, он на моих глазах не раз шарил по буферам и задницам девчонок из нашей компании, выполняя роль этакого брутального мачо, которому можно: - Даш, а ты много раз била мужиков по яйцам?

Отвечать Даше не пришлось. Потому что Анжела, чью правую грудь как раз потихоньку лапал Сенька, вдруг покосилась на него и сказав вполголоса:

- А что, сложно что ли? - подняла и резко опустила свой пухлый кулачок. Угодила Сеньке как раз по застежке джинсов.

Сенька замер, раскрыв рот. Потом отпустил Анжелу и медленно поднялся с соснового корня на котором сидел. Светлые волосы у него как-то сразу растрепались и сползли на лоб, когда он вдруг зажмурился, как младенец, собирающийся зареветь.

- Дура, - спросил он тоненьким голосом: - ты чего сделала?

Все снова захохотали, даже ребята. За Сеньку обидно, но от Анжелы чего-то подобного ждать можно было всегда, сегодня ее щупают, завтра она кого-нибудь тискает. Семен пошел вокруг костра, то разводя руки, то снова прижимая их к пострадавшим причиндалам, и выдыхая:

- Ой, сучка: Ну больно же: Прямо по шарам:

- Да я ж легонько: - смеялась Анжела.

А Дашка даже не улыбнулась. Мрачно кивнула и сказала очень серьезно:

- Вот тебе твои объективные факты. Вот тебе твое превосходство.

- У парней - яйца, у девчонок - сиськи, - сказал я просто чтобы что-то сказать. Я совершенно не был готов к беседе на эти темы с красивой серьезной Дашкой.

- По сиськам - не больно! - сразу отозвалась Анжела: - я пробовала. А вот если прищепками за соски - это да: Это м-м-м:

Кто-то сказал "о-о" , кто-то попросил рассказать подробнее, кто-то из девчонок стал бить Анжелу, ладонью по спине, чтобы замолчала. И тут я почувствовал резкое движение инстинктивно отшагнул, прижавшись спиной к сосне.

Дашка промахнулась.

Все разом стихли и обернулись к нам. Это уже было очень стыдно. Дашка промахнулась, но могла бы и не промахнуться. И тогда сейчас бы все смотрели, как она вдруг, без предупреждения врезала мне коленкой по яйцам. Вот сука:

- Надо было за доской следить, - не сдержался я, от обидных слов: - а не драться когда проиграла:

Дашка не только покраснела, она еще задышала часто и глубоко, как будто это сама получила удар по больному месту. Она оглянулась на ребят, которые смотрели на нас.

- Он сказал, что не упадет и не заплачет! - огрызнулась она. - За базар надо отвечать. Я решила проверить: