Вильколак. Рассказ времен Речи Посполитой. Часть 2

- Садитесь, панночка, с нами! - Крестьяне помогли ей слезть с дерева, причем бесцеремонно слегка пожамкали. В те далекие времена польки пользовались большой свободой, уважением, мужчины перед ними преклонялись, но и особо не церемонились.

- Куда путь держите, панночка?

- К пану Мечиславу!

- Так и мы к нему! Садись, подвезем! На волах не столь быстро, зато безопасно! Гриц, перезаряди мушкет солью, мало ли кто еще попадется!

- А кто тут еще может попасться?

- А нам все равно! Хоть оборотень, хоть разбойник! Наша соль всем полезна! Как говорят в Львове: "Польша держится беспорядком"!

- А что же вы его не добили?

- А вот это не наше дело! Наше - соль! Ну, и прочая торговля! Бог неровно делит: и дает штаны тому, у кого они будут падать с тощей задницы. С вашей то, пани, не спадут!

Неторопливо ехал воз. Гоготали связанные гуси, приготовленные чумаками для пана Мечислава.

- Ганька - домой! Ганька - домой! - Поскрипывали колеса.

Красное огромное солнце катилось за лес, окрашивая лес багровыми красками, зажигая на вершинах сосен рыжие огни. Лес замолкал, готовясь к ночной, совсем особой, жизни, где нежить наконец-то вступит в свои права.

Наконец, из-за щетинистых верхушек елей высунулась высокая черепичная крыша старого дома пана Мечислава.

На подъезде к усадьбе она стала думать, как ей совершить греховное дело - отравить родного дедушку, да так, чтобы не сложить после этого голову на плахе. И усадьба деда, обычно веселая и приветливая, выглядела так мрачно и холодно, что у Ганьки сжалось сердце.

"Слава Богу, доехали! - Но, вступив в ворота, панночка вздрогнула, ей показалось, что она чувствует прикосновение к шее пеньковой петли. - Не так легко решиться на черное дело!"

- Добже дзеньку, пан Мечислав! (Добрый день - польск.) . - Ганька слезла с телеги.

- Прошу, пани! - Пан Мечислав встретил внучку с обычной приветливостью.

Старый воин худ, но силен и жилист. Твердые скулы и волевой взгляд выражали уверенность и твердость характера, но если вглядеться более внимательно, в глубине глаз можно было заметить что-то такое, что тяжеловато описать словами.

Одет был дедушка неброско. Добротная, но не новая темно-серая одежда, на широкой груди - тяжелый медальон с головой орла увеличивали впечатление о родовитости и заслуженных подвигах.

- Припозднилась ты сегодня! Заночуй у меня! Тут никакой упиер не пройдет! А утром домой! - Во всем его облике в торопливых движениях, с которыми он суетился, чтобы угодить Гане, ей чудилось что-то зловещее.

- Что с тобой случилось? Дедушка, купивший у чумаков гусей и мешок соли, и подаривший им за спасение внучки в баклажку яблочной водочки на дорогу, всегда был добр и ласков к ней. - Ты дрожишь как крестьянка, пойманная рейтарами, руки исцарапаны!

- Это я по нашему лесу прошла!

"Мой храбрый хвастливый дед! - Ганька с отвращением и ужасом поглядела на пузырек, но что-то, вероятно духовная слабость, не позволила его выбросить. - и я должна его отравить!"

- Я соскучилась, дедушка, а дома много работы! Ох, и страху же я натерпелась! Ужасный лес, ужасные деревья, ужасный упиер.

- И я тоже соскучился! - Седые волосы деда, напоминавшие гриву, спускались ниже широких плеч. - Водочки? Пастилы?

- Страшновато мне было сегодня идти к тебе! - Стараясь выглядеть беззаботной и ласковой, она нашла силы улыбнуться. - И вампир из болота вылез! А говорили, что он только ночью выходит!

- Оголодал несчастный! Кто же сейчас ночью на болота ходит? Тут не захочешь, а днем вылезешь! Он как мои крысы: захочет, есть и вылезает из норы по мои яблоки! Но яблок ему не надо! Ему кровушку подавай! Вот он тиной лицо и мажет, как вы девушки сметаной! А то сгорит на солнышке!

- Слава Богу, все закончилось! - Ганька подумала, что поминать Бога, собираясь свершить смертный грех - бесполезно.

- Нет, не все еще закончилось, внученька! - Теплая ладонь старого шляхтича легла на Ганькин лоб, и, повинуясь ей, девушка откинула голову на спинку кресла, глядя снизу на стоявшего деда. - Все только начинается! Слышишь звонит колокол?

- Да, звонит! И вроде бы не ко времени!

- Это упиер после охоты идет в нашу церковь и звонит в церковный колокол!

- А зачем он это делает?

- Те, кто слышат звон колокола, должны стать следующими жертвами упиера!

- Значит, он нас съест?

- Это вряд ли! На мою усадьбу он не сунется! Моя сабля с серебряной насечкой и не таким головы сносила! Впрочем, вполне может быть, что чья-то душа сегодня отлетит в Рай или в Ад! - При это он как-то странно посмотрел на Ганьку.

На мгновение ей показалось, что зрачки у деда узкие, как у кошки.

"Неужели он обо всем догадался?" - Девушка хотела отказаться от задуманного, но представив, что сделает мама продолжила разговор.

Старинная усадьба деда была более чем скромная. Самое большое помещение с камином было и столовой и приемной и кладовой: у стен стояли бочонки, с балок свисали окорока, колбасы, травы.

По молодости лет дед слыл весьма бесшабашным парнем: с саблей управлялся ловко, мог крепко выпить и повеселиться. Но в нужный момент всегда останавливался.

С Ганькой он, был открыт и дружелюбен.

Впрочем, она знала, что в зрелые годы лихие люди, пытались ограбить одинокого воина, но каждый раз горько жалели об этом, точнее жалели те, кто оставался в живых.

Старый пан слушал о внучкиных приключениях и рассуждал о Сарматизме - возвеличении шляхты! Он безоговорочно защищал шляхетский дух, шляхетские "доблести" , шляхетское господство Любимым оружием деда оставалась кривая сабля, украшенная серебряной насечкой, при этом чем больше он пил тем большее количество врагов Польши отправлялось в ад посредством твердой дедовой руки и верной сабли.

"Хорошо ему о шляхте рассуждать, а мне этого старого доброго человека придется уморить!"

- Пастилы... И водочки! - Ганька почувствовала, как липкий пот струится по ее спине. - А я есть хочу! Можно мне еще пирога?

Дедушка вернулся, неся потемневшую от времени серебряную тарелку с пастилой.

- Пирога можно! - Он оценивающе посмотрел на Ганьку. - С яблоками!

Глаза деда разглядывающие, ощупывающие так, как будто на ней не было никакой одежды, отливали зеленью. Усадив внучку в кресло, он ушел с тем, чтобы принести сельскую закуску.

- Пока сезон - надо есть что Бог послал.

Это год выдался чрезвычайно урожайным на яблоки, теперь они ковром были рассыпаны по углам замка. Некоторые, желтые, сморщенные, в темных пятнах, покрывшиеся пылью, были пригодны для производства водки.

"Мне надо съесть пирог и убить деда!" - Ганна ерзала на низком креслице и сжимала в руке пузырек.

Серебряные старые кубки стояли на столе. Совесть все еще мешала сделать последний шаг. Камин в парадном зале пана Мечислава освещал пламенем парадный зал, и Ганька с облегчением убедилась, что, по крайней мере, на первый взгляд, в нем нет ничего ужасного.

- Сейчас я достану! - Хитро улыбнувшись, он крадучись отправился в угол к заветному буфету. - Это один из самых нежных яблочных пирогов. Рецепт твоей бабушки! Много яблок и мало муки! - Дед частенько угощал Ганьку не только пирогами, но и собственной яблочной водкой, но сегодня девушку, охотницу до лакомств, все не радовало.

Польский яблочный пирог, просто таял во рту.

"Убить?" - Ганна страшно колебалась.

Он уже держала открытым пузырек наготове, и не сводила глаз с фигуры деда, зябко кутавшегося в подбитый волчьим мехом плащ.

- В 1546 году добрый король Ян Олбрехт даже издал указ, разрешавший его подданным изготавливать водочку и открыто ей торговать. Правда, четверть века спустя он поумнел и отдал эту привилегию исключительно шляхте. Вот мы выпьем по глотку за упокой души короля Яна Олбрехта, и по стаканчику во славу Речи Посполитой! - Пан Мечислав вернулся к столу с пыльной бутылкой.

- А мне мама строго настрого запретила напиваться! - Ганька посмотрела в пол.

- А мы ей не скажем! Ганя, на вопрос: "где изобрели водку?" каждый поляк, хоть шляхтич, хоть крестьянин ответит однозначно: "В Польше"! И это правильно! Но русские казаки возражают: "Родиной водки может быть только Россия!" Ох, сколько голов я порубил за эту клевету! Давай еще водочки выпьем!

"Похоже, дедушка захмелел! Пора!" - Улучив момент, панночка вылила яд в его кубок.

- Ну что, внученька, короля мы помянули, а за мое здоровье мы пить сегодня не будем! - Разлив по кубкам ароматную, с запахом яблок водку, дедушка с любопытством взглянул в глаза Ганьке.

Бледное лицо деда, казалось, было неподвижно - двигались одни глаза. Ганька увидела его черные, чуть пригашенные ресницами глаза. Они были необычные, эти глаза: зрачки были вертикальными, как у кошки! Луна подсматривала за Ганькой через маленькое оконце, окрашивая колдовским светом стены и пол зала, травы и окорока, подвешенные у потолка

"Он догадался?" - душа панночки упала в пятки, и тут стало не до дедушкиных ужасных глаз.

- Твое здоровье, внученька! - Дед выхватил бокал из рук юной панночки и тут же опрокинул содержимое в рот. Водка пролилась струйками по усам, бороде, каплями сорвалось на потертый камзол, он ничего не заметил.

"Половину яда вылил!" - Ганька поперхнулась водкой.