Твое утро

Лето, раннее утро. Ты еще спишь, я уже проснулся. Лежу и смотрю на тебя, на твое тело, на твое лицо в окружении волос цвета пламени. Ты спишь тихо-тихо, только левая грудь медленно поднимается в такт дыханию. Правой груди не видно, потому что ты лежишь спиной ко мне, вполоборота, подложив сложенные ладошки под щеку. Я смотрю долго, не в первый раз, даже не в сотый, смотрю и не могу привыкнуть к мысли, что ты принадлежишь мне, что ты моя женщина, а самое главное, что ты любишь меня.

Солнце, слегка приподнявшись над горизонтом, заглянуло в нашу спальню. Первый лучик, робея, несмело целует твою теплую, разомлевшую от сна грудь. Белая нежная кожа приобретает золотистый оттенок, выглядит мягким бархатом. Постепенно смелея, солнечный лучик двигается по этому бархатному куполу, медленно приближаясь к его вершине, окруженной ореолом розового цвета.

Мне безумно хочется повторить его путь своими губами, прикоснуться к этой нежной коже, почувствовать ее вкус, но я не хочу тебя будить и потому сдерживаю свое желание. Тем временем солнечный луч, совсем осмелев, добирается до центра твоей груди; сосок, как будто реагируя на поцелуй солнца, вспыхивает изнутри, становится мягче, впитывая в себя солнечный свет. Я перевожу взгляд на твое лицо — ты чуть-чуть улыбаешься, видимо, тебе снится сон, так же пронизанный солнечными лучами, как и твоя ласковая кожа. Возвращаюсь взглядом к твоей груди. Сосок, ореол вокруг него и часть груди плавятся под взглядом солнца. Меня переполняет: нет, даже не желание, а, скорее, нежность. Медленно наклоняюсь к твоей груди, вдыхаю полной грудью, впитывая запах твоей кожи, в котором нет примеси духов, только твой запах молодой и чистой кожи. Слегка касаюсь губами твоей кожи в том месте, где грудь только начинает подниматься и еле сдерживаю стон наслаждения — твоя кожа на самом деле такая бархатная и нежная, какой кажется. Смутно удивляюсь самому себе — ведь мы знакомы тысячу лет, можно было бы давно привыкнуть, а я все еще удивляюсь, все еще не могу привыкнуть.

Не спеша, чуть касаясь твоей кожи, повторяю путь солнечного лучика, приближаясь к вершине груди. Розовый ореол вокруг соска притягивает, мои губы сами находят к нему дорогу; я провожу губами вокруг соска, а потом прикасаюсь к нему губами. Все происходит медленно, почти неощутимыми касаниями, я не хочу вырывать тебя из тех грез, в которых ты летаешь, но ты все-таки меня почувствовала. С губ срывается еле слышный вздох, ты, не просыпаясь, переворачиваешься на спину, даришь мне свою улыбку и кладешь одну руку на грудь, а другую откидываешь в сторону. Теперь я вижу тебя всю.

По нежным, чуть припухшим ото сна губам бродит даже не улыбка, а тень улыбки. Грудь сейчас лежит свободно, открытая и моему взгляду, и моему сопернику — солнечному лучу, который не теряет времени, и, так же как и я, не может насытиться наслаждением от прикосновения к твоей коже и привыкнуть к мысли о том, что ты есть. Солнечный свет медленно заливает твое тело, и вот уже вершины обоих куполов твоей груди светятся внутренним светом, маня к себе мои губы. Еще минута, и ненасытный солнечный свет покрыл всю тебя, в тени осталось лишь лицо. Теперь все тело пропитано солнцем, каждый сантиметр, каждый волосок. Я отказываюсь бороться с самим собой и вновь прикасаюсь к твоей коже губами. Она почти горячая, от нее невозможно оторваться, и там, где мои губы касаются твоей кожи, твое тело не отпускает мои губы. Двигаясь вслед за солнцем, я спускаюсь с холмов твоей груди, медленно пересекаю равнину твоего живота; я почти вижу, скорее чувствую, как ты улыбаешься моим прикосновениям.

Вот я уже достиг низа твоего живота, кожа здесь особенно нежная, пропитанная ароматом, который опьяняет меня. Если бы это было возможно, я хотел бы слиться, раствориться в твоей коже, а пока я только жадно и нежно касаюсь тебя губами, но даже они кажутся мне слишком грубыми, когда касаются тебя. Не может возникнуть и намека на мысль о том, чтобы касаться тебя руками.

И, наконец, я чувствую прикосновение твоих волос к моим губам. На секунду отрываюсь от твоей кожи, чтобы посмотреть на твой лобок. В нежных, кудрявых светло-русых волосах, вовсю хозяйничает солнечный луч — зажигает свет под кожей, пускает искорки на кончиках волос, норовит пробраться еще дальше, туда, где еще не все подсвечено между твоими слегка раскинутыми ногами.

Все еще сдерживаясь, я медленно опускаю голову к границе света и тени, которая проходит наискосок, через венчик светло-русых волос внизу живота, и всей грудью вдыхаю мой любимый запах, запах моей любимой женщины. Дотрагиваюсь губами до кожи на верхней части бедра, чуть колеблясь, продвигаю свои губы к внутренней стороне бедра, стараясь не прикоснуться к самому чувствительному месту, к твоему лону. Твой сон для меня так же бесценен, как и твой смех, твои поцелуи, твоя любовь — я не хочу тебя разбудить. Останавливаюсь на секунду, закрываю глаза, прижимаюсь лицом к твоему бедру, и не в силах противиться исходящему от тебя призыву, ныряю лицом между слегка раскинутыми ногами, нежно, чуть касаясь губами твоих губ и чувствую, как твои губы между бедрами дарят мне ответный поцелуй. Сами бедра едва заметно приподнимаются и прижимают твое сокровенное место к моему лицу. Впитывая в себя твой запах, растворяясь в твоей коже, я все-таки из последних сил отрываюсь от тебя. Там, где соприкасались мои губы и твое тело, остается расплавленный след. Твои бедра опустились, еще немного разошлись в стороны, открывая еще шире чувственный цветок твоей женственности. Солнечный луч наконец пробрался туда, заставил светиться твои губы, залил светом вход в твое сокровенное место. Я уже почти овладел собой — посылаю воздушный поцелуй туда, между нежно-розовыми губами в обрамлении кудрявых коротких волос, и, поднимая голову, вдруг натыкаюсь на твой взгляд, слегка затуманенный сном и просыпающимся желанием. Черт возьми, я все-таки разбудил тебя.

— Доброе утро, любимый!