Остров семи ветров. Часть 16

Когда мы вернулись в гостинную, то застали лишь листавшую журнал «Vogue» Зою, и Костика, резавшегося на телефоне в какую-то игру.

— Алексей решил, что вы уединились надолго и пошел пока принять ванну, — пояснила Зоя маме.

— Ну что ж, подождем его и передохнём заодно. А то, признаться, такая масса сильных ощущений, что просто зашкаливало...

— Конечно, когда новички первый раз ласкаются семьей, это для них очень острые переживания. Особенно первый общий оргазм, как вершина нового доверия в семье.

— О, это было просто суперррр-мяу! Спасибо тебе, Зоечка! За все, что уже случилось благодаря тебе и за то, что еще будет!

— Не за что. Просто самое изысканное удовольствие состоит в том, чтобы доставлять удовольствие другим. Вот я себе в этом изыске и не отказываю, — рассмеялась Зоя, — глядишь, когда-нибудь да зачтётся.

— Зачтётся-зачтется. Можешь не сомневаться.

Мама легонько подтолкнула папу к Зое на диван, а сама подсела на тахту к Костику.

— Во что это ты так увлеченно играешь? Аж язык прикусил от напряжения.

— Geometry dash, — почти буркнул Костик, не отрывая глаз от телефона и продолжая судорожно нажимать на кнопки.

— Так-так. Значит, ты у нас злостный геймер. И не слишком вежливый геймер. Тогда сейчас мы тебя будем отвлекать и завлекать. А ты давай продолжай увлеченно играть. Если у тебя, конечно, это получится. Ну ты только посмотри, какие на нас с Ритой бесстыжие трусики и лифчики — они совершенно ничего не скрывают от тебя.

Мама протянула руку и слегка коснулась живота Костика. Костик ойкнул, но от телефона не оторвался. Хитренько улыбнувшись, мама поманила меня. Я подошла к ним, мягким кошачьим движением раздвинула Костику ноги и уселась на корточках перед его мужским достоинством, тут же начавшим набирать силу. «Рита, ты только не торопись», — попросила меня мама. Она спустила руку на плотно подобранный к стеблю мешочек с яичками и медленно стала их чуть сжимать, словно оценивая упругость. А я начала мягкими, едва касающими движениями мякушек пальцев гладить Костику бедра от коленок к паху и обратно. Костик все еще пытался держаться, жалобно приговаривая: «У меня же вот-вот будет новый личный рекорд!»

— А может, ну его в баню, этот твой личный рекорд? — ехидно-вкрадчивым голосом осведомилась мама.

— Да нет же! Ну чуть-чуть еще мне осталось, ну чуть-чуть еще! — взмолился Костик.

— Ах, какие у нас набухшие яички! — продолжала дразнить Костика мама, — ах какой у нас возбужденный ствол! Мне кажется, что он вот-вот готов выстрелить!

Тут Костя взвыл от обиды и кинул в сердцах телефон на тахту.

— Ну все, я сейчас кому-то буду мстить, — объявил он.

— Вот интересно, каким же образом ты собрался мстить мне за сорванный рекорд?

Костик разозленно вздохнул и насупился, сложив руки на животе.

— Да ладно, Костик. Не сердись. Давай мириться. А за конфетку меня простишь? Вот смотри какая у меня сладкая конфетка, — поддразнивала мама, развигая двумя пальчиками капюшончик крайней плоти и обнажая набухший клитор.

— Не хочу, — Костик все еще изображал из себя недотрогу, но его настроение уже явно начало меняться.

— А у нас для тебя даже две сладкие конфетки на выбор, — подмигнула мама мне.

Я встала и, поставив на тахту одну ногу, чтобы Костику было лучше видно, тоже обнажила клитор. Низ живота сразу отозвался сладкой судорогой. Я невольно отметила про себя, что у мамы клитор явно больше моего. Он сейчас выступал над крайней плотью сантиметра на два и даже пожалуй напоминал больше слегка высунувшийся маленький членик, чем приятную кнопочку. «Боже, о чем я думаю — это же моя мама», — мелькнуло у меня в голове.

— Ну какая конфетка тебе больше нравится? Но только выбирай сейчас одну конфетку из двух, а то тебе много сладкого будет неполезно, — усложнила Костику ситуацию мама.

Чувствовалось, что Костика одолевают муки выбора между нами двумя. Я оглянулась на папу и Зою, сидевшую у него на коленях. Они тоже с любопытством ждали, что же решит Костик. Поколебавшись, Костик потянулся к ушку мамы и чуть прикусил мочку. «И что это значит? Какую же конфетку ты выбрал?» — с деланным удивлением спросила его мама. Вместо ответа Костик стал опускаться возбуждающими поцелуями на шею мамы, потом на ее грудь и животик. Взгляд мамы становился все туманее. Она гладила Костику спину правой рукой и глубоко дышала. Раздался первый стон: «Боже, какой же ты такой нежный! Только не торопись!»

После того как Костя выбрал маму, мое настроение переменилось. Второй раз за два дня он исключал из своих первых приоритетов меня. Не то чтобы Костя был для меня значим в личной жизни или я его ревновала. Просто мое самолюбие было уязвлено. Я почувствовала себя пятой лишней, и настроение участвовать в валяниях у меня пропало.

А мама просто млела от поцелуев и покусываний Костика. Она прижимала его голову у себя между расставленных ног и постанывала с закрытыми глазами. Из ванной вышел Алексей. Подойдя к тахте, он осторожно коснулся губами моего плеча и шепнул на ушко: «По-моему, твоя мама пошла в полный педагогический отрыв в работе с молодежью. Тебе нравится на это смотреть?»

Вместо ответа я взяла Алексея за руку и увела его на кухню. Налила себе сока и выпила залпом. Алексей молча ждал, что я скажу.

— Я хочу с вами... ну посоветоваться что ли, — тут я замялась, не желая говорить об истинной причине смены своего настроения,

— Слушаю тебя внимательно, — спокойно сказал Алексей.

— Я не знаю, что с моим настроением. Может быть это потому, что только что были наши первые ласки всей семьей. Это такая огромнейшая для меня вершина. И я не хочу сегодня перебивать эту вершину своим участием в валяниях. Но я и не хотела бы как-то испортить настроение остальным своим неучастием.

Кажется, Алексей все-таки понял истинную причину. Он налил сока мне и себе. Помолчал и продолжил:

— Знаешь, полноценные валяния — это ликование родных душ. И это определенный душевный труд, без которого валяния из мудрого обычая веков превращаются в банальную «групповуху». Кстати, Костя по молодости своих лет этого еще толком не понимает. Ему пока не до мудрости веков — ему бы сейчас только переизбыток своей сексуальной энергии на кого-то скинуть.

— Живчик просто какой-то, сперматозоид эдакий — в сердцах воскликнула я.

— Знаешь, есть такая поговорка: «Кто спорит с пьяным, тот воюет с отсутствующим». Мне кажется, что ты сейчас сама для себя пробуешь что-то доказать отсутствующему. Может, проще этого отсутствующего вывести для себя за скобки?

— Я так и сделаю.

— Вообще, по-хорошему нам нужно было бы сегодня ограничиться валянием только взрослых супружеских пар. Без тебя и Костика. Твоя мама как гостеприимная хозяйка тут несколько побежала впереди паровоза. Но ее можно извиниться, ведь у нее еще не было опыта в таких тонких вещах. Организация валяний так, что бы всем было ладно, — дело деликатное и требующее опыта. Одного провозглашения типа: «Я хочу ласкаться с вами со всеми» тут маловато.  Если в самом деле затевать создание московской общины — да еще и возглавить ее, как предполагает Зоя, то твоей маме еще нужно многое понять и в себе, и в традиции нашего мира. 

— Похоже, тут вы правы. А что же мне делать сейчас?

— Если в тебе сейчас пропало ликование души, то не стоит себя принуждать или искусственно пытаться это ликование вызвать в себе, чтобы быть, «как все». На самом деле твоя ситуация с потерей ликования души по ходу валяний вовсе не является уникальной. И на сей счет в традиции валяний есть стандартное решение.

— Какое же?

— Одеться и просто присутствовать. Если ты одета, то на тебя уже никто не должен строить планы как на партнершу по валянию. Вот и все.

— Так просто и так мудро...

Я обняла Алексея и прижалась к нему в знак своей благодарности:

— Мне с вами так уютно и надежно. Совсем как с Зоей.

— Если тебе уютно со мной и Зоей, то может быть сегодня заснешь между мной и Зоей? И нам вовсе не обязательно при этом заниматься сексом.

— Вообще-то я не против. Но нам точно неудобно будет спать на диване втроем, потому что я во сне много верчусь. А диван все-таки не такой широкий для троих. Может быть, лучше утром к вам приду? Пустите?

— Конечно, пустим.

— Не сердитесь на меня, Алексей. Просто мы сегодня были всей семьей первый раз. И это для меня очень важно. Сегодня я хотела бы остаться верной папе и маме. А завтрашнее утро — это уже завтрашнее утро...

— Ну вот и замечательно. Тогда одевайся. А я, если позволишь, вернусь в гостинную — вдруг им там без меня скучно, — улыбнулся он.

В уже приподнятом настроении я отправилась к себе в комнату, скинула эротическое белье, надела халатик и пошла в ванную умыться. Все время, пока умывалась, из гостинной слышались стоны и вскрики мамы.

Когда я вернулась в халатике, то все действие переместилось на диван, где мама неистовала в ласках с Алексеем и Костей. А расслабленные Зоя и папа сидели рядышком на тахте в ожидании прихода новых сил. Зоя жестом пригласила меня сесть рядом:

— Я смотрю, ты оделась. Хочешь побыть просто наблюдательницей?

— Да, посмотреть со стороны и пофилософствовать для самой себя.

Зоя кивнула в знак согласия со мной и вполголоса спросила папу:

— Скажи, а в тебе нет ни капельки ревности или какого-то дискомфорта в душе по поводу того, что ты видишь сейчас на диване?

Папа задумался. Потом также почти шепотом ответил:

— По отношению к Алексею никакой ревности нет. Мы ним в одинаковой ситуции и тут все честно между нами.

— А по отношению к Косте?

— А с Костей ситуации не одинаковы. Он же не женат и не может поделиться со мной своей супругой.

— И тебя это как-то беспокоит? Смотри, ведь она уделяет Косте куда больше внимания, чем Алексею. И целуется с ним больше.

Словно подтвердая слова Зои, крайне возбужденная мама лежа на боку направила член Костика в свою заднюю дырочку. Папа нахмурился и надолго замолчал.

Зоя встала и сказала нам: «Я хочу чая. Пойдемте на кухню». Когда мы все расселись за столом, Зоя продолжила:

— Ты только не вздумай рассматривать Костю как своего соперника. И не вздумай хмуриться. Мне кажется, что она просто запала на его возраст. Сексуальная душа привлекательной директриссы школы — это ж сплошные потемки. Возможно, что и совсем антипедагогические потемки. Ибо сказано: «По их запретным плодам узнаете их».

Папа все молчал.

— В московской реальности она такие фантазии насчет молодежи не могла воплотить. А тут возможность с Костей предоставилась с твоего позволения. А он же не только не из ее школы, но и вообще не из Москвы. Так что никто лишний никогда не узнает. Вот она решила попробовать оторваться.

— Это все очень похоже на правду. И я как-то не уверен, что готов к этой грани ее подавленных фантазий.

— У тебя же тоже наверняка были подавленные секс-фантазии. Ну вот скажи — в отношении Риты были фантазии?

— Вообще-то были.

— А с какого ее возраста?

— Ну лет с пятнадцати или шестнадцати, — виноватым тоном признался папа.

— Папа, мне вот интересен один момент, — вмешалась в разговор я, — скажи, а когда ты в первый день на острове Семи ветров маструбировал, ты обо мне тогда думал?

Папа кивнул с самым обреченным видом.

— Так, я что-то пропустила? — осведомилась Зоя.

— Просто за день до нашего знакомства папа самоудовлетворялся, а я за ним подглядывала.

— О, как все запущено тогда было. Я думаю, что тайные секс-фантазии каждого в вашей семье стоят друг друга. И вам когда-нибудь стоит обсудить их втроем. Потому что вы семья. У меня, кстати, появилась идея.

— Какая же идея?

— Если муж один раз участовал в общих валяниях без жены, но у жены есть право один раз поучастовать в больших валяниях без мужа. Я хочу пригласить вашу маму на два-три дня погостить в Ейске. Ближайшие большие валяния у нас будут на весеннее равноденствие. В случае чего отпустишь женушку одну душу отвести?

— Конечно, отпущу. Хочу выровнять ситуцию для нас обоих. Скажи, а ты сама на сверстников Кости не западаешь?

— Совершено нет. Если хочешь знать, после свадьбы единственный мой неженатый партнер — это Костя. И только потому, что он мой сын. Вот нашим девушкам, чьи родители из общины, которые прошли через инициализацию, и которые хотят ласкаться со мной и Алексеем, — тем я не отказываю. Вот к примеру, Даше уже три раза не отказала.

Стоны в гостинной стихли. Сначала к нам на кухне присоединился Алексей с Костиком, а мама быстро проскольнула в ванную. Я изподволь наблюдала за взглядами папы на Костика. Внешне он вел себя спокойно, выступая в роли радушного хозяина. Когда мама вернулась из ванной уже полностью обнаженной и села рядом с папой, он пошутил, что у мамы самый соблазнительный вид, поскольку я одета, а Зоя полуодета только в эротический лифчик. На что мама с самым невозмутимым видом спросила: «Я нравлюсь тебе сегодня такой бесстыжей?» Ответом был восхищенный папин поцелуй. Оторвавшись от поцелуя, мама продолжила:

— Тогда я призываю всех мужчин хорошенько набраться сейчас сил. Потому то я хочу попробовать вас всех троих сразу.

— Кажется, мы сейчас все свидетели исторического события — рождения в наших рядах сверхновой секс-бомбы. Как говорит Жванецкий: «Запретных вещей нет, есть вещи нерекомендованные». Возьмешь меня в пару на предварительный разогрев перед мужчинами? — шутливо спросила Зоя.

— Конечно же, моя сладкая.

«Кажется, Остапа понесло» — подумала я про себя. Папа сказал: «Лично я только за. И как только — так сразу». Алексей же с Костиком только весело переглянулись. Мама повела разговор за столом в сторону темы Ейска и лета. Среди вопросов, которые задавала мама, как бы невзначай оказался вопрос о сверстниках Кости, чьи родители из общины. Я обменялась взглядами с папой и Зоей, стараясь внешне соблюдать спокойствие. Мама поинтересовалась временем и очень удивилась, что уже одиннадцатый час. Сказала, что поставит будильник на 9 часов, потому что хочет выспаться. Потом подумала и добавила: «Хотелось бы выспаться. Если, конечно, если дадут выспаться». Потом она сказала Косте пойти обмыться в ванную. На лице папы снова мелькнула тень озабоченности.

Мы еще поболтали о завтрашнем дне минут двадцать. Потом мама встала из-за стола и предложила Зое пойти поразмяться. Все снова потянулись в гостинную.

— Тебя заводит, когда зрители смотрят? — спросила Зоя маму.

— Если это родные мне зрители, то да, — ответила мама.

— Тогда сейчас я робкая невинная девушка, а у тебя — активная роль. Это лучшая прелюдия для тебя перед появлением трех мужчин. И пусть они усмирят твою бунтующую плоть.

Мама усадила Зою на краешек дивана и, став перед ней на колени, начала бережно целовать соски Зои. Зоя гладила маму по волосам, словно стеснялась своей обнаженности. Поцелуи мамы перешли на ее плечи. Потом их губы слились. Причем в этом поцелуе Зоя словно отдавалась маме, уступая ее страсти. Мама опрокинула Зою спиной на постель и стала тереться грудь о ее соски и лицо. Зоя гладила маму сначала по спине, потом спустила свои прикосновения на попочку, повернутую к зрителям. Тут папа не выдержал и присел перед диваном, чтобы все лучше видеть совсем близко. Зоя улыбнулась ему и, раздвинув мамины нижние губки, скользнула во влажное лоно средним пальчиком правой руки. Потом к нему присоединился указательный пальчик, а затем и безымянный. Мама содрогалась от изощренно меняющегося темпа проникающих ласк. Ее качающиеся груди словно били Зою по лицу, а Зоя ловила их губами и иногда прикусывала. Папа смотрел как завороженный.

Когда маму накрыл первый оргазм и она в изнеможении откинулась телом вправо на диван, Зоя объявила: «Смена пажеского караула!» и перешла на тахту. Мама чуть отдохнула и встала навстречу сразу окружившим ее мужчинам. Она нежилась в их объятьях и поцелуях, возбуждая рукой их торчащие вовсю члены. Потом опустилась на колени, немного пососала у каждого и, снова встав, каждого обняла.

— О супруг мой, у тебя право первой дырочки. Какую выбираешь себе? — спросила она папу.

— Я выбираю попочку.

— Ах ты развратник. Я так и знала, что выберешь самое пикантное. Ну тогда откидывайся на диван и отдыхай от трудов праведных. Только ложись чуть наискозь, что Рите было все хорошо видно.

Она повернулась к Алексею: «Тогда тебе достанется сначала главная дырочка, а потом я хочу, чтобы вы с Костиком поменялись местами».

Мама уселась лицом к нам на папин живот и смочила папин член своими соками из лона. Ее взгляд упал на меня. Мы смотрели друг другу в глаза, словно обмениваясь нарастающим возбуждением. Повинуясь ее молчаливому требованию, я расстегнула халатик и, откинувшись на спинку тахты, раскрыла свое лоно ее ласкающему взору. Мама улыбнулась мне и стала медленными качаниями садиться попкой на папин желз. С некоторым усилием сев до предела, она снова посмотрела на меня. Словно приглашая насладиться развратным зрелищем ее мокрой от соков промежности. Я тоже вся текла и, не выдержав напряжения, скольнула пальчиком в свое устьице.

Пригласив жестом Алексея, мама сначала поцеловалась с ним, а потом откинулась спиной на папу. Алексей начал пристраиваться к маме спереди и вскоре я увидела, как мамину промежность накачивают сразу два поршня. Меня накрыла волна острого наслаждения. Когда я немного опомнилась от нее, то увидела, что Костя забрался сбоку и мама сосет у него с закрытыми глазами. Все три мужских органа были при деле, раскачивая своими толчками стонущую от тройного наслаждения маму. Это было для меня невероятное по остроте ощущений зрелище. Я теребила свое лоно и на меня накатывали новые и новые волны. А окончательная разрядка почему-то все не приходила. И лишь когда мама стала исходить криком, я словно рухнула с вершины, все еще содрогаясь от затухающих пульсаций матки.