В списках не значился

— Да! Да! Трахай, трахай меня так! — Хрипела Зоя, сжимая вспотевшими ладошками упругие ягодицы Николая.

«Еще чуть-чуть... чуть-чуть... « — Пытаясь оттянуть неотвратимо нависший оргазм, Коля уставился в полированный янтарь кроватной спинки и принялся вспоминать как в 95-м люди Бизяя нашли его в Подольске. Требуя долг, они пристегнули его и Сурийку наручниками к батарее, били ногами, мочились в лицо. Толстый кудрявый парень по кличке Мотор насиловал Сурийку в анал, а Николай дрожал, косясь на Митяя, обнажившего перед лицом его набухшую елду не менее шести сантиметров в диаметре. Не выдержав, он тогда заскулил и обгадился.

Зоя нутряно застонала и вжалась в Николая, словно желая засосать в себя всего его; влагалище её судорожно сокращалось. Дождавшись, когда спазм утихнет, Николай несколько раз толкнулся в неё хуем, а затем прошептал...

— Хочу спустить тебе на ножки!

— Давай...

Рывком он вышел из неё и, ухватив пальцами скользкий от соков член, прижал головку к желтоватым подошвам её узких ступней.

— Мммм...

Семя обильным потоком потекло меж растопыренных пальцев.

— Вот умница, хороший мальчик... — Шептала она, хищно щерясь, — А теперь давай, оближи их как следует, ты же хочешь... хочешь?

Невнятно промычав, он закивал, и с запретным наслаждением принялся слизывать сперму с её протянутых ног. Она наблюдала за ним молча из-за полуприкрытых век. За окном совсем близко зашуршало.

— Ой, это Людка, наверное... Пойди, глянь, а?

— Сейчас...

Он бодро вскочил, на ходу влез в портвейном залитые шорты и босиком побежал на крыльцо.

Дочь Зои, восьмилетняя Люда, стояла у стены, ковыряя в зубах заколкой.

— Привет! — Он подошёл к ней почти вплотную, взял за подбородок, — Чем это мы тут занимаемся?

— Ничеем. — Ребёнок невинно захлопал ресницами.

— Эт плохо, — Отпустив лицо её, Николай покачал головой, — Делом заниматься надо!

Сощурившись, он огляделся, почесал в промежности, тихо отрыгнул...

— Видела когда-нибудь как мужик ссыт?

Девочка покачала головой.

— А хочешь посмотреть? А? Я знаю... ты хочешь... хочешь?

Люда неуверенно кивнула в ответ.

Николай подмигнул ей, достал из штанины шорт не полностью еще обвисший пенис...

— Ну, гляди...

Из розовой лоснящейся от молофьи головки брызнула прозрачная струя. Николай слегка покачивал тазом, смывая мочой карабкающихся по недавно окрашенной стене муравьёв. Беспокойно теребя в руках заколку, девочка подошла ближе.

— Ух ты... Как из шланга...

— От так... — Смачно стряхнув, он водрузил хуй на место, — Ну, а ты что дяде покажешь?

— Я могу показать, как я какаю! — С готовностью выпалила Люда и, быстро спустив белые в мелкий горошек трусики, присела у ног Николая, сжав заколку в зубах.

— А ну... — Николай присел рядом, снова обнажив наливающийся кровью член. Портсигар генерала Зорге бесшумно выпал из заднего кармана шорт — Николай не заметил (в волнении).

Девочка поднатужилась; уподобившись николаевскому члену, порозовело лицо её. Николай низко склонил голову, желая разглядеть самую дырочку, через которую вот-вот Людочка собиралась выдавить солнечный детский кал. Он опёрся рукой о землю (другая рука комкала хуй), жадно втянул ноздрями воздух. Ох... Нюх его учуял слабый душок от запревших сандаликов, а затем и тёплый, уводящий в нирвану аромат безволосой промежности вкупе с пряным приструйком свежей какашки.

Внезапно девочка пробзделась с неожиданно резким треском. Николай невольно отпрянул, когда несколько тяжёлых кусков окровавленной слизи скользнули один за другим из людочкиного судорожно выпученного ануса. Тотчас дыхание перехватило от необычно острого зловония. Потемнело в глазах. Пульс заметно ослаб, и участился. Обомлев, Николай наблюдал, как липкие сгустки пухнут, надуваются пузырями, как из пузырей этих, утробно стеная, вырастают трое длинноногих длинноруких уродца с маленькими красными головами; как уродцы эти, рыча и пуская газы, хватают его, обгадившегося, ослабевшего, беспомощного, как волокут на хоз/двор, как выкатывают из бани железный агрегат, весь в потёках от масла, с рукояткою длинною («Хочу мозгов яво!» — Кричала Людочка); и раскрылись железные челюсти, и засунули головушку колькину внутрь механизма адского, и сдавили, и повисли втроём на рукоятке, и треснул колькин черепок словно скорлупка яичная, и потёк мозг, словно жидкое говно, покапал, как сперма, а Людочка — ну его слизывать, да взахлёб, взахлёб, и стонет, стонет, и писю безволосую пальчиками окровавленными тискает, и глотает с икотой, и давится, и рыгает, и хорошо ей... ах, как хорошо девочке... ах, как сладко