Монастырские рассказы. Глава 4

После завтрака моя тетя вызвала Эмили и отдала меня ее попечению. Она сказала ей познакомить меня с самыми приятными и красивыми девушками, чтоб мы могли развлечь себя вышивкой или другой подобной работой, и потом, к превеликой радости Эмили, отпустила нас. На самом деле, я опасался, что отдых и восстановление сил моей тети снова возбудят ее похоть до такой степени, что мне придется обслужить ее еще раз, и надеялся подкопить свои силы на благо юных девиц, в компании которых планировал найти развлечение и удовольствие.

Когда мы оказались в коридоре, Эмили обняла меня и восторженно поцеловала, сообщив, как же она рада меня видеть.

— Я не ожидала увидеть тебя в таком добром здравии после ночи с нашей настоятельницей. Как тебе твоя партнерша по постели? Она была очень развратной?

И она начала тараторить, пока не выпытала у меня отчет о части ночных развлечений. Она также разволновалась, узнав о наших планах в отношении дорогой сестры Агнес.

— О, — воскликнула Эмили, — это будет действительно восхитительно. Я рада слышать, что у такой чопорной святоши и старой девы, как она, отнимут чуточку гордыни и строгости. Я позабочусь о том, чтобы все произошло должным образом, когда она посетит ниш покои, а это произойдет очень скоро. Думаю, я догадываюсь о том, что собирается проделать твоя тетя. Она тайно проведет Агнес в свои покои вместе с тобой под предлогом выслушивания ее жалоб, а затем с твоей помощью привяжет ее к краю кровати так, чтобы ее ноги были прикреплены к каждой из ее ножек. Когда она окажется в таком удобном положении, я надеюсь, что ты красиво раздвинешь ее пещерку своим членом. Если ты этого не сделаешь, я никогда тебя не прощу. И, говоря сейчас о покоях, я полагаю, что не может быть непристойности в том, что одна молодая леди показывает другой свои спальные апартаменты, — засмеялась она. — Может быть, ты зайдешь и посмотришь, какая у меня милая комнатка? Это совсем рядом.

Я последовал за ней в ее уютную маленькую комнату, где первое, что она проделала, это заперла дверь. А вторым действием она поднесла руку к моим юбкам и ухватилась за мой наполовину окрепший инструмент, одновременно целуя меня и сбивчиво нашептывая на ухо сентенции о том, что я снился ей всю ночь. Она еще день назад надеялась, что я смогу оседлать ее, но помешали обстоятельства, и она боялась, чтобы они не стали препятствием и сегодня, если я не воспользуюсь моментом. Она тосковала по мне и постанывала, на самом деле она умоляла меня трахнуть ее, как будто это было величайшим благом, которое Небо или Земля могут ей дать.

Я отнюдь не был равнодушен к ее мольбам, ведь она, очевидно, воспылала ко мне страстью, и я был более чем готов исполнить ее желания. Я засунул руку ей под юбку точно так же, как она держала свою, и то, что я почувствовал, конечно же, подтолкнуло меня еще дальше. Губки ее киски были открыты, влажный туннель был раскален. После того, как проник пальцем глубоко внутрь, я почувствовал, что ее клитор превратился в подобие маленького члена. Моя мастурбация обеспечила ожидаемые результаты, — ее канал превратился в скользкий и сочащийся нетерпеливый сосуд, а мой член стоял твердым, как железный прут. Без дальнейших промедлений я подтянул ее одежду к подмышкам, одновременно подталкивая ее к краю кровати. После этого я поднял свои нижние юбки и поднес свой член к влажным губкам ее норки, и немедленно вошел в нее, проникнув своим самым первым толчком до самых яиц. Это вызвало у молодой леди лишь один возглас «Оооо!», быстро остановленный моими губами, прижавшимися к ее рту, и моим языком, проникшим в него. Я медленно извлек свое копье, оставив в сочных складках лишь его головку, а затем наклонился вперед, чтобы обхватить ее вздымающиеся груди и снова погрузиться в нее. Ощущая, как мой стержень трется о ее нежные внутренности, по мере того, как я проникал в ядро ее живота, я начал медленно долбить ее с устойчивым темпом, постепенно увеличивая протяженность и силу ударов, а в конце врывался в нее, как сумасшедший, тогда как она кричала, корчилась и извивалась подо мной. После очередной серии выпадов я уже не мог более сдерживать свой поток, и выпустил его с удовлетворенным стоном. Мой член, глубоко зарытый в ее киску, рывком освободился от своего груза пылающих сливок, полностью затопив внутренности Эмили.

После того, как мы немного отдохнули, Эмили тщательно обтерла и высушила мой покрытый соками инструмент, после чего мы поспешили нарядиться, и покинули ее комнату.

— Ты знаешь, — сказала она. — Я думаю, что тебе удастся поиметь Луизу под предлогом того, что это какая-то невинная маленькая игра, в которую вы играете. В этом вопросе у нее нет не только опыта, но и, похоже, никаких мыслей. Она совершенно невежественна, но я думаю, ты сможешь открыть ей глаза!

— Я думаю, только открыв ее бедра, — ответил я и засмеялся. Вместе мы вошли в светлицу, которую занимали послушницы.

Там сидели Адель, Луиза, и третья девушка, которую я не знал, и которая, казалось, была послушницей, инструктирующей молодых дам в тайнах какого-то рукоделия. Когда мы вошли, она встала и удалилась, я же был нежно принят Адель и Луизой.

После некоторых разговоров на отвлеченные темы в компании нескольких девушек, Адель начала, наполовину в шутку, половину всерьез, задавать более острые вопросы, — конечно же, она была той послушницей, которая имела честь, опыт и удовольствие провести ночь в качестве сожительницы настоятельницы, и она специально захотела узнать, ласкала ли пальцами меня леди Агата, заставляла ли она меня ласкать ее, опробовала ли она на мне искусственный фаллос, и похитила ли она мою девственность. На все эти вопросы я дал самые лучшие ответы. Я сообщил девушке, что, хотя моя тетя и проделала некоторые манипуляции пальцами, вся работа искусственного мужского члена оказалась новым методом, который привел мою тетю в восхищение. На самом деле, сообщил я, в тот самый момент я обладал этим устройством. Тут надо заметить, что опытная Эмили застегнула вокруг моей талии пояс, в центре которого было отверстие, через которое были продеты мой член и яйца. Этот пояс застегивался за моей спиной и придавал мне вид, как будто я ношу искусственный член. Если бы я сразу же объявил себя молодым человеком и предложил трахнуть Адель прямо на месте, то не думаю, что у нее разбилось бы сердце от досады, однако с Луизой необходимо было проявить немного осторожности. Конечно, обе девушки проявили любопытство и пожелали увидеть мою новинку. Адель нагло предложила мне задрать юбки и целиком осмотреть меня, Луиза же более лукаво намекнула, что я оказался бы очень добр, если бы позволил ей осмотреть, что это за штуковина.

Эмили проверила пыл Адель, сказав ей, что она уже испытала подобное удовольствие и что она сама была хорошо оттрахана отцом Юстасом накануне, во время ее покаяния (хитрая чертовка ничего не сказала о том любовном представлении, участником которого она стала всего полчаса назад). Потому будет справедливо, если и она, и Адель предоставят первый шанс Луизе, у которой никогда не было ни настоящего члена, ни его имитации, и что нет более лучших обстоятельств, при которых она могла бы получить свой первый опыт совокупления, чем сейчас. В ответ на это Луиза поблагодарила ее и робко спросила, что от нее ожидают.

— Прежде всего, любовь моя, — диктаторским тоном ответила Эмили. — ты должна поднять свое платье и спустить нижнее белье, чтобы мадемуазель Д"Эрмонвиль могла провести полное исследование твоих тайных сокровищ. Когда он... э-э-э, я имею ввиду она, сделает это, ей будет легче работать с тобой, и ты испытаешь больше удовольствия, чем боли. Мы не хотим, чтобы это был один из тех случаев, когда искусственный член будет вставлен грубо или небрежно, а девушка, которую подвергли такой операции, пострадала бы от ненужной боли и чувствовала бы ее в течение двух или трех дней после этого.

— Конечно, — подхватила Адель, — когда леди Агата ткнула в меня своим фаллосом, я два дня после этого была вынуждена пить только молоко и воду, — моя бедная нежная маленькая киска довольно сильно саднила.

— Не пугайте Луизу своими глупостями, — строгим голосом перебила Эмили. — Я уверяю, что ей не придется претерпевать подобных неприятных последствий от инструмента нашей молодой подруги. Он не похож на грубо сделанный обычный искусственный член. Иди сюда, дитя, подними свои юбки и позволь мадемуазель Огюстине принять подобающие меры.

Покрасневшая девушка повиновалась ей, подтянула свою сорочку и нижнее белье, раскрыв алебастровый живот и бедра, между которыми во всей своей девичьей чистоте уютно расположилась ее пушистая маленькая норка. После того, как я осторожно приоткрыл отверстие пальцами, оно напоминало ничто иное, как розовый бутон, впервые открывшийся сквозь темно-коричневую мохнатку. Конечно, то, что придумала Эмили, возымело нужный эффект, потому что она прекрасно знала, что мне требовался какой-то стимулятор после моей недавней атаки на нее. Таким образом, под влиянием того, что я видел, чувствовал и целовал сладкую киску невинной Луизы, мой член по такому случаю вновь начал утверждать свою мужественную силу и вздыбился вверх.

Как раз в этот момент Адель, — которая уже была наполовину безумна, наблюдая за выступлениями, которые она желала, но не могла, разделить, — начала заглядывать под мои юбки, чтобы увидеть, в порядке ли искусственный фаллос и хорошо ли он привязан. Это заставило меня понервничать, так как я боялся преждевременного раскрытия моего инкогнито. Но взглянув на Эмили и увидев ее улыбку и кивок мне, я решил, что даже если Адель и догадается о правде, это уже не будет иметь большого значения.

Наше взаимное положение было таково. Луиза стояла с раздвинутыми ногами, а Эмили, подняв ее одежду, ублажала и ласкала ее. Я же в этот момент, стоя на коленях, ртом и пальцами готовил прекрасные бархатные «ножны» к приему моего стержня, тогда как Адель присела между ног Луизы и задрала мои юбки. Она конечно забавлялась, проверяя то, что без сомнения, поначалу приняла за мой искусственный фаллос. Но правда ведь должна была добраться до нее. Во-первых, хотя ремешок там и был, внимательный наблюдатель мог заметить вблизи, что «фаллос» не был с ним прочно связан. Во-вторых, гладкость, пульсация и животный жар настоящего члена безошибочны и не могут быть подделаны искусственными, хотя и изобретательными, средствами. Эти мои мысли на эту тему подтвердила и похотливая девушка, которая принялась ласкать и сосать мой благородный инструмент, обхватывая его губами и облизывая языком. Я знал, что ни одна девушка не будет заботиться о том, чтобы проделывать это с простой игрушкой. Но каким бы приятным и ласкательным ни было это выступление, я осознал, что если оно продолжится, то мое намерение в отношении Луизы будет полностью расстроено, и что извержении порции теплого крема в рот Адель будет лишь плохим извинением за то, что я не взял девственность ее молодой подруги. Таким образом, решил я, пришло время приступить к делу, о чем также намекнул и Эмили, которая спросила меня, в какую позицию я хотел бы поставить невинную жертву похоти.

Оглянувшись по комнате, я не увидел ничего лучшего, чем низкий диван без спинки и боковых сторон. Я предположил, что если бы милая девушка лежала на нем с подушкой под своей попкой, а Эмили с одной стороны и Адель с другой держали бы ее за ножки, то такое положение было бы наиболее удовлетворительным. Это позволило бы мне войти в нее с наименьшими проблемами и с максимальным удовлетворением для меня. Кроме того, это позволило бы зрителям получить достойное и полное представление обо всем действии от начала до конца. Посему Луиза легла на спину и задрала свою одежду настолько высоко, насколько смогла, таким образом, между нашими животами не будет ничего, что могло бы нам помешать. Остальные девушки удерживали ее ноги довольно высоко, раздвинув их настолько широко, насколько только девственница могла быть растянута, не причиняя ей боли.

Когда я проделывал свои собственные пустячные приготовления, Эмили прошептала мне, чтобы я расстегнул и дал упасть фаллосу, поскольку он больше не нужен был для обмана, но мог обременить меня и навредить Луизе. Я повиновался мгновенно.

— А теперь, — произнесла она, — если ты думаешь, что достаточно увлажнил ее дырочку языком, овладевай ею и удачи тебе!

Я не нуждался в еще большем убеждении, чем вид этой заманчивой щелки, ожидающей меня. Я чуть приподнялся и погрузил пурпурную головку своего инструмента между ее тугими губками. Первым толчком я вызвал крик Луизы, что вызвало смех у Адель, которая сказала:

— Я думаю, что мы должны пожелать удачи бедной Луизе, а не этому молодому джентльмену, потому что у нее после всего этого выступления все будет ужасно болеть. Поверь мне на слово, Эмили, думаю, нам лучше положить пару платков между ее попкой и диваном, иначе все будет испачкано спермой и кровью.

Это они и проделали, хотя и не без труда, потому что у Луизы действительно не было достаточно сил, чтобы приподнять свою попку из-за моих энергичных толчков. Я не хотел причинять ей ненужную боль, но любой, кто имел удовольствие похитить невинное девичье сокровище у прекрасной, стройной, энергичной девушки, только начинающей быть женщиной, должен быть вполне осведомлен, что этого невозможно достигнуть без причинения определенных неприятностей и, возможно, небольшой боли джентльменам, и более или менее сильной боли и огорчения жертве. В нашем случае это оказалось особенно верным — Луиза была не только от природы маленькой и тесной, но ей еще никогда не приходилось быть участницей ни одного из развлечений, столь любимых молодыми дамами монастыря. Было совершенно ясно, что ее еще никогда не долбили искусственным членом, и я не думаю, что ее когда-либо даже ласкали пальцами.

Мне кажется, что это был пятый или шестой сильный толчок, на котором я сломал ее барьер и проник внутрь нее. Луиза чуть вскрикнула и с мольбой попросила меня сжалиться и выйти из нее, но пока она произносила все эти прерывистые восклицания, она крепко обхватила меня за шею и прижалась губами к моим. Я даже и не думал выполнять ее желания далее, поэтому я извлек из нее все оружие на четыре дюйма, а затем с новой силой снова погрузился в нее по самую рукоять. Ее сладкие ножны крепко сжимали мой пульсирующий стержень, обильно смачивая его соками при каждом ударе. Все ее протесты растворились в стонах и вздохах удовольствия, когда я начал ритмично накачивать ее, чтобы откупорить свой собственный поток жемчужного нектара и излиться в ее резервуар. Я погружался все глубже и глубже, пока наши холмики не выравнивались, волосы не спутывались и наши животы на начинали тереться друг о друга. Ее сладчайший проход, в котором двигался мой вал, оказался настолько узким, что достаточно было три или четыре удара, чтобы довести меня до точки взрыва. Я чувствовал, как набухает мой разрывающийся член, когда он наполняется приливом моей закипающей спермы. И одновременно с этим Луиза испустила теплую жидкость, которая изверглась из ее почти что заполненной щелки и смешалась с кровью ее сломанного девичества, сочась по ее молочным бедрам. Я ворвался в нее, извергаясь, пока я не остался полностью растраченным и безжизненным.

Когда я лежал ниц на Луизе, с каким-то томным удовлетворением размышляя о том, что это первая девица, которой я когда-либо имел удовольствие наслаждаться, дерзкая Адель сочла это отличной возможностью выяснить, верны ли ее подозрения относительно моего пола. Соответственно, она начала самым неприличным образом тянуть меня за зад и очень скоро утвердилась, что мои шары, во всяком случае, были настоящими.

— Я и не сомневаюсь — сказала она, обращаясь к Эмили, — что его член столь же настоящий, о чем мы узнаем, когда этот молодой джентльмен снизойдет и вытащит свой меч из ножен. И правда, Эмили, я думаю, мы должны снять его с этой измученной девушки, ради нее и ради нас. А если кто-нибудь войдет? На самом деле я удивлена, что сестра Агнес так давно здесь не была. Обычно ей удается вторгаться к тебе, когда происходит какая-либо возня или веселье, и либо сообщает нам о неправильном поведении, либо бросает нас в холод своим ханжеским языком и манерами.

— Ну, — ответила Эмили, — я не только ожидаю ее, но и надеюсь, что она скоро придет, но еще не совсем все готово к этому. Так что я совершенно согласна с тобой в том, что нам лучше поставить наших участников в более приличное положение, привести их платья и прическу в порядок и дать им немного освежиться. Осмелюсь сказать, джентльмен нуждается в этом так же, как и леди.

— Помилуй, мадемуазель Эмили, когда и как ты узнала пол этого красивого молодого человека? — спросила Адель. — Открылось ли тебе это во сне? Эротический сон? Или он сам открыл тебе этот факт в моменты бодрствования, когда вы были в юбках и с открытыми ногами? Я, конечно, не знаю, где, возможно, в коридоре, или в уборной, или в твоей собственной спальне? О, вот теперь ты покраснела. Смею заявить, что полагаю, будто ты позабыла, как это делала.

Эмили ответила, смеясь:

— Неважно, дерзкая девчонка, как и где я приобрела свои знания. Но, пожалуйста, когда появится Агнес, следуйте моим указаниям и поддержите то, что что мы с так называемая мадемуазель Д"Эрмонвиль будем предлагать, говорить или делать по отношению к ней. А теперь давайте дадим этим попользованным горлицам по бокалу вина.

Пока они разговаривали, им удалось привести наши платья в относительный порядок. Едва мы закончили восстанавливать свои силы, как вошла сестра Агнес, и была принята девушками вежливо и ласково, если не сказать с любовью.

Меня должным образом официально представили, как мадемуазель Д"Эрмонвиль, и она тут же сказала:

— О да, я знаю! Я имела честь познакомиться с вашей матерью, мадемуазель. Она гуляет в саду вместе с отцом Юстасом. Она выказывает со своей стороны благословенное расположение, выбрав себе в общество саму добродетель и доброту!

Здесь Эмили закашлялась, а я, чтобы сокрыть свой смех, стал умолять сестру Агнес присоединиться ко мне и выпить бокал вина. Она ответила, что до полудня у нее не было обычая употреблять вино, но она нарушит свои правила, чтобы поприветствовать столь уважаемую незнакомку, как мадемуазель Д"Эрмонвиль. Все это было очень приятно и пристойно, и пока это длилось, я смог составить свое представление о сестре Агнес, и о том, как она выглядела внешне.

Она была высокой, хорошо сложенной и, несомненно, красивой, но ни ее лицо, ни ее фигура не обладали той здоровой округлостью, которая является одной из самых привлекательных черт девичества, и она была чуть более, чем просто девушка. Ее лицо тоже было бледным, хотя и не таким болезненным. В целом же, я убедился, что общий рассказ о ней был правильным, и сестра Агнес соблюдает все бдения и посты, предписанные церковью, с величайшей строгостью... возможно даже, с излишней строгостью для ее здоровья. Естественно, результатом такого аскетизма было то, что ее характер оказался слегка подпорчен, и она сердитым взглядом смотрела на шалости, игривости и другие менее простительные развлечения, которые иногда устраивали послушницы и младшие члены сестринской общины. И, как вскоре будет сказано, этой особенностью ее характера и воспользовалась проницательная Эмили, чтобы разжечь гнев Агнес до желаемой точки, которая и приведет нас с Эмили под грозные очи леди-настоятельницы Сен-Клер.