Эль-21. Глава 9: Новое имя

Первое ощущение — тупая, пульсирующая боль. Настолько сильная, что хотелось попросту завыть, но грудь что-то изрядно сдавливало — я не мог даже и нормально вдохнуть, что уж говорить обо всем остальном!

Но память быстро подсказала, что сейчас не время рассиживаться! Перед глазами с кристальной отчетливостью возникает громадная клешня Черта. Вся темно-коричневая, с волнистым фиолетовым разводом, тянущимся по поверхности куда-то к основанию, сокрытому за лицевой пластиной меха.

Помню мелкие выщербины на кости. Мелкие бороздки и сколы, бегущие по хитину. И маленькие точки налипшей грязи.

Помню ощущение, хотя с большой бы радостью забыл его напрочь! Как эта клешня впивается в мой череп. Боль неимоверная! Будто к коже прижали раскаленный вертел и для полноты ощущений еще и повозили им туда-сюда!

Но едва только воспоминание угнездилось в голове, как тут же понимаю — боль все еще здесь! Никуда не делась!

С большим трудом пытаюсь стряхнуть овладевшую мною безмятежность. Тело тут же почувствовало легкую встряску. Пытаюсь разлепить глаза, но они никак не желают поддаваться. Лишь еле-еле дрыгаются, не в силах открыться.

Очередная встряска. На сей раз — внезапно заболело плечо. Будто Ромунов меня со всей силы швырнул на маты, выбивая весь воздух из легких!

Мозг запоздало почуял неладное! В голове царил какой-то туман, густым покрывалом окутав сознание жгучей смесью из боли. Снова и снова вынуждая его отключаться.

Изо всех сил напрягаю силу воли, пытаясь разлепить глаза! Почувствовать хоть что-то, кроме этой всепоглощающей боли! Увидеть самому, что происходит вокруг! А не пытаться угадать по тем жалким обрывкам, что все же долетали до меня!

Чувствую как сердце в груди начало выбивать быстрый ритм. По вискам и спине текут капли горячего пота, но я упрямо рвусь вперед! Прорываясь через сковавшую меня боль. Ощущая лишь как лицо начинает раскалываться надвое! Голова пульсировала так, будто готовилась вот-вот взорваться!

И вдруг, когда ощущения уже стали практически невыносимыми — вспышка света!

Перед глазами мечутся какие-то неясные силуэты. Не мир, а какая-то невнятная размытая мазня! Коричневые пятна то и дело перемежались с серыми. Слишком быстро. Глаз даже не успевал зацепиться, чтобы хотя бы попытаться угадать — а что я вообще вижу?

Тело снова тряхнуло. Очередная вспышка боли в затылке.

На сей раз — впереди лишь нечто синее. Левый глаз все еще закрыт, смотрю на все одним лишь правым. Картина умиротворяет на секунду своей безмятежностью. Равномерный синий фон. Смотреть попросту не на что.

И вдруг — вся блаженная истома разлетается вдребезги от заполонившего мир коричневого пятна!

Сердце начинает стучать еще сильнее! Слышу удары в своих ушах! Больше похожие на барабанную дробь! Резкую и быструю! Готовую разорвать мою черепушку от поистине охрененной вспышки головняка!

Чей-то голос... Умоляющий. Выкрикивает мое имя? Даже не могу расслышать его... будто просто звучит где-то внутри — отголоском моих собственных мыслей. Резкий вскрик отрезвляет!

Отчетливый визг ударяет по ушам! Заставляет тряхнуть головой, чуть ли не теряя сознание от очередной вспышки боли! Но в глазах вдруг проясняется! Будто наконец-то кто-то сдернул с головы целлофановый пакет, мешавший толково смотреть на происходящее вокруг.

Сразу же глаз впивается в опускающуюся сверху клешню!

Тело среагировало быстрее, чем мозг успел осознать опасность! Ощущаю предательскую дрожь в мышцах — тело измождено до предела, но все еще рвется вперед, пытаясь зацепиться за последние мгновения ускользающей жизни!

Железные пальцы обхватили клешню, остановив ее буквально в какой-то ладони от моей головы! Вспышка ужаса. Отчетливо понимаю — не удержу! Нужно что-то придумать!

Кто меня звал? Кто вынудил меня пробудиться ото сна? Не ощущаю никого вокруг. Лишь гнетущее одиночество...

Кое-как переворачиваюсь набок, сталкивая клешню в сторону! Хитиновая игла тут же вонзилась в землю. По ушам скрежетнул противный лязг. Ощущаю пробежавшую по позвоночнику дрожь! Понимаю, что весь мокрый от пота!

Но кое-как вскидываю руку, чтобы отразить очередную атаку. Клешня вонзилась в сталь руки и, не совладав, отскочила в сторону. Выкидываю вперед сжатый кулак!

Членистоногая тварь резко отлетела назад от неимоверной силы удара! И сразу же — выстрел. Мелкая дробь впивается в незащищенную брюшину, пробивая тело насквозь!

Звук от дробовика вонзается в мои уши! Вспышка боли до того громадная, что я снова чуть не отключаюсь! Будто кто-то со всей дури саданул в гонг прямо над ухом!

Чувствую как на запястье сомкнулась крепкая хватка. Меня потянули наверх, вынуждая встать на ноги. Прихожу в себя только когда уже поднялся.

По коричневой земле раскидано два десятка тварей. Земля пропитана их кровью. В душе — короткая вспышка злорадства, но тут же взгляд натыкается на два растерзанных меха посреди этого побоища.

— Догеройствовался, салага? — вонзается в уши холодный голос.

Пытаюсь что-то ответить, но не получается. Мир снова поплыл неровными потеками, мешавшими рассмотреть надписи на груди.

В поле зрения появляется серое пятно. По форме опознаю человеческую фигуру — чей-то мех. Но вместо того чтобы подойти к растерзанным машинам, попросту разворачивается и обрушивает на меня резкий удар кулаком!

Падаю на спину. В ушах звон — слышу чей-то голос, но никак не удается сложить звуки в единое целое. В башке снова пелена зверской боли. Лишь чувствую резкие удары по груди.

Блеклый, неясный голос на мгновение складывается воедино.

«Это из-за тебя они мертвы!» — вонзается в уши пропитанный горечью женский крик.

***

Моментально опознаю интонации — Маргарита! Цепляюсь за голос, будто за спасательный круг и, вовсю барахтаясь, вытягиваю себя вперед. Двигаясь исключительно на одной лишь силе воли! Все сознание заволочено зверской болью, но упрямо проламываюсь сквозь ощущения! Плевать, что всыпят по первое число — я иду к ней!

Глаза резко открываются. Чувствую как грудь пашет как гребанный локомотив! Все тело сколькое от пота, но синее пятно перед глазами быстро сменяется чем-то белым. Дважды моргаю, отгоняя проступившие слезы.

Пятна складываются воедино. Белые плиты. Между ними — длинная лампа. Выпученный глаз мечется, пытаясь за что-нибудь зацепиться.

И сразу же находит какое-то черное пятно! Усиленно вглядываюсь, но мир все так же плывет. Да и инородный цвет постоянно скачет туда-сюда, вынуждая снова и снова пытаться его найти.

— Виктор! — наконец-то пробивается в мое сознание голос. Ее голос. Марго!

И сразу же тело взорвалось ощущениями! Ноги затекли. Голова раскалывается, будто я накануне на слабо умудрился опрокинуть полведра пива! По щекам текут слезы от попыток проморгаться. А в горле застрял ком, полностью душащий любые попытки хоть ползвука из себя выдавить!

На руке между тем смыкается настойчивая ладошка. Начинает мять, терзать ощущениями! Наконец-то нахожу в себе силы сжать ее. Просто чтобы наконец-то успокоить!

— Виктор! — голос Маргариты дрожит, будто она готова вот-вот расплакаться.

— Не плачь, дура... — кое-как выдавливаю из себя я.

— Виктор! — снова режет по ушам громкий вопль.

— Кончай орать! — пытаюсь прикрикнуть на свою партнершу я, но ощущаю лишь какой-то сдавленный хрип, наконец-то прорвавшийся через застрявший в горле ком.

И тут же меня скручивает диким кашлем. А от тряски башка моментально разорвалась от жгучей боли, вынудившей меня отключиться на пару секунд!

— Я вколол обезболивающее и тонизирующее, — пробивается сквозь окутавшую меня пелену чей-то голос. — Потерпи немного, девочка — скоро придет в себя.

Слышу скрип подошв. Мягкая поступь быстро стихла вдали. Снова ощущаю как в мою ладонь кто-то вцепился обеими руками. Крепко сжав ее в своих тисках.

Приятное ощущение человеческого тепла. Против воли чувствую улыбку на своем лице. — Ты тут? — кое-как прохрипел я, пытаясь в который уж раз разлепить глаза.

— Виктор! — я тут же почувствовал рядом с собою какое-то движение. — Ты очнулся!? — в голосе смешался и страх, и предвкушение, и отчаянная надежда.

— Ага, — выдыхаю я в ответ.

Глаза с трудом сфокусировались на нависшей надо мною девушке. Черные волосы, перепуганное личико... Однозначно — Марго!

— Воды! — сразу же восклицает она и порывисто хватает большущий стакан. Ощущаю ткнувшуюся в губы трубочку и сразу же присасываюсь к ней!

Судорожно, чуть ли не захлебываясь, начинаю втягивать в себя живительную влагу! С каждым глотком чувствуя, как по телу разливается приятная сила. Как слабость вымывается из организма, сменяясь зарядом бодрости!

Замытый глаз быстро проясняется, позволяя украдкой оглядеться. Белые стены, белый пол. Медицинский отсек? Когда я сюда успел попасть!? И как там остальные!?

В голове снова ярко вспыхивает видение двух раскуроченных мехов.

«Сон... Просто дурной сон!» — тут же заявляю я. Но в глубине гнетущее ощущение — нехорошее предчувствие, вселяющее достаточно сомнений в душу, чтобы бросить на Маргариту панический взгляд.

— Где я? Как остальные? — один за другим выплевываю я основные вопросы, едва лишь стакан опустел.

— Мы на Рулетке, — сразу же ответила Маргарита. — И все в порядке! — поспешно добавила она, тут же, впрочем, помрачнев. — За исключением...

— Кого!? — вырывается у меня.

— Бердяев с партнершей, — тихо ответила Марго.

В памяти тут же всплывает картинка. От меха — одна лишь ладонь, торчащая из песка. И другая машина, пытающая вытянуть товарища на поверхность.

«Отпусти!» — прорезает память собственный голос.

Это... я? Я своими словами подписал Бердяеву приговор!? В голове какой-то вязкий кисель — даже думать было больно. Вспоминать — еще больнее! Фрагменты приходилось выуживать по одному, кое-как складывая пазл в единое целое.

Нет... Я всего лишь... всего лишь спасал жизнь Насте! Вспоминаю приказ Ромунова отпустить. И Настю, готовую наплевать на него в попытках удержать своего сотоварища. Цепляясь за тщетную надежду спасти своего комзвена.

Фрагменты выплывали из глубин памяти на поверхность один за другим. Быстро формируя цельную цепочку. Попытка удержать оборону, приказ Ромунова отступать, погоня. Черти дышат в затылок, а моя идиотская попытка погеройствовать чуть было не стоила мне жизни!

Тело задрожало едва лишь я вспомнил противный скрежет раздираемого клешней металла.

— Виктор? — осторожно подала голос Маргарита, ощутив мою дрожь. Кое-как сжимаю ее ладошку своей.

— Как? — спрашиваю я и тут же понимаю, что нужно к этому что-нибудь добавить. — Как мы выбрались?

— Монстр сбросил капсулу с инженером и спрыгнул к нам, — тут же ответила Марго. — Перебил оставшихся Чертей — их там едва ли пяток оставался — и вытащил нас с тобой...

— А Настя? — сразу же вырывается у меня.

По глазам понимаю — что-то произошло! Маргарита не сумела выдержать мой взгляд и секунды — уставилась куда-то в сторону. Будто надеясь получить у стены дельный совет.

Но Марго быстро взяла себя в руки. Взгляд снова вернулся ко мне.

— Она жива, — спокойно, но как-то уж слишком... бесцветно?... произнесла девушка.

— Выкладывай, — решительно заявляю я, пытаясь привстать. Тело тут же отозвалось резкой болью, а голова и вовсе чуть ли не раскололась надвое, заставив меня упасть на спину, судорожно ловя кислород широко открытым ртом.

— Спокойно, Вить, — почувствовал я нежную ручку на своей груди. — Тебе вредно так резко двигаться!

— Плевать! — сквозь боль прошипел я, изо всех сил пытаясь сконцентрироваться исключительно на одном лишь лице моей партнерши. — Что с Настей, Марго!?

Легко улавливаю сомнения на лице. Уж слишком откровенные колебания и нерешительность. Немой вопрос: «А стоит ли вообще говорить?» Но упрямо всматриваюсь. И девушка быстро приходит в себя. Губы кривятся в легкой ухмылке, едва лишь в девичью головку приходит мысль, с кем именно она разговаривает.

— Ты помнишь как Женька трос перерезал? — с изрядной ненавистью в голосе поинтересовалась Марго.

Даже не столько киваю, сколько просто прикрываю глаза, памятуя о том, что любое движение отдается уж слишком сильной болью.

— Настя его чуть не пристрелила за эт, — усмехнулась Маргарита. — Как по мне — жаль что сдержалась! — голос полыхнул отчетливым желанием довести казнь до конца. — Отмудохала пацана так, что из кабины его чуть ли не садовой лопаткой доствали! — широко улыбнулась девушка.

— Но? — почувствовав неловкую паузу подал голос я.

— Женьку по возвращению отдали под трибунал, — как-то блекло и безрадостно продолжила Маргарита. — Не казнили, но выдали пинка под зад, — недовольно надутые губки дали отчетливо понять — девушка с гораздо большей радостью бы увидела пулю в его жирной башке! — Посидит в карцере и на ближайшем корабле — домой. Там уже будут окончательно разбираться — к стенке его приставить или еще куда...

— Вот значит как... — протянул я. И, задумавшись на миг, попросту закинул руку за голову. Тут же почувствовав очередную вспышку боли, но, как ни странно — вполне терпимую. — А Настя?

Марго лишь отрицательно мотнула головой.

— Осталась без партнера, — кое-как выдавила она, усердно пытаясь что-то высмотреть под моей койкой.

Я почувствовал как сердце сразу же обвили холодные щупальца. На ум пришли слова, брошенные кем-то. Вот только память упрямо отказывалась сообщать, кто же автор.

«Нас сюда парами присылают. А по одиночке — мы нахрен никому не нужны!»

А значит — Настю списали? Выдали пинка под зад, выпнув во вспомогательный персонал станции?

На миг мелькнула радость — ведь теперь, когда Женьки больше нет на горизонте, можно совершенно спокойно кутить напропалую! И заботиться исключительно о синхронизации своего собственного меха.

Но эгоистичный позыв сразу же понуро заткнулся, стоило лишь мне вспомнить, что разрешение трахаться есть лишь у механизированной пехоты! А не у кадровых военных, обитавших в отдельных жилых секторах!

«Плевать!» — тут же рождается мысль в голове. — «Я не для того пережил всю эту херню, чтобы вот так просто отказаться от моей Насти!»

Но где-то внутри отчетливо зашевелился скользкий и холодный монстр. Легонько посмеиваясь надо мной.

На память пришла моя собственная клятва, которая вот уже полтора месяца толкала меня вперед.

«Обещаем выжить!»

Такие простые слова... И такие... ложные? В памяти один за другим проплывали мелкие отголоски настоящего боя. Панцири повсюду, и мех под моим управлением кое-как лавирует между ними. Танцуя на пределе своих возможностей, лишь каким-то чудом удерживаясь в мире живых.

С кристальной ясностью понимаю, что вся моя клятва оказалась пустым звуком! Что я при первой же возможности умудрился профукать ее. И все мои громкие слова оказались всего лишь мыльным пузырем, не выдержавшим столкновения с настоящей действительностью Шестого ковчега.

Хитиновая игла с противным скрежетом разорвала корпус меха... И мою клятву.

«Удача», — скрипя зубами понял я. — «Гребанная удача... вот почему я до сих пор жив! Не из-за усердных тренировок, не из-за верных друзей — а всего лишь из-за слепой удачи... Идиот! И я еще собирался выжить на этой планете!? Да она меня растерзала в мгновение ока, наплевав на все! Просто прожевала и выплюнула...»

От приступа паники меня отвлекла женская ладонь, крепко сжавшая мою руку. Намного крепче, чем стоило бы...

Я приоткрыл глаза, тут же натолкнувшись на взволнованный взгляд Марго. Моя партнерша беспокоилась за меня... И своим поведением я лишь добавлял к ее тревогам.

«Я обязан быть сильным!» — пронеслось в голове. — «Хотя бы ради нее!»

Я грустно улыбнулся и как можно крепче сжал женскую ладошку.

— Я в порядке... — стараясь удержать голос от дрожи проговорил я. — Или буду... — Вить... — уж не знаю, что я такого брякнул, но самообладание моей партнерши мгновенно треснуло. Наконец-то показав мне перепуганную девчонку, которая черт знает сколько времени провела у моей кровати! В ожидании когда я наконец-то соизволю очнуться. И, скорее всего, мысленно мечась от проклятого ощущения, заставлявшего задаваться вопросом: «А очнусь ли?»

Я сразу же понял, что прямо сейчас нужно сделать что-нибудь, чтобы уверить Маргариту в обратном! Немедленно! Дать ей понять, что я все еще здесь. И все еще готов брыкаться!

Рука ненадолго напряглась, потянув ладошку Марго к себе. В глазах девушки на миг скользнуло легкое замешательство, а то и вовсе — отголосок паники. Но я упрямо тянул ее к себе и хрупкое сердечко не выдержало.

Маргарита привстала со своего стула и тут же бросилась мне на шею. Начиная осыпать каскадом мелких поцелуев. Каждый из которых отзывался легкой болью, но я терпел. Задним мозгом ощущая, что прямо сейчас — стоит засунуть все мои чувства и эмоции, вместе с гребаной неуверенностью в себе, в черный ящик и затолкать его под кровать на ближайшие пятнадцать минут!

Я пытался дать Маргарите то, в чем отчаянно нуждалась она. Всего лишь одно мгновение уверенности в грядущем. Именно столько ей было нужно, чтобы снова превратиться в мою колонну. Позволить опереться на себя и в свою очередь помочь мне пережить всю эту муть!

Поцелуи были поверхностными. Маргарита лишь едва касалась моих губ своими, будто опасаясь причинить мне боль. Я же попеременно ощущал как каждое движение челюсти отзывается то колющей вспышкой мигрени, то попросту ноющим чувством.

Что бы мне там ни вкололи — а оно явно набирало силу, все больше притупляя неприятные импульсы и сглаживая их в уже привычное ощущение какой-то странной дряни. Энергетики, что мне кололи последние два месяца, имели схожий эффект — то странные привкусы, то ноющие мышцы, то неожиданная чесотка. Позволяя мне привычно списать все, что я сейчас ощущал, в ту же самую категорию, целиком ухнув в попытку ободрить мою партнершу.

Рука, налившись силой, обхватила женские плечики, прижимая точеное тельце поплотнее. Покалывание в груди тут же сменилось приятной тяжестью, а спустя всего пару секунд — блаженным ощущением вплотную прильнувшего горячего тела.

Марго даже и не сопротивлялась. Напротив — я и глазом моргнуть не успел как девчонка запрыгнула на мою койку! Ее тело было до того близко, что я ощущал идущий от него жар! И он будто вливался в мое тело, наполняя его здоровьем и силой!

Маргарита вдруг начала усиленно тереться о меня своим тазом и я с удивлением осознал, что мой член стоит в полной готовности к исполнению своих обязанностей! Глаза ошарашено открылись и я, на миг оторвавшись от губ своей партнерши, бросил взгляд вниз. Уткнувшись прямиком в декольте.

Лицо залилось легкой краской от смущения, но Марго лишь плотнее прижалась к моему выглянувшему дружку своей пещеркой. И я даже сквозь одежду почувствовал сильнейший пожар, бушующий в девичьей норке!

Я поднял глаза, сцепляясь с Маргаритой взглядом. И сразу же увидел сильнейшее желание в них! Я знал, что не нужно этого делать. Я только-только очнулся, явно не слишком-то в кондиции даже с койки встать! Знала это и Марго. Вот только...

Нам было просто наплевать.

Я в момент понял, что прямо сейчас я хочу лишь ее! Именно голос Маргариты помог мне выбраться из забытья. Из какого-то жуткого кошмара, в котором я тонул... А весь остальной мир мог катиться к дьяволу! Сейчас — я хотел лишь мою Марго.

Хотел обладать ею, и дарить ей все о чем только попросит!

А моя партнерша лишь молчаливо умоляла меня взять ее! Я видел это по глазам, ощущал по горячему пятну между точеных ножек. Чувствовал по настойчивым поцелуям.

Губы становились все наглее. Все требовательней. И я бы не взялся сказать — чьи именно! Я хотел Маргариту, а она — меня. И наше желание вливалось друг в друга, с бешеной скоростью набирая обороты до тех пор, пока остановиться уже стало совершенно невозможно!

Мы неслись к пропасти как снежный ком! И плевать что позади давным-давно несется целая лавина — в данный момент мы просто ее не замечали, чрезмерно увлекшись одним-единственным мгновением радости...

Девушка ненадолго приподнялась. Ручки никак не желали покидать мою грудь, ощупывая мускулы сквозь тканевую накидку, которую по какому-то недоразумению называли больничным халатом. Подбородок опасливо стрельнул через плечо, бросая взгляд на дверь, но мы были совершенно одни в небольшой палате.

И Марго прорвало.

Девчонка в момент скинула свой топ, на пару секунд соскользнув с меня чисто чтобы снять все остальное. Раздевалась порывисто... Безумно торопливо. Не давая пищи глазам — женские ручки попросту сорвали с себя все что было! Лишь бы побыстрее заползти на меня обратно.

Одеяло полетело на пол, а мой халат тут же оказался задран. Я только и успел что почувствовать как девичья ладошка сомкнулась вокруг основания моего члена — и вот он уже глубоко внутри влажной пещерки!

Комнатушку затопил длинный, полный природной страсти стон, вырвавшийся из нас обоих. Я даже и не подозревал, что ощущение горячей норки может быть до того приятным! Все ощущения будто усилились в разы, непонятно с чего выйдя на совершенно новый уровень!

Я чувствовал все до мелочей! Каждую конвульсию влагалища. Каждую его попытку сжаться вокруг моего члена! Все до единого касания женской кожи к моим бедрам!

Живительное тепло вливалось в меня, в то время как девушка, любовно положив руку мне на грудь, начала медленно двигаться. Еле-еле, почти незаметно. Но все равно взрывая мое сознание каскадом умопомрачительных ощущений!

Я сам за себя не отвечая положил руки на женские бедра и попытался навязать чуть более резвый ритм движений, вызвав изумленный взгляд широко распахнувшихся глазок. Марго смотрела на меня с неимоверной страстью! Легко чувствовалось, чего стоит ей сдержаться, чтобы не пуститься с места в карьер!

Но она сопротивлялась. Находила в себе силы игнорировать мою хватку, продолжая двигаться в выбранном ею ритме. Руки вскоре оказались за головой, эффектно поддерживая черную копну волос. Грудки легонько приподнялись, начав выписывать завораживающие, гипнотизирующие своей медлительностью круги. Всего лишь раз взглянув на коричневые точки сосков я уже просто не сумел от них оторваться!

Жутко хотелось приподняться, чтобы впиться в них губами, но тихое и страстное: «Лежи!» остановило едва начавшееся движение.

Я прямо-таки упивался своей партнершей! Позволяя ей ублажать меня. Полностью расслабившись под нежным напором женских желаний.

Но едва лишь я об этом подумал, как тут же понял, что Марго сейчас получала ничуть не меньшее наслаждение чем я сам! Месяц адских тренировок Соколовой принес свои плоды, заметно нарастив мускулатуру во всех возможных местах.

Маргарита влегкую скакала на моем члене, почти что и не тратя на это силы. После того через что мы день за днем проходили на физподготовке это было легкой прогулкой в парке! И взгляд зеленых глазок пылал безбашенной страстью!

Бедра нарезали причудливые дуги, постоянно умудряясь насаживаться на мой ствол под разными углами, даря пикантные эмоции и себе, и мне. А неожиданная гиперчувствительность позволяла мне в полной мере чувствовать сжимающиеся и дрожащие стенки уютной пещерки.

Такой родной... и столь желанной в этот миг!

Я ощущал на себе взгляд Марго, но никак не мог уговорить себя посмотреть ей в глаза. Слишком зачарованный танцем ее грудей. И слишком сильно ощущая собственную вину за то, через что девушке пришлось пройти.

Ведь это была моя идея — прикрыть отход Монстра и Насти... Если б не это — то все могло бы сложиться совершенно по-другому...

Но убиваться по этому поводу не было ни времени, ни ментального желания. Потом... Все эти важные вопросы придется отложить на потом.

А сейчас — я был обязан дать Марго понять, что я в порядке! Настолько, насколько это вообще возможно... Я наконец-то прекратил терзать бедра моей партнерши. Запоздало сообразив, что не сумею заставить ее двигаться побыстрее. Да и зачем? Если Маргарита хочет максимально растянуть удовольствие — то кто я такой, чтобы возражать!?

Так что вместо того чтобы попытаться насадить Марго поглубже, я сменил тактику. Тут и там заставляя девушку чуть сильнее двинуть тазом в сторону, одновременно с тем легонько подавая собственными бедрами вперед. Неожиданно входя в мокренькую щелку на пару сантиметров прежде чем движение девушки заставляло ее полностью опуститься вниз.

Что и говорить — Маргарита тут же начала терять самообладание от такого! Я все чаще замечал как ее глазки взвивались к потолку. Как зубки на секунду-другую закусывали нижнюю губку в приливе эмоций. Как изо рта все чаще вырывались страстные стоны, постепенно набирающие обороты.

В конце концов переходя на громкий вой! Голова Маргариты закинулась к потолку, как и тело, не совладав с очередным приступом страсти, упало на спину, начав биться в сладком экстазе!

Мой член внезапно оказался нацелен четко вниз, а влажные ножны вовсю гарцевали вокруг, переполняя меня нестерпимой волной, от которой я тут же начал изливаться прямо в недра Марго... Начисто забыв о возможных последствиях в этот момент!

Я плыл на волне экстаза, чувствуя как животное удовлетворение смывает прочь мои тревоги, очищая разум от чувства вины, и, одновременно с тем, наполняя каждую клеточку тела нестерпимо обжигающим зарядом бодрости!

Маргарита попросту выебала из меня все зловредные примеси, радикальной процедурой лечения вычищая организм ото всей дури, накопившейся за последнее время! Наконец-то позволяя окончательно почувствовать себя здоровым. Готовым совершить еще какой-нибудь идиотский поступок, который можно будет окрестить подвигом!

Маргарита билась в своем оргазме, наверное, с полминуты, прежде чем рывком вернулась в свое прежнее положение. Усаживаясь на моем орудии, максимально глубоко погруженном внутрь.

Но это получилось у нее до того... естественно? Будто именно к этим ножнам и должен подходить мой клинок! И ни в каком другом месте его представить не получалось!

Глазки девушки смотрели на меня с каким-то восторженным трепетом и безумным обожанием! Губки разошлись в сторону, выдавая возбужденное дыхание. Не уставшее, но овевавшее мои ноздри однозначным желанием передохнуть минутку и повторить все заново! С самого начала и до самого конца...

— Кх-кхм! — я с трудом понял откуда исходит неожиданный звук.

Да и Марго лишь бросила испуганный взгляд через плечо. Вынуждая меня вытянуть шею в сторону в попытке заглянуть оседлавшей меня наезднице за спину.

В дверях стоял врач. Немолодой мужчина в накинутом на плечи белом халате. Я с некоторым трудом осознал, что уже видел этого мужика! Кажется, именно он встретил нашу гоп-компанию, когда мы наведались в медицинский центр проведать Тину с Ромой?

На лице у сержанта играла легкая, покровительственная улыбка, хотя глаза отчетливо пылали праведным гневом. Будто он никак не мог определиться — выпороть или похвалить?

— Вижу, пациент уже очнулся, — хмурым тоном произнес он, наконец-то стерев улыбку с губ.

— Эмм... да? — густо покраснев ответил я. Идиоту было ясно, что отвечать и не требовалось, но все же я хотя бы попытался хоть немного разрядить обстановку. — Простите... Это...

— Была твоя идея, да? — хмыкнул сержант, угадывая мою еле сформировавшуюся в голове фразу. Мужик тяжело вздохнул, глядя на сползающую с меня Маргариту. — Душ сама найдешь, — наконец-то буркнул он. — А теперь брысь! Мне нужно осмотреть твоего напарника.

— Ага! В смысле — так точно! — Марго скорее от легкого страха, прямо голышом, вытянулась по струнке, отдавая честь.

Врач попросту усмехнулся в ответ, небрежным жестом отпуская курсантку. И, уже подойдя к моей кровати, вопросительно посмотрел на неловко переминавшуюся у входной двери девушку, сжимавшую в руках ворох подхваченной одежды.

— Еще что-то? — поинтересовался он.

— Мм... — Марго густо покраснела, но все же сумела собраться с духом. — А у вас тут нет... противозачаточных? А то... — заряд наглости окончательно иссяк под суровым взглядом сержанта.

— Вам не объясняли? — мужик достал из нагрудного кармана миниатюрный фонарик и начал проверять мне зрение. — Успокойтесь, курсантка. На станции вы точно рожать не станете. Вам с первого дня подмешивают их с едой. Не хватало нам тут только кучи баб в декрете!

— Эмм... Окей... — хмыкнула девушка и, бросив на меня последний взгляд, тихонько выскользнула за дверь.

— Вы ее накажете? — не удержался от вопроса я, пока медик проводил свои тесты — щупал пульс, проверял давление.

— Хм? Стоило бы, да не сумею, — повел плечом мужчина. Я с некоторым трудом сумел наконец-то прочитать надпись на бейджике: «Т. Жунин». — Это ж твоя идея, да? А тебе, малец, сейчас только гауптвахты не хватает! Так что мои поздравления — отделаетесь легким испугом!

Я осторожно усмехнулся, в то время как сержант вовсю ощупывал левую щеку. Осторожно прикасаясь к ней пальцами, внимательно вглядываясь в кожу.

Сказать по правде — я даже и касаний-то не ощущал! Скорее просто видел пошедший вперед палец и мозг привычно подсовывал нужное ощущение. Запоздало понимая, что его, на деле, нет!

— Что со мной? — наконец-то не выдержал я.

Сержант Жунин недовольно насупился и, вытащив из кармана свой кпк, быстро клацнул по дисплею, разворачивая устройство ко мне.

На экране красовалось мое собственное лицо. Глаза в красных прожилках, будто я третий день усиленно таращился в монитор. Но, что намного больше привлекало внимание — широкая, бордово-красная полоса, тянущаяся почти от самых волос и до края подбородка! Перечеркивая левую половину лица рваной полосой. А через каждые пару сантиметров поперек сверкали металлические скобы, стягивающие кожу, не давая морде разойтись напополам...

Я неверяще дотронулся до собственного лица, ощутив под пальцами гладкую, податливую поверхность. Будто кто-то в шутку попросту заклеил рану скотчем!

— Тебе еще повезло, пацан, — в голосе сержанта проскользнула жалость. Он явно пытался меня хоть немного ободрить. — Всего на пару миллиметров глубже — и ты б без глаза остался! А так просто черепушку царапнуло как следует...

Было в голосе что-то, что быстро донесло до меня истинное отношение. «Сам дурак!» — безмолвно заявлял врач. И был, в общем-то, совершенно прав.

Сам идиот. Нужно было просто бежать и выполнять приказы. Но нет, услышав «Останьтесь внизу» сразу же захотел вывести из под удара свою девчонку! Полез кривляться в попытке показать себя героем... Идиот я и есть! Попытался спасти одну девушку рискнув другой! И ведь даже и мысли ведь не возникло, что в кабине-то не я один! Идиот...

Но теперь хотя б собственное отражение не даст забыть об очередной ошибке. Будет напоминать до конца моих дней. Не то о неимоверной удаче, не то о клиническом идиотизме...

Жунин аккуратно поднял меня с кровати. И заставил выполнить простую цепочку упражнений.

— Руки в сторону, дотронься до носа. Теперь другой рукой. Наклонись и коснись пола, — спокойно командовал он, стоя в шаге передо мною и цепко вглядываясь в движения. — Координация в норме, вестибулярный аппарат в порядке, — констатировал он. — Голова кружится? Болит?

— Нет, — мотнул я головой, сразу же ощутив какую-то свинцовую тяжесть, перекатившуюся от одного уха к другому.

— В таком случае — мои поздравления с выпиской, — криво усмехнулся сержант. — Так, теперь, паренек, слушай внимательно. Тебе запрещена любая физическая нагрузка. Примерно недели две-три — вообще ничего! Ни утренней пробежки, ни отжиманий — ничего! — без тени улыбки заявил медик.

— Но... я же курсант! Атлет! — попытался было возразить я, но Жунин лишь еле заметно качнул головой. — Ни-че-го! — по слогам отчеканил он. — И мне плевать, кто там тебе приказ отдал — хоть генерал-майор лично! Можешь посещать занятия в мехах. Более того — я тебе и твоей партнерше выдам разрешение заниматься пилотированием в личном порядке, сверхурочно. В остальном — час стрельбища раз в два дня для сброса негатива. Не более! — непреклонно продолжил вбивать гвозди в крышку моих тренировок сержант. — И, если уж на то пошло, имей ввиду, что с твоей девчонкой в ближайшее время трудиться придется именно ей. Секс — тоже физическая нагрузка!

— Я понял, — понуро промямлил я.

— Отлично, — усмехнулся мужчина и продолжил уже чуть более мягко. — Тебе нужны будут инъекции обезболивающего и регенеративного. Будешь приходить дважды в день — первый раз во время утренней пробежки, второй — ближе к вечеру. Боль подскажет — когда стоит к нам бежать.

— Так точно, товарищ сержант. Дважды в день, — отчеканил я, подтверждая получение приказа.

— Одевайся, — кинул медик, отходя в сторону и усиленно долбя пальцами по экрану своего кпк. Должно быть — занося все только что сказанное в медицинскую карту? Или куда там положено записывать всю эту хрень?

Я же снял со стула заботливо принесенную Марго спортивную форму. Быстро натягивая ее на себя. Используя короткий миг чтобы хоть немного привести мысли в порядок.

Никаких тренировок!? Да как я, черт его возьми, должен это воспринимать!? Я ж гребанный атлет! У меня весь учебный график — сплошная физическая подготовка! А я внезапно выбыл... да еще и хрен пойми насколько! Может на неделю, а может и на пару месяцев! И как я должен сдавать нормативы!?

«Да в пизду нормативы... « — грустно подумал я, осаживая свои мысли прежде чем они набрали уж слишком крутые обороты.

К тому же процесс одевания ясно дал понять, что хоть боли больше и не было — но свинцовая тяжесть никуда не делась. Ко мне в голову будто гирю кто-то засунул пока я в отключке валялся! И всякий раз стоило мне лишь отклониться от центра тяжести — как меня тут же начинало кренить, так и норовя грохнуть об пол! Вынуждая в последний момент одергиваться, поспешно восстанавливая равновесие.

Так что, может, сержант и прав? Стоит немного сдать назад и передохнуть, раз уж судьба решила вывернуться подобным образом! К тому же — я ж потенциальный командир! А значит могу посещать зал развития аналитики... Авось будет не лишним! Может получше котелок начнет варить...

— Это все? — поинтересовался я. — Я могу идти?

— В целом — да, — протянул медик, отрываясь от своего кпк и ненадолго впиваясь в меня изучающим взглядом. — Рана закрыта медицинским пластырем — так что можешь принимать душ спокойно, пацан. Хотя тереть и чесать не советую — может разойтись в стороны и будет много кровищи. Особенно в ближайшие несколько дней.

— Ясно, — кивнул я.

— И вот еще что... — сержант бросил беглый взгляд на входную дверь. Будто пытаясь найти щелку, через которую кто-нибудь мог подслушивать. — Это не мое дело, курсант, но касательно твоей партнерши...

— Хм? — я почувствовал как брови помимо моей воли удивленно взлетели вверх.

— Женись, — легонько усмехнулся медик. — Сомневаюсь, что она тебе сама скажет, однако — девица тебе жизнь спасла! Другая бы запаниковала, увидев такую рану — там крови было столько, что непонятно — а не пробило ли тебе черепушку навылет! Но нет, — с легкой гордостью в голосе произнес сержант Жунин. Будто лично учил курсантов оказывать медицинскую помощь! — Твоя партнерша додумалась заклеить маску медицинским пластырем. Даже обломки не стала вынимать — тупо перекрыла доступ местной атмосферы! Да и потом... — медик слегка помялся, будто прикидывая, а стоило ли мне о чем-то говорить, но быстро собрался с духом. — Девчонка тут чуть ли не ночевала. Все ждала пока ты очнешься. Вашему инструктору пришлось лично прийти и вытолкать ее на занятия! Так что... женись! — завершил свою тираду мужик, впервые на моей памяти широко улыбаясь.

— Спасибо за совет, — кое-как нашелся я.

Да и что тут можно сказать-то!? Я и так знал, что у меня замечательная партнерша... Просто не догадывался, насколько именно...

Нужно было это переварить. И самый простой способ — поспешно свалить. Тем более что у меня в ближайшие дни, похоже, будет немало времени на раздумья!

Так что просто вышел в коридор. Марго уже была тут — стояла у стеночки, сияя чистотой. Встречая меня лучезарной улыбкой.

***

Пятнадцатью минутами позже мы ввалились в жилой модуль. Я все порывался привычно сорваться на легкий бег, но Маргарита постоянно одергивала. Раза три, наверное, успев напомнить о моем ранении. В итоге я начал понимать, откуда у Ромунова могла взяться подобная походочка... Уж слишком велико было желание поскорее добраться до места!

В жилом модуле царило полнейшее спокойствие. Марго быстро глянула на свой кпк, проверяя время.

— Все еще на завтраке, — заявила она. — Еще минут десять наедине у нас точно есть!

Девушка сразу же обвила мою шею руками, впиваясь тягучим поцелуем. От которого я нехотя отстранился.

— Я потный как... Дай мне сполоснуться? — со смущенной улыбкой попросил я. Прекрасно понимая, что если Маргарита меня не отпустит — то и я не сумею возразить.

Но девушка лишь понимающе усмехнулась, выпуская меня из кольца своих рук. Позволяя скинуть форму и, стараясь на всякий случай не отходить далеко от стеночки, направиться в душевую.

Я чуть-чуть не успел к тому моменту, когда вернулись остальные.

— О, Марго! — услышал я сквозь открытую дверь. Я как раз погасил душ и вытирался полотенцем. — Ну как? Как он там? — я сразу же опознал Макса по участливым интонациям.

— Да как тебе сказать... — понуро протянула Маргарита. — Говорят — он неизлечим.

— Что!? — хором вскричало несколько человек.

Я с трудом удержался от того, чтобы не заржать в голос. Уж слишком очевидным был развод. Но дьявольский задор в душе не позволил поспешно выбежать из душа. Так что я продолжил быстренько обтираться, пытаясь подгадать наиболее подходящий момент для появления.

— С ним же вроде все в норме было!? — долетел панический голос Арлены.

— Три дня в отключке — и теперь все — в утиль!? — нахальные интонации тут же выдали Питона.

— Проклятый симулянт! Нас уже скоро двойка начнет обходить! А ну-ка живо сообщи этому мудаку, что его ждут на тренировках! — чуть ли не прошипела Ёрлова. — Это приказ, мать его!

— Чем!? — наконец-то пробился сквозь всеобщий гомон сдавленный голосок Ксении.

Лучшего момента было не придумать. Так что я, услышав последний вопрос, наконец-то вышел из душевой. Наспех оценивая обступившее Марго кольцо народа. Кажется, в сборе были все. Все звено в полном составе!

Я с трудом помнил, а собирались ли мы вообще хоть раз всей нашей двадцать первой? Потому что постоянно кого-то не хватало. Ёрлову с Солдатиком мы вообще видели исключительно на тренировках да за обедом. Питон с Вероникой тоже зачастую держались особняком. Даже Федя с Арленой то и дело куда-то пропадали, предпочитая проводить досуг наедине.

Так что пусть даже повод оказался весьма хреновым — но все же на душе заметно потеплело от мысли, что даже наша разношерстная компашка все же сумела сплотиться в единый фронт!

— Клиническим случаем запущенного идиотизма, — громко заявил я, не сумев придумать ничего пооригинальнее.

Мгновенно оказавшись прямо в центре внимания. Да, из одежды — одно лишь перекинутое через плечо полотенце. Да, член висел на виду у всех. Но когда это меня заботило-то?

— Шуточки у вас... — расплылся в зловещей улыбке Виталик. Сразу же удаляясь в сторону своей койки — раздеться и в душ.

— Виктор! — Макс быстро выказал общую для остальных мысль, подойдя ко мне и сжав в медвежьей хватке!

— Эй, осторожнее! — хрипло пробормотал я, чувствуя как кости начали трещать от излишне крепких объятий.

— Ты как? — поинтересовался Федор, выступивший из группы остальных, чтобы ухватить меня за плечо. Не то в попытке убедиться, что я реальный, не то просто чтобы ободрить хоть немного... — Да более-менее, — хмыкнул я, пытаясь размять плечи после тисков Макса.

— Живой, а это уже что-то! — ответила вместо меня Марго.

Я с благодарностью кинул на нее взгляд. Скорее просто в попытке спрятать глаза от всеобщего сочувствия. Уж слишком выразительно все смотрели на перечеркнувшую лицо кровавую полосу.

— Ну теперь ты окончательно похож на маленького Ромунова! — хохотнул Питон, проходя мимо нашей компашки в душ. — Эй, вы как хотите — а нам тут скоро надо быть в ангаре!

Народ сразу же встрепенулся. Поспешно разойдясь по своим делам. Оставляя нас с Маргаритой наедине. Я с некоторым запозданием понял, что моя партнерша уже успела переодеться в комбез. И, не теряя времени, уплетала какую-то булку с положенной на нее котлетой.

— Откуда у тебя еда? — удивленно моргнул глазом я. За все время на станции я жратву видел исключительно в столовой!

— Ника ташкает из шталофки, — с набитым ртом откликнулась Марго. — А то я паштаянно у тебя таршу в пашледние дни...

— Дни? — удивленно встрепенулся я.

Девушка виновато посмотрела на меня. И пока Маргарита пыталась совладать со своими чувствами, ответил проходящий мимо Федор, умудрившийся подслушать кусок нашего разговора.

— Вить, ты три дня в отключке был, — спокойно проговорил парень. — И Марго все время бегала к тебе. В первый день и вовсе сбежала с занятий...

— За что и получила пиздюлей от Соколовой! — хмыкнула Вероника, точно так же мимолетом проносясь мимо нас в душ.

— Я думала, что тебе сказали... — пожала плечом Марго, жадно запихивая в рот очередной кусок. — Будешь? — протянула она мне оставшуюся половину.

Мне хватило лишь одного взгляда на еду, чтобы к горлу подступил ком. Я поспешно помотал головой, уходя переодеваться в боевой комбинезон.

Три дня... Впрочем, чего еще ожидать-то было? Да и рана на лице хоть и выглядела скверно, но все же не производила впечатление совсем свежей! Мог бы и сам допетрить...

Я мысленно попытался посчитать, сколько осталось до выпуска из учебки. Дней двадцать пять, получается? А меня как минимум на две недели отстранили от физической нагрузки... Да и потом вряд ли позволят мгновенно взять с места в карьер — скорее будут постепенно наращивать... Кажется, именно так поступают после ранений?

Мы с Маргаритой умчались вперед. Хотя «умчаться» тут — явно неверное слово. Потому что девушка упорно отказывалась давать мне сорваться на бег, постоянно одергивая. В итоге — народ нас догнал прямо перед входом в наш учебный ангар.

Перед большой дверью царила легкая толкучка. Все четыре звена умудрились подойти почти что одновременно, вот и пытались на лету разобраться в том кто кому должен уступить дорогу.

Однако, едва лишь увидев нас с Марго, ближайший к нам пацан тут же удивленно раскрыл рот и, беззастенчиво ткнув в нас пальцем, громко заорал:

— Шрам!

И легкий гомон тут же стих, сменившись гнетущей тишиной. Народ вместо попыток прорваться внутрь, мгновенно развернулся, впиваясь в меня глазами.

Вперед быстро протолкался Михаил, за плечами которого, журавлиным клином, выступила вся четверка.

— Твою же ж мать, Волчонок, ты нас до смерти перепугал! — с явным облегчением в голосе заявил Фадеев, крепко пожимая мне руку. Настолько крепко, что аж кости затрещали!

— Да вот как-то так... — неопределенно повел плечом я, толком не зная что и сказать-то. Наверное, уместно было бы дать какое-нибудь напутствие или дельный совет... А лучше — просто пошутить. Но в горле застрял комок от всеобщего молчания.

Маринка, партнерша комзвена четверки, смотрела поверх головы своего напарника с явной жалостью во взгляде. Да и остальная собравшееся кодла одаривала меня весьма узким спектром эмоций.

Жалость. Наверное, все до единого сейчас активно пожирали глазами мой новенький шрам. А стоило мне лишь столкнуться с кем-то взглядом — как тут же спешно начинали кто изучать пол, кто вертеть головой. Что угодно, лишь бы стыдливо спрятать глаза. Не дать мне прочитать облегчение от мелькнувшей мысли: «Слава Богу, что не со мной!»

Второй же эмоцией было нечто странное. Что я поначалу принял за изумление. Но нет. Скорее — осознание? Смотря на меня курсанты кажется наконец-то сумели понять то, что я уяснил еще полтора месяца назад. Что Шестой ковчег — отнюдь не курорт.

До сих пор мы развлекались. Вели себя как типичные студенты и подростки. Трахались с партнерами и мерялись друг с дружкой какое звено умудрилось показать чуточку лучшие результаты на очередном тренажере. Бахвалились перед соседями лишней выигранной секундой на полосе препятствий.

И лишь сейчас, кажется, до большинства наконец-то дошло...

Что впереди — будет лишь кровь... Кровь и страдания от потери друзей. И неизвестно, а кому будет легче — тем кто умер или же тем, кто остался горевать?

Наверное, это просто в человеческой натуре? Упорно не замечать проблем пока они не окажутся у нас на пороге. Пока не коснутся именно нас конкретно. И только потом начинать активно кипеть и дергаться по этому поводу... Ну или махнуть рукой и заявить: «Я, короче, решил что это не моя проблема!»

И только сейчас, от вида перечеркнувшего мое лицо кровавого следа, народ наконец-то начал понимать — пора начинать дергаться. Пора начинать относиться к тренировкам намного серьезнее!

Но выдерживать всю эту нацеленную на меня смесь оказалось выше моих сил. Больше всего хотелось тупо развернуться и уйти в попытке спрятаться от этих жалостливых и ошарашенных взглядов. Но я прекрасно понимал — догонят и посочувствуют лично. Просто чтобы успокоить собственную совесть, потому что совершенно не так поймут. Истолкуют по-своему, забыв спросить меня.

Так что я направился прямо сквозь толпу. Усиленно игнорируя все сказанное. Кто пытался подбодрить, пытаясь брякнуть что-нибудь в духе: «А че, тебе даже идет!», кто — утешить. «Я слышала, что армия оплачивает операции по удалению шрамов... « Но большинство — лишь безмолвно расступались в стороны.

— Ты как? — сдавленно поинтересовалась Марго когда основная толпа осталась позади.

— Как-нибудь... — честно ответил я.

В очередной раз убеждаясь, что прямо сейчас хочу лишь одного — послать все нахрен и забиться в какой-нибудь уголок! Только я и... Марго? Или Настя?

Глаза машинально нашли рядок машин Эль-22. Тут же вцепившись в два отсутствующих меха. Бердяев... и Кузнецова. Две выбывших пары.

Я уткнулся взглядом себе под ноги и просто пошел вперед. Ощущая скребущееся на сердце отчаяние от мысли, а увижу ли я ее еще когда-нибудь?

«Станция-то небольшая!» — тут же одернул я сам себя. — «Найду!»

Обязательно найду... Мою аловласку. Найду!

Хотя я бы не сумел ответить на вопрос: «А зачем?» даже самому себе...

Я скорее ощутил замершую рядом со мной Маргариту. Поднял взгляд и увидел ее приоткрытый в выражении изумления ротик. И глазки, впившиеся в нашего меха.

Я, пытаясь найти хоть что-нибудь, что могло бы произвести подобный эффект на мою партнершу, быстро прошелся по стальному гиганту. Две руки, две ноги, макеты оружия на положенных местах — все в полном порядке.

И лишь в последнюю очередь я додумался посмотреть на нагрудную пластину.

«Белый шрам» — гласила надпись. Не привычное «Эль-215», но «Белый шрам»...

Позывной! Мой личный позывной! Как «Двуглавый» у Ромунова!

Я мгновенно вывернул голову, найдя своего наставника. Капитан сидел в кабине своей мыслежуйки, но, как и всегда, не спешил закрывать ее. Ожидая Соколову, вечно тянувшую до последнего, пытаясь лично проследить за тем как все курсанты рассаживаются по мехам.

Ромунов, едва лишь заметив мой взгляд, еле заметно усмехнулся. Тут же отвернувшись от меня и направившись по своим делам. Оставляя наедине с изумлением.

— Ты тоже была не в курсе? — больше для проформы поинтересовался я у Маргариты, но она лишь отрицательно покачала головой. — Это Ромунов, — вынырнул из ниоткуда Макс. — Он придумал, — культурист ткнул подбородком в новую надпись. — Ну а мы... решили вам не говорить, — усмехнулся он. — Хотели сделать сюрприз!

— У вас получилось, — выдохнула Марго и наконец-то сумела совладать со своим изумлением. — Вить, сам залезешь?

— Да без проблем! — нагло бросил я чисто чтобы никто не вздумал пытаться меня подсаживать в кабину стального гиганта.

Я привычно подпрыгнул и, ухватившись за длинную ручку, подтянул свое тело в кабину, забросив ноги поверх сидения Марго. Тут же усаживаясь на свое место и очень надеясь что никто не обратил внимания на то, как я совершенно не элегантно бухнулся на сидушку. В голове все плыло от резких движений, но я упорно не позволял другим увидеть свое состояние. Пристегиваясь ремнем безопасности и глядя как моя партнерша быстро забирается следом.

Я лишь в самом конце понял, что Маргарита медлит с установлением контакта. Я-то сразу же засунул пальцы в щели нейронного интерфейса, а вот Марго все тянула. Но едва я только открыл рот, чтобы спросить ее об этом, как мне тут же все обрушилось на голову.

Контакт был резким. Как ведро ледяной воды, вырвавшей из глубоких объятий сладкого сна!

В мгновение ока на меня обрушилось все то, что Маргарита усердно не давала себе показывать. Не бойкая нахалка, но перепуганная до усрачки девчонка! Сострадание, сочувствие, ярость, душевные терзания, чувство вины — в этом коктейле было замешано практически все сразу же...

Оставляя меня лишь изумленно хлопать глазами в попытке понять, а куда же стоит ткнуть пальцем в первую очередь? С чего вообще начинать пытаться распутать этот клубок? Потому что мне и в голову не приходило попытаться махнуть рукой с заявлением: «Да как-нибудь само рассосется!»

Вместо этого я направил все что мог в Маргариту. Да, я был не в кондиции. Да, башка была налита свинцовой тяжестью, в глазах плыло и внутри громко звенела предательская мыслишка: «А как я вот такой вот должен мех пилотировать!?»

Но в то же время — внутри было достаточно решимости перебороть скверно сданный расклад. Немного побарахтаться в ожидании нового кона. На котором и отыграюсь!

Клубок на глазах начал распадаться. Оставляя после себя лишь твердое желание идти вперед. Вместе! Держа друг друга за руку. Тащить вперед, если понадобится! Чтобы во что бы то ни стало выжить на этой гребаной планете!

Но едва лишь бушующие эмоции Маргариты начали утихать, как мне на голову тут же обрушились ее воспоминания. О которых девушка старалась не думать до того усердно, что они мгновенно полились на меня очередным ведром ледяной воды...

***

Голову разрывает от боли! Будто пьяный дантист в попытке добраться до больного зуба воткнул раскаленные щипцы прямо в щеку! Препротивное ощущение скребущейся о черепушку костяной клешни поистине переполняло, заставляя полностью отключиться ото всего остального!

Ум понимал, что ощущение не мое, но легче от этого не становилось! Боль — была настоящей! Ощущалась в моей щеке, а не в его... Заставляя кричать в голос.

И вдруг — тишина. Всего лишь один миг и Виктор исчез! Радость от осознания, что со мной все в порядке! Щека хоть и пылает, но всепоглощающая боль сразу же отступила...

Глаз замечает громадную клешню в паре сантиметров над собственной головой. Уходящую назад, к креслу атлета. Глаза тут же расширяются, едва лишь поняв, что означает гнетущая пустота в сознании! Виктор...

Но приступ паники даже не успел разыграться как следует.

«Рассинхронизация», — приходят в голову пылающие алые буквы. Уже прочно позабытые за прошедшие два месяца.

Но если в учебном режиме буквы выключали мех, то сейчас такой возможности не было. Не прошло и секунды, как на голову обрушился весь поток данных от боевой машины!

Дисплеи и датчики, тесно смешанные с ощущениями. Мысленным взором привычно удерживаю экран радара и вижу вспыхнувшую точку на нем. Дружественная единица?

Нет даже возможности подумать! Нет времени оглянуться через плечо!

Голову натурально разрывает от обилия данных. Не оставляя ни единого пустого окошка для собственных мыслей и эмоций! Лишь кое-как беру себя в руки, чтобы окончательно не потонуть в этом океане!

На ум приходят смутные видения. Неясные отголоски, подсмотренные в голове моего партнера. Пытаясь подражать вытесняю все лишние цифры из головы, заставляя их отступить куда-то на задворки. Не исчезнуть полностью — это явно выше моих сил, но просто не отсвечивать!

Поднимаю руку, упираясь в хитиновый панцирь забравшей сверху тварюги. Изо всех сил пытаюсь оттолкнуть ее, но мех не желает слушаться. Слишком велика привычка оставлять всю подобную деятельность на своего партнера! Собираю в комок всю ярость, до которой удается дотянуться и снова пытаюсь оттолкнуть громадного жука!

Чувствую отдачу, но все равно понимаю, что мех не выложился и на половину! Сразу же понимаю, что слишком сильно боюсь... Того, что эта тварь могла сделать с Виктором! Пытаюсь усиленно оттолкнуть от себя мысль, что там, позади меня, уже никого нет... Некого спасать!

Не думая вкладываю все это — весь бушующий внутри страх — в движение. И лишь сейчас наконец-то удается приподнять тушу! Слышу противный металлический скрежет — клешня пошла назад, покидая пространство нашей кабины.

И почти сразу же — жука попросту смело в сторону от заряда всаженной картечи. Сквозь заволоченное пеленой сознание пробивается чей-то голос. Женский? В интонациях кипит страх, но смысл проходит мимо меня. Слова привычные, но мозг напрочь перегружен потоком от сенсоров...

Бегло оглядываюсь по сторонам. Картинка удручает — всюду, куда ни глянь, коричнево-фиолетовые панцири. У некоторых даже все еще шевелятся лапы, будто пытаясь не то убежать, не то добраться до нас в последнем предсмертном рывке.

И надо всем этим — стальной мех. В руках зажаты дробовики. И каждый выстрел находит свою цель, метко впиваясь в неприкрытые щели панцирей.

Но сразу же понимаю, что непосредственной угрозы уже нет. Второй гигант перебил всех, кого только было возможно. В голове тут же вспыхивают слова с инструктажа.

«Пилотировать мех в одиночку — невозможно. Максимум десять минут — и у пилота поджариваются мозги. Безопасный порог пилотирования в одиночку — около полутора минут.»

И едва лишь вспоминаю об этом, как тут же разрываю контакт.

Башка пылает! На что ни взгляну — всюду вижу отголоски сенсоров и дисплеев. Будто соединение по-прежнему установлено! Но рывком оглядываюсь. Вижу кровавое месиво там, где должно быть лицо...

В душе сразу же поднимается ледяная волна, сковывающая движения. Больше всего хочется просто замереть! Забиться в угол, зажать голову руками и притвориться, что всего этого не происходит!

Но кое-как удается отринуть все это в сторону! Хватаю мужскую руку в попытке прощупать пульс! Есть! Живой! Все еще — живой!

Вспоминаю о губительном воздействии местной атмосферы... Дыра в обшивке слишком большая — заткнуть не удастся! Да и не понятно, сколько зловредных примесей уже проникло в кабину!

Первый позыв — надеть на Виктора свою маску. Но сразу же понимаю, что выжить обоим так не получится! Да и глаз падает на впившиеся в лицо пластиковые осколки. Попытаюсь надеть на него свою маску — они тут же уйдут еще глубже! А крови и так настолько много, что левую половину практически не видно! Даже оценить глубину не получается!

Хватаю аптечку!

Дрожащие пальцы перебирают содержимое, одно за другим отметая в сторону. Пытаюсь вспомнить инструктаж по оказанию первой помощи, но на ум не приходит ничего дельного для подобной ситуации!

Наконец-то нахожу медицинский пластырь. Понимаю, что ничего путного сделать все равно не могу — разрываю обертку и наспех заклеиваю поверх пробитой маски, перекрывая доступ местной атмосфере!

Позади раздается противный скрежет... Сердце тут же пускается галопом, а в руках уже приплясывает пистолет. В голове лишь одна мысль: «Не позволю!» Желание продать свою жизнь подороже... Но пластину отодвинул не какой-то жук, а «Веселый монстр»!

Картина плывет... Паническое ожидание... Всей душой хочется сорваться с места и бежать к месту высадки, но чей-то голос снова и снова останавливает, не давая совершить глупость. Один мех не в состоянии дотащить сразу два подбитых экипажа!

Наконец-то появляются остальные. Разбирательства не заняли и минуты. В интеркоме тут же раздается уверенный командный голос Ромунова. Быстрая череда приказов и стремительный рывок до точки встречи с челноком. Запрос экстренной эвакуации.

Сижу как на иголках в кабине чужой машины. Понимаю, что сделать сейчас ничего не могу — но все равно! Мех пилотирует кто-то еще — даже занять себя нечем! Только и остается что сидеть и мысленно пытаться увещевать себя, что все обойдется!

Выгрузка на станции... Виктора уносят на носилках прямо из брюха челнока! Глаз пытается проследить за ним, тело рвется следом, но чья-то рука опускается на плечо.

— Тебя к нему сейчас все равно не пустят, а у меня пара вопросов, — заявляет Ромунов.

В душе стойкий порыв послать его нахуй, но стальной взгляд мгновенно сбивает весь пыл, заставляя вспомнить о субординации. Рядом стоит Тина. В глазах читается желание обнять и дать выплакаться, но женщина не решается даже прикоснуться ко мне на глазах у Ромунова.

Вижу наконец-то раскрывшийся мех Насти. Его пришлось попросту тащить на себе — машиной никто не управлял, соединение с обоими пилотами разорвано. Техники отшатнулись, едва лишь ствол пистолета повернулся к ним.

С изрядным упоением наблюдаю как из кабины изъяли сперва Кузнецову, пребывавшую в полнейшем раздрае — вся зареванная, да еще и вцепившаяся в свой пистолет так, что не отдерешь! А затем — Женьку... Жирный говнюк весь был синий от устроенной взбучки! Выглядит так, будто Настюха на нем всю дорогу обратно оттягивалась, лупя пистолетной рукоятью по балде! Да и пребывал уже наполовину за гранью...

Слышу заявление медиков: «Состояние критическое! Срочно в медцентр!» А в душе лишь ярость! Больше всего хочется отобрать у Насти ствол и лично прострелить тупую башку!

Вопросы. Снова и снова — одно и то же. Пришлось повторить историю раз пять, прежде чем наконец-то начальство успокоилось и отпустило! Будто это я в чем-то виноват! И каждый следующий визитер просил все рассказать в максимальных деталях и с самого начала! И хоть бы один соизволил хотя бы сказать, что сейчас с Виктором!

Но наконец-то пустили к нему... Тело лежит на больничной койке, монитор мерно пиликает, позволяя по звуку посчитать пульс. Один из медиков вкратце объясняет положение и хвалит за проявленную смекалку. Попытка вытащить осколки пластика на месте скорее всего бы убила Виктора! И так обещают внушительный шрам...

Попросту отключаюсь. Будто только сейчас наконец-то удается выпихнуть отголоски меха из головы! Наконец-то можно просто сесть на стул, взять его за руку и уйти в себя...

Военный врач, не говоря ни слова, незаметно выходит. До того тихо, что даже не сразу и понимаю, что остался в одиночестве. Что наконец-то можно перестать храбриться... Что можно дать волю эмоциям...

Чувствую хлещущий из глаз поток слез, но останавливать его — уже выше моих сил! Остается лишь уповать на местных врачей — обещали поставить на ноги, значит должны поставить! Иначе оторву яйца и скормлю им самим!

Но едва лишь первая вспышка прошла, как в голове рождается вопрос: «А какого хрена я так убиваюсь-то!?» Ведь по идее, уже давно должен был свыкнуться с жизненными подлянками! Так почему же по щекам текут слезы!?

И тут же понимаю ответ... Но слишком страшно даже мысленно произнести эти слова!

Чья-то рука ловит меня после очередной бессонной ночи на пути к лазарету. Плевать и на завтрак, и на возможный втык от начальства — я хочу быть как можно ближе! Оборачиваюсь на неожиданное препятствие на моем пути.

Алые волосы, покрасневшие глаза. Сразу же понимаю, что Настя в ничуть не меньшем раздрае чем я. Но все равно в душе бушует праведный гнев.

«Почему позволила этому говнюку перерезать трос!? Почему не пришла навестить!? Почему пропала еще в ангаре даже без единого слова!?» — клокочет в голове, но молчу. Понимаю, что спрашивать бесполезно. А может напротив — не хочу даже и знать... Чтобы по-прежнему была возможность спокойно ненавидеть...

— Надо поговорить! — голос дышит напором, но глазки очень уж усиленно уставились в стену, выдавая стыд. Сама понимает, что натворила.

— О чем? — бесцветно спрашиваю в ответ, но глаз с запозданием цепляется за серый рабочий комбинезон на девчонки. Цвет вспомогательного персонала «Пурпурного ока». Вот оно как... списали. И весьма шустро, надо признать!

В ответ лишь какое-то невнятное бормотание, да неясные попытки объясниться. Наконец-то берет себя в руки, поднимая глаза ко мне.

— У меня слова для Виктора! — решительно заявляет Кузнецова. — И ты — мой единственный способ передать их!

Оглядываюсь на опустевшие коридоры жилых модулей. Все курсанты сейчас на завтраке, как и инструкторы. А возвращаться назад ой как не хочется.

Настя с минуту ходила туда-сюда, пытаясь собраться с мыслями. Наконец-то подошла и взяла за руку, отчаянным взглядом впиваясь в глаза.

— Виктор, — голос без труда выдает хлещущую через край панику, — знаю это странно — вот так вот оставлять послание в чужой голове, но это мой единственный способ передать тебе то, что я хочу сказать!

Пожалуйста, прости если сможешь... Или хотя бы не держи зла! Я была так рада, когда вы выбрались, что на секунду отвлеклась... Не заметила вовремя... — Настя чуть было не сбилась обратно на бессвязные лепетания, но все же сумела одернуться, снова поднимая глаза к моим. — Прости! — решительно выдохнула девушка. — Какое-то время мы не увидимся... Женьку отдали под трибунал, а я... Мне подыскали другое место, — бесцветно пробормотала Настя, на миг снова уставившись куда-то мимо плеча. Лишь ее ручки покрепче вцепились в подставленную ладошку. — Прости! И... прощай!

Последнее слово она почти что выдохнула. Еле-еле слышно. И сразу же, не давая опомниться, впилась в меня губами! До того решительно прижимая к стене, что я уже всерьез начал опасаться, что изнасилует прямо на месте! Но все же подалась назад. С явной неохотой...

— Передай ему и это тоже... — прошептала Настя.

Прежде чем сорваться на бег, быстро улепетывая по коридору... Чтобы не дать мне увидеть свои слезы...

***

Я моргнул, с трудом вырываясь из обволакивающих воспоминаний. Больше похожих на какое-то бессвязное лепетание. Обрывки и отголоски, с трудом укладывающиеся в единую картину. Забитые эмоциями под завязку... Чувствами, о которых я, пожалуй что, не слишком-то и хотел бы знать!

Но остальные машины уже направлялись к выходу. Кажется, я пропустил приказ Ромунова? Плевать — просто пойду следом, авось по ходу удастся разобраться!

«Вить... « — пришел ко мне извиняющийся отзвук. Больше похожий на человека, замершего в дверях в ожидании разрешения войти.

«Да, я все слышал», — ответил я. — «Но ты уж прости, Марго, но мне надо это переварить...»

В обычное время такие слова — это всего лишь гнилая отмазка. Способ выгадать немного времени, чтобы уйти от ответа на неудобный вопрос. Но нейронный интерфейс не оставлял места для подобной хрени. Я действительно не знал, что со всем этим делать!

Едва ли три часа назад я еще был на Ковчеге, а сейчас... А сейчас все встало с ног на голову! И если у остальных было целых три дня, чтобы все обдумать, то я только-только проснулся. А мой единственный устойчивый якорь вдруг пошатнулся, дав трещину в самый неподходящий момент!

И я хотел лишь немного покоя. Или, скорее, наоборот — какого-нибудь действия! Возможности чем-то себя занять,чтобы прекратить думать о сложных вещах! Учебные мехи двигались по служебным туннелям станции. Притом наша колонна была далеко не единственной. Чем ближе мы подходили — тем больше машин вливалось в процессию.

Марго из любопытства отслеживала наши перемещения по плану станции. И целью, похоже, был громадный учебный полигон за внешним кольцом. Как и я, Маргарита была совершенно не в курсе, чем занимались ребята в последние дни — на тренировки в мехах ее, конечно же, не пускали, а все свободное время девушка проводила у моей койки.

Но в душе стремительно прорастало ощущение предстоящего грандиозного события. Будто вот-вот должны были отвориться двери на вечеринку, вот только меня никто раньше на них не приглашал, так что приходилось довольствоваться исключительно собственным воображением!

Да и обилие мехов в процессии поистине поражало! Тут даже не половина всех курсантов! А скорее все целиком! Все пять сотен...

Полигон встретил нас кромешной тьмой. Пришлось даже переключиться на прибор ночного видения, чтобы не столкнуться с кем-либо. Стоило лишь пересечь входную арку, как нам тут же пришли координаты, на которых следовало оказаться.

Народ быстро расходился в стороны, срываясь на бег едва лишь они попадали на громадный металлический пустырь. Примерно около сорока метров в высоту и километра два, а то и все три в длину! И где-то около двухсот шагов в ширину. Марго быстро сверилась с картой станции — похоже, что за стеной должен был находится еще один подобный зал.

Нашему взводу повезло — выдали места в самый центр этого коридора, поближе к стене. Народ тыкал стволами во все стороны, провожая проносящиеся мимо мехи нетерпеливыми взглядами.

У меня внутри кипел какой-то ажиотаж. Наконец-то, впервые с момента пробуждения, я был в порядке. Стальное тело нигде не болело и не отвечало головокружением на любое неосторожное движение. Я чувствовал себя совершенно нормально. И что важнее — голова уже ухнулась в новую тренировку, позволяя отрешиться от собственных мыслей.

И мои эмоции вливались прямиком в Марго, заражая ее клокотавшим внутри предвкушением. Сбивая ее собственные мысли в комок и властно отбрасывая его в сторону.

Я чувствовал тлеющее в девушке счастье. Именно сейчас, внутри кабины, она в полной мере убедилась, что я действительно в порядке. Что я живой. И более чем готов побрыкаться!

Наши мысли и эмоции перетекали друг в друга по кругу, быстро войдя в устоявшийся ритм, разрушить который становилось все сложнее с каждым днем в кабине мыслежуйки. Привычные подбадривания, советы, подколки. Мы потихоньку смеялись, пытаясь прикинуть, а какого сейчас приходится остальным. В шутливой манере делали ставки — а Вероника уже взяла в рот у Питона? Или все ж подождет до начала самой тренировки? Представляли себе Ёрлову, привычно цепляющую к поясу кнут и проверяющую плетку на Солдатике — вдруг за ночь утратила эффективность?

Мы просто занимались тем же, чем и всегда. Были собой и принимали друг друга с потрохами. Тем самым отбрасывая события последних трех дней в сторону. Решительно заявляя им наше веское «нет».

Но наша юморная переброска мысленными образами была неожиданно прервана. Пол под ногами вздрогнул и стремительно пополз к потолку, унося с собой весь наш взвод. На глазах плоский и длинный коридор неожиданно взбугрился, превратившись в петляющий каньон, состоящий из относительно правильных геометрических фигур.

Некоторые мехи оказались на краю ущелья, другие, как мы — на небольших пятачках, имитирующих острый скальный выступ. Места на котором едва-едва хватало на наши восемнадцать машин.

Экран вспыхнул, высветив лицо Ромунова. Черная бородка казалась непроглядным сгустком тьмы, а в глазах пылал алый огонь от залитой неясным красным светом кабины.

— Для тех кто присоединился к нам сегодня впервые, — совершенно безо всяких прелюдий начал он, — повторяю суть данного упражнения. Ваша задача — действовать всем взводом. Командиром на сегодня назначаю комзвена двадцать четвертой, Михаила Фадеева. В ближайшую неделю вас ждет классическое удержание позиции. Имейте ввиду, что боезапас ограничен — условия максимально приближенные к боевым. Так же стоит учитывать включенный режим имитации повреждений.

И, наконец, еще раз повторяю основной урок, который вы должны усвоить, — голос стал чуточку жестче, подчеркивая важность момента. Но все равно оставался все таким же спокойным, как и всегда. — Вы научились стрелять метко. Теперь же, салаги — вам нужно научиться не стрелять понапрасну. Каждый патрон не убивший врага — потрачен впустую.

И лицо без предупреждения пропало с экрана, отключившись столь же внезапно, как и появилось.

Мы с Марго без труда вспомнили мясорубку, в которой побывали совсем недавно. И настоящие твари пугали гораздо сильнее, чем учебные голограммы. Хотя бы потому что я отчетливо понимал, что если эти ребята сумеют до меня добраться — то наказанием будет не удар тока, а...

Сознание тут же заволокла вспышка боли, раскалывающая лицо напополам. И ушло несколько секунд, чтобы понять, что это не настоящая боль, а лишь воспоминание... Чертовски яркое, но всего лишь воспоминание.

Ограниченный боезапас. На Ковчеге Маргарита палила практически не задумываясь. Нужно было попросту отстреляться от исполинской членистоногой массы. И плевать, сколько патронов останется в запасе! Это и сыграло с нами злую шутку в итоге. Нужно было подпускать поближе, постоянно переключаясь с дробовика на плазменную винтовку. Экономя и то и другое. А мы как полные идиоты умудрились просадить весь боезапас плазмы в попытках удержать безопасную дистанцию и в итоге остались без него как раз тогда, когда он был жизненно необходим!

Среднестатистический патрон был размером с кулак. Ужать его до меньших размеров у техников никак не получалось. Пришлось бы брать более жесткие и качественные материалы, а они почти все целиком уходили на родную планету. Оставляя «Пурпурное око» работать с не особо прочным остатком.

Попытка уменьшить патрон приводила к тому, что он не убивал цель с одного попадания. А автоматы, пулеметы и прочая автоматическая дребедень тут же натыкалась на усиленные металлом панцири, которые по прочности не слишком-то уступали танковой броне!

В итоге мыслежуйки, по сути, таскали в руках противотанковое вооружение. С чудовищной отдачей, которая натурально оторвала бы мне конечность, вздумай я пальнуть из классической плазменной винтовки без помощи стального гиганта!

Когда только начиналось освоение Ар-Ка-6, пытались использовать разномастные танки и вездеходы, но жуки слышали ходовую часть даже не за километр, а чуть ли не с другого конца планеты! Набрасывались такими роями, что отстреляться или хотя бы элементарно унести ноги чаще всего не удавалось.

В итоге, методом проб и ошибок, быстро начали внедрять разнообразных мехов. С ходовой частью имитирующей животное происхождение. И при этом способные переносить достойное вооружение. А с внедрением нейронного интерфейса и вовсе моментально пришли к текущему виду мыслежуек, с каждой следующей модификацией все лучше и лучше имитирующих человеческое тело.

Конечно, не слишком-то высокий боезапас можно было улучшить, закинув за плечо дополнительный рюкзак, но лишний вес был палкой о двух концах. Машина Макса, с ракетницей и солнцепушкой, расходовала батарею почти в два раза быстрее моего! Изрядно сокращая длительность операции, в которой ее могли задействовать. А если вдруг что-то пойдет не так и вылазка на Ковчег займет дольше запланированного?

Так что, по словам инструкторов, проще было повернуть колесо истории чуточку назад и научить солдат не палить понапрасну. Вернуться во времена однозарядных мушкетов, вооруженные которыми солдаты были вынуждены считать каждый выстрел!

Именно этим нам сейчас и предстояло заниматься.

Наше ущелье наполнилось пронзительным визгом и почти сразу же по его дну, метрах в двадцати ниже нас, понеслась волна жуков. От которой то и дело начали отрываться твари, яростно штурмующие стены нашего скального пика! — Единица и четверка — авангард! — тут же раздался голос Фадеева. — Двойка — прикрывайте тыл! Тройка — разбейтесь напополам и позаботьтесь о флангах! Патроны считать — стрелять только на поражение! Если к нам не лезут — пусть проходят мимо!

Я удивленно хлопнул глазами от четко поставленного командирского тона Мишки. Сказал, вроде бы, прописные истины, а тем не менее — интонации предельно четко подчеркнули важность сказанного. Да и взвод быстро распределил куда надо, отдав поредевшей двадцать второй группе наиболее тихую точку — между нашей скалой и стенкой ущелья было едва ли метров десять — мало какая тварь там полезет.

Место лидера, впрочем, быстро сменила Ёрлова. Начав аккуратно переставлять наше звено, отдавая конкретные позиции на небольшом пятачке по способностям и вооружению.

Мы с Марго же вовсю оттягивались, отстреливая белые голограммы. Постоянно прикидывая, чем лучше воспользоваться на сей раз? Благо что времени на раздумья было вагон — сражение только началось и явно еще не набрало полную силу. Скорее, так — легкая разминка.

Не прошло и пяти минут, как в углу дисплея появился счетчик времени в полчаса, после которого нам должны были «скинуть» новый боезапас.

Сражение потихоньку набирало мощь и уже минут через двадцать времени на раздумья элементарно не осталось. Стоило лишь пристрелить одну тварюгу в нашей зоне, как нужно было уже целиться в следующую. Постоянно прикидывая, а не стоит ли перекинуть очередного близко подобравшегося жука на стоявшую по соседству Ёрлову?

По истечению таймера в центре нашей скалы появилась красная метка. Вставая на нее на десять секунд, мехи один за другим восстанавливали боезапас. Вот только ползущих со всех сторон тварей никто не отменял! Напротив — штурм лишь усилился, вынуждая командиров легонько попотеть, по очереди отправляя машины на перезарядку. Кому идти следом? А кому вот прямо сейчас?

Но в полной мере мы ощутили коварство очередного упражнения, когда один из взводов облажался.

Произошло это к концу первого часа. Глаза уже начинали болеть от попыток уследить за белым потоком. Нервы были натянуты до предела — нам даже и мгновения отдыха никто не думал давать. И вдруг по залу разнесся победный визг.

— Твою мать... — была единственная реакция Ёрловой. — А ну живо стиснули зубы! Отстреливаемся по полной! Макс, хреначь ракетницей по необходимости!

Я только и успел что хлопнуть глазами, а от белой вереницы, бегущей по ущелью, тут же отделился здоровенный кусок, начав яростно штурмовать нашу точку!

Снайперская винтовка Питона защелкала так быстро, как только получалось. Дробовик Ёрловой только и успевал что ловить в перекрестье прицела очередную голограмму, взобравшуюся на уступ чуть ниже нашего, который мы использовали как рубеж для обороны.

Да и Марго, взбудораженная всеобщей горячкой, вовсю ссаживала боезапас. В наших головах попеременно мелькали кадры с настоящего сражения. И пусть до нас пытались добраться всего лишь учебные голограммы, но уж слишком ярко вспыхивали воспоминания в голове.

«Нет!» — проносилось не то у меня, не то у Маргариты — я бы не взялся сказать наверняка. — «Никогда больше!»

Подстегивая нашу решимость выложиться уже даже не на полную, а перейти порог, но не подпустить к себе этих тварей ближе необходимого!

Тем не менее, несколько наших мехов получили повреждения — в основном по ногам. Двойка потеряла одну из трех своих машин, не справившись с натиском и постеснявшись вовремя запросить помощи.

Я, сказать по правде, даже и не взялся бы сказать, а кто у них нынче за комзвена-то? Одно я знал наверняка — лекции Ромунова из нашего взвода посещали только пятеро, а значит, кто бы в двадцать второй сейчас не отдавал приказы — а начальство его к этому совершенно не готовило! Хорошо если выдали конспекты занятий со словами: «Вот, прочитай при первой же возможности!»

Бешеный натиск продолжался едва ли пару минут, но нам хватило чтобы после каждого выстрела постоянно скашивать глаза на счетчик оставшегося боезапаса. Мысленно упрашивая таймер идти пошустрее.

Вот только не прошло и двух минут как полигон снова затопил радостный визг, от которого кровь в жилах тут же похолодела.

— Да что это за хуйня!? — гневно бросила Марго.

— А, вы же у нас целки... — напряженно протянула Диана. — Каждый раз когда какой-то взвод умудряется облажаться — тут же начинается усиленная волна! — быстро объяснила она, отстреливая очередную порцию. — Кто-то тут же начинает палить без разбору — и на тебе еще одну волну!

— А настоящая веселуха начинается во второй части, Витек, — вклинился в эфир Макс. — Когда начальство начинает подкидывать дополнительные задачи ко всему этому!

— Бляя... — протянула Маргарита.

Я прекрасно видел что твориться в ее голове. Таймер до следующей перезарядки амуниции показывал еще почти десять минут, а у нас оставалась едва ли треть. А с учетом что сейчас почти наверняка голограммы сумеют «убить» еще какой-нибудь взвод, оставшийся без патронов после предыдущей атаки...

Это было попросту неизбежно. Чуть раньше или позже — но нас сметут. Проигрыш всего одного взвода тут же запускал цепную реакцию, от которой точки начинали сыпаться как фишки домино.

Но мы держались. Фадеев осуществлял чудеса командования, перебрасывая машины туда-сюда. А все остальные только и успевали что жать на гашетку. Ёрлова подстегивала всех по интеркому, призывая не ослаблять бдительность и не тратить боезапас впустую. Легче сказать чем сделать! Симуляция шла едва ли полтора часа, а я уже чувствовал как из ушей пар валил от бешеного напряжения!

Но клокочущие в голове отзвуки от недавнего визита на просторы Ковчега помогали держаться. Снова и снова находя в себе моральные силы оценить цель и выбрать наиболее подходящее оружие.

Теперь мы были в режиме постоянного штурма. Победный жучиный вой раздавался чуть ли не каждую минуту — но наш взвод упрямо стоял, отказываясь сдавать позицию белым голограммам! Выбывшие машины через пять минут оживали, снова бросаясь в бой. Красная точка в центре начала вспыхивать почаще. Что, впрочем, помогало лишь впритык продержаться от одной перезарядки до другой! Да и то последние несколько минут в интеркоме постоянно раздавались панические возгласы: «Я пустой!»

Но мы продолжали стрелять. Даже забыв о том, сколько еще осталось до конца занятия — настолько далеко некогда было загадывать!

Но как и сказал Макс — настоящее веселье началось во второй половине. Красная метка вспыхивала теперь каждые пятнадцать минут, но взамен нам на голову то и дело сыпались дополнительные задачи.

Для начала потребовали полностью перекрыть белый поток, идущий понизу. Во второй раз — взорвать «скалу». До которой мы, конечно же, не достреливали — пришлось одной из машин с тяжелым снаряжением совершать вылазку вниз, чтобы подобраться на нужную дистанцию. В то время как остальные бешено отстреливали белых тварей, пытаясь расчистить дорогу.

В третий раз Ромунов, с изрядной забавой в голосе, нас заранее предупредил, что начальство «промахнулось» со сбросом очередного контейнера с амуницией, так что нам, координируясь с тремя находящимися неподалеку взводами, пришлось сгонять за красной меткой аж в самый центр ущелья, чтобы «дотащить» ее до нашей точки.

В общем — скучать не приходилось. Я только диву давался как Мишка умудрялся не терять головы! Я б на его месте уже давно бы ругался матом, но Фадеев каким-то образом все же держал себя в руках — хотя голос и отдавал местами то раздражением, то откровенной паникой! Потому что поставленные задачи требовали отличной скоординированности аж четырех звеньев — чего у нас, конечно же, не было и в помине.

На мой взгляд инструктора попросту издевались, умышленно создавая ситуации заведомого проигрыша. И судя по никак не прекращающимся визгам