Молочные страсти (6 часть)

Мне изменил муж. Я застукала его с другой женщиной. Застукала в нашей постели. Устраивать скандал не стала. Собрала вещи, взяла Лизоньку и переехала к мaмe. Благо родительская квартира была намного больше. Да и денег, которые я зарабатывала на ферме, на жизнь хватало.

Бабушка охотно оставалась с внучкой, поэтому я могла ходить на дойку два раза в день. Слова Веры Ивановны оказались пророческими. На ферме меня раздоили основательно. Я носила бюстик на три размера больше, чем до родов. И работать коровой мне очень нравилось. Я научилась получать удовольствие даже от самого кульминационного момента дойки. Боль при отжиме адринализированного молока меня больше не пугала, а даже нравилась. Ну, а состояние лёгкости после дойки – это и вовсе ни с чем несравнимое блаженство.

Я уже уверенно испытывала три оргазма за одну дойку. Конечно, мне ещё было далеко до Машки-сисястика, для которой и пять было не предел. Зато дояркам очень нравилось работать со мной. Часто меня доила сама заведующая.

Были и спецзаказы, за которые платили особо. Меня иногда приглашали в лабораторию, где чаще всего доили вручную. Моё уникальное молоко использовалось для изготовления эксклюзивной продукции по индивидуальным заказам.

Как-то после утренней дойки меня пригласила к себе заведующая. Когда я вошла в кабинет, там уже сидела, развалившись в кресле, Машка-сисястик.

-Елена Петровна, у вас есть с кем оставить дочку на длительное время?-

поздоровавшись и, указывая на кресло, спросила меня Тамара Викторовна.

-С мамой,-

усаживаясь, ответила я.

-Прекрасно! С Марией Юрьевной этот вопрос тоже решили,-

заведующая поднялась из-за стола:

-Девочки объясняю коротко. В Германии открылся филиал нашей компании. Но пока у них ничего не получается. Не идёт продукция или очень маленький выход. Руководство решило послать в Гамбург нашу самую опытную корову и нашу самую уникальную. Все расходы за счёт компании. Так что, мумушки, собирайтесь в командировку. Кстати, заведующий фермой там мужчина. Курт Мандеман. Близкий друг Семёна Марковича. Да. Дояркой с вами поедет Виктория.

Я совсем забыла сказать, что Вика к тому времени стала дояркой. У неё резко пропало молоко, но из нашего бизнеса она не ушла. Видимо, используя старые отношения с Семёном Марковичем, смогла выбиться в доярки. Она частенько доила меня. А я, бывая у неё в гостях, любила кормить её дочку. Кстати, после моего кормления, малышка засыпала сразу и никогда не капризничала.

В аэропорту Гамбурга нас встретил заведующий фермой лично. Курт оказался уже весьма пожилым мужчиной с седыми висками. Ему явно было под шестьдесят. Говорил по-русски он хорошо, хотя и с явным акцентом. Познакомившись, поцеловал руку каждой и отвёз в гостиницу, пообещав утром прислать за нами машину. Мы втроём собрались в Викином номере, чтобы обсудить план действий.

-А этот Мандамой — ничего! Жаль, старый уже,-

Машка-сисястик нашла бар и поставила на стол бутылку вина.

-Мандеман,-

поправила её Вика.

-Какая разница?-

Машка-сисястик налила три бокала и однин выпила залпом:

-Вот, что, мумушки. Мы сюда не развлекаться приехали. Сейчас отдыхаем, а утром едем на ферму и действуем по обстановке.

Ферма, на которую нас привезли утром, располагалась за городом, в очень живописном месте. Немецкие доярки, как раз, готовились к утренней дойке. Все, как на подбор, молоденькие, стройные девчонки. Приветливые, улыбчивые. Одеты, примерно, как наши. Только в дополнение к коротеньким халатикам и белым трусикам такие же белые чулочки и туфельки. Нам понравилось очень. Но стоило войти в доильный зал, мы испытали настоящий шок.

-Мумушки, что это?-

первой пришла в себя Машка-сисястик.

-Что не понимает фрау Мария?-

подошёл Курт.

В доильном зале располагалось всего пара десятков станков, выстроенных в одни ряд. И станков каких-то маленьких. Чтобы перегнуться через заднюю планку, необходимо было встать на колени.

-В какой позе вы доите коров?-

спросила Машка-сисястик.

-По-русски это называется раком,-

ответил Курт.

-Слушай, заведующий, а, как тебе руководить голым женским коллективом?

повернулась к нему Машка-сисястик.

-О! Фрау Мария может не беспокоиться. Я тридцать лет проработал в клинике гинекологом,-

успокоил её Курт.

-Ну, смотри, гинеколог,-

пожала плечами Машка-сисястик. Сняла жакет, расстегнула и сняла блузку.

-Вика, помоги,-

повернулась спиной. Вика расстегнула ей застёжку на бюстике, который она тоже сняла. Огромные груди вывалились наружу. У немецких доярок округлились глаза.

-Фрау Мария, ваши формы потрясают,-

покачал головой Курт. Машка-сисястик, не обращая ни на кого внимания, подошла к станку, приподняла юбку и, вытянув руки вперёд, встала в позу раком. Её огромные груди бесформенными арбузами расползлись по расстеленной между передней и задней планкой простыне.

-И как вы мне молокоотсосы вешать будете?-

посмотрела она на Курта.

-Лучше один раз увидеть, чем семь раз услышать. Скоро начнётся утренняя дойка. Фрау Мария, фрау Хелена, фрау Виктория могут присутствовать,-

ответил Курт и сделал знак дояркам. Те принесли несколько кресел и поставили напротив станков.

Тем временем двор фермы стал заполняться машинами. Это на утреннюю дойку съезжались коровы.

И начались ужасы. У нас девчонки работали абсолютно голыми. Даже тапочки надевать запрещалось. Немецкие коровы все, как одна, были в туфлях на высоком каблуке. Некоторые в чулках с поясными резинками. Были и в корсетах, поддерживающих обнажённую грудь. Дойка напоминала какое-то эротическое шоу. Каждая корова подходила к своему станку, вставала раком, и доярка массировала ей грудь. Молокоотсосов не было. Стеклянную чашку надевали на всю грудь. Для достижения оргазма анал не использовался. Пневматики не было. Поступательные движения искусственных членов обеспечивали бесшумные электромоторы. Я не заметила ни единой коровы, которая бы испытала оргазм больше одного раза. Никто их не привязывал. Кончив, каждая сама снимала чашки с грудей, поднималась и уходила в душ. И давящая тишина. Лишь изредка можно было услышать тихий вздох.

Дойка давно закончилась, а мы молча всё сидели в своих креслах.

-Ну, и сколько ты надоил, Курт Мандамой?-

первой нарушила молчание Машка-сисястик. По распоряжению заведующего принесли утренний удой. Стограммовую пробирку адринализированного молока!

-Это ещё не всё,-

грустно заговорил Курт:

-То сырьё, что мы получаем от Семёна Марковича в разы лучше по качеству нашего.

-Неизвестно, каким ты был гинекологом, но фермер из тебя хреновый. Ну и как ты свои чашечки будешь на мои сиськи надевать. И почему у оргазменной машины нет анальной приставки? Твои коровы почти не кончают. Откуда у них адренализированное молоко возьмётся? За сколько ты свою мензурку продашь? Филиал они открыли. Почему мы должны своими сиськами для твоих немок зарплату зарабатывать?-

вдруг, взорвалась Машка-сисястик.

Курт на грубость не отреагировал. Повернулся к Вике:

-Фрау Виктория, насколько мне известно, вы назначены руководителем делегации. Семён Маркович распорядился выполнять все ваши рекомендации.

Наконец, заговорила Вика:

-Рекомендации будут такие. Я сейчас же звоню Семёну Марковичу, чтобы сегодня же отгрузили станки, доильные аппараты и оргазменные машины. Думаю, комплектов двадцать хватит. А как только всё прибудет, я начну обучение ваших доярок.

-Учиться будут на наших коровах,-

показала она на нас с Машкой-сисястиком…

-Фрау Хелена, не могли бы вы посетить нашу лабораторию,-

уже во дворе подошёл ко мне Курт.

-С удовольствием. А то, по правде, мне уже дышать трудно,-

охотно согласилась я.

В лаборатории мне даже не предложили раздеться. Только обнажили груди. Доили долго. Аппаратик был слабенький. И поза неудобная. Я полулежала на спине в кресле. Всё-таки, когда груди свисают вниз, молоко отдавать легче. Хоть и забрызгали весь живот, но надоили больше литра, за что долго рассыпались в благодарностях. Хотя я не понимала, о чём говорили мне три услужливые немки. Но на улицу вышла в приподнятом настроении. Стало значительно легче.

-Фрау Хелена, вы уникум! Жирность молока почти шесть процентов, а плотность просто невероятная!-

на следующий день, целуя мне руку, восхищался Курт.

-Курт, во время дойки я очень возбуждаюсь, а возвращаться домой в мокрых трусиках неприятно,-

сухо ответила я на его восторги.

-Фрау Хелена! Мы сделаем для вас всё, что попросите,-

не отставал он. И слово сдержал. Вскоре в лаборатории у меня была своя раздевалка и душ. А три лаборантки превратились в моих рабынь.

Оборудование привезли через четыре дня. Ещё два дня Вика занималась установкой и настройкой. Потом начала давать мастер-классы. Первой доили Машку-сисястика. Юные немецкие доярки были потрясены, когда та пулемётной лентой, раз за разом, выдала сразу пять оргазмов. Курт не в силах был поверить, что от одной коровы можно надоить адренализированного молока больше, чем давала вся его ферма. И, по заключению лаборатории, качество продукции было высочайшее.

Машку-сисястика после дойки повели досасывать в душ две молоденькие немецкие доярки. А Вика на мне стала обучать своих новых учениц, как ставить к станку корову.

-Ленусик, посопротивляйся. Я не хочу обучать их коров. Пусть для них это будет сюрпризом. Во время стресса больше адреналина в кровь выделится,-

попросила меня Вика. Я попыталась заупрямиться, но кто-то ударил сзади меня ладошкой под коленку, и через секунду непослушная корова была зафиксирована на станке по всем правилам. Способные оказались ученицы у фрау Виктории.

Ни я, ни Вика не знали немецкого, тем не менее мастер-класс проводили без переводчика. Просто мои стоны и крики не нуждались в переводе, а Вика достаточно наглядно объясняла всё жестами. На мне объясняла. Да так доходчиво, что после третьего оргазма я взмолилась:

-Викуся, я больше не могу!

Но не тут-то было. Пришлось кончать и в четвёртый раз. Пока Вика, стоя ко мне спиной, что-то объясняла ученицам, одна из немецких молоденьких доярок, опасливо оглянувшись на строгую yчитeльницу, склонилась ко мне.

-Фрау Хелена,-

прошептала она мне на ухо, погладила по голове и, ещё раз оглянувшись, поцеловала меня в щёку. На глазах у девчонки были слёзы.

Вика работала, как одержимая. А, когда я по своей несусветной глупости рассказала про ту жалостливую доярочку, взбесилась совсем. Она придумала такое, чего не было даже у нас на ферме в Москве. Она разделила доярок на две равные группы и заставила по очереди одну группу ставить к станкам другую. И послушные немецкие доярки начали старательно лишать друг дружку анальной девственности резиновыми членами.

Передав всю полноту власти Вике, Курт на ферме почти перестал бывать. Зато у него появилось много дел в лаборатории, которая, как он сам проговорился однажды, стала приносить неплохой доход. Постепенно и меня окончательно перетащил с фермы в лабораторию. Вика обучала своих доярок, делая из них сексуальных садисток, теперь только на Машке-сисястике. Но той это только льстило. Ей вообще всё было нипочём.

Ферма пока доходов не приносила. Меня же доили только в лаборатории. Получалось, что я одна кормлю весь филиал. Однажды Курт ни свет, ни заря заявился к нам в гостиницу. Выглядел очень встревоженным. Мы собрались внизу, за столиком кафе.

-Фрау Хелена, у меня есть сведения, что вам угрожает опасность,-

выдал он. Мы втроём переглянулись.

-Что с нас взять-то кроме молока,-

засмеялась Машка-сисястик. Курт остался серьёзным:

-Я не могу раскрывать все секреты бизнеса, который делаю на вашем уникальном молоке, но у меня появились конкуренты. На вас могут напасть прямо на улице. Сначала возьмут пробы вашего уникального молока, а потом и подумать страшно…

-Как это пробы? Меня что же прямо на улице доить будут? Чушь какая-то,-

отмахнулась я.

-А ты не кипятись,-

остановила меня Вика:

-Предупреждён, значит вооружён. Курт, спасибо.

На следующий день после вечерней дойки Вика отпустила Машку-сисястика пораньше и заехала за мной в лабораторию на такси.

-А где Машка-сисястик?-

спросила я, когда мы отпустили машину.

-Опять, наверное, по магазинам болтается,-

посмотрела Вика на часы:

-Но, обещала вот-вот быть.

Мы вышли у сквера, чтобы немного подышать вечерним воздухом. До гостиницы было рукой подать. Вдруг, обогнавшая нас машина, резко затормозила. Открылись двери и из неё выскочили два здоровых парня, которые преградили нам дорогу.

-Фрау Милк?-

один из них расплылся в улыбке законченного дебила, вытащил из карманов ручные молокоотсосы и показал мне. Второй что-то зло сказал ему. Они оба двинулись к нам. Мы испуганно замерли. Вика шагнула вперёд и затолкала меня себе за спину, прикрыв собой.

-Фрау Милк!-

опять заулыбался тот, который был похож на дебила.

Тут позади парней из-за угла дома вышла Машка-сисястик. Она уставилась на происходящее непонимающими глазами. Остановилась на мгновение, словно соображая что-то. Потом, показывая нам приложенный палец к губам, осторожно на носочках, но очень быстро подошла к парням сзади почти вплотную. Вытянув шею, громко отрывисто крикнула:

-Му!

Парни одновременно резко обернулись.

-Ап!

-А-А-А!!!-

заревели две лужёные мужские глотки. Одного левой рукой, другого правой Машка-сисястик крепко держала обоих за мошонки.

-Ну, что? Проверим немецкие яйца на прочность? Му!-

Машка-сисясьтик даже присела от усилия, с которым ещё сильнее сжала кулаки.

-А-А-А!!!-

выпучив глаза, ревели немцы так, что у обоих на шеях выступили синие вены.

-И, последний аккорд. Му!-

Машка-сисястик тиснула их так, что один сразу повалился на асфальт, свернувшись калачиком, забился в конвульсиях, извиваясь всем телом в жестоких муках. Второй, громко икая, зажав себе кулаки между ног в районе паха, запрыгал куда-то в позе кенгуру.

-Во время ты,-

вытерла пот со лба Вика.

-Пошли в гостиницу, мумушки, пока полиция не приехала,-

взяла она нас под руки и быстро повела по улице.

-Мария Юрьевна, где же вы научились такому?-

меня продолжало колотить от страха. Она, не останавливаясь, как-то странно посмотрела мне прямо в глаза:

-Деточка, тебе двадцать, а мне уже тридцать шесть, из которых восемь лет я проработала санитаркой в психушке. Знающему человеку не надо объяснять, что это покруче любого спецназа будет. Ну и, проявляя взаимовыручку, частенько приходилось подменять пьяных коллег из мужского отделения. Так что имею опыт общения и с этим контингентом. Потом, правда, пришлось сменить профессию.

-Почему?-

спросили мы с Викой в один голос.

-Выгнали!

-За что?

-За неуставные отношения с психами,-

засмеялась она. Мы втроём захохотали на всю улицу.

Продолжение следует