Соседка Полина

Полине счастье привалило. Нет, счастья этого она ждала. Больше двух лет ждала с тех пор как, не пройдя по конкурсу в институт, устроилась работать на завод, не пожелав возвращаться в родные пенаты к родителям. Она даже и денег некую сумму собрала на этот случай.

Девушкой Полина была компанейской, общительной, характера легкого, улыбчивая. За словом в карман не лезла. Могла и отбрить с улыбкой на лице, не доводя, однако, до скандала, как бы шутя. Да и фигуркой обладала приятной; по спине ее струилась в руку толщины, доставая до задних округлостей, русая коса. В меру упитанная, не худышка, есть за что подержаться, как выражаются представители мужеского пола. И парни в цехе наперебой добивались ее внимания. Кое кому, кто приходился ей по вкусу, она шла навстречу, ни с кем, не заводя, однако, постоянных отношений. Тех же парней, которые начинали приставать к ней, считая ее безотказной «давалкой», отшивала Полина очень даже резко.

Это то и привело к тому, что в цехе и в общежитии начали о ней шептаться и склонять на разные лады, записав в разряд девиц «легкого» поведения. Но однажды во время вечеринки по поводу дня рождения одной из девушек, приятельниц по общежитию, выпив стакан, другой вина, выступила Полина с тостом. Взяв в руку очередной наполненный стакан, поднялась и обратила речь свою прежде всего к парням, сидевшим за столом. Тост ее оказался по-кавказски длинным и со смыслом:

— Ребята! Дорогие вы наши мальчики! Вот почему, если кто из вас «оприходовал» пять, а то и больше девушек, введя их иногда в слезы, оставив с ребенком, им же самим и «сделанным», то такой парниша считается чуть ли не героем. А вот если девушка побывала с тремя, пятью, шестью парнями, так она «давалка», «потаскуха», блядь и проститутка? Где же справедливость, я вас спрашиваю? А? Вы можете сказать, что парень выбирает себе подходящую жену, вот и пробует одну, другую, десятую. А почему девушка не может пробовать одного, другого, десятого, чтобы подобрать себе подходящего мужа? У нас ведь даже в конституции записано, что мужчины и женщины имеют одинаковые права. И вы ошибаетесь, считая, что это вы выбираете себе жену, когда «пробуете» одну, другую, десятую. Это девушки выбирают из вас такого себе в мужья, который ей подходит. Так давайте же выпьем за равноправие женщин и мужчин, за любовь и дружбу, мир и лад между нами женщинами и вами – мужчинами! Ведь нам без вас – не житье, как и вам без нас. Ведь мы и созданы друг для друга. Мы рожаем детей, вы их нам «делаете».

Девчонки за столом бурно выразили свое одобрение, парни тоже не стали возражать.

Все дружно опорожнили свои стаканы. Кто – то из парней полез к Полине целоваться с явными надеждами на продолжение «банкета» в более интимной обстановке, но получил на этот раз твердый недвусмысленный «отлуп».

Так вот. После более двух лет ожидания и жизни в общежитии получила Полина ордер на квартиру. Хотя и малюсенькую, но отдельную. Она в сопровождении техника — смотрителя ЖЭКа (Жилищно-эксплуатационная контора — организация, отвечавшая в СССР за эксплуатацию и содержание жилых домов и территории вокруг них) уже сходила и посмотрела свое новое жилье на третьем этаже нового дома.

Дом был пятиэтажный, панельный. «Хрущевка», построенная для холостых и незамужних. «Молодежный» дом звали его в разговорах. По центру дома шел длинный просторный коридор, а по сторонам его располагались квартиры; размещались они блоками, в каждом по две квартиры. Из просторной прихожей – две двери в одну и в другую квартиры. В каждой квартире своя маленькая (квартирка – то на одного, а одному много ли надо!), кухонька с электроплитой на две конфорки. Кухни, чтобы не портить внешний вид здания, имели один оконный проем, поэтому отделялись одна от другой тонкой перегородкой из плит ДСП. Была и душевая комнатка с душем и тут же, ради экономии квадратных метров, унитазом.

Полина новым своим жильем осталась довольна. Гораздо лучше, чем в общежитии в комнате на десять человек.

Когда утром в воскресенье Полина с чемоданом, в котором уместилось все ее немудреное имущество, взобравшись на третий этаж, вошла в прихожую своего нового жилья, там возился, прилаживая к стене вешалку на пять крючков, молодой парень. Бросив короткое «Здравствуйте», Полина затащила чемодан к себе в комнатушку и вышла в прихожую.

— А вы, что, всем такие вешалки делаете?

— Да нет. Просто я жить буду здесь. Сегодня вот въехал, устраиваюсь.

— Ой! Вы значит мой сосед будете! Давайте знакомиться! Меня Полиной зовут. А вас?

— А меня — Павел. Очень приятно.

— Ну вот и познакомились. А можно вас попросить? Вы мне тоже повесите вешалку?

— А зачем еще и вам вешалку вешать? На этой вот пять крючков, места хватит. А лучше на свободном месте поставим небольшой шкаф для верхней одежды. А вешалка будет для одежды на каждый день. Знаете, дождь, снег. Мокрое пальто или плащ ведь в шкаф не повесишь, вот и пусть на вешалке сохнет. Согласны?

— О какой вы рассудительный! А можно вашу квартиру посмотреть?

— Отчего же. Заходите, посмотрите.

В комнате у Павла ютилась, прижавшись к стене, кушетка, на которой примостился матрас. На полу у окна стоял объемистый потертый, очевидно, видавший виды, чемодан.

— Вот надо за бельишком постельным в магазин сходить. Да и мебель какую, никакую в кухню и комнату купить. – вздохнул Павел.

— А можно я с вами пойду? Поможете и мне выбрать мебель. Да мне и белье постельное тоже надо. Я в общежитии жила. Два года с лишним.

— Пойдемте. Инструменты соберу и пойдем.

Покупок было много: купили матрас – для Полины, запаслись и постельным бельем.

Уже подходя к дому, Полина вскинулась:

— Надо же и из еды что–то купить. У меня ни кастрюльки, ни чайника, ничего из посуды нет.

— Отнесем вот покупки и сходим за продуктами и посуду купим.

Отнесли покупки, отправились за едой, посудой. Павел кроме всего прочего купил бутылочку вина:

— Ну, новоселье – то справить надо – объяснил он свою покупку.

Вернулись домой, Полина взялась готовить обед. Получился он совсем незатейливый. Все приготовленное разместила она, за отсутствием стола, на подоконнике в комнате и позвала Павла.

Павел открыл купленную бутылку с вином, разлил за неимением другой посуды по чайным чашкам и только собрался произнести тост о новоселье, как Полина перебила его:

— Паша! А что это мы все на — ВЫ, да на — ВЫ? Может перейдем на — ТЫ?

Парень ей откровенно нравился. Нравился своей фигурой, какой – то открытостью. На нем было надета клетчатая рубашка с короткими рукавами, открывавшими его сильные руки, порытые пышными золотистыми волосиками. Глядя на них, можно было думать, что и там, под рубашкой на груди скрывается такая же пышная растительность.

— Давай-ка тогда выпьем первый тост на брудершафт – предложил Павел.

— Давай! – согласно кивнула Полина.

Сплели, как положено, руки, опрокинули содержимое чашек в рот. Павел поставил чашку, освободившейся рукой привлек к себе Полину и накрыл своими губами ее рот. Язык его, пройдясь по ее губам, раздвинул их, погрузился в рот, заиграл с Полининым язычком. Наверное, с целую минуту Павел не отпускал Полину. Не вытерпев, она застучала по его спине кулачком. Оторвавшись пропищала:

— А ты оказывается мастак не только вешалки на стены приделывать.

— Давай, хоть закусим. – и принялась за еду.

Весь день ушел у них на различные покупки и обустройство. Вечером после ужина, когда пришла уже пора спать, как галантный джентльмен, предложил Павел Полине спать у него в комнате на кровати. Матрас – то для Полины купили, а вот кровати достойной, как хотелось Полине, так и не подобрали.

— Прямо так сразу! К тебе в постель? – озорно блеснула глазами Полина.

— Да я на полу на матрасе пересплю. Мне не привыкать. А ты что подумала?

Шли дни. Павел все больше притягивал Полину к себе. Она с удивлением обнаружила, что быть рядом с ним, прикасаться к нему — ей удовольствие, приготовить вечером ужин и позвать его к себе доставляет немалую радость.

— Слушай, а может в кино сходим?

Полина с удовольствием согласилась.

Вечером этого же дня Павел, придя с работы, заявил:

— Давай, подружка, собирайся. Пойдем комедию смотреть. Гурченко в главной роли.

Когда вышли из подъезда, Полина, заглядывая в глаза Павлу, игриво спросила:

— Мы в кино идем?

— Ну! – с удивлением откликнулся Павел.

— Так тогда вот так нужно – Полина обхватила руку Павла, коротко прижалась грудью к нему и весело зашагала в ногу. Павел, бросив мимолетный взгляд на Полину, согнул свою руку. Так и пошли. Временами она касалась головой плеча Павла и таяла от счастья.

Помаленьку соседи обзаводились имуществом. В магазины ходили вместе. Теперь, как только выходили они из подъезда, Полина обхватывала руку Павла, прижимала ее к себе. Павел привычно уже сгибал руку в локте, раскрыв ладонь, поворачивал ее вверх, ладошка Полины доверчиво устраивалась в ней. Но ничего большего Павел в отношении Полины себе не позволял. И это Полину удивляло и даже обижало. Она за прошедшие два года привыкла к вниманию парней, к тому, что они добиваются ее, а она перебирает, решая кому из них оказать благосклонность. А этот такой симпатичный, такой приятный статный парень и не делает никаких движений, чтобы уложить ее к себе в постель.

«Интересно, у него есть девушка, встречается с кем-нибудь? Ну и ладно. Все равно он мой будет» — крутилось у нее в голове. Спросить Павла о наличии у него подруги она не решалась.

Ей так хочется его объятий, поцелуев. Он же только с готовностью откликается на ее просьбы то веревочку для сушки белья повесить, то приделать какой-нибудь крючок; соорудил вот карнизы для штор в комнате и на кухне. Процедуру вешать шторы Полина взяла на себя, не доверив это дело Павлу.

— А ты подержишь меня. – лукаво блестя глазками, объявила Полина: Или подержишься.

Павел усмехнулся, придвинул столик к окну, помог Полине взобраться на него и подал полотнище шторы.

— Ты держи, держи, а то брякнусь на пол, придется скорую вызывать.

Павел обхватил ноги Полины, разместив ладони чуть выше ее коленей.

— Крепче держи!

— Так? – решив созорничать, Павел запустил ладони между ее бедер. Прижал Полину к себе.

— Ага! Так! – Полина присела Павлу на плечо, да еще и поерзала.

В ответ ладони Павла скользнули под подол халатика Полины, одна из них добралась до ее пупка, другая легла на лобок.

— Э, нет! Мы шторы вешать собрались, или что? – мотнула попкой Полина.

И пообещала:

— Этим займемся… Потом как-нибудь …Если захочешь.

Прозвучало это у нее таким же тоном, что и у Бабса Баберлея в знаменитом фильме «Здравствуйте, я ваша тетя» в исполнении блистательного Александра Калягина: «Я тебя поцелую…Потом…Если захочешь».

Павел приподнял подол халатика и слегка куснул оголившееся бедро.

— Ай! Ты что!

— Вкусно!

Павел нежно поцеловал укушенное место.

— Ну, Паша! — упрекнула Полина: Шторы – то будем вешать или как?

Хотя на самом – то деле от этих нежностей она переполнилась счастьем, в душе ее вспыхнула надежда на продолжение, ради которого она была готова бросить эти чертовы шторы.

— Вешай, вешай! – Павел прижался щекой к ноге Полины и так простоял все время, пока она устраивала полотнище штор на карнизе.

— Ну, вот, все – Полина снова присела Павлу на плечо: Спасибо. Снимай на пол.

Полина привстала и повернулась к Павлу, обняла его голову, чмокнула в макушку.

Павел подхватил Полину за попку, прижал. Нос его пришелся как раз на лобок Полины. Ладони ее скользнули Павлу на затылок и придавили его лицо к животику. Павел повернулся, сделав пару шагов от столика, не поставил девушку на пол, а просто ослабил руки. И Полина поехала вниз по его груди, животу. Полы халата при этом задрались, оголив даже живот, не говоря о ногах.

— Пашка! Ты что! – взвизгнула Полина.

— А что? Я ничего. – лукаво улыбнулся Павел и отпустил Полину. Она лихорадочно одернула полы халата.

— Ага! «Ничего»! Раздел девушку чуть не до гола, еще и ухмыляется! – шлепнула Павла по груди Полина.

Был субботний вечер. По укоренившейся уже традиции и Павел, и Полина каждый у себя принимали душ, а потом, усевшись у кого-нибудь на кухне, ужинали, неспешно болтая ни о чем. Сегодня они устроились на кухоньке у Полины. Сидела она с полотенцем на голове и в наброшенном на голое тело легком халатике, едва прикрывающем коленки. Иногда она привставала тянулась за чем-нибудь. Тогда выглядывали из халатика ее полные груди, когда же она возвращалась на стул, полы халата разъезжались, открывая белые бедра. Видно было, что и трусиков на ней тоже нет. Полина не замечала или делала вид, что не замечает своего неглиже.

— Какие у тебя ножки красивые! Можно потрогать? – потянулся ладонью Павел к коленке Полины.

Полина, подняв полы повыше, не торопясь, запахнула халат. При этом мелькнул треугольник светлых кудряшек на лобке. И с шутливой строгостью отозвалась:

— Ага! Вам, мужикам, все бы только и трогать нас женщин!

А где-то там в глубине души ее кричало:

— Не «можно»! Нужно! Нужно трогать, щипать, тискать, гладить, целовать! Ну что же ты сидишь?

— Так, кто же кроме нас, мужиков, и трогать вас будет? Вы же для того и сделаны, чтобы мы вас трогали.

Павел переключился на приготовленные Полиной котлеты с гречневой кашей. Потом перешли к чаю. И тут Полина тяжело вздохнула, попыталась почесать спину: и так, и эдак, да только получалось не очень. Она уж и о спинку стула потерлась.

— Всем хорошо в квартире! Только вот спину, когда моешься, потереть некому. Сама, как ни стараешься, все не так. Мы с девчонками в общежитии вместе мылись. И до красноты друг дружку натирали. А тут сосед даже и не думает предложить спинку потереть!

Полина бросила лукавый взгляд на Павла.

— Так ты, когда мыться пойдешь, кликни соседа спинку потереть, он и потрет. Да и не только спинку. Может и еще что-нибудь.

— Все – то просить вас мужиков надо! Нет, чтобы самому предложить! – и тут же сменила тему: А, что там в клубе? Может сходим, кино посмотрим?

— А может в театр на спектакль? Или на концерт? – предложил Павел.

— А, что! Давай!

В городе с концертами гостила целая бригада московских знаменитостей: М.И. Жаров, Трошин В.К., В.Н. Пашенная, Баталов А. Вл. С большим трудом удалось Павлу достать билеты, но оно того стоило. Впечатлений была масса. Одно дело видеть этих знаменитостей мелькающими на белом полотне экрана, а другое – вот так вот воочию, слышать их голоса. Когда возвращались домой, Полина прямо-таки висела на руке Павла, прижимаясь к его боку. И всю дорогу щебетала, высказывая свои восторги от концерта.

Придя домой, даже ужинать не стали. Попили на кухне у Павла чайку с булочками. Полина вздохнула и как – то нехотя поплелась к себе.

Был обычный субботний вечер. Павел, приняв душ, в ожидании ужина сидел у себя в комнате и листал толстый научный фолиант. Он учился на заочном отделение института и частенько вечерами что – то вычитывал, что – то писал в толстых тетрадях.

— Паша! — оторвала его от занятий, вошедшая в комнату Полина: Я мыться иду. Ты обещал спинку потереть. Приходи минут через пять. Ждать буду.

Павел оторвался от книги и повернувшись на стуле, обхватил Полину за попку, притянул к себе. Ткнулся носом в ее животик. Полина не осталась в долгу – ладони ее легли Павлу на затылок и крепко прижали его голову. Поелозив животом по лицу Павла, она отпустила его и повторила:

— Приходи. Двери открыты будут.

Полина чмокнула Павла в макушку и вышла из комнаты. Павел стал собирать в стопку разложенные на столе книги и тетради.

Полина уже домывала голову, когда Павел вошел к ней в душевую. Она переключила воду с душа на кран, выпрямилась.

— Приишел! – пропела с довольной ноткой в голосе, заметив Павла.

Отодвинула занавеску.

— А как же ты в брюках спину – то мне тереть будешь? Вымокнешь же! Раздевайся.

Полина, как ни в чем не бывало, повернулась к Павлу, представ во всей красе. Из прядей мокрых волос, закрывающих левую сторону груди, выглядывал коричневый сосок. Капельки воды медленно стекали по животу и ногам Полины. Блестели капельки и на светлых кудряшках треугольника, покрывающего пухлый лобок. Полина провела ладонями по грудям и телу, подергала ногами, заставляя капли воды скатываться быстрее. От представленных на обозрение прелестей «дружок» Павла вскинулся, изрядно оттопырив штаны.

Павел повернулся боком к Полине и потянул брюки вниз.

— И трусы-то тоже сними! – потребовала Полина, видя нерешительность Павла.

Павел, не меняя положения, стянул и трусы. Поднял и то, и другое, стал пристраивать на вешалку. Прикрыв ладонью вздыбленный член, Павел повернулся и шагнул к Полине.

— Ну, ка, ну, ка! Что это ты там прячешь? – Полина отвела ладонь Павла от его лобка.

— Ой! Красавчик какой! – Полина, не церемонясь, ухватила Павла за член и потянула к себе.

— Вот радость «подружке» будет! — поводила головкой члена по лобку, спустила ниже на губки вагины: Вы возражать не будете против их знакомства?

Полина стрельнула лукавым взглядом на Павла.

— Ладно, мыться давай — вздохнула протяжно, отпустила член и, отвернувшись, принялась намыливать мочалку. Намылив до нужной кондиции, протянула ее Павлу, уже стоящему рядом с ней, повернулась к нему спиной, нагнулась, выставив на обозрение попку. За занавеской под душем было тесновато, и Павел волей, неволей, моя Полине спину, елозил своим вздыбленным «дружком» по ее бедрам и ягодицам.

— Паш! — обернулась Полина: Сейчас не вставляй его. Давай помоемся.

Прозвучало просительно и даже как – то жалобно.

Едва сдерживаясь, Павел продолжил тереть Полинину спинку. Решив, что уже достаточно, она выпрямилась и повернулась лицом к Павлу. Член его уперся ей в живот.

— Теперь здесь! – не мало не смущаясь, Полина провела руками по своим грудям, животу, расставив ноги, показала ладошкой, где еще надо ее помыть. Павел с энтузиазмом принялся за дело.

— Легче, легче! – запротестовала Полина: Не полы же натираешь!

Павел стал нежнее водить намыленной мочалкой по плечам, грудям и животу Полины.

— И там тоже! – Полина развела пошире ноги, давая доступ рукам Павла к своим «прелестям». Павел, смущенно, стал, едва прикасаясь, мылить и там, между ног Полины.

— Паша! Да там не мочалкой, а ладошкой надо! – дала новые указания Полина. Павел отложил мочалку, намылил ладонь и запустил ее между ног Полины. Полина игриво сжала бедра, потом отпустила. Снова сжала и отпустила. Павел вопросительно глянул в лицо.

— Давай, я тебя тоже помою. – предложила Полина и взялась тереть намыленной мочалкой грудь, спустилась на живот. Она не столько мыла, сколько наслаждалась прикосновениями своих ладоней к телу Павла. Вот они добрались до волос лобка, потребили их, и взяли в плен так и не избавившийся от своей «гордыни» член. Намыленные ее пальцы с нежностью скользили по стволу. Полина одной рукой оттянула до отказа кожу, а другой начала тщательно намыливать головку и пространство, примыкающее к ней. Решив, что все уже достаточно отмыто, Полина притянула Павла за член к крану и окатила его водой, смывая мыльную пену. Потом наклонилась и приложилась губами к макушке головки. Чмокнула, чуть приоткрыла рот, вобрала головку и слегка придавила ее губами.

— Полинка! – вскрикнул от неожиданности Павел: Ты что! Ведь брызну сейчас!

— Подумаешь, брызнешь! Ну и брызнул бы! – Полина обхватила Павла за шею и повисла на нем, прижавшись всем телом.

— Паш! и внутри…тоже помой! — прижимаясь животом и лобком к Павлу, прошептала ему в ухо свое желание Полина.

Павел недоуменно глянул в лицо Полины, чуть наклонился, давая ей возможность встать на ноги, потянулся за мылом. Полина стояла, все не выпуская шею Павла из своих рук и разведя широко ноги, давая свободный доступ к своей «прелестнице». Ладонь Павла снова накрыла губки вагины, сначала один, а потом и второй пальцы скользнули внутрь.

— Ты потри там, потри. – шептала Полина, впечатывая свои соски в грудь Павла. Бедра ее стали ритмично сжимать ладонь Павла, губы судорожно прижимались к его губам.

Она теснее прижалась. Снова ее ноги сжали ладонь Павла.

Глаза ее были закрыты. Так она оставалась, наверное, целую минуту.

— Ну, все! – Полина отстранилась, на сколько это было возможно в тесном пространстве. Переключила воду с крана на душ и стала полоскать себе между ног. Потом окатила и грудь, живот.

— А ноги – то тоже мыть надо! – подавая мочалку и мыло, заявила Полина.

Чтобы удобнее было мыть ноги, Павел опустился на колени. Нос его пришелся чуть ниже пупка. По груди и животику Полины скатывались капельки воды. Павел из озорства лизнул одну, другую капельку, потом, слизывая капли воды, провел языком от самого лобка вверх по животу и запустил его в ямку пупка.

— Паша! – взвизгнула Полина. Схватила за затылок и впечатала его лицо в свой живот.

Павел, не имея возможности двигаться, играл языком в ямке Полининого пупка. Руки его легли на задние выпуклости Полины и нежно их поглаживали.

— Павлик! Пашенька! Пашуньчик!

Ладони Павла скользнули на спину Полины, надавили, укладывая ее тело на плечо. Потом снова скользнули вниз, подхватили чуть ниже попы. Павел выпрямился. Тело Полины перегнулось через его плечо: голова ее была где – то около ягодиц Павла. Чтобы не свалиться на пол, Полина обхватила его руками, ладошки ее пришлись на низ живота. Павел развернулся и шагнул к выходу из душевой. Про мытье ног было забыто.

— Пашка! Ты что! Уронишь! – верещала Полина.

Но недовольства действиями Павла в ее верещании совсем не было. Скорее наоборот. Все в ней ликовало – вот сейчас Паша попользует ее; полыхало торжество достигнутой победы: Что? У него девушка есть, невеста? Черта лысого ей, а не Паша! Пусть утрется платочком. Паша – мой, мой Паша! Ничей, мой. Невеста – это где – то там, а я – вот она, здесь, у него на плече, в его руках. И сейчас мы ляжем, будем наслаждаться друг другом!

От предвкушения предстоящего действа «подружка» ее уже обильно выделяла смазку, готовясь принять долгожданного гостя.

Делая вид, что она ужасно боится, и что она девушка все – таки «порядочная», а не какая – то там «давалка», Полина, изображая сопротивление, болтала ногами, что – то там изрекала. А ладони ее скользнули вниз живота Павла и, нащупав, ухватились за его вздыбленный ствол, прихватив заодно и яички. Павел шевельнул недовольно своей задницей, стараясь освободиться от захвата.

— Ага! А упаду? – выдала в ответ Полина и покрепче сжала свое приобретение. Павел осторожно положил голую мокрую Полину на постель, лег рядом и обнял. Полина, не выпустившая член, поерзала, устраиваясь удобнее, раздвинула пошире ноги, потянула Павла на себя. Он прильнул к ее губам, протиснул язык в рот и стал охотиться за ее язычком. Потом переключился на шею, груди. Полина с готовностью отвечала.

Она обхватила ногами бедра Павла, ритмично прижималась своим лобком к низу его живота.

— Паша! Вставь! Дай мне его! Не мучь! Воткни! – требовала она. Руки ее легли на ягодицы Павла и надавливали на них.

— Хочу! Тебя хочу! Давай, еби уже! – нисколько не стесняясь, в голос выдала Полина.

Рука ее протиснулась между животами, нашла член и стала направлять его туда, к лобку и между ног, к щелочке своей «подружки». Павел чуть приподнялся на коленях. Головка коснулась раскрытых мокрых губок. Полина дернулась навстречу, и ствол Павлова «друга» провалился в глубину влагалища.

Полина в экстазе обхватила руками Павла за шею, ноги ее согнулись в коленях, плотно прижались к бедрам Павла. Она так неистово подкидывала низом своего живота навстречу Павлу, что ему трудно было удерживаться на ней! И было не понятно, кто же кого «пользует».

— Паша! Ой, не могу! Павлик! Помру сейчас! – в голос кричала Полина.

Павел, тоже охваченный страстью, резко с силой вонзал своего «бойца» в глубины «подружки».

— Паашаа! В меня! Мне оставь! В меня все спусти! – вскинула ноги на спину Павлу, ладошки ее легли ему на ягодицы и крепко нажали, как – будто пытались вдавить внутрь не только член, но и его хозяина всего без остатка. По стволу члена побежали пульсирующие сжимающие волны влагалища. Как – будто «подружка» пыталась выдоить из него все его содержимое.

— В меня! В нее! – снова истерично вскрикнула Полина, особенно сильно подкидывая Павла.

— А ты не …

— Можно! Сегодня можно! Хочу! – прервала его Полина хриплым шепотом.

Член пронзило острое щемящее ощущение. Он дернулся раз, другой, выплескивая содержимое своих собратьев. Не вынимая «дружка» из «подружки», Павел затих. Полина ритмично несколько раз сжала своими коленями бедра Павла, ладошки оставались на ягодицах Павла, чуть нажимая на них, как – будто сторожили, чтобы «гость» не сбежал от «подружки». Павел, не двигаясь, лежал на Полине, уткнувшись носом в ее ухо, и тяжело дышал. Руки Полины скользнули на шею Павлу, губы нежно прилипли к его губам.

Член оставался все таким же твердым, как и в начале «процесса». Павел шевельнул им раз, другой и начал потихоньку покачивать ягодицами, слегка вынимая и снова погружая своего «бойца». Полина таяла от счастья победы: «Мой Паша! Мой! Кто там у него — подруга, невеста? Черта лысого им всем! Пусть только попробует сунуться! Глаза выцарапаю, все патлы выдеру, и там тоже!». Где «там тоже» Полина не уточняла.

Ладони Павла ласково неторопливо скользили по телу Полины. Первый голод был утолен. Спешить не куда. Он нежно целовал то в губы, то прикладывался за ушком, скользил, словно изучая, губами по шее, плечам, добирался и до грудей с их задорно торчащими пупырышками сосков. Перебирал ее роскошные волосы. И делал открытия: Ага! Вот же родинка на груди возле коричневого ареола! Надо поцеловать! Да нет! Надо вобрать ее в рот, полизать языком, куснуть.

А это? Да это же пупочек. И его лизнем!

— Паашааа! – взвилась Полина, когда язык Павла покружив вокруг пупка, проник в его ямку.

Язык и губы Павла проехали по животику Полины и добрались до лобка, покрытого кудряшками густых волос, не останавливаясь на них, скользнули дальше. Вот уже Пашин язык раздвигает губки вагины, трогает пупырышек клитора.

— Пааашааа! Ты, что! – снова вскрикивает Полина и елозит низом живота, брыкается ногами, стараясь освободить «подружку» от языка. Но руки Павла, сжимающие ее бедра, не дают этого сделать. Нос его уткнулся где — то там у самого клитора, а язык раздвигает и малые губки, путешествует по расщелине от клитора и туда вниз к заветной дырочке. Полине это непривычно, немного стыдно. Стыдно и в тоже время доставляет неизъяснимые приятные ощущения.

— Паашаа! Ну, что ты делаешь! – причитает Полина.

А вот «подружка» очень довольна и в ответ судорожно сжимает там в глубине свои мышцы и обильно пускает «слюнки».

— Пааа…! Ой, не могууу! – кричит Полина. Тело ее простреливает дрожью, бедра судорожно сжимают голову Павла. Ладошки ее метнулись на затылок и сильно придавили его нос и рот к вагине. Несколько раз качнула низом живота, выгибаясь почти на мостик. Снова тело ее простреливает сладострастная судорога, и она затихает, расслабив свои объятия. Ноги ее разошлись в стороны, руки бессильно вытянулись вдоль боков.

Павел чуть приподнялся. Губы его снова коснулись одного, потом другого соска, язык лизнул Полинин подбородок. Губы приникли к губам Полины. «Дружок» его стал осторожно погружаться в глубины «подружки»

Полина тихо лежала и таяла от ласк Павла. Но вот руки ее тоже пришли в движение и отправились в путешествие по телу Павла, то поглаживая, то пощипывая его. Вот ладошки легли на ягодицы Павла и придавили, не давая подняться вверх и вынуть член из влагалища. Павел попробовал приподняться, но к ладошкам добавились еще и ноги Полины, улегшиеся на его ягодицы поверх ее ладошек. Пришлось замереть. Так они и лежали, наслаждаясь телами друг друга. Полина жадно вдыхала запах слегка вспотевшего тела Павла, пробовала его на вкус. И ей это доставляло безумное удовольствие.

Мышцы ее влагалища дрогнули, мягко сжали член. Разжались, снова стиснули. В ответ на это Павел стал подергивать членом, как бы постукивая по стенкам влагалища. То быстро, быстро, то медленно. Полина оценила это.

— Ой, как здорово! Еще так поделай! – шепнула в ухо, прижимаясь теснее к низу его живота. И Павел делал «еще так», доставляя удовольствие Полине. «Подружка» ее не оставалась в долгу. Она то замирала, как бы прислушиваясь к ударам Павлова члена, то нежно начинала сжимать его, как бы поглаживая.

Павел, не выпуская Полины, перекатился на спину. Теперь она лежала на нем. На тумбочке у кровати мерно отсчитывал минуты будильник. Но ни Полина, ни Павел не обращали на это внимания. Поверхность влагалища вновь стала ребристой. Теперь волны сокращений его мышц пробегали по стволу члена, мягко стискивали головку. И это вызывало нараставшие острые ощущения в нем. «Дружок» готовился выдать очередную порцию содержимого своих «соратников». Полина тоже почувствовала это и вместе с Павлом перекатилась на спину. Прильнула к его губам и мерно начала прижиматься низом живота к Павлу.

— Давай! – потребовала она, сжимая Павла руками и ногами.

И Павел «дал». Выплеснув все, что еще оставалось, Павел скатился с Полины и растянулся рядом, тяжело дыша. Ладошка Полины скользнула вниз животика и сжала губки вагины, как бы заботясь о том, чтобы ни капли полученного не вытекло наружу. Так они лежали несколько минут.

— Пашууняя! – Полина повернулась и легла на Павла: Меня еще никто на руках не носил.

И принялась целовать его в лоб, нос, куда только придется.

— Ну вот, теперь я буду, если согласишься, конечно.

— Да какая же женщина не мечтает, чтобы ее на руках носили! А я тебе рубашки стирать и гладить буду.

Полина соскользнула, легла рядом, обняв его за грудь и взгромоздив ногу на низ живота Павла.

— Устааал! Ну, давай спать.

Проснулся Павел в постели Полины. Ее рядом не было, она хлопотала у плиты, готовя завтрак. Когда Павел появился на кухне, Полина обняла его, прижавшись всем телом, приникла к его губам.

— С добрым утром! – и снова поцеловала: Иди, умывайся. Минут через двадцать завтрак готов будет.

Воскресный день мелькнул, как одна минута. Поход по магазинам, кино. А вечером Полина, едва дождавшись, когда Павел управится с поданным ему ужином, потянула его к себе в комнату.

— А, ну ее эту посуду! Завтра помою. – обвила Павла за шею и, почти повиснув на нем, впилась с поцелуем в его рот.

— Слушай, Поль! Завтра же на работу – попробовал высказать свои сомнения Павел, когда Полина, толкнув его на постель, улеглась сверху и принялась расстегивать пуговички рубашки.

— Ну и что! Время, затраченное на любовь, Бог в срок жизни не засчитывает! – засмеялась в ответ Полина, добравшись уже и до брюк.

С этого дня Полина и Павел спали вместе. Полина верховодила домашними делами, не спрашивая Павла, забирала в стирку его белье. И, конечно, наглаживала его рубашки и даже брюки. Теперь очень часто раздавалось ее певучее:

— Пааш! Мусор вынеси! А то ведро уже полное!

Или:

— Пашуня! У нас картошки уже две штуки осталось.

Павел беспрекословно выносил ведро с мусором или шел в магазин за картошкой. Квартира Полины была у них спальней, а Павлова превратилась в столовую или гостиную.

— Пааашаа! – Полина приподнялась на локте, поводила пальцем по губам Павла: Я ребеночка хочу! Ты на это как смотришь?

Полина обхватила Павла обеими руками, размазала свои «дойки» по его груди.

— Девчонки рожают! Татьяна дочку родила, Светка аж двойню! Я тоже хочу!

— голос ее звучал немного даже жалобно, просяще.

Она снова прилипла своим ртом к губам Павла, язычок проник в рот и играл там с его языком.

Руки Павла легли на спину Полины, ладони его прошлись по ее спине до низа, вернулись обратно. Язык его отвечал на заигрывания язычка Полины.

— Надо подумать! – произнес он, когда Полина оторвалась от его губ.

— Пааашаа! – жалобно пропела она: Ну, давай, родим!

Нет. О походе в ЗАГС, чтобы получить в паспорт штамп, подтверждающий, что она «мужняя жена», Полина и не заикалась. Она и без этого чувствовала себя самой, что ни есть настоящей женой.

Павел прижал Полину, стал целовать в губы, в щеки, в нос. Между поцелуями шептал:

— Родим! Сыночка родим! Нет! Четыре сыночка родим! И лапочку — дочку родим! — Согласна?

— Аж пять?! Неее! Это много! – возразила Полина: А, вот одного – хочу!

Полина улеглась грудью на Павла и перебирала волосы его на голове.

— Давай, родим одного.

— Ну, одного, так одного. Ладно. Сделаем.

Еще не скоро они уснули. Решение было принято.

Прислано: Djhxey