Мама не велела, часть 2

«Ставлю два поцелуя по пять минут. » Зажлобила свои деньги, не хочет рисковать. Как можно быстрее сбросил свои карты, опять оставив в поединке брата и Маришку. Ууууууф! Кайф. Денег, к сожалению, не прибавится, зато есть возможность нацеловаться до дури, что тоже неплохо. Есть! Есть! Есть! Маришка осталась с погонами! Это две шестёрки на руках. Гы! Дура с погонами. Отдавай обещанные поцелуи. Я первый! По праву возлюбленного.

— Я не хочу больше играть! — возмутилась Маришка.

— Ваше право, Марина Николаевна, но долг, Вы обязаны отдать.

Маришка вздохнула, поднялась и подошла ко мне, мельком глянув на часы у дверей. Как он это делал? Вот так. Я накрыл её губы ртом, мягко всосал их, чтобы после поцелуя остались сухими. Очень нежно надо. А то опять обвинит в нетерпеливости, как бывало. Маришка ответила, чуть приоткрыла рот позволяя проникнуть. Я осторожно языком лизнул зубы. Ух! Здорово. Почувствовал как она встрепенулась. Бляха! Умею же! Как братан говорил?»Слушай свои инстинкты». Вот как. Я уже месяц с Маришкой, а до сих пор лишь тыкался губами и причмокивал как младенец соской. Пять минут! Это так много и так мало, особенно, когда кто-то стоит рядом арбитром с секундомером. Пожалуй, поцелуи на время не для меня, я только разошелся и разогрелся, как уже секундант машет рукой.

— Время! — воскликнул Денька.

Твою мать! Где ж ты взялся тут? Но по Маришке видно, понравилось. Она порозовела, дышала часто. Какой я! Так. Еще бы один проигрыш и повторить… Но, жаль, она вышла из игры. Очередь Деньки. Маришка подошла к нему, как-то неловко, мелкими шажками, словно японская гейша. Гейша, хе, хе, хе. Японская проститутка. Что-то мне не очень хочется глазеть как брательник сосёт мою девушку. Пойду-ка я поссать.

— Ребята, я в туалет. А вы, без меня, пожалуйста… Но учтите, время я засёк. Оно уже поехало!

Выходя из зала я мельком кинул на них взгляд. Через плечо братана виднелось лишь половина лица Маришки и прядь светлых волос. Её выражение лица! О! Изумление и трепет. Так сразу? Ну брательник! Бабу-то не отбей, а? Хотя, она ему не понравилась, это он для меня, так старается, готовит. Развратит в пух и прах, а потом, секс со мной покажется пустячной безделушкой. Ну что сказать? Молодец!

Когда я вернулся к ним, прошло больше пяти минут. Они так и стояли в замёрзшем поцелуе.

— Эй, эй, эй! Пять минут истекло!

Они отлепились друг от друга. Я подозрительно глянул на Маришку. Что-то с ней произошло… Нет не совсем, произошло. Что-то неуловимое глазу, незаметное. Она оставалась, как и прежде Маришкой, но… безусловно… Бляха. Не могу я объяснить этого!

— Брат? — будничным голосом сказал Денька, — мы продолжим с тобой или ты тоже пас?

— Продолжим!

— Хорошо. Как тебе ставка в четыреста рублей?

— Нуууу, я бы конечно хотел, но у меня всего двести, — я запнулся, а потом скороговоркой выдал, — целоваться с тобой не буду!

— Да никто и не требует. Четыре похода в магазин?

— Принято!

Мы сели и Денька стал тщательно тасовать карты, лукаво поглядывая на Маришку. Она как вкопанная стояла на том месте, где только что грешила с моим братом.

— Марина Николаевна, Вы, присядьте! Приглашаем Вас, в зрители и болельщики. Выпейте мартини?

Она с трудом сдвинулась с места, тихо присела на краешек дивана. Дрожащей рукой взяла бокал.

— Может присоединитесь, пока не розданы карты?

Она молчала. Пригубила коктейль.

— Ну?

— Ставлю два поцелуя по десять минут, — наконец выдохнула она.

— Отлично! — Сказал брат.

— Отлично! — Сказал я.

Игра возобновилась. На кону шестьсот рублей, четыре похода в магазин и два поцелуя по десять минут. В жизни всё имеет цену… даже поцелуи. Брательник с треском проиграл. Ниииихрена себе! На халяву четыре сотни хапнула. Потому что мои походы в магазин ей до лампочки и мне придётся опять разорять свою сокровищницу. Тварь! Не прощу. Я затаился.

— Йес! — воскликнула она в возбуждении и схватилась за бокал. Расслабленно расселась на диване поудобнее.

— Ещё?

— Да.

— Ставки?

— Два поцелуя по десять минут!

Вот сука! У неё же есть деньги. Навалом! Она что решила торговать своими поцелуями?

— Нет, Марина Николаевна, — В задумчивости сказал Денис. — Поцелуи уже не стоят так дорого. Инфляция.

— А что мне поставить на кон?

— У Вас сколько денег?

— Шестьсот…

— Хорошо. Четыреста рублей на кон или два поцелуя по двадцать минут… или… Ваша блузка!

— Блузка?

— Да.

— И она может стоить четыреста рублей?

— Да!

— Странно… я покупала её за девяносто…

— А мы покупаем её за четыреста! Брат? Ты согласен?

— О, да! — встрепенулся я.

Маришка надолго задумалась. На лице у неё отразилась буря… Да что я говорю! Шторм! Ураган, по шкале Саффира-Симпсона в десять баллов. Она мучительно соображала. Не хочет деньги на кон ставить! Тут еще блузка, которая и сотни не стоит. Денис терпеливо ждал, я тоже, затаив дыхание. Поведётся или нет? Ох и умница мой брательник!

— И? — наконец Денис решил покончить с томительным ожиданием.

— А если я не поставлю блузку?

— Ваше право… Тогда деньги или поцелуи стоимостью десять рублей минута.

— Но я думала, поцелуи стоят дороже?

Блядь такая! Она еще торговаться вздумала.

— Конечно! Стоили… Первый поцелуй стоил, а потом всё как на рынке обесценивается. Какое принимаете решение?

— Можно еще подумать?

— Думайте, Марина Николаевна!

Она опять задумалась. Чувствую прямо, как её внутренний голос криком кричит. Блузка! Блузка! Блузка!

-… Деньги…

— Принято.

Ну, тварь, сейчас я тебя вздую по полной программе. Расквитаюсь за мою кубышку. На кону пачка денег, ровно тысяча двести рублей. Играю сосредоточенно и озлоблённо. Надо наказать её просто зверски… Что-то уж очень неласков я с ней. А недавно обожал, смотрел телячьими глазами. Братан прав, ничего в ней хорошего нет, только жадность и прёт со всех щелей. А раньше не замечал. Ну что ж, Денька хорошую проверочку устроил. Маришка на этот раз пролетела со свистом рашпиля. Может кто и слышал как такой свистит? Я её и вздул, злорадно и мстительно. Отдавай мои деньги! Это хорошо, две сотни вернулись на историческую родину.

— Га, Га, Га, Га — заржал я загребая половину кона.

Маришка насупилась, нервно похрустела костяшками тонких пальцев, окинула нас недобрым и решительным взглядом.

— Блузку ставлю. — Заявила она с вызовом и дерзко.

— Да, Марина Николаевна, принимается.

— Ещё как принимается!

Видимо ей очень нужны деньги… А я ей как раз и доказал, что рисковать деньгами глупо. Теперь будем сражаться за блузку. Да так, чтобы перья полетели. Я дрался как раненный лев. На кону восемьсот рублей из них мои четыреста. За кого вы меня принимаете? А на Маришку без блузки взглянуть очень хочется! Она никогда меня не допускала к своему телу. Целоваться — пожалуйста, а чтобы грудь потрогать, даже и не заикайся. Ну, братан! Силён. Может памятник ему заказать прижизненный? На все деньги что выиграл. Еще чего не хватало.

Блузку Маришка продула в жесточайшей борьбе. Вот так тебе!

— Снимайте блузку, Марина Николаевна, — братишка ласково улыбнулся.

— Как же так? А иначе нельзя? Можно деньги и поцелуи по десять рублей минута?

— Нет… К сожалению, нет. Правила игры очень жесткие и не нами придуманы…

Маришка побледнела, её тонкие губы затряслись от обиды, она даже всхлипнула. Так-то тебе сучка жадная. Теперь расплачивайся. Я злорадствовал, хотя, где-то в глубине души жалел её и сострадал.

— Не переживай! Через пять минут отыграешь свою блузку.

— Я больше не хочу играть…

— Придётся, уважаемая Марина Николаевна, хоть блузку отыграйте. Иначе, как домой идти без неё, через весь город?

— Хорошо.

Блузка была поделена очень справедливо, Денька у меня её просто выкупил за двести рублей. Теперь я неслыханно богат! Маришка поднялась с дивана, чтобы исполнить свой карточный долг. Долго решалась, теребила края блузки. Напряженное ожидание.

— Отвернитесь!

Мы как по команде синхронно отвернулись.

— А можно я пледом укроюсь?

— Да Вы что, Марина Николаевна? — Сказал Денис поворачиваясь, — Тогда бы блузка и стоила девяносто рублей. Неужели не понимаете, что это не блузка так стоит?

— Понимаю, — вздохнула Маришка.

Я взглянул на неё… и сердце моё зашлось… Красотища-то какая… Тело — розовый мрамор! Да что я тут банальности мечу, в общем, я никогда её такую не видел, вот и весь секрет восторженности. Ажурный, чуть прозрачный, лифчик выдавал, что за ним отнюдь не вялая грудь. Это грудь! Когда же братан снимет и его? Маришка потопталась, переминаясь с ноги на ногу, посреди комнаты, как бы давая наглядеться вволю, спохватилась, прикрылась руками и вновь села на своё место.

— Что ставите Марина Николаевна?

— У меня двести рублей осталось.

— О-кей. Вашу юбку я оцениваю в шестьсот рублей. У тебя Алексей найдётся столько денег?

— Найдётся! — Радостно воскликнул я.

— Значит так. На кону ваша блузка ценой четыреста рублей плюс двести рублей от меня, плюс шестьсот рублей от Алексея, а от Вас, юбка. Согласны?

— Да!!! — Это я.

— Да… — Это Маришка.

Пожалуй такой битвы еще не было со времён Чингисхана. Зверская и напряженная битва титанов разума. До самого конца неясно кто падёт. Я выскочил опять, с мелочью на руках без единого козыря, просто слил карты в отбой и всё. Угугуууууф! Ну, Маришка, только не плачь. Она уже была готова разреветься, хлюпала носом, но сосредоточенно думала над каждым своим ходом. Последние карты. Блииин! Сейчас взгляну на неё почти голую. Ебическая сила тебя создала… Она сыграла блестяще. Вывернулась таки.

— Я забираю свою блузку? — она победно взглянула на Дениса потом на меня.

— Конечно! И еще в придачу полкона денег. Пожалуйста, Марина Николаевна, они Ваши.

Нихрена себе! Половину моих кровных денег! За что? А… Ну да. Денька же выкупал у меня блузку, так что всё справедливо. Не справедливо! Мои шесть сотен должны были вернуться на родину! Я заподозрил брата в обмане или он ошибся в расчётах? Скорее всего, в этом поступке заложен особый резон. Лучше промолчать. Маришка напялила на себя блузку, последний раз сверкнув своим мраморным телом. Я с сожалением проводил взглядом это исчезновение. Да уж тело у неё как у Андромеды… Внимательно стал наблюдать за Маришкой. Заметит ошибку, возьмёт деньги или не возьмёт? Взяла!

— Продолжим игру или Вы выходите?

— Продолжим… — Маришка вновь преобразилась. Слёз как небывало. Она выпила давно забытый бокал до дна, потребовав налить еще. Я вылил ей остатки розового вермута, немного поразмыслив, долил джина до самых краёв. Зато бросил в питьё добрый ломоть апельсина.

— Кончилось вино?

— Ага… Но джина ещё навалом.

— Ну и ладно. Ставки?

— Четыреста рублей и два поцелуя по десять минут! — провозгласила Маришка торжественно махнув рукой.

— Ммм. — пожевал губами Денис. — У меня другое предложение… Ставку повышаем до тысячи рублей. Но на кон ставится Ваша блузка с юбкой…

Воцарилось молчание. Прямо сказать переломный момент трагедии. Маришка рывком, с неподдельным интересом взглянула в глаза Денису, как бы пытаясь выискать хоть каплю издёвки в его выражении лица, не нашла там ничего, кроме безмерной кротости и ангельского добродушия. Ва-банк!

— Согласна! — заявила она с азартом и даже с некоторой отчаянностью.

— Алексей?

— Я то согласен, но у меня не наберётся столько…

— Сколько?

— Плюс десять походов в магазин!

— Нет… двадцать!

— Почему двадцать?

— Инфляция…

— Ладно кровопийца, согласен.

Эта трагедия и произошла… Маришка проигралась вдрызг.

— Боже мой, боже мой, — произнесла она с надрывом, — какой стыд!

— Какой стыд?

— Обыкновенный! Я должна раздеться перед мужчинами!

— Ничего в этом постыдного нет, Марина Николаевна… Это такой же товар как и всё остальное. А если Вы боитесь рисковать, то Вам не место за игорным коном… — жестко сказал Денис. Уж жестким он умеет быть, поверьте!

После этих слов Маришка вспыхнула как головешка в костре. Поднялась с дивана и медленно расстегнула на боку юбку. Юбка безвольно порхнула по её ногам и осела у щиколоток. Блузку она сняла через голову. Боооже! Как ты великолепна! Я бы целовал тебя, целовал, зарывшись в твой, невыносимо красивый живот… У меня дрогнул хуй. Черт возьми! Сегодня звездный вечер, а братишка — мой бог, который состряпал эти звёзды… Ну ещё и пять сотен отстегнул мне в придачу, выкупая одежду. Замечательно! Маришка стыдливо прикрылась руками, села на место сжимая колени.

— Я хочу отыграться…

— Что ставите?

— Лифчик!

— Что?

— Лифчик… . — повторила она уже тише, без вызова.

— Нет, Марина Николаевна. Сколько стоит лифчик?

— Нуууу, пятьдесят.

— А Вы хотите продать его за тысячу? Не получится. Пятьсот. И пятьсот Ваши трусики.

— Согласна!

— Ты?

— Согласен.

Как она играла! Такого азарта и воодушевления еще никогда не наблюдал за ней. Она парила птицей в небе, она проворачивала блестящие операции, манипулировала картами и перетасовывала их в своих руках. Потребовала коктейля, но коктейль кончился, только джин… . тогда джин. Залпом осушила полный бокал. Там же градусов невъебенно! Она даже не поморщилась. Но проиграла. Денька нанёс сокрушительный удар четырьмя семёрками. Ну просто шахматный гамбит, не иначе. Утю-тю-тю девочка! Я ликовал почти в открытую. Чуть не кинулся с поцелуями к брату, но вовремя спохватился. Кто мне за них заплатит? Маришка вдруг осознав куда она зашла, громко всхлипнула, на глазах появились слёзы. Вот плакать, не надо! Лучше разденься.

— А может? . .

— Нет. Карточный долг священен. Это самое первое правило из свода карточных законов.

— Хорошо… — промямлила она поднимаясь.

Долго возилась с лифчиком.

— Помочь? — спросил я сочувственно.

— Я сама…

Наконец расстегнула его и… Грудь. Такая она у неё? Вот если, ладошкой накрыть, то как будто по ладошке. А еще сосочки… маленькие, маленькие, еще не дозревшие, просто розовые монетки. Чёоооооорт! Чуть не рычал я от перевозбуждения. Хуй уже торчал как флаг над крепостью. А что дальше то будет? Она сняла трусики сверкнув белесыми волосиками. Их у неё там очень мало. Братан? Уже ебать можно? Закрываясь руками тихо присела на диван в ожидании неизвестно чего.

— Отыгрыетесь?

— Мне нечем… Вот эти деньги только, шестьсот рублей.

— Почему нечем? — Удивился Денис, — тоже деньги, плюс поцелуи, простые поцелуи, даже не страстные, в течении пятнадцати минут с каждым… Играете на любую пару одежды…

— И я буду это делать совершенно голая?

— Разумеется. Всё по правилам.

— Ааааа. — задумчиво протянула Маришка.

— К тому же, имеете право… объединить ваши поцелуи. Итого, всего лишь пятнадцать минут, но одновременно с двумя.

— А может… в порядке исключения? Понизим ставки?

— Невозможно… К сожалению, невозможно.

— Я подумаю…

— Подумайте…

Маришка тревожно и подозрительно поглядывает то на меня, то на Дениса. Несколько раз пыталась задать вопрос Денису, но сдерживалась.

— Это будут простые поцелуи и ничего более?

— Слово джентльмена! Брат?

— Слово джентльмена, — хлопнул я азартно ладонью себе в грудь.

— Пятнадцать минут с двумя?

— Ваше право…

— Как?

— Придумаем как-нибудь. Вообще-то это будут наши поцелуи, так что Вам ничего не придётся делать…

— С двумя… . — протянула задумчиво Маришка как бы пробуя это слово на слух, — с двумя… .

— Это Ваше окончательное решение?

Последовала многосекундная пауза, пока Маришка не кивнула утвердительно головой.

— Принято!

— Принято!

— Только руками не трогать! — Завопила она запоздало.

— Обещаем.

Вспыхнувший румянец казалось навечно приклеился к её щекам. Маришка играла рассеянно, блуждала пустым взглядом по нашим лицам, делала грубейшие ошибки, от этого ещё более краснела, а ещё она неуютно ёжилась. К концу игры собрала полколоды карт, что все они не помещались у неё в руках. Наконец не доиграв до конца, расплакалась и швырнула карты на кон.

— Я проиграла, — безутешно глотая слёзы, со стоном произнесла она.

— Тише, тише… . не плачьте… Это ведь не так страшно как Вы себе представляете. Тем более мы давали слово.

Мне стало так пронзительно жалко Маришку, что я вдруг захотел прекратить всё разом. Вздохнул побольше воздуха чтобы крикнуть «стоп», но… что-то меня остановило. И правильно, потому что Маришка сквозь слёзы вскрикнула:

— Начинайте же! Чего вы тянете?

Я и Денька резко подскочили с мест, засуетились. Если быть точнее и честнее, то суетился я. Брат же подсел к Маришке рядом, жестом показал куда сесть мне. В жизни не подозревал, что когда-нибудь мне придётся делить девушку с родным братом. Свою собственную девушку… Маришка закрыла глаза и в уголках заиграли крупные капли слёз. Настороженно замерла вытянув вперёд лицо. Мы переглянулись с братом и начали. Я приложил губы к её щеке и рука невольно потянулась обнять за плечо.

— Руки! — встрепенулась Маришка и силой оттолкнула мою руку.

— Прости.

Поцелуи без рук. Ишь ты… Ладно, перетопчимся. Губы мне! По праву! Немного неудобно выворачивать голову, чтобы пристроиться к губам. Маришка сидела колом. Правила поняла она буквально. Ну поверни же ты голову ко мне! Сидит не шелохнётся. Всё же я приспособился, уткнулся в её губы, а братан пусть что хочет делает. Я немного скосил глаза посмотреть, он целовал Маришку в шею. Проведёт нежно губами от мочки уха до плеча, потом всё сначала. Ух ты! Я тоже так хочу. И чего это я так за губы боролся? Он на этом не остановился, отвоёвывал всё новые участки тела. Амплитуда поцелуев расширялась, скоро он будет целовать грудь. Но Маришка, руками отодвинула его голову. Он упрямо повторил и Маришка взвилась:

— Денис Константинович! Вы обещали!

— Обещал, но всё по правилам. Мы в контракте не оговаривали куда будем целовать.

Батюшки! Так это не контракт, а целый клад! Куда хочу — туда целую! Но я остался у привычных губ. Брат продолжил свои исследования. Всё ниже и ниже, он и грудью интересовался постольку поскольку. Живот, пупок, еще ниже. Вдруг Маришка резко открыла глаза вздрогнув. Вы когда-нибудь видели, как мгновенно высыхают слёзы? Я вот сейчас это и увидел. Слёзы испарились будто с раскалённой сковородки.

— Денис Константинович! — взмолилась Маришка, — не надо!

— Надо!

— Нет! — взвизгнула она и попыталась вскочить.

Но Денька уже крепко держал её за талию и… зарылся лицом в её редкие волосики там. Она обеими руками напряженно пыталась сдвинуть его голову, извивалась всем телом, но безуспешно.

— Успокойтесь, Марина Николаевна, поцелуям нет преграды. А мы, как и обещали, ничего более. Лучше расслабьтесь, иначе штраф двадцать минут.

Маришка резко расслабила тело, даже как-то обвисла. Да, самое главное, губы она перестала сжимать. Вот это дело. Я вновь занялся губами. Фантастика! Я впервые целую её голую. Но она не реагировала на мои поцелуи. Всё строго согласно контракта. Просто чуть приоткрыла рот и всё. Я же делал отчаянные попытки расшевелить её, чтобы хоть как-то ответила. Ничего. Кукла куклой. Вдруг… Какое-то слабое шевеление губами. Это ответный поцелуй? Похоже… и не похоже… Потом еще. Да. Это ответ мне. Я еще раз сделал попытку. О, да… Это поцелуй. Она мне отвечает. Ещё… Движение ртом заметнее. Языком. Ещё! Еще! Ещё. Внутри меня что-то сдвинулось, такое мягкое, как бывало раньше. Хуй радостно восстал. Облегчение-то какое! Она уже сама меня целует. Страстно? С желанием? Раскрывает рот и… Она трогает мои волосы своими тоненькими пальчиками, как раньше. Уже гладит по щеке, поцелуи всё страстнее и жарче. Ооооо! Крепко держит мою голову. Может рискнуть потрогать её грудь? Нет… Слово дава!

л. Что с ней случилось? Она ведь никогда сама меня не целовала, вот так. Я её разжег? Похоже нет… Это братан. Что он там делает? Посмотреть. Но Маришка крепко обвивает мою шею руками, прижимает к себе, я чувствую через ткань рубашки её твёрдую грудь. Двигает азартно языком… как с цепи сорвалась. Я сделал еще одну попытку вырваться… посмотреть, она крепче прижимает меня к себе, не пускает. И поцелуй… . по новому! Никогда… . так… Тянет мою нижнюю губу на себя. Отпустила. Ещё. Серия частых поцелуев влажным ртом… . И всё же, что он там делает?

— Время. — Раздался голос брата над нами гласом громовержца.

Мы отпрянули друг от друга будто застигнутые врасплох куропатки. Я мельком увидел как Маришка судорожно сводит широко раздвинутые ноги. Она глубоко дышит и взгляд такой виноватый, ну как у вора, который только что украл, но его, в принципе, никто не поймал за руку, хотя было так близко. Румянец… Да, о румянце я уже говорил.

— Игра продолжается, — Денька со спокойной улыбкой сделал нам жест приглашая к игорному столу, то бишь журнальному столику.

Маришка выпрямилась, сложила руки на голых коленях. Вот за грудь она уже не волнуется. Привыкла что ли? Я могу её теперь обозревать как хочу, до слепоты. Вздохнув глубоко она наконец успокоилась и потянулась за бокалом, Там джина осталось на глоток. Хлебнула его. Сказала ровным, тихим голосом:

— Мне ставить больше нечего, кроме туфлей.

— У Вас есть что ставить, Марина Николаевна! На кону вся Ваша одежда, итого две тысячи рублей, плюс от меня две тысячи. От Алексея четыре. Алексей согласен?

— А где я возьму четыре штуки?

— Полтора года походов в магазин?

— Да!

— А я что?

— Секс, — безапелляционно заявил Денис, — секс по десять минут с каждым…

У меня всё оборвалось, я замер, замёрз, и почему-то хуй до этого гордо топорщившийся, вдруг сдулся, как воздушный шарик, упал. Маришка вздохнула, прикрыла ладонями лицо, сквозь ладони приглушенно проговорила:

— Я так и знала…

— Что Вы знали?

— Что этим всё кончится…

— Тогда зачем ввязались? Нужно было вовремя остановиться. У Вас была возможность.

— Понимаете… Денис Константинович, у меня проблема…

— Какая, Марина Николаевна?

— Я девушка еще…

— Ну и что? Я видел.

— Мама мне не велела…

— Ха, ха, ха! — засмеялись мы с Денисом, одновременно.

— Вы не понимаете… Вы не знаете мою маму!

— Как она узнает?

— Обыкновенно! — Она резко отняла ладони от лица и зло посмотрела, почему-то на меня. — В больнице! Она меня проверяет раз в году…

— Даааа. — протянул Денис почесывая озадаченно подбородок. — Хорошо, Марина Николаевна, другой вариант… По двадцать минут поцелуев… Вы просто сорок минут целуете здесь, — он неопределённо помахал рукой у себя перед ширинкой джинсов.

— Сорок минут? — переспросила она. — А меньше нельзя?

— Меньше, нельзя. Но есть, ещё один вариант. По две минуты в Ваш зад… Там уж точно мама ничего не узнает…

— А больно не будет?

— Нет конечно! Совершенно нет. В начале, разве что, чуть-чуть и то, у меня есть прекрасная смазка, так что больно не будет. Необычно, да, больно нет.

Ну, блядь! Они говорят об этом, как будто она уже проиграла. Проиграть сначала надо. Две минуты… маловато. А братан здесь каким боком? Тоже две минуты? Может купить у него его время? Я прикинул. Так. Стоит это удовольствие четыре штуки… Значит две надо отдать. Жалко… Да и где их взять? Хрен с ним, за две минуты не обломаюсь. Пусть ебёт. Ага. И я туда же… Сначала пусть проиграет!

— Подумать можно?

— Конечно можно!

Она надолго задумалась, взвешивала все за и против, морщила свой мраморный лобик, поёжилась прикрывая ладонями грудь. Вновь спросила:

— А почему целовать туда, так дёшево стоит?

— Потому что так стоит, Марина Николаевна, — пожал плечами Денис.

Бог мой! Какое напряжение мысли! Она сейчас размышляет будто Софья Ковалевская над самой блестящей задачей в своей жизни. Думай девочка, думай, но быстрее.

— В попу, — едва слышно прошептала она сникнув.

— В попу?

— Да…

— Принято.

И снова бой! Сплелись три скорпиона на маленьком пятачке возле норки, на песке. Вернее два, я опять слил свои карты и выскочил из боя не напрягаясь. А мне в карты везет, надо бы подумать над карьерой игрока. Я серьёзно. Но двое продолжали молчаливую игру. Маришка вспотела, поджала губы. И глаза… Вот о глазах сказать бы. Она смотрела как загнанный в угол заяц с таким отчаянием и решимостью, что волку, который и загнал его собственно, конечно же, не поздоровится. Раз карта — бита, два карта — бита, три карта — бита. Ничья! Ёб твою мать, братан! Ты что делаешь с нашей еблей и с нашими деньгами?

— Ничья!

— Уф… — тихо выдохнула Маришка, но повеселела. — Лёш… дай еще выпить.

— На…

Я налил всем и мы устроили маленькую передышку. Тайм аут с джином. Маришку трясло, нет не от холода, в квартире жарко, лето… Адреналин, это ребятки такая подлянская штука! Но в тоже время, почему люди залупаются на риск и лезут на рожон? Черт его знает. Видимо он как кислород, тоже нужен, но в небольших количествах.

— Продолжим на тех же условиях? — Спросил Денька прикинув, что тайм аут несколько подзатянулся.

— Да.

— Да.

Сбросили карты. Начался решающий раунд. Либо её жопа наша, пусть даже на две минуты, либо она скоро уходит унося с собой надежду… Я ужаснулся, а ведь она уйдет навсегда! Захочет ли после этого встречаться со мной? Надо выиграть! Чего бы ни стоило. Я выиграю! Тем более я остался с ней в поединке. Ну, пташка, сколько у меня козырей? Не густо, а у тебя? Я глянул ей в почти непроницаемые глаза. Не выудить ничего. Жаль, выбывшие карты не запоминал, а она? Сливаю вот этих дам, они хоть и с весом, но не ахти какая масть. Отбила. У меня две карты, у неё две карты. Её ход. Козырная семёрка, бью единственной козырной десяткой. Бля! А если у неё пара? А у меня вшивая десятка, красное сердечко. Пары нет. Мой ход. Уф! Сбрасываю на кон. Ей бить нечем. У неё остался туз, но другой масти. Йес! Йес! Йес!

— Йуху! — Закричал я.

Маришка побледнела, но не дрогнула в лице, не захныкала как раньше, лишь молча поджала губы.

— Где… — с хрипотцой в голосе спросила она, поднимаясь, скрестив руки в отчаянной попытке спрятать от взглядов грудь.

— Прямо здесь, на диване.

— Может лучше по одному, в спальне?

— Нет, здесь и при свидетелях.

— Что мне делать?

— Ложитесь вот так, животом на валик дивана. Я сейчас принесу смазку.

Он ненадолго исчез из комнаты оставив нас наедине. Маришка лежала животом на валике, боялась пересечься со мной взглядом, упорно прятала глаза. Ждала. Денис притащил смазку в забавном розовом флакончике, в виде жопастого пупсика. Охуеть! Он и это предусмотрел? В секс-шопе побывал, или у него была? С Катькой пользовался?

— Объясняю, — сказал Денис, — Чтобы не было больно, нужно около десяти минут втирать эту мазь и сильно массировать, тогда, она растворится и расслабит мышцы.

— Не надо…

— Надо. Иначе будет очень больно. Алексей ты сможешь это сделать правильно?

— Конечно!

Я взял флакон и на полусогнутых ногах двинулся к Маришке. Такое волнение меня вдруг настигло. Смогу ли я вообще её трахнуть? Мой уродец кажется заснул навечно, ни шевеления, ни даже признаков жизни. Попал… Тронул абсолютно ледяной рукой Маришку за ягодицу. Она дернулась и напряглась.

— А Вы, Марина Николаевна, расслабьтесь. Нельзя напрягаться.

Обмакнул палец в тугой смазке. Смазка твёрдая, как ей мазать? Прикоснулся к маленькому сморщенному, шоколадному пятнышку.

— Лёша, быстрее, — раздраженно произнесла Маришка.

— Сейчас, сейчас. — Неумело заелозил пальцем.

— Нет, брат, не так. Показываю.

Денька взял щепотью немного смазки и аккуратно с нежностью, чтобы не причинить боль, ввёл мазь Маришке туда, круговыми движениями стал массировать. Маришка вздрогнула и слабо застонала.

— Тебе больно? — Сострадая спросил я и присев к ней взял её лицо ладонями. Она жалобно и затравленно посмотрела на меня.

— Пока нет. А потом, больно не будет? — её затаённый шепот всколыхнул во мне мужика. Хуй ожил и запульсировал.

— Нет! — самоуверенно произнёс я. — Не должно. Можно я тебя поцелую?

— Да.

Я сполз с дивана, приблизился лицом к её губам. Ей сейчас нужна поддержка и любовь. Что ж мы всё так покупаем и продаём? Я тебя приласкаю, моя милая! Не бойся, всего четыре минуты… Поцеловал. Её губы были влажными и податливыми. Маришка немного извернулась, чтобы обнять меня. Какое тело! Какая грудь! Я ласкал её вдруг вспухшие соски и целовал в засос в рот, языком, глубоко к деснам. От каждого касания к груди по телу её проносилась дрожь. Она меня таки допустила к себе, разрешила ласкать. И это через месяц, моих мучений?

— Алексей! Можешь начинать, ты первый.

— Нет… после тебя…

Мне нужно побыть с ней, нежно заглянуть в глаза, целовать и ласкать, чтобы она поняла, что близка мне, не смотря, на то, что так получилось… Зрачки расширились. Денька вошел.

— Больно? — ласково шепнул я.

— Нет, — в ответ выдохнула она, — не очень.

— Что ты чувствуешь?

— Я боюсь.

— А еще?

— Я в туалет хочу…

Денька, сзади, он бережно и осторожно двигается в четверть, в осьмушку силы. Плавно входит и выходит. Молодец, не хочет причинить боль. Значит, всё будет хорошо. С каждым движением Маришка едва слышно хекала и её рот невольно приоткрывался в такт толчкам, глаза она закрыла. Хо… Хо… Хххооо… . Ххо… . Ххо… . Хххооо… . Лицо покрылось испариной и волосы прилипли ко лбу. Потекла неуправляемая слюна, а Маришка не в силах была её остановить, сглотнуть. Я приложил ладонь к этой струйке, вытереть и девчонка, вдруг, стала ловить своим ртом мои пальцы. Я ринулся её целовать. Сладострастный поцелуй, долгий, долгий словно вечность… Вечность. Эй! Две минуты уже давным-давно прошли! А мы даже не засекли время!

— Время! — воскликнул возмущенно я. — Ты уже пять минут!

— Прости, брат… Я не могу остановиться… Марина! Предлагаю тебе, всю одежду, без всякой игры, только дай закончить!

— Да… — прошептала Маришка.

Денька продолжил. Нетерпеливо раздвинул ей ноги так широко насколько было возможным и просунув руки под бёдра накрыл ладонями то, что нужно было защитить, не дай бог промажет и сделает непоправимое. Толчки стали яростнее, а слюна из её открытого рта всё обильнее. Маришка распахнула глаза и я заглядывал в них пытаясь угадать что же там происходит, за этой тонкой плёнкой обволакивающей безразмерные зрачки. «Хххо… Хххо… Хххооо!» — резкие выдохи из открытого, сочащегося влагой рта. Еще чаще толчки, голова её безвольно мотается из стороны в сторону, я ловлю ртом её губы. Боже мой, как я завёлся! Брат закряхтел, отскочил от Маришки и неистово задрочил рукой брызгая своим сиропом на ковёр.

Вот и мне пора… Что же это такое? Какое оно? Первый раз. Пусть при помощи обмана, пусть не туда, где предназначено природой, но… Какое оно? Расстегнул молнию, вытащил хуй. Вяловат, но стоит. Легонько стал вводить туда, где минутой раньше был мой брат.

— Хххооооо… — глубокий выдох.

— Больно?

— Нет. Что-то непонятное… — её дрожащий шепот прибавляет уверенности и силы.

Маришка свела ноги скрестив их. Сжала колени, засучила ими друг о друга. Я двинулся с той предупредительной осторожностью, как только что показывал мне брат. Бляха! Кайф! Силища! Неописуемый восторг… Маришке бы хоть в полпроцента ощутить то, что сейчас ощущаю я. Заглянуть бы в глаза… увидеть, предположить, что и ей хорошо, но лишь напряженно прислушиваюсь к интонации её выдохов. Хххо… Хххо… Хххооооо… Скольжу в ней легко, словно на горке из сливочного масла, словно заблудился в лабиринте собственных ощущений, словно мне, вдруг, подарила судьба несколько минут рая… . Я лопну сейчас, вывернусь на изнанку! Я ничего не понимаю, я потерялся… Я даже не подозреваю как бешено, с какой силой наношу свои удары. Потерпи, дай насладиться теми мгновениями, когда буду вытекать в тебя… Потерпиииии.

Внезапно всё кончилось. Я просто сполз по ней на пол, упал на колени прижимаясь щекой к дрожащим, скрещенным в напряжении ногам. Долгую минуту Маришка не шевелилась борясь с острым, хриплым дыханием, затем поднялась с валика растерянная, ошеломлённая, потная. Долго стояла задыхаясь, смотрела сквозь нас невидящим взглядом. Потом словно в сомнамбуле, делая нелепые движения оделась как попало. Лифчик на изнаку, трусики наоборот. Не проронив ни слова, медленно пошла к выходу…

— Проводить? — спросил я брата.

— Не стоит.

***

Я второй день мечусь. Я не знаю что со мной происходит. Маришка не отвечает на звонки, не подходит к телефону. А тётя Маша, если и берёт трубку, то фыркает и говорит что… Маришка занята, пошла в магазин, в музыкальную школу, ещё куда-то. Я схожу с ума. Неужели, так и есть… потерял? Не захочет она со мной встречаться. Влюбиться и потерять. Вы хоть понимаете что это такое?

— Чего ты дёргаешься? — возмущается Денька, — хотел выебать? Выебал. Так нахуй она тебе всралась после этого? Хочешь, Катьку трахнуть? Она как раз сегодня придёт.

— Нет! Не хочу! Маришка мне не простит никогда.

— Правильно, не простит. Но согласись… ей тоже понравилось.

Что правда, то правда, ей понравилось. Но как-то нехорошо, объясниться бы надо. Может плюнуть и пойти к ней прямиком домой? Сказать, как люблю её и прошу простить за всё. Нахуй пошлёт. Точка. Боюсь. Хватаюсь за телефон, путаясь в кнопках, набираю номер. Гудок.

— Алло.

Маришка…

— Марина!

— Это я…

— Милая…

— Так сразу и милая? — В голосе сарказм и издёвка.

— Ну… я…

— Что?

— Я тебя люблю…

— Спасибо…

— Мы встретимся?

— Зачем?

Разговор пустой и холодный. Ничего не получится. Так ведь к этому всё и шло.

— Прощай… — тихо говорю и кладу трубку.

Брат смотрит на меня с улыбкой. Жалеет.

— Знаешь, что? Катерина Юрьевна придёт через час…

— Хорошо…

— Давай её в карты разыграем?

— А ты? …

— Что я?

— Ревновать?

— Еще чего!

— Давай.

— Тогда готовим квартиру?

Уборка бурно вовлекла в хлопоты, в заботы и расслабила. Ну что ж, Катя так Катя. Девчонка, что надо и братан не против. А вообще, между нами появилось что-то новое, тонкое, общее… сплотило. Мы ведь братья, сила!

Раздался звонок в дверь. Робкий такой, как бы с сомнением. Эх, рановато Катя припёрлась, мы не успели приготовиться.

— Открой, это Катя!

Сейчас, сейчас… Точно как Денька, стану выкать с Катькой и по отчеству обзываться. Предвкушая эффект от удачной шутки открыл дверь… Маришка… Столбняк по сравнению с тем, что со мной сделалось, однозначно детский понос. Дерзко глядя мне в глаза, Маришка заявила:

— Я пришла за реваншем!