Отпуск для прокурора

Промозглыми осенними сумерками из дверей районной прокуратуры, кутаясь в пальтишко вышла молодая женщина. Слава Богу! Завтра у следователя прокуратуры Татьяны Андреевны начинается отпуск – первый за три года. Ещё бы три года просидела, да инспекция КРУ освободила её из рабства. Можно на время отдохнуть от кучи дел, съездить к подружке в Новгород – давным-давно собиралась, а дочку ещё вчера отвезла к бабушке. В общем, свобода! А то уже скоро голова кругом пойдёт от убийств, ограблений, шантажей, выездов на происшествия, допросов, экспертиз и прочих весьма занимательных на первый взгляд, от весьма утомительных обязанностей. Особенно бумажных.

— Девушка, не подскажете, где здесь аптека?

Она повернулась к притормозившей у пустынного тротуара к машине и наклони-лась к распахнутой двери. В лицо выплеснуло облачко аэрозоли, и Татьяна Андреевна потеряла связь с реальностью.

Сознание возвращалось постепенно. Сначала она поняла, что ужасно, просто невы-носимо хочет пить. Потом поняла, что лежит, и что рукам и ногам что-то мешает. Холод-но. Ой, она же совсем голая, лежит на полу. Ничего не видно. Но ведь она же открыл гла-за, почему ничего не видно? Темно. Очень хочется пить… Поташнивает… Голова кру-жится… Так что же с руками? Невозможно к глазам поднести… Скованы? И ноги? ГДЕ Я!!!! ПОЧЕМУ!!!! ЧТО СО МНОЙ!!!!

Свет! Яркий, слепящей, прямо в глаза. И она в кругу света. Глаза слезятся, ничего не видно, надо отвернуться. Ой, наконец, проморгалась. Правда, голая, на полу, руки и ноги скованы.

— Добрый вечер, Татьяна Андреевна! Как спалось? – произнёс невидимый бархати-стый баритон.

— Пить, умоляю, пить!

— Ну, и куда мы так спешим? Дайте, хоть нагляжусь на Вас, а то столько слышал, а так, живьём вижу впервые. И эта красавица — тот самый грозный, принципиальный и не-подкупный следователь прокуратуры? Вот эта очаровательная головка распутала более трёх десятков сложнейших дел и отправила за решётку порядка пятидесяти человек? Бра-во!

— Пить, пожалуйста, пить!

— А разве Вам не интересно, почему Вы здесь в столь откровенном виде? Зачем мы Вас пригласили, а?

Только тут видение запотевшего стакана с ледяной водой или колой или, в крайнем случае, пивом, сменилось этими простыми и естественными вопросами…

— Зачем я здесь? Немедленно освободите меня и верните одежду! И дайте, наконец, попить!

— Оооо, как грозно! А Вам не кажется, что в данной ситуации Вам не стоит требо-вать? Можно и попросить. Повежливее.

— Пить, умоляю, пить. И, пожалуйста, освободите меня и верните одежду!

— Вот это уже лучше. Уже и просить начинаем учиться. А ведь Вас тоже просили, Татьяна Андреевна, неоднократно и вежливо. И предупреждали о том, что к людям стоит относиться мягче, а в дела вникать глубже. Вот и результат. Боюсь, теперь просить при-дётся Вам…

— Отпустите меня немедленно, и дайте, наконец, пить, я очень Вас прошу!

— Мне нравится Ваш тон, Татьяна Андреевна. И я очень хочу Вам помочь. Даже в Вашей служебной деятельности. Как не помочь такой умнице, красавице и просто вежли-вой во всех отношениях даме! Честное слово! Вот Вас, кажется, заинтересовал трафик в женщин в Эмираты – обещаю, Вы в ближайшее время получите о нём самое полное пред-ставление!

— Пить…

— И тут поможем, ну ко, принесите попить Татьяне Андреевне!

Татьяна Андреевна услышала журчание. В круге света появилась рука с глубокой алюминиевой миской, которую поставили возле самого её лица. Наконец-то. Молодая женщина прильнула к вожделенной влаге и тут же отпрянула.

— Это же рассол, крутой. Пожалуйста, миленькие, я очень, очень хочу пить. Можно хотя бы водички… Только не солёной…

-Ах, какие ноты, я таю! Вот только теперь Вам, моя дорогая, придётся отрабаты-вать каждую капельку того, что Вы выпьете и каждую крошку того, что съедите! Готовы?!

— Да! Да! Что я должна сделать?

— Ну, чего можно хотеть от такой красавицы? Феденька, ты бы чего хотел?

— Ну, чего-чего – басом откликнулся невидимый за слепящим лучом Феденька

— Феденька явно хочет ласки, вы готовы, Татьяна Андреевна?

— Да, да! Готова!! – уже не соображая, на что, собственно он готова, закричала она

В руге света возникли мощные ноги в брюках и туфлях, как минимум, 46го разме-ра. Надстройка над этими монументальными подпорками терялась где-то во тьме. Силь-ная рука приподняла за волосы её и заставила встать на колени

— Давай!

В лицо бесцеремонно ткнулся остро пахнущий мужской орган, весь в кучеряшках жёстких тёмных волос.

— Что? Что?

— Давай, соси, сучка!

— Феденька, повежливее с дамой! А Вам Татьяна Андреевна придётся отнестись к Феденькиным пожеланиям со всем вниманием, если, конечно, Вы действительно хотите пить.

— Но, как? Я не понимаю?

— Всё просто, берёте Феденькино сокровище губками и нежно его ласкаете, туда-сюда. Можно помогать себе язычком и ручками. Ну, старт!

— Нет, нет! Ни за что!

— А вот слово «нет» стоит забыть! Федя, дичь!

Феденькины нижние конечности исчезли из освещённого круга, а вот ноги Татьяны Андреевны немедленно раздвинули в стороны невидимые цепи. Руки, напротив, притянули к полу. Теперь она стояла на четвереньках, бесстыдно раздвинув ноги и демонстрируя спелую попку из числа тех, которые называют бразильскими, и аккуратно подбритое влагалище. На спину легло что-то холодное, раздался резкий свист….

— Аааааааа!!! Нет, не бейте меня!

По спине и заду беспомощно раскоряченной женщины гулял гибкий прут — пресло-вутая розга, о которой теперь можно только читать в книжках о проклятом царизме. При этом между спиной и розгой была натянута мокрая простыня, благодаря чему следов из-биения на нежной женской коже не оставалось.

— Нет, нет! Не смейте! Аааааааа!!!! Нет, нет, пожалуйста, миленькие, не надо! Я всё-всё сделаю, только не бейте! Аааааааа!!!!

— А это, чтобы ты была посговорчивее впредь. Ну, ещё десять ударов. И ты сама их отсчитаешь! Иначе – всё сначала! Готова?

— Да, да, готова.

— Итак!

— Раз!

Свист и удар уже не по спине и не по попе, а по прекрасно и рельефно выступаю-щему персику женской вульвы.

— Аааааа!

— Мы, кажется, сбились?

— Нет, нет, не надо! Два!

Новый хлесткий удар по той же цели…

— Три!

— Четыре!

— Пять!

— Шесть!

Свист и сочные шлепки следовали один за другим. При каждом ударе несчастная женщина рефлекторно поджималась, вздрагивал, но издавать осмысленные звуки же не решалась.

— Семь!

— Восемь!

Она поджалась в очередной раз, но ожидаемого свиста и боли не последовало. Пытка явно затягивалась.

— Что, Феденька, медлишь? – раздался знакомый баритон.

— Да, вот, руку отмахал, сейчас!

— Смотри, а то, может, наша милая гостья готова подождать, пока ты восстановишь потраченное на неё здоровье?

— Нет, нет, пожалуйста, скорее! И дайте, скорее, пить!

— Вот оно что! А как насчёт отсоса, мы уже готовы?

— Да, да! Умоляю, скорее, я всё сделаю!

— Ладно, Феденька, не томи нашу милейшую и уже сговорчивую Татьяну Андреев-ну. Итак, что там по счёту?

— Восемь!

Свист, глухой шлепок

— Девять!

Снова свист и глухой шлепок

— Федя, что это там хлюпает? Ты её что, до крови разделал?

— Да нет, я что, дурак? Течёт она!

И, правда, ляжки женщины лоснились от её выделений. Ожидание конца пытки и завершение этого ожидания увенчались неожиданной разрядкой.

— Десять!

Свист и откровенное хлюпанье…

— На колени!

Путы, растягивавшие руки и ноги, были ослаблены, в освещённом пространстве вновь возникли мощные подпорки и монументальное мужское достоинство Феденьки.

— Ну-с, Татьяна Андреевна, напомню! Вы просто берёте Феденькино сокровище губками и нежно его ласкаете, туда-сюда. Можно помогать себе язычком и ручками. По-нятно! Начали!

Она последовала советам невидимого баритона и начала сначала осторожно и не-умело, а потом всё более уверенно обрабатывать колом стоящий перед глазами член губа-ми, облизывать его, целовать, пытаться проникнуть кончиком язычка в отверстие на го-ловки. Ладони осторожно ласкали пахучее мужское достоинство. Оно оказалось влажно-ватым – видно, Феденька, действительно перетрудился, обрабатывая розгой её прелести. А её губы так искали влаги…

— Шеф, может, дать ей хоть глоток – губы сухие, как наждаком трёт! – последовала неожиданная рекламация.

— Ну, если ты ходатайствуешь… Только ведь она всё в себя выхлебает, лучше уж губы ей смочи

И губ нежданно-негаданно коснулся влажный, нет ВЛАЖНЫЙ!!!! палец. Ооооо, благословенная влага, наконец-то!!! Она была почти счастлива!

— Смотри, Федь, опять потекла! А ты всего-то послюнявленный палец ей о губы вытер. Налей ко ей, правда, хочу посмотреть на реакцию…

К губам поднесли пластиковый стаканчик, от которого пахло водой (впервые в жизни она узнала, что холодная пресная вода действительно пахнет, и этот запах очень даже ощутим).

— Спасибо, спасибо!!!

— Меньше слов, больше дела, соси!

Минет продолжился.

— Как теперь Федя?

— Ооооо!!!!

Феденька явно был доволен, и без того немалый член вырос ещё больше. Он уже не дожидался суетливых движений Татьяны, а начал размеренно вгонять ей в глотку своё орудие всё глубже и глубже. Бедная женщина начала задыхаться, её подташнивало. Но когда она попыталась отстраниться, сильная мужская ладонь легла на затылок жертвы и начала уверенно насаживать её голову на член.

Татьяна хрипела, глаза выкатывались из орбит, но никаких попыток к сопротивле-нию она уже не подавала. Наконец Феденька издал совершенно звериное рычание, вса-дил свой брандспойт Татьяне Андреевне чуть ли не в лёгкие и разрядился. Разряжался он также как до этого бил и трахал – долго, с чувством и знанием дела. Беспомощная жертва едва не захлебнулась от целой Ниагары спермы, мгновенно переполнившей глотку и рот и хлынувшей на лицо и грудь.

— Давай, давай, облизывай! Хотела пить – отрабатывай. Заодно и поужинаешь! – приговаривал довольный самец.

Татьяна безропотно проглотила всё, что попало в неё, облизала, как могла губы и подбородок и со всем тщанием очистила феденькино достоинство и его окрестности от всяких намёков на сперму.

— Замечательно! Эта работа вполне может быть оплачена!

Перед ней возни запотевший стакан с прохладной минералкой. Она залпом осуши-ла его.

— Ещё! Пожалуйста! Ещё воды!

— Обязательно, но придётся ещё поработать!

— Я… Мне… Хорошо, я готова

— Чудесно, но сначала ещё раз посмотрим выполнение предыдущего задания.

Новая вспышка света сначала ослепила. Потом перед её глазами возник большой светящийся прямоугольник плазмы, на экране она увидела себя голую на коленях, страст-но сосущую член.

— Изумительно! Не послать ли районному прокурору? Или вашей прелестной до-чурке, Татьяна Андреевна? Да не волнуйтесь, я пошутил. Пока не буду! А теперь будьте так добры встать на четвереньки. Ваш минет въявь и на экране, кажется, возбудил Васень-ку и Сёму. Ребята, не стесняйтесь!

И едва Татьяна встала в предложенную позу, как две крепких руки обхватили её бёдра, и поршень, по ощущениям явно не менее феденькиного, с размаху вошёл в её давно уже мокрую дырочку. Одновременно ещё один мужской причиндал ткнулся в её губы. Теперь она оказалась насажена сразу на два члена и мерно скользила по ним вперёд и назад. При этом тот, которому она с уже гораздо большей сноровкой, делала минет, лишь удовлетворённо урчал, как кот. Второй же явно всё больше входил в раж. Толчки становились всё чаще и глубже, периодически он с оттяжкой шлёпал женщину по заду.

— Давай, сука, давай, работай жо..й! Пока я тебе в эту самую жо.. не засадил!

Представив себе такую перспективу, она начала энергично подмахивать.

— Вот так, давай, б…ь!

— Холоднокровнее, Сёма! Ты не на работе! – баритон со знанием дела процитировал Бабеля – И вообще, привыкай к разнообразию, поменяйтесь ко!

Минутный перерыв на пересменку, и в рот следователя прокуратуры устремился член, обильно смазанный выделениями вышеупомянутого следователя, а в её девочку устремился тот, который она увлажнила свой слюной и остатками феденькиной спермы. Всё смешалось в голове. Она уже забыла кто она, как, почему и где находится. Осталась только эта безумная скачка на двух болтах разгоряченных мужиков. Исподволь откуда-то снизу начала наползать совершенно неуместная в сложившейся ситуации истома. И со-вершенно неожиданно для себя униженная, избитая и изнасилованная Татьяна бурно кон-чила. Через несколько секунд тоже произошло и с её партнёрами. Правда, их поведение контролировал неумолимый баритон. Именно он, увидев спазмы Татьяны и услышав её сладострастный стон, спокойно отметил:

— Джентльмены, не увлекаемся, кончаем на даму! Васенька, надеюсь, ты не мечта-ешь размножиться с помощью нашей очаровательной гостьи?

В соответствии с полученным заданием джентльмены честно кончили на свою партнёршу. Та обессилено рухнула набок.

— Ну вот, первый урок окончен. Воды даме! – её опять напоили, на этот раз – досы-та – всё той же ледяной минералкой. Вновь вспыхнула плазма, и Татьяна смогла оценить уже свои подвиги с двумя партнёрами. М-да, выглядела она своеобразно. Такое иногда встречалось в следственных материалах, особенно в последнее время, когда он начала расследовать дело о пропаже нескольких студенток педуниверситета. Но, пожалуй, кадры с ней превосходили всё ранее виденное. Как страстно она подмахивала…. А как чмокали ее губки на стволах кавалеров…

— Босс, она очухалась! – неожиданно раздался новый голос, — что с ней делать?

— Сюда, конечно! Татьяне Андреевне нужна компания!

Какая-то возня позади, приглушенный стон, тот же голос уж не спрашивает, а по-нукает:

— Давай сюда, слепошарая!

К ней в круг света вталкивают ещё одну обнаженную женщину. На запястьях — на-ручники, на голове – плотный бумажный пакет.

— На колени! – команду сопровождает недвусмысленное нажатие на плечи и толчок под коленки, женщина оказывается рядом с Татьяной.

К наручникам тут же карабином крепится цепь, еще две крепятся на лодыжках. Только после этого с головы несчастной сдергивают пакет и она морщится от света и пы-тается осмотреться сквозь сощуренные веки и спутавшиеся каштановые волосы. На лице испуг, смятение, непонимание. Но лицо очень правильное, красивое. Да и фигуркой со-седку Татьяны Бог не обидел. Она молода, не более двадцати пяти, ростом, как и Татьяна, порядка метра шестидесяти, покатые плечи, высокая крепкая грудь («Троечка, как у меня» — подумала Татьяна), редкая в наши дни выраженная талия, красивые бедра и аппетитный округлый задик, ножки стройные подъёмистые.

— Ну вот, теперь все в сборе! – комментирует хозяйский баритон. – Ольга Ивановна очнулись!

Женщина, мучительно щурясь, машинально пытается облизнуть губы

— Воды…

Боже, она чувствует то же, что и я – проносится в голове у Татьяны, — а эти… Они же сейчас будут её точно также…

— И какие же вы все одинаковые — резюмирует издевательский баритон – обе, как по сценарию, ни здрасте, ни пожалуйста – сразу воды! Вот Татьяна Андреевна, наверное, уже догадалась, что сейчас будет, правда, Татьяна Андреевна?

— Дааа… — выдавила из себя Татьяна

— И правильно догадались. Ольга Ивановна теперь тоже будет отрабатывать все, что она выпьет, съест, ну и так далее. Как и Вы. Потому что она, хоть и не следователь, тоже любит интересоваться тем, чем лучше не интересоваться вовсе. Есть такая вторая древнейшая профессия – журналистка называется!

— Пить, пить, умоляю, пить! – оживает умолкнувшая, было, соседка.

— Вот, тон уже верный, учитесь, Татьяна Андреевна! Сразу умоляет. А вы действи-тельно так хотите пить, моя прелесть? – это уже к Ольге

— Да, да! И, пожалуйста, отпустите меня!

— Ну, сразу отпустить такую красавицу! Мы еще даже не познакомились, как следу-ет! Так вы готовы на всё, чтобы напиться?

— Да!

— И даже на это?

Вновь вспыхивает плазма и теперь уже Ольга смотрит на то, как Татьяна зарабаты-вала свой глоток воды. Губы ее дрожат, на глазах слезы. Она быстро оглядывается на Татьяну, мол, это все правда? Татьяна безнадежно и утвердительно кивает. И Ольга, уви-дев, как на экране Татьяна сама отсчитывает удары, а потом делает минет и отдается сразу двоим мучителям, ломается

— Хорошо, да, конечно, я все сделаю, только, умоляю, не бейте и отпустите нас!

— Нас, надо же! Похвальное чувство коллективизма, весьма редкое в наши дни. Вам бы о себе подумать, Ольга Ивановна! Впрочем, ладно, вы же пить хотите. Водичку. Ми-неральную. Чистую. Ледяную. С пузырьками!

После каждого слова уже обе женщины непроизвольно облизываются. Татьяна не-произвольно двигается

— Шеф, смотрите, первая ноги раздвигает! – раздается басовый шепот Феденьки и довольный гогот остальных.

— Ооооо! Татьяна Андреевна, я вижу, Вам понравилось! Мальчики, кто желает по-мочь нашим очаровательным гостьям напиться?

Гулкие тяжелые шаги, сильные руки легли на бедра, пахнущая табаком рука под-няла подбородок к ширинке

— Давай, работай!

Татьяна вновь уже привычно начинает обрабатывать самым кончиком язычка чье-то весьма достойное мужское достоинство, принимает в себя сзади другое и краем глаза видит, как Ольга с покрасневшим лицом и слезами на щеках давится огромной оглоблей, принадлежащей, скорее всего, Феде, а потом вздрагивает, как в судороге, от проникнове-ния в ее влагалище второго сластолюбца. Потом ей уже не до того. Два поршня синхронно двигаются в ней, ее передний визави постанывает, задний смачно хэкает. И ей уже даже приятно. А впереди – водичка! Минеральная! Чистая! Ледяная! С пузырьками!

Что это? Они вышли из нее, на миг слышно пыхтение и глубокий женский стон рядом, а потом в рот входит новая дубинка со странным терпким привкусом. Боже, это же моё, он из меня его вынул! А что второй, почему медлит? Зачем плюнул на зад? Нет! Нет! Нееееееет! На сей раз происходит то, чего она подспудно боялась. Возбужденный ораль-ным сексом мужчина решил попробовать еще и анал. Которого она никогда не пробовала и к которому относилась с крайним предубеждением. А точнее с отвращением.

И вот теперь это происходит. Мужчина, не торопясь, постепенно проникает все глубже в ее задний проход. Еще, еще, еще, кажется, все, назад пошел. Нет, возвращается. Теперь уже быстрее, опять назад, опять вперед. Больно-то как! Скотина! Но надо терпеть! Иначе будут бить. Иначе не будет водички. Опять входит! Ой! Расходившийся «любов-ник» с размаху шлепнул ее по ягодице ладонью, не уступающей размерами саперной ло-патке…

— Вася, блин, поаккуратней! Она мне сейчас отгрызет все!

— Упс, извини, Семик, тут такие окорочка. Не удержался. О, смотри, второй шлюш-ке тоже очко распечатали!

Теперь уже обе женщины корчились от первого в жизни анала. И обе трудолюбиво облизывали, целовали, глотали и обсасывали здоровенные «бананы».

Федя, ты как? Я кончаю! Я тоже щас! Мужики, стойте, я с вами! И я!

В рот и прямую кишку Татьяны хлынули мощные струи липких мужских выделе-ний. Фактически одновременно тоже произошло с Ольгой. А потом остатки этих же выделений залили им лиц, спины, попы….

Голые, залитые спермой они стояли на коленях перед своими повелителями и жад-но пили минералку из какой-то жестяной миски. Да, плевать, что жестяной. Зато Водичку. Минеральную. Чистую. Ледяную. С пузырьками!

— Смотрите, как мало нужно, чтобы ощутить полное и окончательное женское сча-стье! Два хороших члена и литр минералки! – вновь врезался в сознание хозяйский бари-тон. – А вы зачем-то мыкались в этой жизни, лезли, куда не надо. Ну вот зачем Вам, Тать-яна Андреевна, и Вам, Ольга Ивановна, понадобилось знать, куда девались студентки иняза нашего пединститута? Поехали девочки на практику, и ладно! А теперь и вам придется пройти ту же практику. Впрочем, вы уже ее проходите, любуйтесь!

Плазма со всей беспощадностью демонстрировала теперь уже обеих товарок по несчастью в момент любовного экстаза с четырьмя мужчинами. Причем во всех подроб-ностях было видно только Татьяну и Ольгу, а лица их партнеров скрывались в темноте.

— Любо-дорого смотреть! Представляете, милые дамы, что будет, если это видео за-пустить, например, по НТВ? Или просто скинуть в Интернет?

Милые дамы представили и пригорюнились еще больше.

— Ну вот, надеюсь, вы будете разумнее и послушнее. А пока, фирма дарит вам бо-нус – месячный тур в Эмираты!

Что-то кольнуло в предплечье, и Татьяна вновь потеряла связь с реальностью. А вновь обрела уже в совершенно другом месте. Светлый просторный офис, мягко шуршит кондиционер, на дорогом кожаном диване развалилась парочка полных очень смуглых мужчин с пухлыми щеками, полными губами, огромными мясистыми носами, оба в тем-ных очках, строгих костюмах, на головах «арафатки». Она стоит перед ними на ковре аб-солютно голая, только на ногах туфли на непривычно высоком каблуке и платформе, ря-дом Ольга в таком же наряде, лицо ее тщательно накрашено, волосы уже не спутаны гри-вой, а лежат изящной волной. Впрочем, она видит свое отражение в зеркале бара — на го-лове столь же изысканная прическа, на лице – макияж, причем нарочито яркий. Как и у Ольги. Обеих держат сзади крепкие руки. А, отражение показывает двух крепких мужчин уже европейского вида тоже в темных очках.

Один из восточных встает, подходит, пальцем раздвигает ей губы.

— Открой рот! – голос сзади, рука клешней сжалась на предплечье. Она послушно открывает рот. Восточный человек с чувством, толком и вниманием матерого стоматолога или лошадиного барышника исследует ее ротовую полость. При этом большой палец его правой руки бесцеремонно путешествует у Татьяны во рту, а левая рука с милой непринужденностью начинает лапать ее груди, попу, живот, потом устремляется к лобку и ниже. Татьяна краснеет, мнется, но, наученная горьким опытом, боится сопротивляться.

Араб завершает этот осмотр громким смехом и что-то говорит своему напарнику, показывая левую руку. На указательном и большом пальцах поблескивают капельки.

«Господи, я еще и потекла!» — некстати скользит в голове. И тут же пальцы, увлаж-ненные её выделениями, отправляются к ней в ротик. Понятно, надо почистить. Уже не привыкать…

Её толкают ко второму арабы, который уже обнажил светло-коричневый поршень и манит Таню к себе.

— Пососи хозяину! – добрый совет откуда-то сзади. Ну вот, у нее новый хозяин…

Краем глаза Татьяна видит, как первый араб исследует анатомические особенности Ольги теми же методами, которыми только что знакомился с ней. И вновь результаты ос-мотра его радуют. Счастливый араб, пошлепав Ольгу по заду, подходит к столу, что-то пишет и передает листик одному из их прежних сопровождающих.

— Ну что же, милые, Татьяна Андреевна и Ольга Ивановна. До свидания. Надеемся, что здесь вы получите ответы на все интересующие вас вопросы и больше никогда не бу-дете их задавать. Через месяц свидимся!

Соотечественники удалились. Татьяна и Ольга ненадолго задержались в офисе, где после орального знакомства с хозяевами дамам гостеприимно предложили еще и анал. А потом их отвезли в одно милое и очень гостеприимное заведение. Таня и Оля теперь пользовались постоянным мужским вниманием и активно пополняли свой сексуальный опыт. Уже к концу первой недели они без запинки могли ответить на сакраментальный вопрос о том, чего хотят мужчины, а заодно и некоторые женщины (Таню дважды, а Олю трижды покупали состоятельные арабки).

К концу второй недели каждая из товарок по несчастью была крайне близко, можно сказать, интимно, знакома примерно с полутора сотнями мужчин. Одна могла похвастать столь же близким знакомством с доберманом одной из новых подруг, а вторая – с любимым осликом одного из новых друзей. Орал, анал, групповой и обычный секс в самых разных позах стали обыденностью. Девушки уже инстинктивно раздвигали ноги при виде любого мужчины. Жизнь была предельно проста: секс с малыми перерывами на скромную еду и сон. Впрочем, иногда еда или сон тоже сочетались с сексом. Были любители иметь женщину во время еды или сна.

Третья неделя, фактически, ничем новым их не порадовала: поток мужчин, изредка перемежающийся женщинами, животными или какими-нибудь приспособлениями, полное отключение стыдливости, скромности и тому подобной дребедени, постоянные прикосновения где угодно и чем угодно, легкая ноющая боль в промежности и анусе, онемение во влагалище, которое снимается язычком лучшей подруги или собственными пальчиками, мучительные оргазмы от заботливо вставленных клиентами вибраторов или клиентов, превосходящих своим упорством вибраторы, постоянный привкус спермы во рту и ее запах, перебивающий все и вся, полная отстраненность от собственного тела, ко-торое живет какой-то странной болезненной жизнью и ублажает чужие тела… Секс, секс, секс и мысли только об одном – чего желает следующий клиент…. Ты то рабыня, то госпожа, то горничная, то медсестра, то учительница, то полицейский, но все время ты – проститутка, подстилка, нужник для спермы, изливающейся со всего мира…Иногда – острая боязнь: а вдруг заразили? А вдруг залетела, он не надел презерватив? И все сыз-нова…

Какие там расследования, дела, коллеги, знакомые, родственники, дети, какие про-павшие девочки из пединститута (впрочем, с ними теперь все понятно, они тоже здесь) ? Только такие же, как ты, проститутки: их тут с тобой больше двух десятков, сосем или почти голых, размалеванных, часто пьяных или обторчанных. А еще те, кто тебя покупает. Безликие, потные, похотливые, чудовищно циничные, бесчеловечно рав-нодушные …

Все окончилось внезапно, как и началось. Засыпала с вибратором в анусе, мокрая от мочи любителя «золотого дождичка», разбитая и усталая на вонючей простыни. Про-снулась чистая, свежая, в собственной постели. Господи, какой кошмарный сон…

Знакомое журчание мобильника.

— Да, да!

— Татьяна Андреевна, голубушка! Что-то увлеклись вы отпуском, пора и на службу! Подходите в городскую прокуратуру: новый зав уже со всеми познакомился, пора и вам представиться. Как-никак гордость отдела, вашей раскрываемости любой позавидует!

Господи, какой родной голос в трубке, ее начальник, а заодно и заботливая нянька, Иван Тимофеевич.

— Милый, милый Иван Тимофеевич, скоро буду!

Сегодня нужно надеть форму. Вот так. Строгая прическа, скромный макияж. Сапо-ги, пальтишко накинула, пора.

«Новенький» полупустой автобус, отслуживший лет двадцать где-то в Дании, о чем напоминают незнакомые таблички в салоне исправно довозит до центра. Вот городская и прокуратура. На проходной знакомому вахтеру – корочку.

— Привет, дядя Женя!

— Привет, Танечка, хорошо выглядите.

Взбежала на второй этаж, знакомая дверь, только имя и инициалы на табличке но-вые. В предбаннике новая секретарша, молоденькая, симпатичная.

— Добрый день, следователь районной прокуратуры Петрова.

— Здравствуйте, проходите, Сергей Сергеевич ждет.

В кабинете под портретами президента и премьера, на фоне славного триколора (от которого до сих пор корчит деда – он в сорок третьем на Днепре дрался против власовцев) – сравнительно молодой, очень симпатичный человек в прекрасно сидящем мундире.

— Ну, здравствуйте, Татьяна Андреевна, наконец-то вы здесь, как отдохнули? – про-звучал весьма знакомый бархатный баритон…