Скрытый секс в машине

Однажды, в один из замечательных летних дней с утра пораньше я исполнил все свои супружеские обязанности, как то: секс под пение птиц, утренний поход за молоком, починка очередного капающего на мозги крана… К 10 утра я уже был свободен на весь свой выходной.

Любимая жена до 6 вечера будет на работе, значит самое время поехать к любовнице. У моей Оленьки сегодня тоже выходной, а муж ее на какой-то очередной своей бестолковой и безденежной работе. Прокатимся куда-нибудь подальше от города, отдохнем на травке от трудов праведных. Бояться нечего, вряд ли супруга догадается поинтересоваться, откуда на спидометре в выходной появилась лишняя сотня километров.

Оленька появилась из-за угла дома. Летящей походкой, когда одна нога пишет по асфальту, а другая немедленно все зачеркивает, направилась к знакомой синей машинке. Легко распахнула дверку и впорхнула на переднее сиденье ВАЗовской «тройки».

Тройка — птица! Еще Николай Васильевич Гоголь заметил.

Машинка у меня пожилая, но только по паспорту. Все в ней практически новое. Прежний хозяин за 20 лет эксплуатации наездил 20 тысяч. Очевидно, катался только по торжественным случаям и раз в месяц на дачу. Как сказал один мой друг, — «Тачка у тебя клевая и блестит как новая!»

Характерным звуком зашелестел мотор, Треха неожиданно резво для бабушки выехала из двора на улицу и взяла курс за город.

— Куда сегодня поедем?

— А! Все равно! Давай просто покатаемся!

У Оленьки было замечательное настроение.

— Я вот все смотрю, ты на рычаг такой приятный блестящий шарик надел. Это с намеком?

— Никаких намеков. Может прежний владелец на что-то намекал, я не знаю.

— А я думала, ты на наличие такой же круглой и блестящей головки пассажиркам намекаешь, — хихикнула Оленька.

— А что вам намекать? И жена и ты про мои стати все прекрасно знаете, — парировал я.

— А сравнить можно, — продолжала веселиться Оленька.

— Можешь достать, сравнить, поцеловать и даже пососать, но только на прямой дороге и за городом.

— А просто руку положить в городе можно?

— Клади, — милостиво разрешил я.

Оленька одной рукой попыталась расстегнуть молнию на моих свободных летних брюках, но этот фокус ей не удался и она удовольствовалась прощупыванием любимого хуя через брюки.

В суматошной авто-толчее на городской улице псевдо-петтинг действовал плохо. Вот рычаг коробки по сравнению с хуем стоял твердо, обидно блестел упомянутой головкой, как бы приглашая держаться за него, а не за нечто мягкое и бесформенное в моих штанах. Скоро Оленьке надоело мусолить брюки и она принялась болтать, обсуждая новости на работе и в личной жизни коллег.

Минут чрез тридцать мы проехали стелу, повествующую, что город кончился и началась область. По обе стороны дороги простирались бесконечные поля. Пора принимать решение куда сегодня податься. В конце концов, даже неподалеку от трассы можно найти чистое тихое малопосещаемое место. Редкие машины летят по пустынной дороге со скоростью, достаточной, чтобы не обращать пристальное внимание на то, что там делают пассажиры бирюзовой «тройки» на обочине.

Еще пару километров я выбирал место поукромнее. Нашел выезд на боковую дорогу, которая, петляя мимо кукурузных полей, убегала к видневшемуся вдалеке лесочку. Но вот незадача, к лесочку не подъехать. Канава перегородила путь. Ничего и здесь, в тени кукурузных метелок очень даже неплохо. Я остановился и выключил мотор. Мы растворились в мире тишины, спокойствия и непуганых кузнечиков.

Я закрыл глаза и, блаженно растягивая гласные, произнес — Теперь делай что хочешь, целуй, соси, но учти, я с тобой сделаю то же самое…

Оленька сладко потянулась, закинув руки за голову. Ее рельефная грудь двумя ровными упругими округлостями соблазнительно растянула легкую блузочку. Тонкий шелковый лифчик оказался не в состоянии скрыть все детали. Чуть ниже середин округлостей и чуть в стороны явно проступили шишечки сосочков. Ох и знатные у Оленьки сиськи и особенно сосочки! Грудки ровные упругие, размера между вторым и третьим увенчаны круглыми светло розовыми кружками ореолов с крупными, с небольшую вишенку сосочками.

Наклоняясь к ждущей ласки женщине, я запустил нос в ложбинку между ее грудей и глубоко вдохнул ароматы тела. Оленька пахла свежестью теплого ветра, летним приключением и еще чем-то совсем легкомысленным. Не приходя в сознание от такого букета, я дрожащими пальцами взялся расстегивать маленькие перламутровые пуговки на блузке. Видя мои страдания, Оленька помогла мне, так что, когда я справился со второй пуговкой, все остальные уже были расстегнуты. Снять лифчик оказалось куда более простой задачей, сказались многократные тренировки и практика на натуре.

После лифчика на загорелых грудях остались легкие следы от швов. Как можно! Такие нежные создания и так мучают себя грубой сбруей! Я с негодованием на производителей галантереи стал губами разглаживать рубцы. Подействовало практически сразу. Освободившись от плена шелковых чашек, ласкаемые любящими губами и руками, Оленькины груди отвердели, кожа на них разгладилась. Венера! Только с руками!

Пока я ласкал грудки и целовал сосочки, Оленька освободилась от остальной одежды и уже сидела по-турецки скрестив ноги. Она даже ухитрилась вытащить из моих брюк модный тогда тяжелый металлический пояс и застегнуть его у себя на талии.

Как раз под блестящей пряжкой начиналась дорожка из коротко остриженных волосков, убегающая прямо в щелочку.

— Это что, типа, пояс верности феодалу? — уточнил я назначение пояса.

— Мой феодал меня уже проспал, — как-то не совсем шутя ответила Оленька.

— Я не твоего имел в виду, так, вообще, — попытался я исправить свою глупость. — Ложись, давненько я тебя не пробовал. Ты какая сегодня на вкус?

— Откуда я знаю? Наверно сладкая!

Соседство нежной плоти вагины и Heavy Metall как-то по особому возбуждает. Подсознательно хочется пожалеть сморщенные темные губки от угрозы, нависшей сверху. Согреть их языком и губами, не дать блестящей железке коснуться их своей холодной никелированной поверхностью.

Оленька раздвинула пошире ножки. Одну устроила на торпедке возле руля, а другую высунула в открытое окно. Она и шпагат запросто делала и не раз разводила ножки в струнку и даже пальчики вытягивала. Мастер спорта по спортивной гимнастике. Такое не пропадает!

Щелочка сразу раскрылась и предоставила для ласк все свои складочки и потаенные дырочки.

Естественно, они не остались без должного внимания.

Оргазм пришел довольно быстро и бурно. Оленька задышала с присвистом, застонала и попыталась свести ноги. Ну а я-то на что? Я только сильнее присосался к клитору, доведя сладкие страдания моей подруги до верхнего предела. Потеряв окончательно контроль над собой, она закричала в голос. Сначала банальное А-а-а-а! Потом нечто вроде — Не надо! Не могу!!! Уйди-и-и-и!!!

Я внял мольбе, оторвался от клитора, и, перелезши с трудом через блок с рычагом коробки передач, аккуратно ввел разгоряченный ожиданием изнемогающий твердостью хуй в мокрое измученное моими губами и языком Оленькино влагалище.

Оленька приоткрыла веки и, глядя куда-то в пространство отстраненно спросила, — Ты уже меня ебешь?

Я что-то просипел в ответ и принялся чаще работать.

— Садист! — простонала Оленька.

— М-м-м-м, — неопределенно подтвердил я ее подозрения.

Почувствовав подход моего оргазма, Оленька засуетилась и уже вполне внятно попросила кончить ей в рот. Как потом сказала, очень попробовать захотелось как это горячая струя из дергающегося хуя заполняет спермой рот и горло.

Превозмогая неудобства, я вытащил склизкий хуй, выпрямил ноги, уперся спиной в крышу салона и успел прохрипеть, — Бери!

Оленька быстро приподнялась и от страха не успеть, буквально схватила головку ртом.

— Э-у-а-а-а-а!!! — замычал я и та самая горячая струя заполнила подруге горло. Следующие, не такие мощные толчки излили сперму на язык и щеки.

Я едва удерживался на ватных ногах, чтобы не упасть на мою волшебницу. Как устоял, не помню, но устоял.

Когда сперма кончилась, а вместе с ней и мое звериное рычание, собачий скулеж и кошачье мартовское мяукание, Оленька выпустила головку изо рта, облизнула губы и блаженно протянула, — Вку-у-усно!

После непродолжительного отдыха мы сходили в кукурузу пописать, оделись, привели спинки кресел в вертикальное положение и собрались поискать перекусить. Я выехал на дорогу. До разворота пришлось ехать километра два или три. На обратном пути в сторону города на обочине дороги оказался вполне приличный ресторанчик. Не раздумывая, мы приняли решение не искать счастья в городе, а пообедать прямо здесь, — Пока сперма на губах не обсохла, — уточнил я.

Уже после первого блюда, сидя за столиком на веранде в тени большого платана, я посмотрел на противоположную сторону дороги.

— Глянь туда, мы же вон там стояли, всего метрах в пятидесяти отсюда. Вот они наслушались твоих криков!

Оленька глянула, все поняла и чуть не подавилась со смеху. — Да! Особенно им наверно понравилась твоя волосатая задница в лобовом стекле!!! — Она согнулась в приступе беззвучного истерического хохота над столиком, содрогаясь и всхлипывая.

Работники общепита участливо смотрели на нас из своего загончика.

Когда пришло время расплатиться, Оленька пошла в машину, а я набрался наглости и спросил официантов, не помешали ли мы им своими шалостями?

— Нормально, — ответили парни, — вот только тут семейство собиралось пообедать, так их мамаша, услышав ваши… — официант замялся, не находя подходящего термина, — словом, уехали они. И как вы наш ресторан не заметили? А в общем, нам интересно было. Не каждый день такое увидишь.

— Да я и сам удивляюсь, — пожал плечами я, — Ну, бывайте!