Бомжиха. Часть 3

Утром я проснулся раньше, чем Галина Николаевна. Она ещё спала, когда я открыл глаза. Хуй у меня стоял колом и упирался прямиком в жопу лежащей на боку бомжихи.

При желании я мог бы легко ей засадить. Учитывая расположение влагалища. Прижаться членом к её жопе и надавить промеж ягодиц посильнее, и он сам найдёт дорогу в одну из дырок. Но я не хотел наглеть. И хамить по отношению к женщине, которая вчера сделала меня мужчиной.

Да и спящую не интересно было ебать. Подожду, пока проснется. И тогда она сама мне позволит ей засадить на диване рачком. Или сделает минет. Что тоже было бы неплохо.

Я тихонько встал с кровати, чтобы не разбудить тётю Галю. И, надев трусы, пошёл на кухню, закрыв за собой дверь. Она много ночей подряд не спала в нормальных условиях, и мне было её искренне жаль.

И мной ещё двигало чисто эгоистическое желание дать бомжихе хорошо выспаться. Я знал по поведению своей матери, какой она бывает злой и раздражительной, когда не выспится. И наоборот, доброй и покладистой после того, как хорошо поспит.

После вчерашнего немного болела голова. Мы с тётей Галей выпили полбутылки водки и столько же вина. Но похмеляться я не стал. Я вообще не похмелялся, так как ещё мало выпивал. И вместо выпивки заварил в кофеварке крепкий кофе себе и ещё спящей бомжихе. Потом сходил в туалет, почистил зубы и умылся.

Следующими моими действиями было то, что я набрал воды в оцинкованное ведро, благо за ней никуда не нужно было идти — водопровод был в доме. Поставил его на газ и нагрел до приемлемой температуры. Снял в закутке за печкой со стены висящее там корыто и поставил его на пол. Я знал, что женщинам с утра нужно было подмыться. Так делала моя мать. И тётя Галя была не исключением.

Да и баню каждый раз топить не будешь. И нам придётся пользоваться большим оцинкованным корытом в закутке за печкой. Нагреть пару вёдер воды на газовой плите не проблема, как и полить друг на друга из корчика.

— Доброе утро, сынок. Ты раньше меня встал. А я вчера как убитая заснула и, наверное, ещё бы спала. Меня запах кофе разбудил. Я кофеманка. И когда жила в Москве. Обожала свежезаваренный кофе. — раздался голос тёти Гали у меня за спиной. Я стоял у плиты, а когда обернулся, то был удивлён, и мой член мигом налился кровью и задубел от прикида, в котором вышла бомжиха.

Галина Николаевна стояла в дверях в короткой чёрной ночной рубашке моей матери, и сквозь неё проступали очертания её крупных грудей и сосков. Тёмные с проседью волосы на голове у бомжихи были распущены и спадали ей на плечи. Рубашка была короткой и едва прикрывала тёте Гале её бритый лобок. А из под ночнушки выглядывали стройные до колен ноги и гладкие ляжки, настолько нежные и аппетитные, что хотелось встать перед ней на колени и их целовать.

Выглядела женщина восхитительно. И она это знала.

— Ты и для меня кофе сварил, сынок? Обожаю с утра глоток. Но только я люблю в зёрнах. А растворимый не очень. — Галина Николаевна подошла к столу, взяла в руку налитую мной кружку с кофе и стала пить мелкими глотками, смакуя.

А я в это время, сгорая от желания её обнять, подошёл к ней сзади и взялся руками за груди. Стал их мять через шёлковую ткань ночной рубашки, прижимаясь стоящим членом в трусах к пухлой жопе бомжихи.

— Я в туалет хочу, Костя. Сходи, принеси халат из комнаты. Я его в шкаф на свободную полку положила. Пожалуйста, сынок. — тётя Галя тяжело задышала, когда я её обнял и стал мять ей груди, но в ответ повела плечами, как бы освобождаясь от моих объятий и намекая на то, что она действительно хочет выйти на улицу в уборную.

— Хорошо, Галина Николаевна. Я мигом. Только меня подождите. Вместе пойдём. — ответил я женщине, идя по ее указанию в зал за халатом.

То, что бывшая москвичка имела определенную власть надо мной, всего лишь побыв в моём доме непродолжительное время, меня мало волновало. Я, похоже, по уши влюбился в эту рослую красавицу с седыми волосами, похожую на мою мать. И хотел лишь одного — вновь очутиться с тётей Галей на диване, держать руками её за бедра и ебать, смотреть, как мой член входит и выходит из её бритой пизды.

— А тут тихо. Словно не живёт, кроме нас никто. — сказала бомжиха, надев халат и выйдя со мной из дома на улицу.

Я одеваться не стал. Как был в трусах, так и вышел. Просто накинул на плечи куртку. В сентябре зори холодные, не то, что летом. И без одежды было зябко.

— Наш дом последний на улице. А вверху живут несколько пенсионеров. А дальше в деревне ещё есть жители, но тоже пожилые и их мало. Летом тут более менее многолюдно. Дачники. Из Москвы приезжают. Здешние леса полны ягод и грибов. А в реке можно купаться и ловить рыбу. Но осенью и зимой деревня вымирает. — ответил я тёте Гале и явственно услышал, как в начале улицы наверху запел петух.

Куры были у бывшей колхозной доярки Андреевны, высокой и жилистой старухи. Она и ещё несколько её подруг, примерно одного с ней возраста, доживали свой век в деревне.

Пение петуха, а затем и кудахтанье кур услышала и Галина Николаевна. Она повернула голову в ту сторону, и выражение ее лица стало веселее. Наличие жизни в глухой деревне вселяло определенную надежду. А её отсутствие угнетало.

Бомжиха, виляя жопой и сверкая голыми ляжками под халатом, скрылась за дверью уборной. А я стал ссать во дворе под куст сирени, думая, что мне нужно будет соорудить для тёти Гали стульчак. У бабки в туалете раньше он стоял. Особое приспособление, напоминающие унитаз с дыркой и мягким сиденьем. Но я его разломал, а теперь пожалел.

— Я для вас воды нагрел, Галина Николаевна. И вы можете помыться. — сказал я женщине после того, как она вышла из уборной, и мы зашли с ней в дом.

Я отодвинул занавеску в закутке за печкой и показал ей на корыто, стоящее на полу, и ведро с теплой водой на табурете. В ведре плавал пластмассовый корчик. А на стене висело полотенце. В углубление в русской печи лежало мыло и мочалка.

— Ты прямо мои мысли читаешь, Костя. Я только хотела тебя об этом просить. Как ты сам все для меня сделал! — обрадовалась бомжиха и в благодарность поцеловала меня в губы в засос.

С минуту мы с ней сосались, стоя в тесном закутке за печкой, А потом женщина сняла с себя халат и, отдав его мне в руки, встала в корыто.

— Иди в зал, сынок. Я помоюсь и приду. Пожалуйста. — тётя Галя стояла в корыте, держа корчик в руке, и не решалась при мне подмываться.

И хотя я уже видел её бритую пизду, все же у женщины должна быть перед мужчиной своя тайна. По этому я послушно вышел из-за печки, задернув за собой занавеску, и пошёл в зал, где сел на диван и стал ждать бомжиху с седыми волосами и бритым лобком, думая о том, что лучше сделать. Попросить тётю Галю, чтобы она сделала мне минет. Или засадить ей рачком на диване. И честно, у меня был трудный выбор. Потому что и так и так было хорошо.

— Давай так не будем. А то меня обратно в сон потянет. Я хочу твою сперму, Костя. Чуть позже я тебе как следует дам. На диване. На кровати неудобно, там перина мягкая. А на диване нормально. — сказала мне вошедшая в зал бомжиха и, к моему удивлению, не дала себя завалить на диван, как я хотел отодрать её сзади.

Галина Николаевна, не снимая ночной рубашки, взяла от стола один из стульев и поставила его в аккурат напротив бельевого шкафа, в котором было вставлено большое зеркало, и все происходящее в комнате отражалось в нём.

— Я заметила вчера, что тебе понравилось в него смотреть. Так давай, не стесняйся. Мне тоже приятно со стороны себя видеть. — сказала бомжиха, садясь на стул так, чтобы я мог ее видеть сбоку.

Я сразу понял, что она хотела от меня. И, спустив трусы на пол, встал сбоку от зеркала перед сидящей на стуле женщиной в чёрной ночной рубашке. Сквозь которую у неё проступали груди и виднелись очертания сосков.

— Он у меня нормальный. Мама Галя? — спросил я бомжихи, вновь решив поиграть с ней в игру матери и сына.

Хотя мне и представлять на её месте свою мать не было нужды. Я и так её видел в отражении зеркала. Эта Галя была копией моей матери Светы. Только старше. И волосы у нее были тёмные с проседью.

— Ещё как Нормальный сынок. Словно у взрослого мужика. И твоей маме он очень и очень нравится. — бомжиха подыграла мне, обхватив мой хуй рукой.

И, не отводя от меня взгляда, обхватила губами мою залупу и стала нежно её посасывать. А потом взяла член полностью в рот, и он стал выпирать у нее за щекой.

— Да, мама. Вот так. Соси. Соси его. Делай своему сыну приятно. — я обхватил чёрную голову тёти Гали руками и уставился в зеркало, смотря со стороны, как она сосет у меня член.

И нужно было сказать. Я не пожалел о том, что она не позволила мне выебать ее на диване через жопу, как я хотел. Сосала Галина Николаевна мастерки, и мне даже было больше по кайфу, когда ее губы обхватывают мой член и сосут, чем вставлять ей его во влагалище.

— Ну вот. Рубашку испачкал. Разве так можно, сынок? У меня и так вещей мало. А ты, негодник, маме на одежду спермы налил. — выговаривала мне Галина Николаевна, держа в руке мой член и массируя кончиками пальцев яйца, стараясь выдоить из них ещё немного вкусной и полезной для женского здоровья спущенки у молодого парня.

А я, в свою очередь, держа женщину, похожую на мою мать, руками за голову, совершал толчки уже опадающим членом у нее во рту. И бомжиха мне это позволяла. Потому как была полностью в моей власти.

— Извини, мам Галь. Я же не специально. Ты так умело сосешь. Что я не выдержал. Да и потом, не стоит жалеть ночнушку. В понедельник я тебе ещё несколько штук привезу и другую одежду. Да и в шкафу полно вещей и всё новое. — ответил я бомжихе, смотря на ее отражение в зеркале и делая последние толчки у нее во рту.

Член у меня полностью упал и сам выскочил из губ зрелой женщины.

А по кайфу вот так её ебать в рот. Держать за голову. Смотреть ей в глаза и ткать членом в рот. А она его не просто тупо принимает, а ещё и посасывает.

Подумал я, опускаясь на колени перед сидящей на стуле бомжихой. Я положил голову ей на животик, и тётя Галя меня приласкала. Чисто по матерински приласкала. Как мать ласкает своего ребёнка.

— Спасибо, милый. Мама довольная тобой. Но позволь мне встать. Я хочу одеться и пойти позавтракать. Не забывай, что я ещё голодная. А после завтрака продолжим наше близкое общение. — произнесла бомжиха, мягко отталкивая меня от себя.

А я ей подчинился. Заведомо зная, что бывшая бездомная изголодались, пока жила на улице, и ее нужно было подкормить. Да и у меня у самого в животе урчало. Молодой организм требовал еды, и мне нужны были силы для того, чтобы ебать такую рослую кобылу, как тётя Галя.

— Не люблю чёрное бельё. Я больше светлые трусики и лифчики обожаю. Так что имей ввиду на будущее, Костя. — Галина Николаевна сняла с себя ночнушку, которую я излил спермой, и натянула на свою задницу чёрные трусы моей матери, а также взяла в руки лифчик.

— Хорошо, тётя Галя. Я буду стараться искать для вас белые вещи. Но иногда и чёрные трусики с бюстгальтерами на себя надевайте. Меня тёмное белье у женщин больше возбуждает. — ответил я бомжихе, не совсем разделяя её предпочтения к светлым вещам, и, зайдя к ней со спины, помог застегнуть застежки лифчика.

Но прежде взял в ладони ее крупные сисяры и с наслаждением их помял. Смотря на отражение в зеркале.

— Договорились, Костя. С твоей помощью в моём гардеробе будут трусики и лифчики разных расцветок. А ещё я колготки обожаю носить. Раньше в Москве у меня их было много. — бомжиха подошла к шкафу и взяла с его полки капроновые колготки моей матери, те, которые я ей положил в пакет вместе с чулками и другими вещами.

Галина Николаевна, стоя перед зеркалом, надела на себя колготки и подтянула их на живот. А я, глядя на неё в этих капроновых колготках, натянутых до пупка, мигом возбудился. До того сексуально смотрелась зрелая женщина в колготках, сквозь которые проступали трусы.

— Ты мне ещё туфли на каблуках достань, Костя. Раньше я любила в них ходить. — попросила меня тётя Галя, надевая на себя юбку и блузку.

Женщина подкрасила, стоя перед зеркалом, губы и заправила свои седые волосы в шиньон, заколов их заколкой.

— Да все будет у тебя, Галя. Главное, ты не сбеги от меня, — ответил я бомжихе, назвав ее по имени и, шагнув к ней, приобнял за талию, смотря женщине, похожей на мою мать, в глаза.

У меня были серьезные опасения в том, что когда бывшая москвичка обживется у меня. Восстановит свои документы. Она может уехать обратно в Москву. И поминай её, как звали. Зачем этой рослой красивой женщине в годах молодой парень, как я, у которого нет ни денег, ни работы.

— Я никуда от тебя не уйду, Костя. В этом можешь быть уверен, парень. Буду жить с тобой. Но не из благодарности за то, что ты меня спас. А из-за того, что ты мне нравишься, Костя. Очень сильно нравишься, милый. И мне всё равно, что я намного старше тебя. Я хочу засыпать и просыпаться в твоих объятиях, парень. — успокоила меня Галина Николаевна, и её голос звучал искренне, а взгляд карих глаз взрослой женщины был полон любви ко мне.

— Одевайся, сынок. Не заставляй маму ждать. Я есть хочу. Галина Николаевна взяла рукой меня за член и слегка его помяла пальцами, и он в её материнской ладони мигом затвердел и встал колом.

— Позавтракаем. И я твоя буду, Костя. Хочу твой член не только держать во рту. Но и ощущать его в себе. Очень хочу, сыночек! — голос у тёти Гали задрожал, и она с большим усилием воли выпустила мой член из своей ладони.

Женщина, повернувшись ко мне задом, пошла на кухню, сексуально качая бедрами под туго обтянутой юбкой. Она была ей немного мала. А я, надевая трусы и брюки с рубашкой, глядя ей вслед, подумал, что не прочь остаться голодным на целый день, лишь бы обладать телом этой безумно красивой и сексуальной бомжихи. С которой мне вчера посчастливилось встретиться на стадионе возле школы.

— Ты говоришь, что тут в начале улицы живут бабки пенсионерки. Сможешь у них немного картошки взять и лука с морковью. У нас банка тушёнки есть и крупы. Я хочу суп на обед сварить. А то без первого плохо. Особенно тебе необходимо беречь свое молодое здоровье, Костя. — спросила Галина Николаевна, сидя со мной за столом на кухне.

Мы с ней выпили по рюмке алкоголя за завтраком. Я водки, а она вина. И закусили остатками макарон по флотски и сыром с бужениной. А в данный момент сидели на стульях и расслабленно курили, думая каждый о своём.

Я курил и не сводил взгляда с ляжек бомжихи, обтянутых капроном колгот, одетых на ней. А она аналогично бросала косяки на бугор у меня в штанах в области ширинки. Женщина была опытной в постельных делах, и в той, в прошлой жизни в Москве, она любила мужчин и с большей долей вероятности гуляла от мужа на стороне. Во всяком случае, минет она делала профессионально, а этому не научишься дома.

— Попробую, тётя Галя. Думаю, что они мне не откажут. А вообще, мы с вами весной у себя огород посадим. Картофель, овощи, чтобы все у нас было свое. Земли за домом полно. И подвал для хранения имеется. — ответил я женщине, туша окурок сигареты в пепельнице и вставая со стула.

Занятие сельским хозяйством будет не ранее, чем через полгода, весной. И сейчас забивать этим голову я не хотел. Единственное мое желание было сейчас пойти в зал, разложить диван и выебать на нем красивую бомжиху с седыми волосами, как две капли воды похожую на мою мать. Причём ебать я ее хотел прямо в одежде, лишь содрать с нее колготки и трусы, не снимая юбки и блузки.

— Какой ты хозяйственный парень, Константин. Я с тобой точно не пропаду. Но я на земле никогда не работала. Всю жизнь прожила в Москве. И у меня даже дачи своей никогда не было. — похвалила меня бомжиха. Аналогично туша окурок сигареты в пепельнице и, подойдя ко мне, положила руку на ширинку.

— Пошли в комнату, сынок. Я тебе дам. А потом ты сходишь за картофелем. Хочу тебя супом накормить. И самой горячего поесть. — сказала мне тётя Галя, быстрым движением помяв мне член через штаны и взяв за руку, по хозяйски повела меня с кухни в зал, словно это был не мой дом, а её.

Не только я ощущал над ней власть. Но и она надо мной. Ведь у этой женщины с седыми волосами был за плечами жизненный опыт. А я по сравнению с ней — желторотый птенец.

— Не нужно ее снимать, мама Галя. Хочу с тобой в одежде. Подожди минуту. Я диван раздвину, чтобы нам удобнее было. — предупредил я женщину, когда мы с ней зашли в зал, и она было стала снимать с себя блузку.

Она удивлённо глянула на меня, но подчинилась, опустив безвольно руки. А я не мог отказать себе в удовольствии выебать бомжиху одетой. Не была бы эта Галя так похожа на мою мать. Я, конечно, предпочёл лечь с ней в постель с голой. Но ее схожесть и одежда мамы Светы даст мне дополнительные ощущения от секса. Во всяком случае, я хотел так попробовать.

Одним движением я разложил диван, и из него получился неплохой траходром, способный вместить в себя минимум трёх человек.

— Нет. Руки свои убрал от меня, щенок. Даже не думай. Я тебе не дам, Костя. — говорила мне Галина Николаевна, когда я усадил ее на край дивана и стал приставать, лапать за груди, пытаясь завалить на спину.

Мне по кайфу было, когда она сопротивлялась. И зрелая женщина тут же включилась в игру.

— Дашь. Ещё как дашь, мама Галя. Иначе я все отцу расскажу. Я видел, как ты с соседом целовалась. — говорил я бомжихе, играя с ней в игру матери и сына.

Я завалил женщину на спину и лёг на неё сверху. Она некоторое время упиралась руками мне в грудь, а потом они у нее ослабли, когда я ее поцеловал в губы взасос и стал мять тёте Гале груди через блузку.

— Только попробуй, гаденыш. Я в милицию на тебя заявлю за изнасилование. — приговаривала мне Галина Николаевна, лёжа подо мной, все ещё играя роль матери.

Но я уже перешёл к активным действиям. А именно: задрал на женщине юбку и стал стягивать с ее живота колготки. Предварительно покрыв нежный и сексуальный животик бомжихи поцелуями.

— Да заявляй, мам. Кто тебе поверит. Ты же шлюха. И тебя менты знают как облупленную. С чужими мужиками ебешься. А для сына пожалела свою дырку. Я же тебе приятно хочу сделать. — говорил я тёте Гале, стащив с нее колготки и вслед за ними трусы.

Дрожащими руками я попытался открыть пакетик с презервативом, который заранее держал в кармане, но у меня ничего не получилось, и я отдал его Гале.

— Штаны то сними с себя, ебарь. Ты что, в штанах меня ебать собрался? — засмеялась бомжиха, ловко распечатывая зубами пакет с презервативом.

А я в это время лихорадочно снимал с себя штаны вместе с трусами.

— Только попробуй не сделать матери хорошо и приятно. Костя. Яйца оторву. — злым голосом произнесла Галина Николаевна, надевая мне на член презерватив и заботливо раскатывая его по всей длине ствола.

Я ей ничего не ответил, так как был под впечатлением процесса секса с женщиной и в позиции лежа. Но у меня ничего не получилось. Я лёг на бомжиху сверху, а мой член упёрся женщине в промежность. Пизда ведь у нее была расположена ближе к жопе и лёжа на ней, я не мог его вставить ей во влагалище.

— Ноги мне подними, сынок. Тогда всё у тебя получится. — подсказала тётя Галя и, находясь подо мной, сама подняла свои ноги кверху, а мне оставалось только просунуть руки ей под коленки, и ножки взрослой женщины легли на мои плечи.

И чудо! как только я сделал, как она просила, так мне стало сразу удобно её ебать. А бритая писька бомжихи оказалась прямо у меня перед глазами. И я лишь рукой поправил член, как он сам вошёл по назначению, а именно в горячее и влажное влагалище Галины Николаевны.

— Ооой. Ооооо. Ах. Ах. Сынок. Мне больно. Костя! — едва я вогнал член в пизду лежащей подо мной бомжихе с задранными на мои плечи ногами.

Так она тут же стала стонать и причитать о том, что ей больно. Но я уже не мог остановиться и раз за разом вгонял и вгонял член во влагалище женщины, похожей на мою мать. Да и вскоре её причитания и охи смолкли. А им на смену пришли сладостные стоны.

— Да. Да. Вот так, сынок. Глубже. Глубже, милый. И не спеши. Не торопись. Не нужно быстро. — учила меня тётя Галя. Упираясь руками мне в пах, как бы упорядочивая мои спонтанные толчки.

И с её помощью. Я стал ебать более менее размеренно, стараясь не частить и засаживать лежащей подо мной бомжихе с задранными ногами как можно глубже, как она и просила.

А так тоже неплохо. И главное, я вижу лицо тёти Гали и сам вход во влагалище, и то, как в него входит и выходит мой член. И главное, в этой позе лежавшая подо мной женщина беззащитна. Её ноги покоятся на моих плечах, а туловище прижато моим телом. И я мог делать с ней, что хотел. Сознание этого придавало мне дополнительный кайф.

— Аааа! Ооооо! Аааа. Все, милый. Ооой, сынок. Всё! — неожиданно завыла, застонала лежавшая подо мной бомжиха.

Глаза у женщины закатились, а по её живот сковали судороги. Галина Николаевна испытала оргазм вперёд меня, и я, видя это, тоже стал спускать в презерватив, надетый на моём члене, делая на женщине быстрые толчки. А потом затих.

— Ты быстро учишься, мальчик. Вчера еле — еле у тебя получилось. А сегодня ты меня до оргазма довёл, сынок. Я давно так не кончала, как сейчас с тобой, Костя. — хвалила меня Галина Николаевна, обнимая и прижимая к себе.

Некоторое время мы лежали с ней в обнимку на диване, отходя от обоюдного оргазма. А потом встали. Тётя Галя сняла с моего члена налитый до краев презерватив и заботливо вытерла мне член. А сам презерватив положила на стол.

— Я лицо твоей спермой, сынок, смажу. На ночь, когда спать буду ложиться. Она от морщин хорошо помогает. У меня ведь нет крема. — пояснила, смеясь, свои действия Галина Николаевна.

Женщина подняла с пола колготки и трусы, которые я с нее содрал перед сексом с ней. Колготки положила в шкаф. А трусы прямо при мне надела на себя, задрав юбку и натянув их на пухлую жопу. Я был как бы уже свой, родной, и меня бомжиха не стеснялась. Как и я её. С тётей Галей мне было легко и просто. И мы понимали друг друга с полуслова. Чего стоила игра в маму и сына.

— Получил разрядку, сынок. Давай, шуруй за картошкой к бабкам. После обеда я тебе ещё кое-что покажу. Научу, как можно без презервативов обходится. Я не заразная. А тратить на них деньги нет нужды. — сказала бомжиха, по матерински застегнув роговицы у меня на рубашке.

Мы перешли с ней из зала на кухню, где закурили по сигарете, а затем и вовсе вышли из дома во двор.

Утро уже было в самом разгаре, и на улице ярко светило осеннее солнце, освещая своими лучами окрестности, близлежащий лес и деревню.

— Я быстро, тётя Галя. Здесь метров триста всего пройти. Вы можете меня на улице подождать. На скамейке. Заодно на солнышке погреетесь. Это сегодня день выдался солнечный и теплый. А скоро начнутся дожди и наступят холода. — сказал я бомжихе и показал ей на лавочку возле террасы.

— Хорошо, Костя. Я тут посижу. Все равно мне дома делать нечего. Принесешь картошку с овощами. Тогда обед буду готовить. — ответила согласием бомжиха, садясь на лавочку возле дома.

К бабкам на край деревни я летел, словно на крыльях. И в голове у меня крутилась шальная мысль. Что за способ мне хочет предложить Галина Николаевна. При котором не нужны будут презервативы?

И уже подходя к дому одной из бабок, до меня, наконец, дошло. Этот способ простой как пять копеек. Бывшая москвичка предложит мне выебать её в то место, из которого она срет. Или, по крайней мере, кончать туда. Другого варианта, как не пользоваться презервативами и при этом заниматься сексом, я не знал. Разве что спускать ей на живот. Но на это я не соглашусь. В таком случае уж лучше использовать гандоны, чем кончать впустую.

— Доброе утро, Надежда Андреевна. Я к вам по делу. Не одолжите немного картошки и морковки с луком. Я на рыбалку на выходные приехал. Хочу суп сварить. А картошку дома забыл. — ещё на подходе к дому Андреевны я увидел, как она стоит с ведром возле сарая, сыпет из него зерно курам и, зайдя в калитку, поздоровался с ней и заодно спросил насчёт овощей.

— Напугал Костя. Разве можно со спины заходить. Вот огрела бы тебя палкой по горбу. В другой раз, знал бы, как пожилых женщин пугать. — бабка не видела меня и вздрогнула, когда я с ней поздоровался. И могла на самом деле огреть колом по спине с испугу. Место ведь глухое.

— Извини, баб Надь. Я думал, ты меня заметила. Так дашь мне картошки с морковкой на суп? Или я к бабке Нине пойду, спрошу. — повторил я свой вопрос, смотря на то, как высокая статная колхозница, одетая в синий спецовочный халат и в калошах на босу ногу, кормит кур, рассыпая им пшеницу по кормушкам.

Андреевне был за шестьдесят лет, но выглядела она бодро. А вот муж у неё давно умер от пьянки, как и большинство мужиков в русских деревнях. В селе редко встретишь деда за семьдесят лет. В основном одни старухи, а их мужья давным давно на кладбище. Во всяком случае, в Центральной России так. Может где-то в Сибири, где народ здоровее. по другому.

— У меня что, картошки для тебя не найдется, Костя. К Нинке он собрался. Ты же мне как родной сынок. Для тебя мне и мешка не жалко. Только придётся тебе, милок, самому за ней в подвал лезть. Заодно и мне огурчиков достанешь. На вот ведро набери себе картошки. А кончится ещё придёшь. — Андреевна высыпала остатки пшеницы курам и подала пустое ведро мне.

И щедрость бывшей колхозной доярки была ко мне не спроста. Весной я приезжал в деревню ловить рыбу и помог Андреевне и другой бабке, её соседке, копать огороды. Конечно, не задаром. Они мне заплатили. Но тем самым я завоевал у бабок хорошее расположение к себе. И при случае, как сейчас, им воспользовался.

— Картошка в закроме насыпана. А морковка в бочке, в песке. Банки с огурцами на полках. Найдешь. А я домой пойду, свет тебе в погребе включу. — Андреевна дала мне в руки ведро, а сама пошла в дом включать лампочку.

Муж у неё раньше работал в колхозе электриком и провёл свет себе в подвал. А вот у её соседки, бабы Нины, в погреб нужно было лазить со свечкой.

Подвал у Андреевны находился на улице, во дворе напротив дома. Насыпной холм земли, и в нём имелись двери. И у соседки бабы Нины был такой подвал. Да и у моей покойной бабки возле дома была погребка. В домах подвалов не было.

Пожилая женщина включила свет в погребе и при свете я быстро набрал в ведро картошки, положив сверху морковь и взяв с полки трехлитровую банку соленых огурцов, вылез из подвала.

— Вот тебе лук, чеснок и полкурицы. Вчера зарубила. Одной мне всё равно её не съесть. А тебе для супа в самый раз, сынок. Не будешь ты его с одной картошкой варить. Для супа навар необходим. — сказала мне вышедшая из дома Андреевна с пакетом в руке.

Она забрала у меня банку с огурцами, а взамен вручила пакет, в котором лежал лук с чесноком и завернутая в целлофан курятина.

— А от меня сало возьми себе, Костя. Я его всё равно не ем. Давление. Врачи категорически запретили. А ты молодой. Тебе сало как раз полезно. — раздался женский голос за моей спиной и, обернувшись, я увидел бабу Нину, соседку Андреевны. Она стояла у калитки и в руках держала трехлитровую банку с салом. Сама банка была закатана сверху жестяной крышкой.

В отличии от высокой, как каланча, Андреевны, баба Нина была низкорослой и тучной женщиной. Но на удивление бойкой. Она, как и баба Надя, давно жила одна, без мужа, который умер ещё в советское время.

— Спасибо, баб Нин. Я с вами, наверное, и не расплачусь. Вы всего мне столько надавали. — сказал я бабкам, беря у соседки Андреевны банку с домашним салом.

Оно было с прослойкой и плотно уложено в банку брусками. Посыпанные крупной солью.

— Обижаешь, Костя. Нам от тебя оплата не нужна. А вот весной, если живы будем. Приходи к нам огороды копать. Вот и расплатишся. А если рыба будет лишняя. Приноси. Мы с Ниной давно свежей рыбки не ели. — ответила за себя и за подругу Андреевна, провожая меня за калитку.

Я пообещал бабкам, что весной обязательно к ним приду копать огороды и принесу рыбы, если поймаю. А сам, идя по дороге к дому, вспомнил, что в сарае у меня лежат две верши. Я их повесил на стену ещё летом. И их нужно на ночь поставить в пруду. А утром должен быть улов. Тем более, что прикормка у меня была. Целое ведро картошки. И ещё дома можно было взять и сварить пачку какой-нибудь крупы.

— Галя. Галина Николаевна. Ты где? Я продуктов принёс на целую неделю. — позвал я женщину, зайдя в дом.

На улице её не было. Как и на кухне.

— Я здесь, Костя. Решила в гардеробе порядок навести. Вещи перебрала. Какие мне подходят, оставила. А эти надо в сарай отнести. Но не выбрасывай. Пригодятся в хозяйстве. На тряпки можно пустить. — из двери зала на мой зов вышла бомжиха, держа в руке свёрток, сделанный из рваного пододеяльника, завязанного узлом, в котором лежали бабкины вещи, не подошедшие бывшей москвичке.

— Ого. А ты у меня молодец, сынок. Целое ведро картошки принёс. И сало! — удивлённо воскликнула бомжиха, увидев на кухне у порога ведро картофеля и трехлитровую банку сала на столе.

— Не только это, Галя. Но и ещё курятина на суп. И лук с чесноком. И не называй меня сынком. Я люблю тебя и, может, женюсь на тебе, когда восстановим твои документы. Когда ты станешь моей женой. Тоже будешь называть меня сынком? — спросил я у женщины, выкладывая на стол из пакета пол курицы и лук с чесноком.

Бабки меня называли сынком. И Галина Николаевна тоже. А мне это не нравилось.

— Ну а кто ты для меня Костя. Сын по возрасту. И мне нравится тебя так называть, милый. Я тоже питаю к тебе аналогичные чувства. Но давай не будем загадывать. Неизвестно, что дальше произойдет. Давай жить, как живём. А дальше посмотрим. — тётя Галя подошла ко мне и, обняв, поцеловала в губы страстным поцелуем.

А я не мог устоять от её ласк и, прижимаясь к животу женщины вставшим членом, схватил ее за жопу и стал мять ей ягодицы руками. через юбку.

— Я сейчас курицу поставлю на газ. Пусть варится на медленном огне. И мы пойдём с тобой в зал. Я для тебя сюрприз приготовила. — загадочно произнесла Галина Николаевна, выпуская меня из своих объятий.

Женщина принялась за готовку. Налив в кастрюлю воды из крана и положив в нее половину тушки курицы, поставила её на огонь. И стала ждать, когда вода в кастрюле закипит, чтобы снять с бульона пену.

Я сел на стул, закурил сигарету и думал, что за сюрприз приготовила мне моя новая знакомая. Встреча с которой коренным образом изменила мою жизнь.

— Ну вот. Теперь пусть вариться до готовности на тихом газу. А это минимум час. За это время мы с тобой как следует развлечемся на диване, сынок. Только подожди немного. Не заходи. Я тебя сама позову, когда все будет готово. — интригующе предупредила меня бомжиха, зайдя в зал и закрыв за собой дверь.

Я с нетерпением стал ждать, сидя на стуле, когда она меня позовет. Сходив перед этим на террасу, повесив крючок на дверь изнутри. Мог придти ко мне кто — то из бабок и лучше на всякий случай подстраховаться.

И как только раздался голос тёти Гали за дверью, я пулей заскочил в зал, но он был пуст. Бомжиха вышла ко мне из за перегородки, где стоял бельевой шкаф, и ее вид меня изумил.

— Пока ты за картошкой ходил, Костя. Я в шкафу порядок навела и кое-что в нём нашла. — произнесла тётя Галя, выйдя на центр комнаты, и покрутилась, передо мной красуясь.

А я честно ошалел от её прикида. Ведь бомжиха вышла ко мне из-за перегородки в эротическом белье сталинских времён. Очевидно, найдя его в гардеробе у моей покойной бабки.

Галина Николаевна стояла обнаженной. Груди у женщины были без лифчика, а вот на животе красовался широкий нейлоновый пояс, от которого шли белые резинки, и они крепились к белым нейлоновым чулкам со стрелками, надетые у нее на ногах. И дополняли образ допотопные чёрные сапоги, чулки с квадратными каблуками.

— Твоя бабка, Костя, в молодости, оказывается, модницей была. Раз такие вещи у себя в гардеробе держала. — сказала Галина Николаевна и, крутанувшись на квадратных каблуках, повернулась ко мне спиной.

А у меня от вида её голой жопы, обтянутой широким белым поясом сверху, и резинок с чулками, член буквально окаменел от стояка и даже задергался. И мне хватило полминуты для того, чтобы скинуть с себя одежду и прижаться залупой к ядреным белым ягодицам тёти Гали.

Я стоял позади женщины, похожей на мою мать, давил хуем ей в жопу и держался двумя руками за её животик, обтянутый нейлоновым поясом. От возбуждения с залупы у меня капала смазка, и она мочила тёте Гале ягодицы, оставляя на них потёки.

— Я ещё кое-что у твоей бабушки в шкафу нашла, Костя. Как по заказу. Для меня и для тебя. Без этой вещи трудно бы было. А с ней легко. — бомжиха, стоя ко мне спиной, поддала мой член жопой и потёрлась об него ягодицами. а потом, повернувшись передом, разжала ладонь и показала лежащую на ней жестяную баночку зелёного цвета с надписью «Вазелин «.

Когда бабка была жива, эти баночки лежали в доме повсюду: на столе, в зале и на подоконниках. Бабуля мазала вазелином руки, чтобы не обветривались на морзе. Но потом куда-то подевались. И вот теперь вазелину нашли другое применение.

— Я сейчас твоего молодца смажу. Чтобы он больно мне не сделал. А то он у тебя слишком большой, сынок. — Галина Николаевна дрожащими пальцами открыла баночку с вазелином и густо смазала мне им залупу.

— Вот так, сынок. Это для того, чтобы ты маме больно не сделал. А сейчас я покажу тебе, как со мной можно без презерватива заниматься сексом. — намазав мне член, густо покрыв головку вазелином, тётя Галя вытерла пальцы об полотенце, висевшее на спинке стула, и, подойдя к дивану, залезла на него и встала на четвереньках, нагнув голову в подушки.

— Иди ко мне, Костя. Что же ты стоишь? Я хочу. — позвала меня бомжиха, повернув голову ко мне, и нетерпеливо заводила жопой.

А я на несколько секунд застыл возле, стоя на полу возле дивана, пораженный открывшимся видом. Галина Николаевна была хороша в белом сексуальном белье, и вид её белой пухлой жопы, поднятой кверху, завораживал.

— Не сюда. Не в это место. Зачем же я тебе член вазелином мазала, глупенький. Вот куда надо. Толкай его туда. Аааа. Ооооо. Ааааа! — застонала бомжиха, когда я с её помощью ввёл сначала головку, а потом протолкнул и весь член до яиц в её задний проход.

.

Сначала, правда, я чуть не вставил ей в пизду. Так как у Галины Николаевны влагалище соседствовало с анусом, и мой хуй, обильно смазанный вазелином, было соскользнул в привычную для него дырку. Но бомжиха, просунув руку к себе в промежность, вовремя его перехватила и направила в свое очко. Горячее и, как оказалось, довольно просторное.

И, судя по всему, анальный секс для женщины был привычным занятием. И она пробовала его до меня много раз.

— Ну как, сынок. Хорошо Вот так меня ебать без твоих гандонов. — спросила тётя Галя, сладко постанывая, стоя раком на диване, повернув ко мне голову.

А я ей не ответил. Потому что не мог. Из-за того, что был уже на подходе. И через несколько секунд кончил, сжимая в руках белые ягодицы жопы Галины Николаевны, с рыком впрыскивая в задний проход стоящей на четвереньках женщины порции молодой спущенки.

— Извини, Галечка. Я не смог дольше. До того приятно тебя в попку иметь. Словами не передать. — оправдывался я перед тётей Галей, стоя на коленях позади неё и все ещё сжимая в ладонях.

Ягодицы зрелой женщины.

Мой член ещё какое-то время находился в её заднем проходе, а потом обмяк и сам выскользнул из горячего и просторного очка. Бывшей москвички.

— Всё хорошо, сынок. Я тебя не виню. К этому привыкать нужно. Да и потом, я все равно так не кончаю. Мне приятно. Но не более того. Пошли обед готовить. А потом я покажу тебе, как нужно заниматься сексом со мной обычным способом, но без презерватива. Впрочем, ты, наверное, и сам догадался, как это делать. — сказала мне тётя Галя, вставая вместе со мной с дивана.

Конечно, я понял, что в следующий раз мне нужно будет сначала ебать её в пизду. А кончать в жопу. Только так не нужны будут презервативы. И такой расклад меня полностью устраивал.

— Я все понял, Галина Николаевна. Но разрешите мне время от времени вас полностью в попку иметь. Мне это дело жутко понравилось. — попросил я женщину, и она не отказала.

— Не вопрос, Константин. Я же тебе до этого говорила. В благодарность за моё спасение. Я полностью в твоей власти, сынок. Делай со мной, что захочешь. И как тебе нравится. А сейчас пошли за печку. Я тебе член обмою. И сама подмоюсь. Намуслякал ты мне там, негодник. — тётя Галя стыдливо прикрыла попку ладошкой и поспешила на кухню, виляя бедрами, идя по полу в допотопных сапогах с квадратными каблуками.

К слову сказать, хуй у меня почти совсем не измазался. Лишь на конце залупы виднелась желто-белая смазка. И ее Галина Николаевна легко смыла водой из ведра. А потом, не снимая сапог и чулок с поясом, тоже подмылась, став задом к корыту.

— Курочка почти сварилась. Пока мы с тобой приятным и полезным делом занимались, сынок. — засмеялась Галина Николаевна. Стоя у газовой плиты и пробуя мясо вилкой в кастрюле.

— Сейчас картошки почистим. Пережарку сделаем, пока мясо дойдёт. И засыпем все в кастрюлю. — говорила мне тётя Галя, расхаживая по кухне в сапогах, чулках и в сексуальном белом нижнем белье из шестидесятых годов.

Бомжиха не стала снимать с себя чулки с поясом и сапоги. Так и ходила в них по кухне. Да и подсматривать за ней, по большому счету, было некому. Чужие в деревне не появлялись. А бабки не пойдут ко мне на самый конец улицы подсматривать в окно.

— Давай ещё по стопочке выпьем, Костя. У тебя же первый раз так с женщиной. Это дело необходимо отметить. — Галина Николаевна налила себе в рюмку остатки вина, а мне вылила из бутылки всю водку.

Таким образом, мы с ней уговорили за вчера и за сегодня по бутылке водки и вина. И у нас ещё оставалась бутылка беленькой. Её должно было хватить. Бухать я особо не любил. Да и тётя Галя тоже. А выпить для настроения нам и пол-литра будет более чем достаточно.

— А знаешь, Костя. Я раньше, когда мужчинам в попу давала. То особенно ничего такого не ощущала. С тобой наоборот. Мне так приятно стало. Что возможно, дело дошло бы до оргазма. Но ничего, у нас ещё все впереди. Ты научишься быть со мной подольше. И я буду получать удовольствие и от анала тоже. — говорила мне тётя Галя, сидя на моих коленях, куря сигарету.

Мы с ней выпили. Немного закусили. И потянулись к сигаретам. А когда закурили, бомжиха внаглую уселась мне на колени, давя своей пухлой жопой мой член. И хотя женщина была довольно тяжёлая, мне такая ноша была не в тягость, а в радость.

Я чувствовал, как мой член под давлением голых женских ягодиц стал потихоньку оживать и приходить в форму. И у меня в планах было попробовать с тётей Галей ещё до обеда, как ее ебать во влагалище, а кончать ей в очко.

И чтобы сильнее возбудиться, я бросил курить. Затушив окурок в пепельнице, взялся двумя руками за крупные груди бомжихи и стал их мять, всячески ласкать и даже сосать на них соски.

Через несколько минут таких действий у меня по новой стоял колом член, и он упирался прямиком в жопу. Галине Николаевне.

— Мама Галя. Пока мясо ещё вариться. Можно я попробую с вами ещё раз, но в письку. Очень хочется. — попросил я у сидящей на моих коленях женщине. И она мне не отказала.

По счастью, бездомная сама была на редкость злоебучей. И хотела всегда и везде.

— Не нужно нам в зал идти, на диван, сынок. У меня все сзади находится. И со мной можно в любом месте. — Галина Николаевна не пошла в зал, когда я потянул ее за руку, думая засадить ей рачком на диване.

Вместо этого женщина сдвинула со стола тарелки с закусками на другой край. И легла на стол животом. А моему взору предстала её белая жопа во всей красе. И стоило мне лишь немного раздвинуть пальцами пухлые половинки ягодиц, как промеж них появилось влагалище, прикрытое половыми губами, и заманчивая тёмно-коричневая дырочка ануса.

— Давай сам, сынок. Я тебе больше помогать не будут. Так сказать, в свободное плавание отпускаю. — засмеялась женщина, затягиваясь сигаретой.

Бомжиха лежала животом на столе, курила сигарету и ждала, когда я начну её ебать. И это было прикольно.

— Галя. Галечка. Любимая. — говорил я женщине, похожей на мою мать, ласковые слова, навалившись на нее сзади и уверенно вставив член ей во влагалище, стал совершать на ней размеренные толчки.

Я освоился и ебал, как положено. О чём свидетельствовали сладостные стоны, раздававшиеся из губ бомжихи.

— Ох, сынок. Ох, сынок. Так. Так, милый. Еби. Еби мамку, счастье мое. — говорила мне тётя Галя, принимая в себя мои толчки.

Женщина забыла про курево, и сигарета догорала в пепельнице. А она сама, постанывая и скуля от удовольствия, старалась подмахнуть мне жопой и попасть в такт моим движениям. Что было замечательно.

— Аааа. Ыыыы. Ааааа. Тётя Галя, я всё. — через небольшой промежуток времени я почувствовал, что вот — вот кончу. вытащил член из пизды бомжихи и тут же вставил ей его в очко.

И у меня получилось. Всю спущенку до капли я слил любимой женщине в задний проход. А её сладкая писька оказалась чиста.

— Какой ты молодец, Костя. Знаешь, как приятно его голенький, без резинки в себе ощущать. И кайф совсем другой. Так что теперь про презервативы забудь и больше их не покупай. На эти деньги лучше мне подарок купишь. Или для хозяйства. Пошли, я твоего молодца обмою и буду готовить суп. Ты ступай на улицу. Займись чем-нибудь. А то мы так никогда суп не приготовим. — сказала мне Галина Николаевна, вставая со стола.

И на этот раз мой член в ее жопе не сильно измазался. Только кончик залупы по прежнему был покрыт желтоватым налётом. Всё-таки я засаживал ей в очко до упора и чувствовал, что доставал женщине внутри до кишок.

— Ладно. У меня есть занятие. На улице мама Галя. Верши нужно проверить. Вечером их на пруду поставлю. А завтра будем есть жареных карасей. Очень вкусная рыба. — я ответил согласием выйти на улицу из кухни, чтобы не мешать тёте Гале готовить обед.

Если бы она была в халате — другое дело. А так ее голые сиськи, бритый лобок и белая пухлая жопа, а так же живот, обтянутый нейлоновым поясом и чулки с резинками на ногах. Действовали на мой член, словно домкрат. И я не был уверен, что в процессе готовки супа я вновь не сорвусь и не начну её ебать. А я хотел есть. Порево вещь хорошая, но обед должен быть по расписанию.

Выйдя во двор, я сел на лавочку и с удовольствием выкурил сигарету, смотря на чистое, голубого цвета осенние небо. Где-то в вышине летел пассажирский самолёт, оставляя за собой белый след отработанных газов.

В самолете сидели люди, которые возвращались с курорта или летели на него. И им не давно было знать, что внизу, под ними, в расстоянии в десять километров сидит на лавочке молодой парень, который безумно счастлив. Он только что переспал с очень красивой взрослой женщиной, похожей на его мать. И будет с ней спать в постели ещё много и много раз.

Прислано: Костя