Долги наши

Обтереться мягким полотенцем, затем крем… Его не стоит жалеть. Цена не имеет значения, всё равно не дороже денег… Подойдя к зеркалу, начинаю втирать крем в кожу, с удовольствием разглядывая себя в зеркало. Несмотря на свой возраст, я выгляжу…

— Как же тогда сказал Славик? — вспоминаю я, — потрясно?! Прелестно?! А во! Точно! Секси! Он сказал секси, — одной рукой поглаживаю ягодицы, второй массирую сосок. — Вот сейчас грудями и займусь, — прокручиваю в голове очередность движений… — так сначала круговые движения, плавно и без толчков, потом поглаживание от тела к соску, дальше… что же мне там объясняли дальше? — силюсь вспомнить я…

Плюнув на всё, просто втираю крем в кожу груди.

— Вот некстати эта свадьба у массажистки… — сержусь про себя, — да ещё и решила, что сама справлюсь… Нет… Каждый должен делать свою работу!

Так, готово! Критически оглядываю себя в зеркало… Животика почти нет, совсем чуть-чуть, чтобы выглядеть женщиной, а не культуристом… Груди не очень большие, третий номер, но стоят и чуть покачиваются при движении! Соски темно-коричневые, с большими ореолами почти круглыми. На животе аккуратная впадинка пупка. Высокий лобок, с черной полоской коротких волосиков. Мне давно предлагают подбрить его «на лысо», но вот не нравится мне голая кожа лобка! Взгляду не за что уцепится…

— А ведь это так здорово, когда по тебе буквально физически скользит взгляд мужчины! Останавливаясь и разглядывая твоё притягательное тело! — вспоминаю с удовольствием я, — ну а когда нежные, но сильные пальцы партнера зарываются в эту прическу и теребят её, заставляя двигаться кожу внизу, то вообще!

Я замерла, не видя ничего в зеркале. Мысли убежали… Сегодня самый хороший день сентября! Сегодня я оглашу именной список стипендиатов, и они эти молодые парни и девушки получат шанс. Шанс выучиться и получить прекрасную перспективную работу. Это не благотворительность, а ценное вложение капитала. Тем более приемлемо когда совмещается приятное с полезным. И они получат главный урок в нашей трудной жизни. Не все в мире даётся мозгами! Они все пройдут через мою спальню, только не эту. Эта моя и только моя. Но сначала с ними «поработает» Оленька или её ассистентки… Проверят, научат чему надо…

Поворачиваюсь боком, оглядывая себя в профиль.

— Нет, я всё ещё хороша и мужики, а тем паче парни, смотрят на меня, раздевая, и я вижу в восторженных глазах желание обладать мной!

Взгляд пробегает сверху вниз, не задерживаясь, как прокомментировал тот же Славик:

— Проведение внешнего осмотра «техники» без применения технических средств?!

Мягко улыбаюсь, вспоминая эту фразу.

— Хороший он парень, — мелькает в голове, — иногда такое завернет, и не знаешь что делать: плакать, или смеяться… Вспоминаю, как в первый раз взбесила меня эта фраза… Но ведь правда, голимая! Тело — это оружие, а оружие технический термин… Так что всё правильно!

Взгляд зацепился за что-то. Встревоженно поворачиваюсь к зеркалу почти спиной. Вытягиваю и разворачиваю голову, пытаясь как змея посмотреть на ягодицы.

— Пятнышко? Прыщ? Или ещё что похуже?! — присматриваюсь, тяжело выдыхаю воздух… — Ух! Показалось! Просто на кожу прилип маленький кусочек лепестка розы, с которыми я принимала ванну. Всё! Внешний осмотр завершен. — Я прыскаю в кулак, — опять слова Славы, вот ведь въедливая скотина!

Накидываю на себя прозрачный пеньюар. Тонкая ткань щекочет остывающую кожу. В принципе можно не одеваться. Температура здесь всегда одна и та же, а зайти могут только три человека:

— Оленька, моя бессменная секретарь уже почти пять лет — помощница за всё;

— Катенька, массажистка и парикмахер;

— и когда меня нет Вера, домработница;

и правильно говорят англичане: «Мой дом моя крепость!».

Но мне нравится, когда невесомый материал гладит мою кожу при ходьбе, скользя по ней. Как от движения ткани пеньюара сразу набухают и требуют ласки соски. Когда длинный подол нежно путается в ногах, издавая приятный шорох, словно играя со мной.

— Пора завтракать, — решаю я и, разворачиваясь, иду в кухню.

Я так люблю эти утренние часы, когда не надо «сломя голову» куда-то бежать и исправлять дурацкие ошибки идиотов…

Моя милая двушка, давняя подруга… Сколько мы с тобой вынесли вместе: горя и радости; ожидания и непопулярных решений… Я помню, что на меня смотрели как на идиотку, когда я объясняла строителям, чего хочу видеть в этом выходящем окнами на восток флигеле. Там дальше за металлической дверью остальной дом. Но он для всех! Туда приходят гости, проводятся совещания, там мой кабинет и всё что надо для работы и общественной жизни… А здесь моя двушка, тут живу я, это мои покои и мне нравится воспоминания о былой, беззаботной жизни — тогда… Она, естественно, неполная копия той давнишней квартиры в девятиэтажном доме. Комнаты и кухня такие же, но вот ванная комната много больше едва ли не сравнима размерами со всей квартирой! Мелкие причуды слабой женщины — достойны уважения!

Я редко завтракаю одна, решив побаловать себя, завариваю крепкий кофе, мажу тосты джемом поверх сливочного масла и отрезаю кусок свежего одуряюще пахнущего окорока. Тоненькие ломтики розового и нежного мяса укладываю на тарелочку и с наслаждением вдыхаю запах. Горечь специй вперемежку с дымом и ещё чего-то приятного заставляют исходить слюней…

Уже доедая тосты, не успеваю поймать языком кусочек, и он падает вниз, скользнув по внутренней стороне бедра оставив на ней едва видную полоску джема. Чертыхаюсь про себя. Провожу пальцем, стирая джем, и тут же меня бросает в жар от собственного прикосновения. Кожа покрывается пупырышками, и приятный горячий ком, образуется в животе норовя соскользнуть ниже. Я замираю. Пальчики, словно живя своей собственной жизнью, прижимаются к промежности… Словно удар тока прокатывается по телу и негромкий стон бежит по кухоньке…

— Боже… Как жаль, что никого сейчас нет… — думаю я.

Словно наяву вижу Катю, которая улыбаясь, сильными пальчиками гладит моё тело, спускаясь к лону, а потом приникает к нему губами, нежно и медленно двигая языком. Колени самопроизвольно раздвигаются, а её пальчики разводят в сторону лепестки губ и начинают ласкать меня. Опять стон… Я чувствую, как жар собирается там в паху. Вторая рука сжимает грудь и катает между пальцами набухший сосок. Слышу, как захлюпало окропленное соком лоно. Всё быстрее двигается руки и уже не стон крик рвётся с моих губ. Вот два пальца глубоко проваливаются в вагину и выглаживая её внутренние стенки. Мышцы живота напрягаются, и я дрожу, оторвавшись от спинки стула. Ещё миг и… я кончаю, даже не крича, ревя как зверь! Конвульсии рвут и терзают тело, сладкая истома топит меня и бросает на стол грудью. Летит на пол тарелочка и падает чашка. Коричневой лужицей проливается недопитый кофе.

Прихожу в себя почти сразу. Гляжу на устроенный мной разгром и глупо улыбаюсь.

— Нет, — думаю про себя, — день явно начался хорошо! Это будет долгий прекрасный день, а вечер станет моей наградой! Небольшой толикой задолжавшей мне бытием и так неохотно возвращающим долги… За то далекое и тяжелое прошлое!

* * *

Мысли унеслись назад в прошлое…

Я молодая выпускница одного из вузов ищу работу. Заколдованный круг! Да нужны специалисты, но с опытом работы… А где взять опыт, если на работу не берут?! С трудом устраиваюсь секретарем-референтом в маленькую фирму. Директриса, заплывшая жиром тупая баба. На уме только деньги, и никакой хватки. Гонится за копейками, упуская десятки, а, может, и сотни тысяч рублей, возможно, даже долларов. Окунувшись в работу с головой выполняя свои и её обязанности, стараюсь выправить положение фирмы. Если она развалится, останусь на бобах, без работы и денег. С тяжелым противодействием со стороны начальницы заключаю сделку. Но самое трудное заставить выполнить условия сделки. Эта «корова» не хочет понимать, что только четкое выполнение контракта сулит процветание и благополучие фирмы. Потом вторая сделка и третья… И опять проблемы. Бороться с конкурентами — это понятно; но вот воевать с собственным начальством… Недопоставки товара, срыв контракта и иск… Иск на многие тысячи долларов. Из меня делают «козла отпущения». Плюю на всё и подаю заявление на увольнение. Увольняют… без ничего, даже зарплату не выдали: «В счет погашения, нанесённого фирме ущерба!», гласит «приговор»…

Сижу дома. Настроения нет. Поиск работы. Ссылки на место работы. Вежливый ответ: «Мы вам перезвоним… «. Потом ни ответа ни привета! Похоже, меня на прошлом месте работы характеризуют не очень… Не сказать что доедаю «последний хрен, без соли», но подходит пора платить за ипотеку, а денег осталось только на оплату коммуналки и еду.

Депрессия… и вдруг звонок! Уверенный мужской голос просит меня к телефону!

— Интересно, звоня на сотовый телефон, кого он надеялся услышать? — проноситься в голове, вслух отвечаю, — это я.

— Вы работали в фирме ООО ****? — спрашивает голос.

— Да, — тихо отвечаю я.

— Вас уволили?! — весело интересуется голос с нотками сочувствия.

— Нет! Я сама ушла! — злясь, грублю я, — а почему это вас интересует? — задаю встречный вопрос.

Он не отвечает, слышно как дышит в трубку.

— Вам нужна работа? — вкрадчиво спрашивает тот же голос.

— А какая? — интересуюсь я по инерции, не веря в «доброго волшебника».

— Мне нужен секретарь…

Сдерживая радость, спрашиваю:

— Сколько?

—… — раздаётся смешок, голос рокочет трехзначную цифру в тысячах рублей.

Эта сумма как ушат холодной воды:

— За что же такая благотворительность? — отвечаю я с презрением, прекрасно зная ответ.

— Ну, вы же умная женщина…

— Девушка, — машинально поправляю его я.

— Тем более… И вы так непосредственно отбили у меня контракт… Небольшое ваше расположение ко мне и сумма увеличится! — сладостно «плетет кружева» собеседник.

— Нет!

— Что нет?! — непонимающе и недовольно звучит голос.

Злюсь на себя, понимая, что надо хвататься за «соломинку», но неприятие такого способа зарабатывать на жизнь прямо вскипает в душе:

— Что слышали! Я не проститутка.

Недоуменная тишина в трубке, как мне кажется…

— Вы отказываетесь?

— Повторить по-английски? — с вызовом заявляю я.

— Yеs. Rеpеаt thаt yоu tоld! (Да. Повторите, что Вы сказали!) — вдруг уверенно говорит он.

— I аm nоt а prоstitutе аnd I lооk fоr wоrk in thе spеciаlty! (Я не проститутка и ищу работу по специальности!) — отвечаю, по-английски благословляя свою мaмy yчитeльницу английского языка в шкoле, — i аm а mаnаgеr аnd thе еcоnоmist (Я управленец и экономист).

Опять смешок в трубке, но уже уважительный.

— Frоm whеrе «firеwооd»? (Откуда «дровишки»?) — продолжает он.

— «Thе shеd» wаs sоrtеd… («Сарай» разобрали…) — почти кричу я, не принимая его игры, — да мама научила…

— А вы молодец! — вдруг говорит он по-русски, — мало кто отказывается от такого предложения…

— Я не кто-то… — тихо выдавливаю из себя.

Опять смешок.

— Записывайте адрес, я буду ждать вас завтра в одиннадцать! Посидим, потолкуем, кофе выпьем. Вы любите кофе?

— Горячий, черный и без сахара, — машинально отвечаю я, быстро записывая адрес, — а кого спросить?

В трубке слышны звуки законченного разговора. На лице глупая улыбка, в голове каша и крутится мысль:

— Меня что берут на работу?!

* * *

В пол-одиннадцатого стою перед неприметной дверью на крыльце. Она закрыта. Вижу панель домофона и нажимаю кнопку вызова. Раздаётся щелчок. Понимаю, что меня рассматривают, сгоняю с лица остатки нетерпения и ожидания:

— Да… — слышу ответ.

— Меня пригласили на… — досказать не успеваю.

— Фамилия? — строго звучит голос.

— Что? — растеряно, шепчу я.

— Назовите вашу фамилию, — опять повторяет бестелесный голос.

— Смирнова, — тихо отвечаю я.

— Александра Петровна? — вопрошают в ответ.

— Да?!

— Заходите, — слышу щелчок замка, — вас ждут!

Захожу и не сразу понимаю, где я. Если снаружи зима и довольно промозгло, то здесь лето. Весело щебечут птицы, тепло и сухо. Из-за стола встаёт атлетического вида молодой человек и подходит ко мне.

— Я провожу вас. Сначала в раздевалку, — показывая направление.

Идем по короткому коридору к неприметной двери с надписью: «Для посетителей». Он открывает дверь, и я захожу. Попадаю в этакую гардеробную. На одной стороне большое зеркало, на другой простенький с виду шкаф для одежды. Я такой видела и даже хотела купить, но его цена… Мне не по карману. Раздеваюсь, поворачиваюсь к зеркалу, проверяя, не нарушен ли макияж. Хотя того макияжа помада и тушь, маленько тонального крема. Вроде всё в порядке. Выхожу. Охранник, а кто ещё может ходить по офису с оружием, стоит истуканом в коридоре.

— Вы готовы?

—… — киваю.

— Идите за мной.

Короткий коридор кончается лифтом, кроме доносящегося из холла чириканья стоит полнейшая тишина. С улицы не доносится ни звука. Лифт открывается. Нет ни одной кнопки, только считыватель…

— Вас встретят… — говорит он и, приложив идентификационную карту к считывателю, отходит.

* * *

Вот уже некоторое время я сижу в приемной. На этаже меня встретила девушка и с улыбкой сопроводила сюда, сама уселась за стол и углубилась в работу. Чувствую, как она временами отрывается от компьютера и исподволь оглядывает меня с любопытством, но молчит! Пытаюсь завязать разговор:

— Это что за фирма?

—… — она удивленно смотрит на меня, но не отвечает.

— Чем вы занимаетесь? — делаю я вторую попытку.

—… — дежурная улыбка, — вам все объяснят… там, — кивает на дверь и опять смотрит в комп.

— Неужели филиал ФСБ? — язвлю я.

— Нет, — на этот раз она смотрит на меня в упор, — мы коммерческая организация, — и отворачивается.

Опять сижу. Короткий тихий гудок. Девушка отрывается от работы и кивает мне:

— Проходите, пожалуйста…

Уже заходя в дверь, вижу её натянутую улыбку. Делаю резкий выдох и захожу в неизвестное…

* * *

Мы сидим в удобных кожаных креслах, болтая ни о чём. Сергей Петрович, как он сам представился, оказался импозантным мужчиной около сорока лет. Одет в неброский, но явно в дорогой костюм. Глаза лучатся смешком, но я ощущаю, как он изучает меня. От него веет властностью, уверенностью и… опасностью! Задержав на мне взгляд, спрашивает:

— Кофе?

—… — киваю я.

— Горячий, черный и без сахара?! — добавляет он.

— Да… — отвечаю смутившись.

И тут же открывается дверь, давешняя девушка входит с подносом. Приятный запах свежезаваренного кофе бьёт по обонянию. Из какого-то шкафчика, спрятанного в стене, она выкатывает столик, сервирует его и подкатывает к нам.

— Прошу, — кивает хозяин.

Я беру маленькую почти прозрачную фарфоровую чашечку и пью обжигающий и такой вкусный кофе.

— Как он вам? — глаза его сделались как два буравчика.

— Хороший, — у меня холодеет в груди, разговор явно переходит в деловое русло.

— Вы обдумали моё предложение? — взгляд смягчается и становится очень внимательным.

— Да…

— И…

— Вынуждена отказаться. Причины я назвала…

— А если я увеличу сумму в два раза? — он уже откровенно смеётся.

— Спасибо за кофе! — отчеканиваю я, вставая, — мне надо идти, — и шагнула к двери.

— Стоять! — командует он.

Непроизвольно я останавливаюсь, поворачиваюсь и теперь сама свысока и с сомнением смотрю на него. Высокомерие и властность исчезли, он стал похож на моего дядю отставного военного. Тот себя так же ведёт.

— Зачем вы меня пригласили Сергей Петрович? — с нажимом спрашиваю я.

— Предложить работу, — он опять улыбается.

— Раздвигать ноги по первому требованию? Да за такие деньги вы найдете там, — киваю в окно, — десятки, а может быть, и сотни тысяч девушек и женщин…

—… или проституток, — заканчивает он, — вас не интересуют деньги?

— Интересуют! — говорю я зло, — только я их не так зарабатываю!

— Ах да… Вы менеджер… И поэтому с последнего места работы вас выперли…

— Я ушла сама, — устало говорю я, — предлагайте или я пойду. Мне некогда. Надо работу искать…

— Сядьте Александра Петровна, — кивает он на покинутое мной кресло, — это была проверка. Надеюсь, вы меня простите.

* * *

Время пролетело незаметно. Когда я стала прощаться, часы показывали три. На прощание он нежно пожал протянутою мной руку, а потом, поклонившись, галантно поцеловал её. Задержав мою руку в своей, проворковал:

— Может, скрепим союз? — глаза масляно заблестели.

Слова заставили меня задрожать, а сам поцелуй вызвал такую гамму чувств, что если бы он усилил нажим, то я, скорее всего, сдалась. Уже когда я подошла к двери, он весело спросил:

— Может быть, уважила бы старика? Всё же я вошёл в твоё положение… Александра?

— Когда заработаю первый миллион, — скрывая дрожь в коленках, отшутилась я.

— Тогда мы скоро встретимся… — уверенно произнёс он.

* * *

И вот я снова в офисе ООО ****. Только на этот раз не в качестве просителя или подчинённого, а в роли директора и хозяйки! Конечно сорок девять процентов это не сто, но и на них у меня денег нет. Это аванс… Мне пришлось решать всё те же проблемы, правда, дали беспроцентный кредит. Им я и рассчиталась за штрафные санкции, с трудом выполнив заключенный контракт. Тех, кто хотел и умел работать, я оставила, другие были или уволены или ушли сами. Сама я не вылезала из офиса днями. Новый контракт, ещё один и вот я уже рассчиталась с долгами, и даже кое-что заработала. Почти все средства были пущены в оборот, остальное уходило на зарплату. Люди, видя моё старание, да ещё и подкрепленное солидной зарплатой работали на износ. В течение полугода из минусов вышли в плюс, а к концу его уже имели хорошую прибыль.

Тридцатого декабря мне позвонил Сергей Петрович:

— Здравствуй Сашенька! С наступающим!

— Добрый день, Сергей Петрович!

— Тебя можно поздравить?!

— С чем? — не поняла я.

— Ты, конечно, ещё не попала в списки Форбс, но свой первый миллион заработала!

— Спасибо, — зарделась я, — но миллион рублей я уже давно заработала! — с некоторой гордостью произнесла я.

— А кто говорит про рубли? — деланно удивился он, — долларов, милая, долларов!

— Ох! — выдохнула я.

— Что считать разучилась? Или ты меня старого «кинуть» собралась?

— Как «кинуть»? — опешила я.

— Как припоминаю, эта цифра фигурировала в этаком негласном договоре, когда мы встретились…

—… — и тут я вспомнила…

— Или всё, что было тогда, сейчас для тебя не имеет значения? — его голос неуловимо изменился, теперь это говорил не друг, а кредитор напоминающий, об оплате долга.

— Нет! Я помню… И не отказываюсь от своих слов… — и опять как тогда волна похоти и желания прокатилась по телу, — когда и где? — попыталась я перейти на деловой тон.

— Только не надо вот так… — потеплел его голос, — а то я чувствую себя насильником! Просто давай встретим Новый год вместе, и ты дашь мне шанс…

— Я… — у меня пересохло во рту, — согласна.

— Тогда, за тобой завтра в семь вечера заедут. Надеюсь, ты живёшь ещё там же?

— А вот мне… — выделяю голосом, — скромники не нравятся! — я пришла в себя, — как будто вы не знаете!

— (Короткий хохоток в трубке).

— Я буду готова в семь!

* * *

Ещё долгие десять минут я сидела в кресле, не в силах встать и понять где я. Нет, я не была девственницей или «монашкой», и той наивной дурочкой, которая шла к нему на собеседование как на плаху. Все мои лучшие контракты, можно сказать, были подписаны в спальне! Да и сама я не чуралась коротких интрижек. Но этот рафинированный циничный самец со своей притягательностью и обходительностью привлекал меня как огонь мотылька… Тут не шёл разговор о бизнесе… Скорее о благодарности ученицы своему учителю и ещё что-то непонятное мне… За всё это время я его ни разу не видела, хотя его бесплотный голос несколько раз раздавался в телефоне. Он в своей насмешливой манере давал мне совет в трудных случаях или разъяснял обстановку. Как это понимала я, он был неким диспетчером, согласовывавшим и объяснявшим политику наших «безликих» акционеров… Сколько таких фирм и контор он курировал можно было только догадываться, а кого представлял лучше было не задумываться. И я твердо знала, пойди я против, от моей, так называемой независимости, не осталось бы и следа, а сама я трудилась дворником, если я её еще и нашла такую работу…

* * *

Я не люблю Новый год и Дни рождения. Странные праздники. Да к тому же они показывают, что ты сама стала старше… Возможно, умнее, но приблизилась на один маленький шажок к старости… Этот же праздник я желала, жаждала, с нетерпением отсчитывая часы и минуты, когда увижусь с ним. Ни о какой любви речь не шла, но вот как женщина я хотела, чтобы этот мужчина-самец обладал мной и распоряжался моим телом!

Тридцать первого декабря в семь часов вечера раздался звонок телефона, и чужой голос сообщил:

— Александра Петровна! Машина около вашего подъезда.

— Выхожу, — воскликнула я и, накинув шубку, выбежала из квартиры.

* * *

— Вот мы, наконец, и одни, — произнёс он, усаживая меня в кресло, — что будешь пить Саша? Коньяк, вино, шампанское?

— А газировка есть? — со смешком спросила я.

— Кола, Пепси…

— Буратино, и желательно из стеклянной бутылки…

Его брови приподнялись, и он вопросительно посмотрел на меня.

— Неужели нет? — делано удивилась я, — а я думала, что вы про меня знаете всё! — подразнила его.

Выдержав паузу, Сергей Петрович спросил:

— Какого производителя выберешь Сашенька?! — и открыл бар, заставленный стеклянными бутылками газировки «Буратино» с разноцветными и разнокалиберными этикетками.

Я довольно прыснула.

— Вы что их сюда со всей России собрали?

— А что в этом такого? Если любишь, надо использовать лучшее!

— На ваше усмотрение, — смиренно говорю я, а саму разбирает нервный смешок.

Налив в фужер газировки он подошёл и протянул его мне. Когда я отпила глоток и поставила его на столик, Сергей Петрович мягко взял мою руку и, развернув её ладошкой кверху, нежно поцеловал, потом ещё и ещё… Я, замерла даже не пытаясь отдернуть руку. Его поцелуи словно парализовали меня. Стало жарко и душно, как будто у меня внутри разгорался огонь. Во рту стало сухо и я только и смогла застонать…

— Знаешь… А ведь у тебя сейчас самые благоприятные дни для зачатия… — тихо произнёс он, глядя мне в глаза.

— И… — я приоткрыла рот, пробежавшись языком по вмиг пересохшим губам, — ты хочешь, что бы я родила тебе ребенка?

— Вопрос не в этом… Хочешь ли ты от меня ребенка, зная то, что я никогда не буду твоим мужем… — четко по слогам произнёс он.

Я растерялась. А он наклонился и впился в губы как страждущий от жажды. Когда, мы разорвали поцелуй, он потянул меня к себе и, указав на неприметную дверь, добавил:

— Там в душе есть всё, для любого твоего решения… Иди, ополоснись, я скоро к тебе присоединюсь!

* * *

Открыв дверь, я тут же зажмурилась от яркого света. Он отражался, преломлялся, играл во множестве зеркал на стенах в позолоченных и хромированных поверхностях. Зажмурившись от неожиданности, сделала шаг вперед. Тепло и свет обволакивали, ласкали тело и душу. Беспокойная весь вечер я вдруг почувствовала умиротворение и благодать. Где-то на грани слышимости заиграла спокойная музыка. Улыбнувшись, я открыла веки и огляделась. Помещение, похоже, было даже больше гостиной, из которой я сюда попала. Почти напротив, в зеркальной стене виднелась закрытая дверь, прикрытая красной бархатной шторой. Мягкий ворсистый ковер располагался в центре туалетной комнате. Справа от меня находился низенький столик с множеством ящичков и разложенными на нём коробочками с женской косметикой: карандашами; помадами; кремами… живописно разбросанными сверху. Перед столиком стоял мягкий пуфик, на который мне захотелось сесть. Далее, по торцу комнаты располагалось боль шое зеркальное окно, в углу притаился большой стеклянный шкаф, в котором я узнала объёмный душ и примыкавшую к нему ванну. Размеры её были таковы, что там могли расположиться, нежась в пене или пузырьках воздуха не менее двух, а скорее трёх пар. Сама ванна была почти утоплена в пол и к её бортикам вели две невысокие, но широкие ступеньки. На полочках, окружавших ванну, располагались разнокалиберные флаконы, пузырьки и ёмкости… с солями, шампунями, гелями и ещё черти знает чем…

Рассмеявшись, я расстегнула платье, и оно скользнуло к моим ногам. Я осталась в кружевных белоснежных чулках на красивом поясе, выполненном из широких лент… и небольшом поддерживающем лифчике, подправляющем форму груди, но не скрывающим их. Он заставлял задорно торчать мои напряженные соски вперед и чуть в стороны. Следом за платьем в сторону полетели надоевшие за вечер туфли. Вышагнув из кучи малы, образовавшейся на полу я, высоко держа голову и бездумно улыбаясь, с удовольствием уселась на пуфик, ощутив обнаженными ягодицами мягкую щекочущую поверхность. Чуть поерзав и наконец, удобно устроившись, стала рыться в выложенном на столик богатстве, заодно проверяя содержимое множество ящичков.

— Госпоже Александре помочь? Она ищет, что-то конкретное? — неожиданно раздался низкий женский голос, — если вы не видите, то, чего ищете, то я могу принести необходимое.

Плавно развернувшись на пол-оборота, я увидела молоденькую девушку, затянутую в коротенькое черное, почти прозрачное платьице с белым передничком впереди. Оно обтягивало её стройную фигуру как перчатка, чётко обрисовывая форму тела и выпячивая напоказ все прелести. Бёдра были затянуты в черные чулочки, а на ногах надеты черные туфельки на высоком каблуке. При всём этом подол платья не скрывал ажурную окантовку чулок… Ей было не больше двадцати, но когда я присмотрелась, то максимум что я могла ей дать это восемнадцать…

— Меня зовут Таня. Я ваша горничная на время нахождения в этом доме. Чем могу помочь? — она чуть качнула головой, приветствуя меня.

Не зная, что сказать, и как отреагировать, на появление Тани я показала рукой на дверь, из которой она появилась.

— Там спальня… госпожа… — заученно проговорила горничная.

— Я хочу помыться, — наконец выдавила из себя.

— Душ или набрать ванну? — улыбнулась одними губами Таня, — Сергей Петрович предпочитает ванну…

— Ванну, — решила я, — и принеси шампанское и два бокала.

Она коротко кивнула и, подойдя к ванной, наклонившись, стала открывать краны. При этом подол задрался, и я увидела обтянутые малюсенькими трусиками полные ягодицы. Если честно я никогда не обращала внимания на девушек, в плане партнерства, но сейчас меня вдруг захватило увиденное и захотелось подойти и сжать эти прелестные покрытые ровным загаром ягодицы. Сердце тяжело застучало, соски вдруг затвердели так, что мне стало больно, а в животе «загорелся огонь». Непроизвольно сжав ноги, я, задвигала бёдрами стараясь унять нестерпимый зуд, появившийся в паху. Отрегулировав воду, она выпрямилась и походкой манекенщицы вышла в гостиную. Вернулась она через минуту и поставила на край ванны небольшой поднос с двумя бокалами, а рядом с ним утвердилось серебряное ведёрко со льдом и торчащей из него горлышком бутылки шампанского.

— Вам помочь раздеться? — промурлыкала она.

Она так и дышала пороком и развратом. Представляя, как её руки чуть касаясь, гладят моё тело, я кивнула. Подойдя ко мне, справа и встав на колени, Таня стала расстегивать застёжки резинок пояса, крепившиеся к кромке чулок. Закончив с правой ногой, потянулась к левой. Не в силах противостоять искушению я раздвинула колени, и ей чтобы достать до креплений резинок, пришлось лечь на мои бёдра грудью. Даже со спины я почувствовала, как она улыбнулась, и её затвердевшие соски сквозь ткань впились в мои бёдра. Чуть трясущаяся рука легла на её спину и пробежалась от шеи до ягодиц. Спина прогнулась вниз, и упругие полушария выпятились вверх. Краешек платьица сдвинулся, открывая прелестную попу. Рука, воспользовавшись этим, скользнула ей между ног. Она ещё больше прогнула спину и тяжело задышала, продолжая отстегивать чулки. Секунду, замешкавшись, словно обретая внутреннее равновесие, Таня произнесла прерывающимся голосом:

— Мне снять платье?

— Да! — выдохнула я, представляя её горячее тело, прикасающееся ко мне.

Она грациозно выпрямилась и, цыкнув молнией на боку, стянула платьице через голову. Её довольно большие груди мягко качнулись на теле. Нежно перебирая пальчиками, Таня стала скатывать мои чулку к стопам и вдруг остановившись, поцеловала бедро. Приподняв голову и посмотрев на меня затуманенным взглядом, произнесла:

— У вас прекрасная, нежная кожа…

Не выдержав её взгляда, я рывком повернулась к ней всем телом, и широко разведя в стороны ноги, откинулась назад:

— Поцелуй… — помимо моей воли прошептали губы.

Словно ожидая этого, она быстро нагнулась, и её горячий язычок прошелся по моим прелестям и замер.

— Ещё! — прошептала я, хватая руками Танину голову и прижимая её к лону.

Я чувствовала, как вдавилось в кожу её лицо, как задвигался, разглаживая нежные чуть влажные губки язык, а губы мягко касались клитора.

— Ты умеешь угодить женщине! — млея от восторга, и ощущения её ласк промычала я.

Она на секунду оторвалась от работы:

— Мне нравится это делать…

— Ты… — я несколько растерялась, — ты лес…

— Лесбиянка? — он улыбнулась, рассматривая меня, — нет!

— То есть, ты любишь и мужчин и женщин?

Отвечая мне, ей приходилось отрываться от ласк, и она стала помогать жадному и умелому ротику руками:

— Да… Некоторое разнообразие, да и женщины могут доставить иногда большее удовольствие… — её язык, твердый как член легко проник в мою вагину и закрутился там, вгоняя меня в дрожь! — Нравится? — оторвалась она от своего занятия.

— Ох… — только и смогла я выдавить из себя.

— А так?

Она погладила мои высовывающиеся и ставшие толстыми внутренние губы, и, разложив их в стороны, быстро-быстро задвигала указательным пальцем параллельно им, едва касаясь клитора.

— Да! — хотела произнести я…

Но в это время два её пальчика вонзились во влагалище и задвигались вперед-назад ещё и покручиваясь в стороны. В глазах побежали круги. Не в силах вытерпеть это я попыталась сдвинуть колени, а напрягшиеся мышцы живота бросили тело вперед. Голова и руки Тани оказались зажатые моим телом… А я, похоже, закричав, забилась в сладостных судорогах оргазма. Сознание моё померкло, и когда я стала осознавать себя, то услышала голос Сергея Петровича:

—… хватит! Я кому говорю Татьяна?! Она моя гостья!

— Но ей нравится… — с азартом отвечала Таня.

— Конечно, нравится…

Я увидела, как рука хозяина дома схватила горничную за волосы и с силой отбросила к столику. Глаза у Тани были шалые и недовольные. Её лицо блестело, будто смазанное кремом. Это продолжалось только мгновение, а потом она произнесла:

— Конечно, Сергей Петрович…

— Вот и ладно… — он, обращаясь уже ко мне, негромко произнёс, — ты как Саша?

— Мне так хорошо… — выдавила я с глупой улыбкой на губах…

— Ты прости меня, но Таня несколько неровно дышит к женщинам… Но я рад, что тебе понравилось!

Он наклонился вперед и поцеловал меня в губы. А я, как последняя шлюха из затрапезного борделя попыталась расстегнуть его брюки, чтобы добраться до больше всего интересующего сейчас меня предмета.

Поняв это, он быстро передвинулся по дуге вокруг пуфика, одновременно расстегивая брюки. И вот уже «волшебная флейта» в моём полном распоряжении. Схватившись обеими руками, я сдвинула крайнюю плоть и засосала бордовую головку в рот. Краем глаза я видела, как прильнула к его спине Таня и, ерзая большими грудями по спине, сноровисто расстегивала пуговки его рубашки. Стащив её, она встала на колени и освободила ноги от брюк и белоснежных плавок. Пока я ласкала языком, губами и руками большой и твердый член она сняла свои трусики и снова прижалась к спине хозяина, скользя набухшими большими сосками по его коже одновременно лаская рукой свою киску. Многоголосый гул, состоявший: из стонов; возгласов; и тяжелого дыхания, заполнил помещение.

В это время мой куратор взял меня за голову, и стал уверенно и мягко двигать её вперёд-назад, заставляя меня, то заглатывать член до мошонки, то, поворачиваясь чуть вбок утыкаться им в щёку. Я потекла и при каждом движении моя киска хлюпала, дополняя к стоящему гомону довольно звонкие звуки, что ещё больше распаляло меня. Внутри всё «горело», и я, то сжимала колени и тёрла одно бедро о другое, то разводила их в стороны, выгибая спину. Эрегированные соски приятно терлись о бёдра стоящего передо мной человека… В общем, я потеряла голову, и на уме у меня было только одно: «Ну когда? Когда же он трахнет меня?!».

Словно подслушав мои мысли Сергей, потянув вверх голову, заставил меня подняться с сиденья, и, силой развернув к себе спиной, поставил коленями на покинутый мной пуф. А затем, ухватив за локти, выгнул моё тело дугой и сразу вогнал свой член внутрь. Мы почти одновременно вскрикнули. Его орган прямо распирал меня изнутри с учетом того, что мои голени оказались, зажаты его коленями. Да и он не стал ждать, пока вагина приспособится к его размеру, с силой задвигался, гоняя член вперед-назад. Мне было больно и приятно одновременно. А когда сильные пальцы Тани внезапно возникшей передо мной стали тискать мои груди и оттягивать соски, я опять впала в прострацию. Еще никогда за свою жизнь меня не имели таким образом… не спрашивая и не подстраиваясь под мои желания. Моё лицо, повернутое вбок, упиралось в грудь Тани, а сзади буравил огромный фаллос, временами доставая до самой матки. Зажатая с двух сторон, я была не более чем игрушка в удерживающих меня руках. Хриплые стоны боли и наслаждения вырывались из моего рта, на глазах выступили слёзы… А я, еле ворочая головой, в отместку пыталась укусить мягкие, белоснежные полушария грудей к которым меня прижимали. Сколько продолжалось это сумасшествие, не знаю. Время растянулось, одновременно спрессовываясь в единый миг… Напряжение нарастало, сердце, стуча и колошматя, пыталось покинуть своё место. И когда Сергей Петрович зарычал и задвигался, ускоряя темп, я задергалась в конвульсиях и последнее, что запомнилось мне, как в меня сильно ударила горячая и тугая струя спермы… Я как изнеженная барышня просто отрубилась!

Очнулась я, в позе эмбриона лежа на ковре застилавшим пол. Рядом со мной на спине раскинув в стороны руки, лежал Сергей Петрович, а Татьяна весело скала на его торчащем вверх толстом бугристом члене. Её груди то одновременно, то чуть вразнобой, когда она выгибала спину, прыгали вверх-вниз, в стороны призывно выписывая странные загогулины большими казавшимися черными сосками. Слабость и радостная удовлетворенность переполняла моё тело. Я чувствовала, как из моего влагалища обильно вытекает сперма, липкой массой, стекающей по бедру.

Протянув руку, я провела ей по плечу партнёра, и он, повернув ко мне голову, улыбнулся:

— Ну как?

Не в силах пока произнести ни слова я улыбнулась.

— Хочешь ещё?

—… — я утвердительно кивнула головой.

Он остановил бешено нанизывающуюся на член Таню и сбросил её на ковер, а сам развернулся ко мне лицом.

— Повернись спиной… — приказал он мне.

Позади него обиженно засопела Таня, постанывая и громко чмокая пальчиками, похоже, ерзающими в распаленной вагине. Я понимала её, но сегодня мой праздник! Повернувшись набок, выпятила назад попу, а придвинувшийся Сергей положил руку на мои ягодицы, нежно поглаживая их. Потом его грудь прикоснулась к моей спине и почувствовала, как возбуждённый член проник между бёдер. Влажная, скользкая от сосков другой женщины головка скользнула по вульве, замерла, и стала медленно двигаться. Изо всех сил сжав ноги, я пыталась притормозить его, но это было то же самое что удерживать за бампер едущую машину. Если не упадёшь и не отпустишь, то она просто утащит тебя за собой! Размеренно и ровно его твердые причиндалы терлись о мои набухшие срамные губы, размазывая вытекшую из вагины сперму в белесую пленку. Даже наличие чужой смазки и её запах только возбуждало моё желание. Рука, лёгшая на меня сверху, поглаживала, временами, больно сжимая грудь и превратившийся в твердую виноградинку сосок. Я млела, покручивая ягодицами, и царапала растопыренной пятерней ковер. Минут через пять такой неспешной и ласковой пытки, он подцепил мою ногу и задрал вверх… И уже через секунду вогнал свой член внутрь. С громким чмоканьем тот погрузился в меня, и мы застыли. Сейчас он не торопился! Утолив «первый голод», Сергей Петрович как гурман наслаждался поданным десертом… первой, всегда самой вкусной ложечкой. Его горячие и манящие губы впились в моё плечо и я, выворачивая шею, потянулась к ним лицом. Встретиться смогли только наши языки, и в момент касания меня так скрутило, что я уже не понимала, на каком же свете нахожусь… Всё стало неважным! Только то, что сейчас было во мне и наша мимо летняя ласка языками. Я застонала… Громко, протяжно с мукой и ожиданием в голосе. Опустив ногу и сжав бедра, попыталась двинуться вперед, чтобы потом ещё плотнее сесть на вошедший в меня член… Но его рука бросила терзать грудь и, перехватив за талию, заставила замереть.

— Не спеши… Моя милая… — хрипло зашептал он, — сейчас… сейчас я сам всё сделаю…

— Да… — только и смогла выдавить я, чувствуя, как горит и трепещет в предвкушении моё тело.

Удерживая меня за талию, он отстранил назад торс и начал медленно двигаться у меня внутри.

Знаете, есть деревья, растущие в лесу: тонкие и стройные. А есть растущие на свободе, отдельно от леса. Они доступны всем ветрам, и чтобы выстоять имеют толстые кряжистые корни и такой же ствол. Ветер, налетая на них, может обломать ветки, сорвать листья… но они стоят, противопоставляя непогоде. Вот и сейчас я чувствовала в себе нечто такое. Могучий член пробирался, пробивая себе дорогу внутри вагины, растягивая и подстраивая её под свой размер, медленно скользя назад и уверенно проникая вперед утыкаясь всей своей мощью в матку. При каждом касании я ощущала, как начинает дрожать у меня внутри с каждым разом сильнее и слаще. Сердце стучало паровым молотом и, казалось, вот-вот выскочит из груди. Каждое его движение внутри меня я сопровождала стоном, а прикосновение вскриком… А он всё ускорял своё движение, всё меньше проходило времени между касаниями, и вскоре я уже осязала одно продолжающееся бесконечность блаженство. Я кричала, выкручиваясь всем телом, о чем-то молила его… И когда я была готова улететь туда, где есть одно только прекрасное ничего… он остановился. Сердце, ухнув, «ушло в пятки». Когда я попыталась сама продолжить, он рукой так зажал меня, что я не могла даже вздохнуть. Обида, жалость к себе, ненависть к этому развращенному самцу — затопила меня. Я задергалась, заклиная его продолжить или убить меня. Но он сохранял молчание и неподвижность, а когда от невозможности что-либо сделать я расплакалась, он начал медленно двигаться опять — вгоняя меня в ступор. Это повторялось из раза в раз. Я готова была разорвать его на куски, как только он замирал, не давая мне кончить… Или возвести его на вершину Олимпа, когда он начинал снова свое медленное, но всё ускоряющееся движение внутри меня…

И когда он в очередной раз не остановился я просто «взорвалась» эмоциями и оргазмом. Это было как… Не знаю как… У меня нет слов и чувств, дабы выразить это словами. Я орала, стонала, извивалась и плакала одновременно, а он продолжал насаживать меня на свой твердый и готовый продолжать до бесконечности, как мне казалось член. И опять меня заполнила струя его спермы казавшейся еще обильнее и горячее. А я улетела туда в страну грёз и счастья, в которой не каждой женщине удаётся побывать. Я жалела и завидовала Тане. Жалела, так как она сейчас не испытывает такое блаженство, как я! Завидовала, что, может быть, она испытывала его задолго до меня и будет испытывать позже… когда я покину этот дом!

Первое, что я почувствовала, придя в себя, тяжесть в груди. Не хватало воздуха, в глазах крутились разноцветные круги, а тело сотрясалось, будто не в силах выполнить две взаимоисключающие друг друга команды: кричать, так чтобы выворачивались легкие; или вздохнуть, набрав в них побольше воздуха. С трудом совладав с собой, вздохнула. В голове помутилось, но сразу же прошло. Я задышала как загнанный зверь, прогоняя через своё тело литры, килограммы горячего, но такого сладкого воздуха. Сергей Петрович все ещё лежал, прижавшись к моей спине, и также тяжело дышал. Через пару мгновений он тяжело выдохнул и произнёс:

— Похоже, старею… Раньше такое мне на один зубок было, и я сразу перебирался на следующую тёлку.

Слово «телка» резануло по ушам, но даже оно не могло, испортит мне настроение. Так хорошо мне точно ни когда, ни с кем не было, и я только за это могла простить человеку втащившего меня силой на «вершину мира» любые отвратительные слова, тем более не подразумевавшие ничего конкретного.

— Да… уж… — просипела я, чувствуя, как саднит пересохшее горло.

— Понравилось? — он легонько тронул меня за плечо…

— Кайф… — я натянуто улыбнулась.

— Старый конь борозды не портит, — выдал он и, отпрянув назад, перекатился на спину.

Я вздрогнула, когда его фаллос вышел из меня, и по бедру на ковер опять побежала липкая жидкость. Сил не осталось. Не то чтобы встать, а даже повернуться. Так мы и лежали минут пять, пока в дверях не появилась Татьяна. Когда и куда она выходила, я даже не заметила.

— Налей-ка нам шампанского! — буркнул Сергей Петрович.

— Сейчас! — веселым колокольчиком прозвучало в ответ.

А я вдруг поняла, что если немедленно не попью, то умру.

— Быстрее… — прошептала я.

* * *

Потом, вымытая под обжигающими струями горячей воды в душе и обтертая мягкой мочалкой, я сидела среди веселых пузырьков в джакузи, обнимаемая моим кавалером. Потягивая холодное шампанское, я бездумно смотрела, как наливается силой и становится большим тот орган, что принёс мне сегодня такое количество наслаждения, коих я не испытывала ни разу за всю жизнь. Горячая ванна, холодное со льда шампанское, ни каких забот и ласковые руки, обнимающие тело… Что ещё надо для счастья?

— Как тебе начало? — вдруг произнёс он…

— Если это только начало, — промелькнуло в голове, — то каково же будет продолжение?! — и у меня внутри всё сжалось, предвкушение оного.

Взболтнув воду, нежно коснулась бордовой, зрительно искаженной колыхающейся водой головки. Член вздрогнул и принял «полную боевую форму».

— Киса? Ты хочешь ещё? — пророкотал голос.

— Да… — потупившись, но, не раздумывая, пробормотала я.

Отпустив меня, он привстал, и сев на бортик ванной широко развел в стороны колени.

— Прошу, — шутливо кивнул Сергей Петрович между своих ног.

Крутанувшись в воде, я схватила его за колени и потянулась вперед, раскрыв рот.

— Ох… — простонал он, — умеешь ты ублажить, — когда я принялась лизать и насасывать сей бесподобный орган.

Не ожидая подвоха, я не сразу среагировала на его движение. Он лениво нагнулся, а потом как огромный и сильный «зверь» схватил меня за бёдра. Приподнял и, перевернув сразу в двух плоскостях: вокруг своей оси и ногами вверх; приник к моему жаждущему ласки лону. Я, оказалась вверх тормашками продолжая ласкать ртом его фаллос, а он, удерживая меня на весу и рыча как голодный зверь, занимался моей киской. Это было необычно и восхитительно. Сама поза… Меня ещё ни разу с такой легкостью не поднимали в воздух. Наши тела соприкасались и приятно терлись друг о дружку. А потом… Потом его язык стал вылизывать мой анус. Воистину сегодня был день познания. Сначала ласки сексуально озабоченной девушки, приставленной мне в услужение, потом это… Я ещё ни разу не занималась анальным сексом, хотя сама себя иногда и ласкала там пальчиком. А тут… его язык такой ласковый и мягкий став твердым и жестким проникал в мой анус вполне свободно. И мне это доставляло даже большее удовольствие, чем когда я сама себе там ласкала. Одновременно он усиленно работал бёдрами, вгоняя свой член так глубоко, как я могла выдержать. Я не успевала сглатывать накапливающуюся слюну, и она обильной пеной стекала по набухшему эрегированному стволу на мошонку, заливала мне лицо, попадая в нос и глаза. Отстраниться я не могла, так как Сергей Петрович крепко удерживал меня на месте. На мгновение, оторвавшись от меня он, задыхаясь, спросил:

— Ты ведь ещё никому не давала в попку?!

Я же только и смогла, что мотнуть в подтверждение головой.

— Не бойся, сначала будет больно, но тебе должно понравиться…

Не зная, что сказать, я просто пустила всё на самотек. И когда минут через пять он поставил меня на карачки в воде, то я не сопротивлялась. Встав сзади, он взял с полки тюбик какого-то лубриканта и, выдавив, стал медленно втирать его: сначала около ануса, а потом и внутри него. Пальцы его были много толще моих, и мне было немного больно, но мазь приятно холодила и, похоже, обладала обезболивающим эффектом. И уже через минуту, когда он проник в мою девственную дырочку двумя пальцами, я не почувствовала резкой боли. Она была, но как-то размазана. Подобное ощущаешь у стоматолога при лечении с использованием обезболивающего укола. Он делал это со мной, но я ощущала все его действия несколько отстранено…

А потом я почувствовала, как в меня пытается пролезть что-то большое и горячее. Приоткрыв рот, я тяжело задышала, лицо вдруг покрылось бисеринками пота, а спина прогнулась. Не выдержав напора и нарастающей боли я, перебирая руками по скользкому дну ванны, дернулась вперед. Но это ослабило давление только на мгновение, пока Сергей Петрович не пододвинулся следом за мной. Еще пара таких судорожных движений и я уперлась в край ванны. Его толстый член, опять давил пытаясь прорваться внутрь. Я закричала:

— Нет! Не надо… Больно! — слёзы заструились из моих глаз.

И словно в ответ на мой возглас музыка заиграла громче.

— Расслабься… — услышала я сквозь слезы, — ещё чуть-чуть…

Его руки, вцепившиеся в ягодицы, словно раздирали их в стороны. А мою бедную дырочку распирало, так что я решила, она сейчас порвется, а что со мной будет потом… одному богу известно!

— Расслабься! Я тебе говорю! — уже недовольно прозвучал голос «мучителя».

— Нет! — уже во весь голос завопила я, чувствуя, как протискивается внутрь нечто огромное.

И тут же резкая боль… Он ударил меня со всего маху по заднице. Дальше чистая физиология: стрессовое состояние, боль, мышцы напрягаются и, не дождавшись следующего раздражителя, расслабляются. Вот в этот момент он в меня и пробился!

Первое впечатление, что я приговорена к казни, где виновных сажают на кол. Именно такое было у меня состояние. Я не то, что дернуться, пошевелиться боюсь! А этот изверг приникает к моей спине и что-то шепчет срывающимся голосом, да ещё и крепко прижимает своими руками спину к своему поджарому животу. Мои глаза готовы вылезти из орбит, рот перекошен, из прикушенной губы сочится соленая кровь, а в легких почему-то нет воздуха… И тишина…

—… вот, и всё! Сейчас чуть приспособишься… — появляется

вдруг звук.

Тяжело вдыхаю воздух, и тут же резкая боль пронзает мою попу.

— Ты там всё порвал! — с трудом выговариваю я.

— Да всё у тебя в порядке, это только кажется. Танька первый раз, вообще, белугой орала, а сейчас сама просит…

— Я похожа на дуру? — проносится в голове, — просить такое… — не успеваю подумать дальше, как он начал двигаться.

Его миллиметровое движение вгоняет меня в такое состояние…

— Стой! — опять восклицаю я.

— Терпи… — он дернулся в другую сторону.

Его твердые руки сдвигаются. Одна вниз по животу и начинает играть моим клитором, вторая вверх и, ухватив за грудь, чуть сжимая, поглаживает набухший сосок. Непроизвольно у меня вырывается стон. Странное состояние. Притупившаяся боль и горячий ком, зарождающийся внизу живота. Его плавные, осторожные движения вызывают широкую гамму чувств. Боль в растянутом до предела анальном отверстии — жалость к себе и обреченную подчиненность к тому, кто это сотворил, а ласки руками — некую эйфорию, придающие процессу нереальность. Голова кажется пустой до звона и мне уже кажется, что это не меня трахают в задницу, а какое-то постороннее тело, не имеющее ко мне никакого отношения. Его движения становятся энергичными и посредством боли, я начинаю получать неестественное удовлетворение. Боль, бессилие что-то изменить, горячий ком в животе — трансформируются в нечто новое, неизведанное мной. Во мне зарождается похотливое желание, и я, уже беспорядочно выкрикивая маты, пытаюсь сама нанизываться на его член. Реагируя на мои движения, он ускоряется и довольно скоро, я начинаю сотрясаться в оргазме. Мои ноги, трясущиеся от напряжения, расползаются по скользкому дну ванны. Я пытаюсь прижать голову ниже к «земле», но там вода, заливающая мой раскрытый в крике рот… И единственное что я могу это только как можно сильнее выгнуть спину. Вода вокруг нас бурлит и плещется волнами.

— Буря… в стакане воды, — отрешенно думаю я.

В голове полный хаос… Я хочу, закончить это «издевательство» и в то же время молю, о его продолжении ещё хотя бы на миг. Сергей Петрович рычит и его ствол, содрогаясь, выплескивает в меня сперму.

— Я сегодня прямо сосуд для семени, — мелькает мысль, улетая куда-то прочь.

Партнер обессиленно отпускает меня и подаётся назад. Сначала я даже не соображаю, что произошло. Меня ещё трясёт, а спазмы выкручивают тело. И лишь когда рука начинает поглаживать ягодицы, понимаю: боли больше нет! Ничто не раздирает мой сфинктер, а сам он медленно начинается съёживаться. И только теперь я начинаю чуять, как по бедрам опять течет сперма…

С некоторым трудом распрямляюсь и сажусь на колени. С лица уходит гримаса, оно принимает обычный вид. С трудом сдерживая дрожь, провожу рукой по бедру, подрагивающей ягодице и пальчиком пытаюсь нащупать появившиеся перемены. Если до того как, мой палец входил туда с трудом, то теперь он просто проваливается… Вода пощипывает раскрывшийся «проход». Закипая от злости, поворачиваюсь к нему:

— Ты что сдурел? Тебе по нормальному мало было?

— Да ладно тебе Александра… После благодарить будешь…

И я… вдруг начинаю реветь как последняя дура! А он обнимает меня и прижимает к себе.

— Хватит! Всё уже закончилось…

— Тебе легко говорить! — почти кричу я в ответ, — не тебе в задницу «дрын» запихивали…

* * *

Чуть позже, когда я лежу в большой, как поле аэродрома постели на животе, Таня, нежно воркуя, втирает в кожу моей многострадально попы крем. Как только она начинает мазать мою «дырочку» я шиплю от боли.

— Ни чего! Это пройдёт… — приговаривает она, — хочешь, я тебя поласкаю?

И не дожидаясь ответа, её пальчики начинают свой «танец» у меня между ног. Я расслабляюсь, принимая ласку. А когда в дело вступил язык, начинаю чуть приподнимать ягодицы. Движения отдаются саднящей болью там, но наступающее возбуждение перевешивает. И как только язык проникает в вагину, я кричу и кончаю. Вырвавшись из цепких рук Татьяны, переваливаюсь набок и съёживаюсь, подтянув ноги к животу и обхватив их руками. Мне хорошо, даже очень хорошо. Она укрывает меня одеялом и усталая до предела, я засыпаю…