Бомжиха. Часть 8

— Костя, вставай. Не забывай, сынок, что тебе нужно идти сегодня в школу. — будила рано утром меня мать.

На диване я спал один, бабки со мной рядом не было, но с кухни доносились приглушённые голоса: Зоя Владимировна сидела там со своей старшей дочерью и о чём то разговаривали.

— Я не пойду в школу, мам. Настроения нет. Лучше с бабкой в деревню съезжу. Дом ей покажу. Ты мне ключ от гардероба оставь. Мы с ней пистолет в дорогу возьмём и в деревне из него постреляем. — ответил я матери и откинув с себя одеяло, взял мать за руку и притянул к себе на диван.

Я лежал голый, с хорошим утренним стояком, и у меня возникло стойкое желание засадить мамаше, пока бабка с тёткой были заняты на кухне разговорами.

— Пусти, сынок. Не время сейчас. Я уже на работу собралась. Не нужно, а то помаду сотрешь. На Зое свою молодую дурь сгонишь. Но только на нас с Галей силы оставь. Я разрешаю тебе съездить в деревню туда и обратно без ночёвки. А пистолет разрешу взять, если Галя с вами поедет. Она разбирается в оружии и с ней будет безопасно. У нее сегодня выходной. Отгул за ночное дежурство. Так что вы втроём в деревню поедете. — сказала мне мать, не давая себя завалить на диван.

Мама Света была одета в юбку и в шерстяной пуловер, а на её миловидном лице был нанесен макияж и губы накрашены. И я лишь помял матери груди, выпирающие через пуловер двумя большими холмами, а она, нагнувшись ко мне, поцеловала головку моего члена и поводила по ней языком.

— Вечером опять все вместе на диване сексом займемся. Мне вчера так хорошо было. Хочу продолжить. — мать обхватила губами мою залупу, слегка её соснула и с сожалением выпустила из губ.

Встала с дивана, одернула юбку и поправила прическу на голове, облизывая губы.

— Хорошо, Света. Только знай, я тебя одну люблю. — тихо сказал я матери, по быстрому встав с дивана и зайдя к ней со спины, прижался членом к ее объемной жопе под юбкой, взял мать двумя руками за груди, с наслаждением их помял, целуя женщину в шею, вдыхая аромат духов, шедший от её волос.

Из двух сестер я больше любил мать и мне было с ней более кайфово, чем с тёткой. Все же мать есть мать, и от сознания того, что ты лежишь голый на женщине, которая тебя родила и вскормила грудным молоком, дополнительно приятно.

— Взаимно, родной. Но только это между нами. Не хочу, чтобы Галя ревновала. А тебе, я смотрю, с Зоей вчера понравилось. Но это нормально. Я не ревнивая, а ты должен попробовать разных женщин. Наши дырки с Галей тебе уже надоели, так наслаждайся с бабкой. Но и про нас не забывай. — шепнула на ухо мне мать, одарив при этом таким любящим взглядом, что я понял: ни одна женщина в мире не заменит родную мать.

Мама Света всегда будет меня любить как сына и как любовника, с которым ей очень хорошо в постели.

— Галя. Под твою ответственность. Костя хочет в деревню съездить, дом проверить. И заодно пострелять из Зоиного пистолета. Но я даю ключ от гардероба только тебе. При условии, если ты поедешь с ним в деревню и все проконтролируешь. — сказала старшей сестре моя мать, ложа перед ней на стол ключ от гардероба, где хранился наган и три пачки патронов к нему.

— Я сама кого хочешь научу стрельбе и владению оружием, дочка. Если я не умела пользоваться револьвером, зачем я бы тогда его покупала. Так что Гале не зачем с нами ехать. Можешь на меня рассчитывать, Света. С твоим сыном ничего не случиться. — встряла в разговор двух сестер баба Зоя и положила руку на лежащий на столе ключ.

Когда мы с матерью вошли на кухню, женщины сидели за столом, курили сигареты и пили кофе. На тётке и бабке были надеты халаты. Правда, на худощавой Зое Владимировне халат одной из ее дочерей кобыл сидел как балахон. Но другой одежды у нас в доме не было, и бабка довольствовалась тем, что есть.

— Правда, Свет. Пусть Зоя с Костей вдвоём едут в деревню. А я на работу лучше пойду. Отгул всегда успею отгулять. Использую выходной для того дня, когда племяшка Зои к нам приедет. — сказала младшей сестре Галина Николаевна, и я заметил, как глаза у нее загорелись похотливым огнем.

Бывшая москвичка Галя была более развратной, чем ее сестра провинциалка, и горела желанием попробовать однополый секс с молодой девушкой. Да и по глазам тёти Гали было видно, что у нее нет особого желания тащиться по морозу в село и провести там день до вечера. Тем более, что вчера вечером и ночью мы занимались самым развратным сексом вчетвером на диване. Я при сестрах порол их пожилую мать и интерес у них пропал.

— Ладно, мам. На тебя надеюсь, раз ты у нас такая боевая. Но вечером возвращайтесь в город. С ночёвкой не оставайтесь. — ответила согласием мама Света и предупредила сидящую на стуле бабку.

— Ты нам Костю не загоняй, Зоя. Можешь ему дать разочек, если тебе невтерпеж. Но лучше дома все вместе опять на диване в зале займёмся. — сказала своей пожилой матери Света, беря рукой меня за хуй и нежно его погладила.

Я зашёл на кухню голый, со стоящим колом членом. Трусы я не стал надевать, так как собирался принять душ. Да и стесняться мне в квартире было некого.

— Хорошо, дочка. Мне и вчерашнего хватило за глаза. Ну, если только разочек, для здоровья. А то я смотрю, у парня напряжение сильное. Его нужно сбросить. — бабка, так же как и ее младшая дочь, не вставая со стула, протянула руку и обхватила мой член пальцами.

— Уцепились, так и без наследства парня оставить недолго. Пошли, Костя, поможешь мне одеться. На работу пора. — тётя Галя разогнала свою мать и младшую сестру и повела меня в свою спальню.

Каждое утро я помогал сестрам одеваться. Мне самому нравилось застегивать на их спинах лифчики и прижиматься членом к их жопам. Вот и сейчас, зайдя в комнату с тёткой, дождавшись, когда она снимет с себя халат и оставшись голой, возьмёт в руки бюстгальтер. Я подошёл к тёте Гале сзади и, прижавшись членом к ее полной попе, стал помогать старшей сестре моей матери застегивать застежки лифчика, одновременно целуя женщину в шею.

— Как приятно, сынок. Вечером я тебе в попу дам. Давно в нее твой член не входил. Чешется, зараза.

— Галина Николаевна поддала жопой мой член и потёрлась об него ягодицами, прямым текстом намекая мне, что она хочет пороться в очко. Моя мать тоже давала мне в жопу, и это вносило разнообразие в наши интимные отношения. Мне нравилось ебать сестер, этих двух зрелых и матёрых самок, в их влажные пизды и в попки. Особенно мне было по кайфу засаживать в жопу матери. Ее ебли до меня в магазине армяне, и мама Света ловила определенный кайф от порева в задний проход.

— Без проблем, Галя. С удовольствием это с тобой сделаю вечером. — ответил я тётке и, слегка надавив залупой ей на ягодицы, почувствовал, как головка моего члена вошла тёте Гале в очко.

Дальше я вставлять ей не стал. А просто держал член у старшей сестры моей матери в заднем проходе, поглаживая руками ее белые ягодицы.

— Не балуй, сынок. Не хочу я сейчас. Смазки нет. И у меня попа не подготовлена. Вечером все будет, племяш. Вечером. — сопя носом от удовольствия, тётка отстранилась от меня и подойдя к шкафу, встала перед зеркалом.

Я смотрел на ее отражение в зеркале и видел перед собой рослую блондинку с заросшим чёрными волосянками лобком. Галя красила свои волосы в белый цвет и голая она смотрелась сексуально.

— Ты у бабки получше расспроси про ее » племяшку», девчонку, которая должна в воскресенье из тюрьмы освободиться. У меня желание возникло с женщиной попробовать. Давно хотела, но не было возможности. А сейчас, если Зоя не врёт, хочу это испытать. Вдруг понравиться. — говорила мне тётка, надевая на свою жопу трусы белого цвета и поверх них натянула черные колготки.

Меня дико заводили на теле женщины капроновые чулки или колготки. Особенно черные и когда сквозь просвечиваются белые трусы. И колготки должны обязательно быть натянуты до пупка, чтобы он тоже через них просвечивался.

— Спрошу, конечно, тёть Галь. Мне и самому жена нужна. Так будет лучше для нас всех. А то соседи и знакомые начинают шептаться. Я с вами живу в одной квартире без жены, а это уже подозрительно. — ответил я тётке, возбуждаясь от мыслей, что в воскресенье увижу ее в объятиях молодой девушки.

Такие отношения у нас в провинции были строжайшим табу. И увидеть, как родная тётя лижется с молодой девушкой, было бы запредельным желанием. У меня сейчас только от одного разговора с тёткой хуй стало ломить до боли.

— Мам. Ты в гардеробе, посмотри мои старые вещи. Я раньше стройной была, может тебе что подойдёт. А то вырядилась как пугало. В таком наряде, как у тебя, в деревню нельзя ехать. Весь автобус будет глазеть. — сказала бабе Зое моя мать, перед тем, как выйти с сестрой из квартиры и захлопнуть за собой дверь.

— Фу. Наконец то. Как гора с плеч. Мне тяжело с ними общаться. Толи дело с тобой внучек. Мне так хорошо, когда ты рядом, Костя. А у тебя дом в деревне большой. Я не смогу жить в одной квартире с дочерьми. Давай уедем в твой дом в деревне и будем там жить втроём. Ты, я и Ира. — предложила мне бабка, снимая с себя халат и ложа его на стул.

Пожилая мать Светы и Гали предстала передо мной голая, давая мне рассмотреть ее ещё не старое тело.

— Дом большой, две комнаты и две печки. Нам места в нем хватит. А эта Ира, твоя » племяшка » баб Зой, на самом деле существует. А то у меня Галя просила про нее у тебя разузнать. Она горит желанием дать ей полизать. Но думает, что ты обманываешь. — спросил я у бабки, подходя к двери и закрывая дверь с обратной стороны на ключ.

Перед тем как идти на автобус, я хотел засадить своей пожилой родственнице и нам никто не должен помешать.

— С какой стати мне врать, Костя. Она действительно выходит из колонии в это воскресенье, и мы с тобой поедем в Можайск её встречать. А то она одна сюда к нам дорогу не найдет. Да и эту девочку нужно беречь. Она золото. Пошли, я тебе ее фотографию покажу. — бабка пошла в зал, где на стуле возле дивана висела её сумка, а я, идя следом, рассматривал её пухлую попку небольшого размера, но такую аппетитную, что у меня появилось стойкое желание выебать мать обеих сестер на диване через жопу.

— Вот она для справки, на освобождение не так давно снималась. Симпатичная девчонка, правда? — бабка присела на диван и держа в руках свою сумку, покопалась в ней и вытащила из нее небольшую фотокарточку, которую дала мне в руки.

Фотография была цветной и с нее на меня смотрела молодая курносая девчонка с насмешливым лицом и голубыми глазами. Девушка была блондинкой и довольно приятная на вид. На ней был надет черный халат с биркой на груди, на которой белой краской написано её имя и фамилия. А также номер отряда.

«Парфенова Ирина Петровна. Четвертый отряд «.

— Ну как, Костя. Понравилась тебе моя » племяшка». Это она для паспорта и справки сфотографировалась без макияжа. А когда губки накрасит и глазки подведёт, вообще конфеткой становится. Эх, сколько я в колонии за нее дралась. Многие хотели Иришку себе заполучить. Но я ее в обиду не давала. Мне самой с ней было хорошо. Знаешь, как она сладко лижет. А какой у нее 👅 язык. Она им меня до оргазма моментально доводила. — бабка положила фотокарточку своей молодой любовницы обратно в сумку и полезла ко мне с поцелуем, беря в руку мой член.

— Хочешь меня, внучек. Только сначала сделай мне приятно ртом. Не могу. Привыкла я к таким ласкам. — Зоя Владимировна выпустила меня из своих объятий и легла на диван, положив голову на подушки, широко раздвинув ноги, согнув их в коленях для удобства.

Развратная бабка с крашенными красной краской волосами лежала на диване враскорячку и тяжело дыша, ждала, когда внук ляжет между её ног и начнет лизать у нее влагалище. Бывалая зечка, полжизни просидевшая в лагерях и привыкшая там к извращённым ласкам с женщинами. Хотела, чтобы я у нее вылизал пизду, прежде чем она даст мне в него засадить.

— Как скажешь, бабуль. Ты мне очень нравишься. И для тебя я сделаю все, что хочешь. — ответил я бабке, поудобнее устраиваясь у нее между ног.

Прежде чем припасть ртом к аккуратным половым губкам родной бабки, я расцеловал ей ноги, коленки и внутреннюю сторону нежных белых ляжек и только потом коснулся языком ее письки. По сравнению с пиздами её кобыл дочерей, писька у бабы Зои была небольшой и аккуратной, и ее было приятно лизать. Только сока и выделений из влагалища у Зои Владимировны выходило не так много, как у тёти Гали и у моей мамы Светы. Всё-таки сказывался возраст. Но в целом пизда у бабы Зои сухой не была. Она сочилась, и я даже слизывал языком любовный сок у нее с половых губ.

— Вот так, внучек. Аааа. Лижи. Лижи её. Делай своей бабушке приятно. Скоро на пару со своей невестой станете её у меня лизать. Ира тебя всему научит. — сквозь стоны говорила мне бабка, лёжа на спине с раздвинутыми ногами и поглаживая мою голову рукой, прижимая ее к своему лобку.

А я старался как мог, и мне было по кайфу лизать у бабы Зои её аккуратную письку. Пить вкусный сок из ее влагалища и теребить языком горошину клитора. И вскоре это дало свои плоды. Бабка глухо завыла и сжала мою голову ляжками.

— Давай, внучек. Сделай мне как вчера. Не жалей меня. Я так хочу. — бабка сама задрала ноги кверху, едва я полез на нее сверху.

Пожилая женщина думала, что я вновь буду ебать ее » по офицерски » до криков, как вчера вечером. Но у меня в голове было другое.

— Бабуль. Возьми подушку и ложись на нее животом. Я сзади с тобой хочу. — предложил я бабке и она нехотя согласилась.

— Только жопу мою не трогай, внучек. Я в неё не даю. — предупредила меня Зоя Владимировна, ложась животом на предложенную под него подушку.

— Да мне твоя анальная дырочка не нужна, бабуль. Я твоих дочерей туда свободно ебу. И сегодня как раз Галя меня просила ей задний проход прочистить. Так что не волнуйся. Не трону я тебя в неё. — успокоил я бабку, ложась на нее сверху.

Я уперся одной рукой в диван, а другой рукой направил член бабке в пизду, раздвинув сначала ягодицы её пухлой попки. И в таком положении, удерживая тело на весу, стал её ебать через жопу.

— Ой, сынок. Ой, внучек. Хорошо то, как Костя. — благодарила меня пожилая мать Светы и Гали, лежа подо мной, подставив свою пухлую жопу.

А я, по прежнему удерживая тело на весу, чтобы не придавить хрупкую женщину, порол её через жопу и мял одной рукой ей ягодицы. Приятно было, пиздец как. Вот так засаживать симпатичной бабке с крашенными красной краской волосами через жопу, раздвигать рукой ей ягодицы и наблюдать, как мой член входит в дырочку её влагалища и при этом одновременно мять ей попку рукой.

— А ты хорошо обучен с женщинами в постели, Костя. Это тебя мать с тёткой обучили. — спросила у меня Зоя Владимировна, лёжа на диване с сигаретой в руке.

После того, как я с рыком кончил на ней. Баба Зоя попросила, чтобы я прикурил и подал ей сигарету.

— Они самые, бабуль. У меня других женщин не было. Ты третья после них. — ответил я бабке, присаживаясь на диван рядом с ней, смотря на неё влюблёнными глазами.

Мне нравилась эта женщина, несмотря на то, что она сидела в тюрьме. Я немного её побаивался. Но в то же время обожал, хотя был знаком с ней совсем недавно. Но она не была похожа на матерую уголовницу, которых обычно показывали в фильмах. У бабы Зои на руках и на теле не наблюдалось ни одной наколки. И лишь взгляд ее проницательных глаз говорил о том, что женщина многое повидала и через многое прошла.

— А Ира за что сидит, бабуль. Что она натворила. — спросил я у бабки, сидя рядом с ней на диване и теребя рукой волосики у неё на лобке.

Мне доставляло удовольствие после секса в разговоре с матерью или тёткой гладить им лобки, и с бабкой я проделал то же самое.

— Да, можно сказать, не за что. Начальство воровало, а на нее, дуру, ворованное повесили. Ира в магазине продавщицей работала. А заведующая её подставила. И девчонка загремела на нары ни за что. У нас там половина зоны просто так сидят. — ответила мне бабка, затягиваясь сигаретой.

Я подал со стола ей пепельницу, и Зоя Владимировна, лёжа голая с раздвинутыми ногами, курила и вела со мной беседу.

— А ты тоже ни за что, бабуль, сидела. — спросил я у бабки с лёгкой иронией.

— Нет, внучек, я как раз за дело села. За сбыт наркосодержащей продукции в особо крупных размерах. Но мне, можно сказать, повезло. — ответила Зоя Владимировна и замолкла, видимо ей не очень хотелось рассказывать о себе.

— Пошли в душ, баб Зой ополоснуться не помешает, и в дорогу будем собираться. Нам ещё на автовокзал нужно идти. — поторопил я бабку с куревом.

И когда она затушила сигарету и встала с дивана, я подхватил ее под руки и подняв, понёс в ванную.

— Ой, Костя. Ну, не надо. Меня никто на руках не носил. Иришку будешь носить. Она молодая. А я уже старая. — довольным голосом произнесла баба Зоя, обвив рукой меня за шею.

В ванной мы хорошенько помылись с мылом и шампунем. Я помыл бабку, а она меня. И вытерлись одним большим полотенцем, мы с ней поспешили в спальню моей матери искать бабе Зое другую одежду. Хотя, как по мне, так ее одежда была вполне нормальная. Но для деревни все же джинсы, надетые на пожилой женщине, и молодежная куртка вкупе с окрашенной головой был перебор.

Трусы с лифчиком Зоя Владимировна надела свои, а вот юбку и трико на ноги под юбку нашла в гардеробе у своей младшей дочки. Юбка была ей как раз в пору, как и шерстяная кофта. Там же мы нашли и пальто, простое, серое, неприметное. На голову бабка надела вязаную шапку и стала похожа на обычную деревенскую женщину.

— Револьвер себе бери, Костя. Мне с моей справкой об освобождении он совершенно ни к чему. С ним я загремлю на нары надолго, а я больше не хочу в тюрьму. Мне и на воле хорошо. Особенно после того, как я встретила тебя, внучек и нашла своих детей. — Зоя Владимировна открыла ящик в гардеробе в спальне у моей матери и достала из него револьвер и коробку с патронами.

Бабка опустила оружие стволом вниз, ловким движением пальца откинула у него барабан в сторону и, распечатав пачку с патронами, набила ими барабан револьвера. В него вошло ровно семь штук, а ещё семь патронов Зоя Владимировна взяла с собой и отдала их мне вместе с револьвером. Патроны у нагана были необычные. Не такие, как у большинства пистолетов, которые я видел в фильмах о войне. У нагана патрон представлял собой латунный цилиндр с утопленной в него пулей. Она не торчала, как обычно, сверху, а находилась внутри гильзы.

— Не бойся, милый. Нас никто не станет обыскивать. Я просто страхуюсь на всякий случай. — успокоила меня бабка, заметив, как задрожала моя рука, когда я взял в неё револьвер.

Я действительно немного трусил, взяв в руку боевое оружие, которое к тому же было заряжено и в его барабане вставлена смертоносная начинка. Но волнение по этому поводу у меня прошло, когда я положил наган и патроны в боковой карман куртки и застегнул её на молнию для надёжности. Теперь я уже не боялся, а наоборот, мне стало спокойно и уверенно, ощущая тяжесть лежавшего в кармане нагана, который при случае я смогу достать и отбиться от напавших на меня врагов.

— А вот её не стоит с собой брать. Водка плохой помощник при стрельбе из револьвера. Я с собой » шмаль» возьму, мы с тобой «косяк» забьем и выкурим на двоих. По мне так анаша лучше водки. И после нее голова не болит, а вот желание заниматься любовью возникает сильное. — Зоя Владимировна, заметив, что я взял из ящика с водкой, который стоял в спальне у матери, бутылку, отобрала её у меня и поставила обратно.

И она была права, какой смысл было тащить с собой бутылку водки, когда можно получить удовольствие от нескольких затяжек анаши. А после » травки» действительно у меня встаёт колом член и возникает стойкое желание заниматься сексом с женщинами. В деревне я планировал ещё засадить Зое Владимировне один на один, без участия ее дочерей.

— Тогда я с собой » тормозок» возьму, бабуль. До вечера мы проголодаемся. А после твоей анаши аппетит зверский наступает. — сказал я бабке и пошел из спальни в кладовую, где у матери хранились запасы тушёнки и различных консервов, принесенные из магазина ещё в то время, когда он был государственным.

Много еды я не стал с собой набирать. Взял лишь пачку макарон, банку свиной тушенки, рыбные консервы, хлеб и немного колбасы с сыром. Для того, чтобы пообедать, можно сварить макароны » по флотски » с тушенкой и догнаться рыбными консервами с колбасой и сыром. А вечером мы вернемся домой. Закрыв квартиру на ключ, мы вышли с Зоей Владимировной в подъезд и пошли вверх по улице к автовокзалу. Заснеженные улочки нашего провинциального городка утром были обычно пустынные, так как большинство горожан трудились на предприятиях, и многолюдно на них становилось ближе к вечеру, когда заканчивался рабочий день и народ шел с работы домой.

Я шел с бабкой по улице мимо райотдела милиции с заряженным наганом в кармане, с ощущением лёгкой дрожи в коленях. Мне казалось, что два молодых мента, вышедшие покурить на порог перед отделом, мимо которых мы шли. Остановят меня и обыщут. Они найдут в боковом кармане револьвер и отведут в камеру для допросов. Но мои страхи были напрасны. На меня и на идущую со мной рядом пожилую женщину в сером пальто и в вязаной шапке на голове, из под которой выбивались красного цвета волосы, никто не обращал внимание. И мы благополучно добрались с ней до автовокзала, где купили билеты и сели на автобус, идущий в областной центр и делающий остановку возле деревни, где был мой дом.

— Вот баб Зой. В этом пруду я рыбу ловил, когда мы с Галей осенью тут жили. Моя мать ещё не знала о том, что Галя её родная сестра, и чтобы пропитаться, приходилось ловить рыбу. А дом, где мы жили, вот возле пруда находится на бугре. Летом тут красота. И главное, никого рядом нет. Только вверху на краю улицы живут две старухи, я у них картошку брал в обмен на рыбу. И ещё дальше в деревне несколько человек на постоянной основе живет. А так большинство домов в деревне брошены. — пояснил я бабке, когда мы шли с ней по плотине к дому.

Мы благополучно доехали на автобусе до нужной нам остановки. Вышли, поблагодарив водителя, и пошли по тропинке через овраг. И вскоре уже подходили к дому.

— Так это же хорошо, что вокруг никого нет. Мы плантацию » шмали» с тобой тут посадим внучек. Будем свою » травку» выращивать и курить. — радостно воскликнула бабка, оглядывая дом и местность вокруг.

А в деревне стояла гробовая тишины и на выпавшем за ночь снеге были видны лишь лисьи и заячьи следы. И ни одного следа человека вокруг.

— Заходи, баб Зой. Сейчас я печь затоплю, а то дома дубак. Да и прогреть его нужно, чтобы сыростью не пахло. — сказал я бабке, открыв дверь террасы ключом и зайдя с ней в дом.

Выложив из пакета продукты на стол и револьвер с патронами из бокового кармана куртки, мне он реально мешал и я боялся, что он нечаянно выстрелит. Я поспешил за дровами в дровник, а бабка вышла со мной на улицу.

— Я в туалет хочу, Костя. Где у тебя уборная. — спросила у меня Зоя Владимировна, переминаясь с ноги на ногу.

— Да вот же баб Зой, она перед тобой стоит возле сарая. Но если ты писать захотела. То можешь сходить во дворе, тут никто тебя не увидит, кроме меня. А я свой, стесняться нечего. — ответил я бабке, набирая поленья в охапку.

Мне хотелось быстрее затопить печь. И пока она топиться, пострелять из нагана по пустым бутылкам, а после пообедать и заняться поревом. Мне нравилось ебать пожилую мать Светы и Гали. У нее влагалище было узким и приятным. И сношать бабку в него было одно сплошное удовольствие.

— И вправду, что мне тебя стесняться, внучек. Ты видел мою пизду вблизи. А вокруг и впрямь нет ни души. Глушь тут у вас жуткая. — ответила мне бабка, снимая с себя пальто и вешая его ветку росшей во дворе яблони.

День выдался солнечный, с небольшим морозцем в пять градусов, и можно было свободно сходить в туалет без верхней одежды.

— Давненько я на улице не ссала. Два в одном. И в туалет сходишь. И природой полюбуешься. — говорила мне бабка, задирая юбку и опуская на колени трусы вместе с колготкам.

Пожилая женщина села на корточки и, смотря на меня, стала мочиться. Я видел, как ссала моя мать и ее старшая сестра Галя. Но у них ссаки выливались из влагалища, как из пожарного брандспойта рекой. А у Зои Владимировны писька была небольшой, аккуратной и ссаки из нее выходили тоненькой струйкой, плавя снег у бабки под ногами.

— Красота какая. Я в деревне никогда не жила. Все время в городе. И на природе не часто бывала. А тут прямо первозданные места и тишина. Райское место. — произнесла баба Зоя, вставая с корточек и натягивая на живот колготки вместе с трусами.

— Согласен, бабуль. Место здесь действительно отличное. Мы с Галей хотели весной тут уток, гусей разводить. Пруд, считай, под домом. Но все изменилось, когда моя мать сюда приехала. Ваша младшая дочь, Зоя Владимировна, все разрушила. Хотя, может это и к лучшему. Зато теперь мы все вместе. — ответил я бабке, идя в дом с дровами.

Русскую печь на кухне я не стал затапливать. Только «лежанку » в зале. Она быстро нагревалась и так же быстро прогорала. И до вечера угли в печи прогорят, и можно без опаски ехать в город, зная, что дом не сгорит от выпавших из печи углей.

— А мне нравится. Очень нравится и дом, и местность вокруг него. Костя. Давай, внучек, мы станем здесь жить. Ты, я и Ира. Нам хорошо будет втроём. — пока я растапливал печь, бабка осмотрела комнаты, заглянув в каждый закуток, и осталась довольна увиденным.

— Да я разве против, бабуль. Но мать с Галей не захотят. В таком случае кто их ебать станет? Тем более, если ваша старшая дочка попробует с молодой девушкой. То навряд-ли она отпустит от себя Иришку. И обижать мать и тётку мне не очень хочется. — ответил я бабке, закуривая сигарету и задумчиво смотря на огонь в печи.

С одной стороны Зоя Владимировна была права. Нам лучше было бы жить втроём отдельно от её взрослых дочерей. Да и когда освободится из колонии Иришка и приедет в наш город. То впятером в одной квартире старой планировки нам реально будет тесно. Но мать и тётя Галя любят заниматься сексом почти каждый день и не захотят ездить к нам в деревню по выходным. Можно было, конечно, купить дом рядом на улице. Среди них есть вполне нормальные дома. И продадут их недорого. Но мама Света ни за что не захочет переезжать из города в деревню. Можно даже не заикаться насчет этого. Но тут меня осенило. Зачем нам с бабкой и ее молодой любовницей переезжать в деревню. Когда можно найти жилье у нас в городе. Даже в нашем доме в соседнем подъезде по моему сдавалась квартира.

— А знаешь что, баб Зой. Зря ты им деньги отдала. У нас городе можно найти квартиру. А этот дом в деревне можно использовать под дачу. Летом тут будем отдыхать и загорать. — сказал я бабке, озвучив внезапно посетившую мой мозг мысль.

— За деньги не переживай, внучек. Деньги не проблема. А ты молодец, дельную мысль подал. Я в долгу перед своими дочерями. И не хочу их обижать. А так мы действительно будем все вместе. — похвалила меня бабка и полезла ко мне целоваться.

— Холодно, бабуль. Зря ты водку не разрешила с собой взять. Сейчас самое то было бы по рюмочке пропустить для сугрева. — с укором сказал я женщине, целуясь с ней в холодном доме.

Анашу курить хорошо в тепле, когда лежишь на диване разморенный. А вот на холоде лучше водки ещё не придумали.

— Ничего, не замерзнешь. Пусть печь топится и дом нагревается. А мы с собой сходим на улицу, постреляем из револьвера. — предложила мне бабка, и я с ней согласился.

Подложив дров в печь побольше и, прикрыв наполовину поддувало, чтобы горящие угли из печи не выскочили на пол, пошёл вслед за своей боевой бабкой.

— В доме есть пустые консервные банки или бутылки? Мы их в качестве мишеней используем. — спросила у меня баба Зоя, беря револьвер со стола и патроны.

Пожилая женщина сунула наган в карман пальто, а в другой положила патроны. — Банки на помойку выкинули, а бутылки найдутся. Мы с Галиной Николаевной выпивали, когда осенью тут жили, и пустую посуду в доме оставляли. Мать же в магазине работает, и их можно было сдать за деньги. — ответил я бабке, заходя в закуток за » русскую» печку и показывая ей батарею водочных и пивных бутылок.

— Десятка хватит за глаза внучек. У нас всего четырнадцать патронов. Но я все не буду использовать. Оставлю парочку на всякий случай. Места тут глухие и мало ли что. — предупредила меня бабка, заметив, что я стал складывать в сумку бутылки все без разбора.

— Да тут нет никого, бабуль. Мы две недели с Галей прожили и к нам никто не пришёл. Даже дверь в доме не закрывали. Но я с тобой согласен. Оставь пару патронов на всякий случай. — сказал я бабке, надевая куртку и, взяв пакет с бутылками, вышел с ней на улицу.

— Давай немного от дома отойдём, баб Зой. Не будем старух пугать, которые наверху живут. Они добрые и мне всегда продукты давали. — предложил я пожилой родственнице и повел ее со двора к пруду.

Мы вышли за забор и спустились к плотине, на которой росли старые лозины, а чуть подальше за прудом начинался лес.

— Вот сюда ставь бутылки, Костя. Это наш тир будет. — сказала мне бабка, увидев поваленное дерево, лежащее на земле.

Это была огромная берёза, росшая ещё, наверное, при царе. Она упала на землю от старости и разломилась надвое.

— Близко не ставь. Подальше друг от друга. — учила меня бабка, когда я стал расставлять бутылки на лежащей на земле берёзе.

И когда я, следуя ее наставлениям, расставил бутылки, бабка позвала меня к себе. Пожилая женщина стояла в метрах десяти от бревна с бутылками, держа в одной руке наган, а в другой эбонитовые четки. Пальто на пожилой женщине было распахнуто, а её крашеные волосы выбились из под шапки и торчали в разные стороны.

— Держи револьвер, внучек. Тебе первому доверяю. Смотри. Он взводится в боевое положение вот так. — прежде чем дать мне в руку наган, Зоя Владимировна взвела курок большим пальцем и в таком положении передала револьвер мне.

— Не бойся. У него отдача слабая. Прицелься и стреляй. — говорила мне бабка, стоя рядом со мной с горящей сигаретой в губах.

Пожилая женщина курила и с иронией, а также с лёгкой усмешкой смотрела на своего внука, держащего в руке боевое оружие и не знающего как им пользоваться. А меня по реально трясло. Я ведь только в тире из воздушных ружей стрелял, а вот из боевого оружия ни разу. Но все же прицелившись, нажал на курок и выстрелил. Наган словно кашлянул. Звук выстрела был сухим и не громким, а отдача слабая. По бутылкам я не попал. Пуля пролетела над ними и срезала ветку у стоявшей позади березы.

— Ничего, первый блин всегда комом выходит. Дай я попробую. — бабка забрала у меня наган и, не выпуская сигарету из губ, выстрелила несколько раз в сторону бревна.

И как по волшебству, стоящие на бревне бутылки разлетелись вдребезги.

— Нифига себе. Ты снайпер, бабуль. Твою старшую дочь ёбарь стрелять научил. А тебя кто? — спросил я у бабки, беря у нее из руки револьвер, и так же как она, выстрелил по бутылкам два раза, взводя курок револьвера большим пальцем.

Но я снова промазал. Одна пуля попала в бревно, а другая легла перед ним, подняв снежный фонтанчик.

— Я не всю жизнь сидела в тюрьме внучек. Одно время работала на железной дороге в «Вохре», а там нам оружие выдавали, наганы, но только не такие, как этот, а солдатские, с длинным столом. Там и научилась стрелять. — пояснила мне бабка и снова почти не целясь, выстрелил два раза подряд и выбив две бутылки.

Расстреляв весь запас патронов и оставив в барабане несколько штук, как договаривались, мы вернулись в дом. Правда, перед уходом мне все же удалось попасть по одной из бутылок, отбив у нее горлышко.

— Ничего, Костя. Научишься стрелять. Иришка освободится и будете с ней на пару учиться. Только патронов нужно будет ещё купить. — сказала мне Зоя Владимировна, идя со мной к дому.

Пока мы были на улице, печь — лежанка в комнате протопилась и в ней стало тепло и вполне комфортно для того, чтобы раздеться догола и заняться поревом. Я ещё хотел засадить разок симпатичной бабке и снова через жопу, до того мне эта поза понравилась.

— Подожди, бабуль. Давай сначала поесть приготовим. А то после твоей анаши жор дикий нападает. — предложил я бабке, видя, что та, зайдя в зал, где было тепло, достала из своей сумки, с которой она не расставалась, пакетик с наркотиком и стала скручивать самокрутку.

— Тогда иди и готовь обед внучек. Я этим не умею заниматься. За меня все Ира делала. Кормила, обстировала и доставляла удовольствие в постели. — сказала мне бабка, ловко скручивая пальцами самокрутку с анашой.

— Так вы, выходит, жили как семейная пара. А кто из вас был мужем, а кто женой? — с недоумением спросил я у бабки, чувствуя, как у меня начал вставать член в штанах.

Меня дико заводили лесбийские отношения между женщинами. Особенно между старыми и молодыми. Я слышал, что в женских колониях зечки создавали семьи, но толком не знал, как они были устроены.

— Я » муж», а она «жена». Ира руководила хозяйством, стирала, готовила и занималась со мной сексом. А я ее защищала от других зечек. У нас в отряде было несколько таких семей. Но большинство женщин все же были нормальные и предпочитали свидание с мужем, чем ласки с » ковырялками». Но я не лесбиянка. Мне нравятся молодые девушки и парни. Я бисексуалка и не хочу быть чисто » розовой». Кстати, и Иришка аналогично любит женщин и парней. И ей твой член понравится, Костя. — ответила мне бабка, закончив скручивать самокрутку и положив её на стол, стала раздеваться.

Зоя Владимировна сняла с себя одежду, оставшись в одном нижнем белье, в черных кружевных трусиках и в лифчике. А я тем временем сходил на кухню и принес оттуда продукты, кастрюлю и ведро с водой. В зале на подоконнике стояла миниатюрная электроплитка. Мы с Галиной Николаевной пользовались плиткой для того, чтобы вскипятить или подогреть воду для кофе, обычно по утрам, не горя желанием выходить из теплой комнаты в холодную кухню.

Русскую печь в ней мы не каждый день топили. Вот и сейчас электроплитка нам пригодилась. Я поставил ее на стол, включил в розетку и по быстрому сварил на ней макароны и заправил их свиной тушёнкой, открыв банку. По комнате тут же распространился мясной аромат и у меня потекли слюни. Но есть сейчас было нельзя. Сначала необходимо выкурить » косяк » и заняться сексом с симпатичной бабкой, сидящей на диване в черном эротическом белье. А уже после можно и пожрать. Тем более, что от анаши разгорается прямо волчий аппетит.

— Нагрей немного воды. Я подмоюсь. Хочу, чтобы ты языком приятно мне сделал, Костя. Не могу, нравится, когда у меня ее лижут. Но она ссаная и я хочу ее помыть. — сказала бабка, снимая с себя сначала лифчик, а затем трусы.

Зоя Владимировна разделась до гола и стояла посреди комнаты, демонстрируя перед восемнадцатилетним внуком свое тело, а оно у бабки было словно у молодой девушки, до того она хорошо сохранилась.

— Я и сам хочу у тебя ее полизать, бабуль. Мне нравится твоя писька. А воды я тебе сейчас нагрею. — ответил я бабке, мигом сходив на кухню и принес из нее большую железную кружку объемом в один литр.

Тётя Галя как раз использовала эту кружку для подмывания. Но тётка грела её на газу. А мне не хотелось выходить на мороз на улицу и открывать вентиль на газовом баллоне. Газ на зиму был отключен. И по этому я по быстрому нагрел воды в кружке на электроплитке.

— Можешь возле печки подмываться, бабуль. Нечего тебе выходить на холод. — предложил я пожилой женщине, после того, как вода в кружке нагрелась до комнатной температуры.

— Тогда полей мне. Мы свои и тебя я не стесняюсь. — баба Зоя зашла в закуток за печкой, где стояла кровать, и там я ей полил на руку, которой она вымыла свои половые губы и само влагалище.

Обычно мать и тётка стеснялись подмываться при мне. А вот бабка не стеснялась и мыла свою пизду при внуке.

— Давай я твоего молодца хорошенько промою, внучек. Хочу у тебя его пососать. Вчера не получилось. Так сегодня наверстаем. — Зоя Владимировна оставила в кружке воды, и я, быстро скинув с себя одежду, в миг встал возле нее со стоящим колом членом.

— Какой он большой у тебя, внучек. Ире понравится твой член. Она хотя и худенькая, но любит большие члены у парней. — приговаривала мне бабка моя мою залупу куском душистого мыла, который я принес с кухни, взяв его на умывальнике.

Я не стал у нее спрашивать, откуда ее молодая любовница имеет понятие об членах. Ведь Ира сидела в тюрьме, а там мужчин нет. Но мне было по кайфу, что Зоя Владимировна и ее » племяшка» оказались бисексуалками, а не, к примеру, лесбиянками, которые мужиков на дух не переносят.

— На бабуль надень их. Мне нравиться, когда женщина в чулках. — я сходил в закуток за печкой и найдя в гардеробе чёрные капроновые чулки, которые использовала Галина Николаевна, и отдал их бабке.

Меня заводили женщины в чулках или в колготках. И бабка с выкрашенными красной краской волосами, натянув на свои ноги чулки, стала выглядеть еще сексуальнее.

— Поедем Иру встречать, и я в Москве куплю себе и ей эротическое белье. А ты мне подскажешь, какое тебе по вкусу, Костя. — сказала бабка, расхаживая по комнате в черных капроновых чулках, демонстрируя мне пухлую голенькую попку.

Волосы на голове у Зои Владимировны были красные, а лобок с чёрный с проседью, и это сексуально смотрелось.

— Люблю » шмаль » перед сексом курить. Она расслабляет и делает ощущения ярче. — говорила мне бабка, сидя рядом со мной на диване, затягиваясь ароматным дымом марихуаны.

Мы курили с ней самокрутку с анашой, передавая её друг другу. И действительно, после двух затяжек марихуаной мое сознание улетело куда-то под потолок, а в теле появилась необъяснимая лёгкость и мне захотелось летать. А ещё окружающий мир стал для меня необычайно приветливым и в душе появилась радость. Водка не давала таких ощущений, как анаша. И бывалая зечка баба Зоя не зря взяла с собой » шмаль » вместо водки.

— Хватит. А то смеяться начнешь. » Шмаль » на людей по разному действует. Кто весёлым становится, а кто наоборот злым. Другие смеются до одури. А мне лично хочется сексом заниматься. Потом ещё покурим. — Зоя Владимировна отобрала у меня » косяк » и затушила его в пепельнице.

Анаши у бабки в пакете было мало, и она ее экономила.

— Хочу семена настоящей афганской конопли купить и тут посадить. Место здесь глухое, безлюдное и сюда ни один мент не сунется. А ещё нам с тобой необходимо кальян приобрести. С ним гораздо удобнее и безопаснее курить, чем вдыхать в себя ещё и бумагу, из которой сделан » косяк». — сказала мне бабка, отбирая у меня окурок самокрутки.

Затушив его в пепельнице, пожилая женщина полезла ко мне с ласками. И немного поласкав меня, расцеловала мою грудь поцелуями, опустила голову вниз и влажные губы Зои Владимировны коснулись моей залупы.

— Вчера девки хотели, чтобы я тебе сделала минет внучек. Но не получилось. Зато сейчас это дело наверстаем. — баба Зоя подняла голову от моего лобка и, посмотрев на меня возбужденным взглядом, опустила её вновь и взяла мой член полностью в рот.

— Как приятно ты делаешь, бабуль. Сосешь лучше своих дочек. — похвалил я бабку, сосущую у меня член и погладил пожилую женщину по ее крашеным волосам на голове.

И это было правда. Сосала Зоя Владимировна действительно лучше своих взрослых дочерей, и мне было очень и очень по кайфу ощущать на своей залупе бабкины губы и ее влажный язык. Плюс ко всему приятные ощущения усиливала выкуренная анаша, которая делала секс ярче. И очень быстро пожилая мать обеих сестер своим сосанием довела меня до оргазма. Я кончил бабке в рот, но она не поперхнулась, а умело проглотила мою спущенку и вытерла губы ладонью.

— Спасибо, внучек. Я обожаю делать минет молодым парням. А теперь ты мне приятно 👅 языком сделай. У тебя это хорошо получается. — попросила меня бабка, сидя на диване.

Диван мы не раскладывали, и он был собран. Но это не помешало мне встать на колени на пол и уткнуться носом в лобок Зои Владимировны, моей сиделой бабки. Она не так давно откинулась с зоны, где у нее лизала пизду, молодая девчонка, моя ровесница, а теперь она заставляет меня, своего внука, делать с ней развратные вещи.

— Нежнее. Я не люблю грубо. Ничего, Иришка тебя научит, внучек. — баба Зоя, сидя на диване, задрала ноги кверху и положила их мне на плечи, и ее пизда с проседью очутилась буквально перед моим ртом.

И я ее сосал губами и лизал языком, стараясь сделать женщине приятно. И это у меня получилось, судя по стонам и охам, которые издавала сидящая на диване бабка. Она держала руки у меня на голове и, постанывая от удовольствия, гладила мои волосы. И когда она кончила, доведенная до оргазма моим сосанием, я навалился на нее сверху и, держа ноги пожилой родственницы на руках, ввел член ей во влагалище и стал ебать бабу Зою, засаживая ей до упора, доставая до матки.

— Ой, внучек. Оооййй. Оооййй. Так хорошо, Костя. — сквозь стоны говорила мне бабка, выпучив на меня глаза и закатывая их всякий раз, когда я ей доставал до матки.

— Вот теперь можно и » шмалью» догнаться. Такое удовольствие получила. Эх, скорее бы Ира освобождалась. Вы вдвоём с ней меня любить будете. Она отличная девчонка и станет тебе хорошей женой, Костя. Ну и мне за одно. Я без нее не могу. Привыкла к ней в колонии. А такую девочку на воле не найти. Она одна на миллион. — говорила баба Зоя, затягиваясь ароматным дымом марихуаны и передавая » косяк» мне.

И я с ней согласился. Действительно, найти у нас, к примеру, симпатичную девушку бисексуалку было нереально. Они, конечно, есть, но скорее всего в больших городах, в Москве, например. Или в женских исправительных колониях.

Докурив » косяк » с анашой, мы с Зоей Владимировной накинулись на еду. И макароны с тушёнкой стали для нас самым изысканным блюдом. Анаша усиливает аппетит и после нее в несколько раз хочется есть.

В тот день мы больше не трахались. Поев, считай под чистую, слупив все продукты, которые я брал с собой из дома, и выкурив после обеда по обычной сигарете, а «Мальборо » Зои Владимировны как нельзя лучше служило для таких целей. Мы с бабкой легли в кровать за печкой, на которой раньше я спал с её старшей дочкой Галей. Баба Зоя, лёжа со мной в обнимку под теплым ватным одеялом и нежась на непривычной для нее перине, рассказывала мне о своей жизни. А я ей рассказал о себе и том, как осенью встретил на стадионе её дочку Галю, встреча с которой стала моей судьбой и изменила всю мою жизнь.

Поговорив, мы заснули. Я обнял бабку рукой за животик и прижался членом к ее небольшой, но удивительно пухлой попке, ебать через которую пожилую родственницу было одним сплошным удовольствием. Прежде чем лечь в кровать, я предусмотрительно завел стоящий на телевизоре будильник. Ведь мать строго на строго приказала мне вернуться домой вечером. Сестры вновь хотели заниматься сексом со мной в присутствии своей пожилой матери, и я не хотел их обижать.

Будильник сработал за час до того, когда к остановке на трассе должен подойти автобус, идущий в наш город. Мы с бабкой встали, по быстрому оделись. Я вычистил печь от углей и закрыв дом на ключ, со спокойной душой пошел на остановку к трассе, держа под руку идущую рядом со мной Зою Владимировну, мою блатную бабку, а в кармане куртки у меня лежал заряженный двумя патронами » наган «.

****************************

В субботу вечером я и баба Зоя отправились на автобусе в Москву встречать Иришку. Она должна была освободится из колонии утром и по этому мы поехали в столицу с ночёвкой, для того чтобы рано утром попасть в Можайск, а уже из него в поселок Дзержинского, где находилась женская исправительная колония. С нами было хотела ехать Галина Николаевна, так как она хотела поскорее увидеть Иришку, с которой мечтала переспать. Но бабка её отговорила.

— Зачем нам втроём ехать, Галя и деньги тратить на дорогу. Будьте со Светой дома и готовьтесь к встрече. А мы с Костей и Ирой приедем в воскресенье вечером. Не переживайте, все будет хорошо. — сказала обеим своим дочерям Зоя Владимировна, и они ее послушались.

Бабка изначально хотела ехать в Москву со мной вдвоём, сказав, что у нас там будет небольшое дело после освобождения Иришки из колонии, и для этого она велела мне взять с собой » наган». Его бабка зарядила полностью семью патронами, и я положил револьвер в карман куртки. В поездку Зоя Владимировна надела свою старую одежду, а именно: джинсы, вареники, белые импортные полусапожки, кофту и джинсовую курточку на меху. А так же взяла с собой сумку через плечо, с которой не расставалась. На голову баба Зоя надела белую вязанную шапочку и стала похожа не на бабку, а на женщину средних лет, если особо не приглядываться к ее морщинам на лице.

В Москву мы приехали поздно, в двенадцать часов ночи, и нам пришлось ночевать на Павелецком вокзале, куда прибыл автобус. А рано утром, когда начало работать метро, мы переместились с Павелецкого вокзала на Белорусский, где сели на электричку и уже в семь часов утра были в Можайске. Оттуда на автобусе отправились в поселок имени Дзержинского, где находилась ИК-5, в которой мотала срок молодая девчонка Иришка и сегодня утром она должна выйти из ворот колонии на волю.

От Можайска до поселка, названного в честь основателя ВЧК, мы с бабой Зоей добрались примерно за полчаса и вскоре стояли у стен колонии, выкрашенных в белый цвет и с обязательной для этого учреждения колючей проволокой поверху.

ИК-5 нас встретила громким лаем сторожевых овчарок, перекличкой часовых на вышках и, как ни странно, ароматом свежеиспеченного хлеба. Он шел откуда то из глубины колонии и разносился по окрестностям.

Вероятно, в женской зоне располагалась пекарня и зечки сами себе выпекали хлеб. И запах от выпечки распространялся в морозном воздухе.

У ворот колонии кроме нас с бабкой были ещё люди, но их было немного. Пожилая женщина небольшого роста в черной цигейковой шубе с большим цветным пакетом в руке. У старушки было приятное лицо и внешне она была похожа на учительницу начальных классов. Глаза у бабушки были добрые. Она нетерпеливо поглядывала на ворота колонии, ожидая, скорее всего, освобождения своей заблудшей дочери или внучки.

Невдалеке стояла красная » девятка» и возле нее кучковалась группа молодых парней. Они тоже поглядывали на ворота колонии в ожидании выхода невесты или жены кого-то из них. В машине играла музыка и парни, пританцовывая, не сводили взгляда с ворот. На нас с бабой Зоей они не обращали внимание и были заняты своим делом.

Первой, как я и предполагал, из ворот колонии вышла молодая девушка в простом сером пальто с платком на голове вместо шапки, и она поспешила к ожидавшей её старушке. Родственницы обнялись и пошли к остановке автобуса. Я лишь мельком сумел разглядеть лицо девчонки, но мне показалось, что она была похожа на ожидавшую её старушку. Возможно, это была её дочь, а может внучка или другая родственница, но они были счастливы после долгой разлуки и это главное.

Примерно через минуту из ворот вышла другая женщина. Она была уже достаточно взрослой, на вид лет тридцати, в мутоновой шубке, без головного убора, с распущенными по плечам чёрными волосами. Женщина была нерусской, как и парни, стоявшие возле машины. Она поспешила к ним и после недолгих объятий и поздравлений с освобождением, села в машину на заднее сиденье, и красная » девятка » с тонированными стеклами, ревя мотором, унеслась прочь, оставив после себя в воздухе запах бензина.

— А вот и наша красавица. Ирочка. Иди сюда. — закричала Зоя Владимировна, махая рукой вышедшей из ворот колонии девушки.

Среднего роста девчонка, одетая не по сезону в белую болоньевую курточку, под которой выглядывал тёмный спортивный костюм, шла к нам с радостным лицом. Я ее сразу узнал по фотографии, но сейчас Иришка выглядела ещё красивее, чем на фото. Потому что девушка накрасилась и стала похожа на конфетку. На ногах у девчонки были надеты кросовки, а на голове шапочка со смешным бубенчиком. Молния на куртке у девушки была расстегнута, и я заметил, что у нее через спортивный костюм выпирали довольно приличные груди. Не сильно большие, но довольно приятные сисечки.

— Привет, милая. А мы с внуком тебя уже заждались. Знакомься, Ира, это Костя, мой внук. Он сын моей младшей дочки Светы. Я тебе про них рассказывала. И я нашла своих детей и внука. — представила девушке меня баба Зоя, обнимая свою любовницу и целуя ее в губы.

Поблизости никого не было, и бабка с Иришкой даже слегка пососались взасос. Правда, целуясь с Зоей Владимировной, молодая девчонка косила на меня накрашенным глазом, проверяя мою реакцию на это. Но я не подал виду, а в штанах у меня моментально встал колом член от увиденного.

— А я уже и не рассчитывала, тётя Зоя, что меня кто-то встретит. Хотела уже сама ехать вас искать, как и договаривались, по адресу, который вы мне оставили. — говорила Иришка бабке, назвав ее тётей.

Но разговаривая с Зоей Владимировной, девчонка посматривала на меня, и в ее глазах сквозил неподдельный интерес ко мне.

— Да разве мы могли такую красавицу бросить. Ещё вчера вечером мы с Костей из дома уехали и ночевали в Москве на вокзале, чтобы с утра пораньше к тебе в колонию приехать. Мы теперь тебя от себя никуда не отпустим, девочка. Кстати, Костя у нас холостой парень. Он мне про тебя все уши дорогой прожужжал, все расспрашивал. Как он, тебе нравится, Ира? Парень неплохой. Как и ты, простой. — говоря с девушкой, баба Зоя взяла ее и меня за спину руками и подтолкнула друг к другу, видя, что я стесняюсь перед молодой и красивой девушкой.

— Очень даже ваш внук мне нравится, тётя. Он на вас чем-то похож. Я не против стать его невестой и выйти за него замуж, если он захочет. — ответила бабке Иришка и, не сводя с меня насмешливого взгляда своих голубых глаз, обняла рукой за шею и поцеловала в губы коротким поцелуем, во время которого язык 👅 девушки проник в мой рот и заходил в нём ходуном.

Целуясь с Иришкой, я вспомнил слова бабы Зои, которые она говорила своим дочерям про то, что у Иры язык длинный, как у змеи, и она им быстро доводит её до оргазма. Ощущая во рту язык молодой девушки, которым она лизала пизды у женщин. От этого хуй у меня стал ещё твёрже и им я уперся девушке в живот.

— Ладно. Познакомились и давайте двигаться дальше. Мне на эти стены тошно смотреть. В жизни бы больше сюда не попадать. Ещё успеете на целоваться. У вас вся жизнь впереди, молодежь. — сказала Зоя Владимировна, уводя меня и Иришку от стен колонии, в которых пожилая женщина провела не один год.

В автобусе Иришка села на сиденье рядом со мной. Девушка взяла меня за руку и не отпускала до самого Можайска. А я держал в руке маленькую ладошку девчонки, своей ровесницы, но в отличии от меня многое познавшей и отсидевшей в тюрьме, думал про себя, что Иришка моя судьба. И если раньше я молодым девушкам предпочитал зрелых женщин и бабок. То после встречи с Ирой понял, что мне и молодые симпатичные девчонки тоже по душе.

Все было хорошо, но меня тревожило то обстоятельство, что баба Зоя настояла на том, чтобы взять в поездку в Москву » наган». Он сейчас лежал у меня в боковом кармане и наводил меня на невеселые мысли. Очевидно сиделая бабка что то задумала. А иначе для чего ей нужен в Москве заряженный револьвер. И мои мысли подтвердились, когда в Москве мы спустились в метро, но поехали в совсем другую сторону от Павелецкого вокзала, откуда нам предстояло вернуться к себе домой.

— Тётя Зоя. А я себе на одежду немного » подзаработала». Мне теплее нужно одеться. А в этой одежде холодно. Она летняя. Меня ведь летом в милицию забрали. — на выходе из метро Иришка посмотрела по сторонам и вытащила из кармана своей болоньевой куртки дорогой кожаный портмоне и, открыв, показала нам с бабкой его содержимое.

Бумажник был набит купюрами разных достоинств, в большинстве своем крупными.

— Молодец, » племяшка». Но отдай деньги Косте. Он теперь твой жених и больше на тебя имеет прав, чем я. А портмоне выброси в урну. Нам с ним палиться ни к чему. — похвалила бабка девушку и та, следуя ее наказу, вытащила деньги из кошелька и выбросила его в стоящую на выходе из метро урну, а наличку передала мне.

— Держи, жених. Поедем сейчас меня одевать. Да и тебе приодеться не помешает. А то ты на провинциала больше похож. А я хочу, чтобы мой парень достойно выглядел. — сказала мне девушка, передавая пачку купюр в руку.

И видя с какой боязнью я взял украденные деньги, подмигнула мне глазом и успокоила.

— Да не бойся ты, Костя. Я чисто сработала. Комар носа не подточит. Мужик, у которого я бумажник приватизировала, поддатый был и уехал дальше на другую станцию. На нас никто не подумает. В вагоне народу было как в бочке селедок. — сказала мне девушка, но меня ее слова не только не успокоили, а наоборот нагнали жути.

Они с бабкой были чистые, а у меня в кармане лежали «наган » и украденные деньги. И меня в случае чего могут по двум статьям обвинить. А ещё я понял, что Иришка ни какая не продавщица, попавшая на нары, по словам бабы Зои, по глупости. Эта смешливая белобрысая девчонка с курносым носом, самая настоящая воровка — карманница, и она сидела как раз за воровство. Я не стал ничего говорить девушке. Но по приезду домой решил поставить ей условие. Или она завязывает с воровством. Или я ей никакой ей не жених.

Прислано: Костя