Все счастливы, счастливы. Глава 2. Дрыщ и его тётки

Нана никогда не узнает всей правды о моём прошлом. Она замечательная девушка, и не задаёт вопросов. Но это сейчас, когда наш роман в самом разгаре, и поэтому она пребывает в эйфории. А когда-нибудь она всё-таки начнёт интересоваться, и мне придётся что-то выдумывать. Иначе не будет – я влюбился в неё по уши, и готов ради неё на три крайности. Первая – умереть за неё. Вторая – пойти за ней на край света. Третья – жениться на ней. Да, вот так. Хочу на ней жениться. Чтобы она всю жизнь была моей.

Подумать только, как можно изменить жизнь, сначала обидев девушку, а потом ради неё расхерачить лицо начальнику об стол. Эх, мало я ему врезал, жалко, нос не сломал. А если бы сломал, а Нана так и не узнала ни о чём, и не вытащила меня. Интересно, сколько бы мне тогда дали?

— Ты о чём размечтался? – спросила меня моя любимая, отрываясь от моего члена.

— О том, что я вылижу сейчас твою киску.

— О! Звучит заманчиво!

— Согласен. Предлагаю радовать друг друга одновременно.

— Это как?

— Знаешь что-нибудь про позу 69?

Несколько секунд она просто смотрела не меня, потом удивлённо подняла брови.

— Нет. А что это?

— Неужели ни разу не пробовала?

Взгляд её был очень странный.

— Никогда.

— Ложись на меня сверху. Валетом.

Я ждал, что она начнёт задавать вопросы, или, может быть, возражать, но Нана развернулась и перекинула через мою голову ногу. У меня от восторга закружилась голова. Конечно, я видел её много раз в позе раком, но чтобы её промежность была надо мной – такого еще не бывало! А какая у неё была потрясающая задница! Я бы сказал – это был настоящий шедевр. Если бы какой порнорежиссёр увидел эту жопку, и эту шикарнейшую маленькую вагину – он бы непременно предложил ей такие условия, что за пару-тройку лет моя девушка обеспечила бы себя до конца жизни. Но, к счастью, никто её больше голой не увидит. Уж я постараюсь. Я сделаю всё, чтобы она была моей до конца жизни. На руках буду носить. Холить и лелеять. Только моя! Только моя… Только… Ах, как хорошо, как же потрясающе она сосёт! Её минет – это воплощение нежности. Когда она это делает, то редко берёт в рот весь член. Наоборот, чаще всего она возится с головкой. Но как! Она её и целует, и облизывает снаружи, и берёт в полротика, и облизывает изнутри… А потом выпускает и, причмокивая, вновь втягивает в себя. И вновь облизывает по кругу. Где она так мастерски научилась орудовать языком? Да хрен с этим, я не буду слишком сильно интересоваться её прошлым, чтобы и не вызывать интерес к своей истории. Умеет так умеет! И хорошо.

Сейчас было гораздо приятнее, потому что в этой позе язык располагался на большей части моего члена. Я, в свою очередь, начал облизывать клитор Наночки. Она довольно пискнула на вдохе и прижалась вагиной ко мне. Я начал старательно её облизывать – я давно понял, что ей это нравится, поэтому ни один секс не обходился без кунилингуса. Но сейчас мне показалось, что Нана испытывает особый восторг. Я решил продолжить, и медленно ввёл пальчик в её влагалище. Она опять издала звук, средний между стоном и писком.

Так мы долго ублажали друг друга, пока она основательно не потекла. Я уже сам хотел ей предложить перейти к классике, но она меня опередила.

— Стас, я больше не могу. Надевай скорее резинку и трахни меня как следует.

Подобные вещи мне дважды говорить не надо. А стоило надеть презерватив, как она тут же прыгнула на меня и начала бешено скакать. Она напомнила мне одну… Из моего уже далёкого прошлого. Мне пришлось даже немного сдерживать её, иначе мне становилось страшно – я боялся, что она сломает мне член.

— Я смотрю, тебе понравилось 69, — сказал я.

— О да. Это прекрасно! – сказал она и снова запрыгала.

В процессе этого я долго ласкал её грудь, потом правой рукой переключился на клитор. Нана издала протяжное «о-о-о» и чуть сбавила темп. Теперь она больше пыталась прочувствовать мой член по всей его длине, и приподнималась, когда головка почти была готова выскочить из её норки. Я всё тёр её клитор, и она одной рукой стала ласкать себе грудь (другую всё так же тискал я). Она даже попыталась лизнуть себя в сосочек, но ничего, конечно, не получилось – её грудь хоть и изящная, но небольшая.

Наконец она остановилась и шепнув «давай сзади» резво спрыгнула с меня и встала раком. Сзади так сзади, и через секунду я уже жарил её в позе «догги-стайл», продолжая теребить её клитор. Всё сильнее и сильнее я натирал его, и она попискивала громче и громче. И хотя я больше люблю кончать сверху, эти её стоны перевозбудили меня. Я неожиданно сам для себя выстрелил, и этот момент то ли особенно надавил на клитор, то ли сжал его, но только она вскрикнула и тоже кончила.

Мы упали на диван. Я стал целовать её в плечи и спину. Она, повернувшись ко мне лицом через минуту, сказала:

— Ты был великолепен!

— Я старался, — ответил я и поцеловал её.

Спустя двадцать минут мы пили кофе. Я свой, быстрорастворимый, она варёный. Зная её пристрастия, я предлагал купить кофемашину, но она сказала, что не делает различия между кофе из машины и турки. Главное – чтобы был молотый. Я так и не привык к такому напитку и попивал свою «гадость», как она это называла. Вот даже в этом она была мила. Например, Алевтина, к которой я заходил в своё время, меня во всём пыталась переделать. Она тоже любила варёный кофе и всё пыталась заставить меня его пить, а единственную банку быстрорастворимого, которую я купил для себя, даже выбросила. Ещё она принципиально не покупала белый хлеб, который я так любил. Заявляла, что в чай нельзя класть больше двух ложек сахара (и отодвигала от меня сахарницу, а уж я тот ещё сластёна). Запрещала мне пить пиво под предлогом, что от него растёт пузо, а сама просто была алкологичкой в начальной стадии.

— Нан!

— Да, любимый.

— Спасибо тебе.

— За что?

— За то, что ты есть. За то, что ты такая.

— Какая?

— Хорошая. Я люблю тебя.

— Я тоже тебя люблю.

Мы долго целовались взасос. Я давно понял, целоваться она любила.

— Нан!

— Оу?

— А у тебя сколько было до меня?

Спросил неожиданно для себя и сам же испугался.

— Нан! Не хочешь – не говори. Это просто любопытство, и на самом деле не имеет значения.

Она, чуть помолчав, сказала.

— У меня было три парня. Что-то меняет?

— Ничего. Я люблю тебя.

— И я тебя люблю! И все счастливы, счастливы.

Три парня… Три так три. Не буду больше задавать дурацких вопросов. И сам свои секреты не выдам. Каждый имеет право на секреты. И Нана, и я. Хотя, какие у неё могут быть секреты?..

А мой секрет прост. Моя Нана была моей первой «не тёткой».

***

Я был дрыщ всегда, или, по крайней мере, насколько себя помню. Почему? Ну, может потому, что детство моё пришлось на трудные для семьи годы. Настолько трудные, что у нас неделями не было денег. Отец бросил нас, когда мне было три, а брату год, и наша несчастная мать во что только не влезала, чтобы раздобыть бабла. Но его никогда не хватало: мы с братом быстро росли, одежды хватало на сезон. А ещё… ох, нет, давайте, я не буду вспоминать то время.

В общем, скорее всего из-за постоянного недоедания я к 14 годам был настолько костляв и худ, что меня в школе называли не иначе как дистрофаном. Ну а поскольку это возраст самоутверждения подростков, то меня как наиболее худого и слабого, стали регулярно бить. Дня не проходило, чтобы я не приходил домой с новым синяком. Усталая мать не замечала, а учителя – предпочитали не замечать.

Я пробовал тренироваться – подтягивался, отжимался, качал пресс. Толку было мало – без правильного питания много мышц не накачаешь, а жрать было нечего. Гантелей в доме не имелось, про спортзал я даже не мечтал – платить за него было нечем. Не знаю, чем бы всё это закончилось, но про мою беду узнал физрук Палыч. Все, в том числе и я, называли его Падлыч за скверный характер. Однако я воздам ему должное – он многое для меня сделал. А началось всё с того, что он однажды отвёл меня в сторону и приказным тоном сказал:

— Ходить будешь ко мне по вторникам, четвергам и субботам, в пять вечера. У меня как раз вторая смена заканчивается, буду заниматься с тобой. И только попробуй не прийти, ни один норматив тогда не сдашь!

Хотелось его послать, но Падлыч был ещё той падлой. В общем, в тот же вечер (это был вторник), я пришёл к нему, и первое, что он сделал, заставил пробежать пятьдесят кругов по спортзалу. Он гонял меня как коня. А ещё на протяжении трёх месяцев были и занятия с гантелями, и подтягивания, и ещё много чего. Я был не один – вместе со мной к нему приходили дрыщи и из других классов, но все из первой смены: видимо, Падлыч не хотел, чтобы наши обидчики до поры до времени нас видели. А они и не видели, зато регулярно отыгрывались на мне, а про других я не знаю.

У Падлыча не было боксёрской груши, но зато он велел нам бить козла и коня. После таких занятий руки болели страшно, костяшки были разбиты в кровь, в Падлыч, казалось, только наслаждался тем, что мы чуть не плакали от боли, и только требовал усилить темп.

Мышцы мои так и не выросли. Однако я отточил точность и скорость удара, и тогда во мне начало крепнуть другое – уверенность в себе. И однажды эта уверенность вырвалась наружу. Я сидел за партой, когда мимо прошёл Макс – главный балбес нашего класса. Он не упускал возможности задеть меня, вот и теперь отвесил такого леща, что я стукнулся носом о столешницу. Все заржали, но веселье длилось ровно до той секунды, пока я не вскочил из-за парты и не отсчитал по морде Макса славную очередь из двадцати хорошо поставленных ударов, что так привычно было наносить в спортзале по кожаному боку козла. В этот раз козлом оказался именно Макс – он не только ничего не успел сделать, но даже и не понял, что происходит. В общем, когда его повели смывать кровь с лица, я понял, что теперь в классе меня не тронут. Правда, неделю спустя вечером Макс с какими-то дружками подкараулил меня во дворе. Но он сделал большую ошибку – выступил вперёд сам. Я же только повторил ему то, что уже сказал один раз – провёл очередь ударов по ещё не зажившему лицу, и на этому встреча закончилась. Макса опять увели, а Падлыч на следующий день, проходя мимо меня, внезапно дружески подмигнул и так хлопнул по плечу, что оно болело три дня.

Если с пацанами в классе я разобрался, то с девчонками всё было плохо. Рельеф моей фигуры почти не изменился, а девочки даже в таком возрасте больше засматривались на прокачанных. Я их не интересовал от слова совсем, и мои робкие попытки обратить на себя внимание в лучшем случае заканчивались равнодушием. В худшем – насмешками. Так, однажды моя одноклассница Олеся, которой я написал несколько записочек, подошла ко мне на перемене.

— Стасик, пошли в закуток, я тебе кое-что покажу.

Закутком называлась небольшая клетушка на последнем школьном этаже, скрытая от тех, кто поднимался по лестнице. В закутке устраивали разборки, покуривали, целовались, возможно даже и трахались. В общем, Олеся увела меня туда и убедившись, что нас никто не видит, заговорщически спросила:

— Хочешь увидеть кое-что интересное?

И, не дожидаясь ответа, она чуть приспустила юбку, под которой прятались белые трусики, а также приподняла кофточку, и передо мной открылись две девичьи сиськи с огромными сосками. Как же я опешил! Я всерьёз считал, что размер сосков определяет возраст женщин – чем она старше, тем сосок больше. А тут мне открыла грудь семнадцатилетка, а её соски чуть ли в мою ладонь! Я протянул руку, чтобы потрогать это чудо, и тут же получил по пальцам.

— Руки, б.., — сказала она. – Я тебе это показала не для того, чтобы ты трогал, а чтобы знал – это трогает Макс. Всё понял?

И расхохотавшись, она убежала, успев на лестнице раз незаметно поднять юбку, чтобы показать трусики.

Не умел я ухаживать за девками, не умел, и потому всем своим гормонам, так бушующим в это время, находил только один выход – через дрочку. Сколько литров спермы слил я, пока мне не исполнилось 19 лет, я и представить боялся. Именно в этом возрасте и случился мой первый полноценный сексуальный опыт.

А дело обстояло так!

Ещё за четыре года до описываемых событий на нашем этаже появились новые соседи. Это была семья, состоявшая из мужчины, женщины и пятилетнего ребёнка. Мужчине – его звали Валерием — было в районе сорока, женщина – Карина — лет на пять моложе. Они оказались довольно приветливыми людьми и, хотя в друзья не навязывались, но при встрече в подъездах вели дружески.

Очень скоро, однако, я понял, что Карина любит выпить. Часто видел я её в подъезде с сигаретой, и от неё шёл лёгкий аромат вина. Она всегда со мной дружески здоровалась, но мимо меня не проходило незамеченным, что она словно ощупывает меня взглядом. В день, когда мы с ней впервые разговорились, я возвращался с учёбы в универе. В руке у меня была бутылка пива, которое я любил, особенно в жару – шла вторая половина мая, но было жарко, словно в июле. Поднимаясь на свой этаж, я увидел у окна подъезда Карину, которая курила. Она была под градусом, впрочем, не сильно.

— О, привет! – сказала она. – А что это у тебя, а? Фу, пиво! Нет, я пиво не люблю. Я больше по вину. А ты, Стасик, вино любишь?

— В хорошей компании почему бы и нет? А так я пью практически всё. Особенно нахаляву.

— М-м-м, как интересно. У меня дома есть бутылочка Шато Марго. Не хочешь ли попробовать?

— Нет, – ответил я. – Я после пива стараюсь ничего не пить.

— Может тогда просто постоишь, покуришь со мной?

— Я не курю. Но постоять могу за компанию.

Она затянулась, я в это время глотнул из бутылки.

— Стас, а тебе сколько лет? – вдруг спросила она.

— Девятнадцать.

— О, какой прекрасный возраст. Девятнадцать! Завидую. Я вот ровно в два раза старше тебя. Мне тридцать восемь. Зато у меня, кстати, племянница есть, она твоя ровесница. Ей тоже девятнадцать, и, представляешь, она уже со счёта сбилась, сколько парней её трахали. Надо-ка тебя с ней познакомить.

— Зачем?

— Чтобы ты и её трахнул.

— Звучит, конечно, заманчиво, но повторю – зачем? Меня не особо тянет на шлюх.

Она расхохоталась.

— Ты считаешь, что если у девушки много мужиков было, то она шлюха?

— Типа того.

— Ну и ну! А может она просто любит это дело?

— Почему бы это не любить с одним мужчиной?

— Ну не знаю.

Карина затянулась.

— Стас, а ты мужчина?

— А разве не очевидно?

— Очевидно что?

— Что я не женщина.

— Я спрашиваю, ты девушек трахал?

— Да, – соврал я.

— А сколько у тебя было?

— Какая разница.

— Ну чего ты ломаешься?

— Ну, три!

Она снова засмеялась.

— Стас, врёшь ты всё, мальчик мой! Вижу, что врёшь.

Карина швырнула окурок в консервную банку, что стояла на подоконнике, обхватила меня за талию и пошла по лестнице вверх. Мы поднялись на один пролёт до нашей площадки, и она, мило улыбнувшись, спросила:

— Может, зайдёшь на чашечку винца?

— Нет, – ответил я. – Спасибо.

— Ну, как хочешь, сосед. Пока тогда.

И она ушла к себе.

Я столкнулся с ней на следующий день, когда выходил выбрасывать мусор. Она вновь курила и, увидев меня, спросила удивлённо:

— Как, ты не на учёбе?

— Нет, у нас уже зачётная сессия начинается.

— Вот как…

Она словно погрузилась в себя, и я ушёл домой. Но через час в дверь позвонили. Я открыл – на пороге стояла Карина. Она была в домашнем халате.

— Стас, ты не зайдёшь ко мне на минуточку? Я хотела принять душ, но у меня отвалилась лейка. А я совсем не разбираюсь во всём этом.

Мы прошли в её квартиру – очень обеспеченную и, я бы сказал, богато обставленную. Карина провела меня в ванную комнату, где на полу лежала лейка от душа. Она была бронзовая, тяжёлая. Такая сломаться не могла. Я поднял её – она оказалась просто открученной. Несколько движений, и я вернул её на место.

— Готово.

— Слава Богу, а я уж решила, что она сломалась, – сказала Карина. – Муж был бы зол – эта штука стоит куеву хучу денег. Наконец я могу принять душ.

С этими словами Карина скинул халат на пол. Я остолбенел – под ним ничего не было. Впервые в жизни передо мной стояла совершенно голая женщина, которая выглядела весьма неплохо. Наверное, неплохо. Я конечно смотрел много раз порно, но надо же понимать – там все актрисы на подбор, а тут…

— Что ты остолбенел, – спросила Карина. – Голых женщин не видел?

Я был так растерян, что машинально кивнул головой, и она расхохоталась.

— Ну, я так и думала. А он мне — «три»!

С этими словами она обняла меня, потом взяла мою руку и положила на грудь. Она была не очень большой, но мягкой, тёплой и чертовски приятной.

— Как тебе?

— Обалдеть, – только и сказал я.

— Ну так погладь!

Я начал гладить её – сначала одну сиську, потом вторую. Карина просунула руку мене в штаны. Тут я напрягся.

— Карина, что ты делаешь? А как же муж?

— Успокойся, он придёт не раньше, чем через четыре часа.

— А сын?

— Сын у сеструхи гостит, я его сплавила, чтобы немного побыть одной. Точнее, не одной. Не будь скучным, Стас.

Она присосалась к моему рту, просунула в него язык и начала бешено водить внутри, одновременно расстёгивая штаны. Когда она добилась своего, то достала мой член и начала его тереть. Было непривычно и чуточку больно – слишком резко она это делала, но я молчал.

— Раздевайся, – коротко сказала она мне и, не в силах ничего больше делать, я скинул с себя футболку и выбрался из штанов.

— Красив, хоть и худой, – сказала она, села на корточки и взяла мой член в рот. Он уже был в полном стоячем положении, поэтому она тут же начала его активно сосать. При этом она немного причмокивала. Я взял её за голову и стал гладить по волосам, а Карина начала правой рукой поглаживать по яйцам. Я напрягся, но она трогала их очень деликатно. Потом она обхватила руками мою задницу и стала толкать мой таз в сторону своего рта.

Так мы трахались минут пять, и я начал думать, что сейчас кончу ей в рот, но Карина прекратила занятие, поднялась и глубоко поцеловала меня взасос.

— Чувствуешь вкус своего члена? Пошли в душ!

Мы забрались в ванную, она включила тёплую воду, взяла мочалку и начала меня мыть. Когда я оказался весь в пене, она передала мочалку мне.

— Теперь твоя очередь.

Я стал тереть её спину, потом задницу – с лёгкими следами целлюлита, но всё же очень аппетитную. Потом Карина повернулась, и я мочалил её сиськи и живот. Перевозбудившись, я бросил мочалку на дно ванной и стал вновь гладить её скользкие сиськи. Она закрыла глаза и глубоко дышала.

Когда вода смыла с нас всю пену, Карина выбралась из ванной, накинула на себя халат, дала мне полотенце и шепнула:

— Бегом в зал!

Мы прошли с ней в комнату, в центре которой стоял длинный стол. Она немедленно сбросила халат, залезла на стол головой в мою сторону, легла на спину и сказала:

— Обожаю, когда меня жёстко имеют на столе. Отымей меня, да посильнее.

И, запрокинув голову и чуть свесив её за край стола, она открыла рот. Я всё понял, и глубоко вонзил туда свой член.

— М-м-м-м-м, – простонала Карина, а мне подумалось, что она попыталась что-то сказать.

— Что? – спросил я её, вытащив член из её рта, однако она рассердилась.

— Да трахай меня уже, и глубже.

Трахай так трахай – я приступил к процессу. Правда, мне было реально страшно. Я мало того, что имел женщину в первый раз, но имел я её совсем не туда, куда представлял в мечтах о первом сексе. Вот интересное дело — я столько раз смотрел порно, что давно привык — сначала она ему сосёт, потом он её имеет. Но, мечтая, я никогда не думал про минет и сразу думал о вагине. Ну а тут вообще всё было не так, как я себе представлял. Я сейчас жарил женщину старше меня вдвое – раз. Замужнюю – два. На её территории, где, если бы вернулся муж, мне бы очень не поздоровилось – три. Не в койке, а на столе – четыре. Не в киску, а в рот – пять. И да – лежачую на спине. Сколько? А, шесть. Вот этот последний пункт меня вообще больше всего сводил с ума. То есть по порнофильмам я привык, что более активной участницей минета являются женщины, и они сами определяют глубину и частоту. А тут всё делаю я сам, и это меня просили трахать глубже.

В общем, я безумно боялся, что поврежу ей горло, и она у меня задохнётся. И, кстати, да, головка члена всё время тыкалась в горло. Однако это не мешало ей сосать так безумно, как я и представить не мог. Порой она лишь вынимала член изо рта, делала несколько вдохов и вновь брала его в рот, и лишь чуточку постанывала каждый раз при фрикциях. Через некоторое время она начала сама себя гладить по телу — по животу, плечам, наконец стала ласкать свои груди, а после широко раздвинула ноги и начала тереть клитор. Во рту стало горячо – я это чувствовал членом, — потом потекла слюна, но она продолжала тереть пизду — всё сильнее и сильнее, и всё громче постанывала при толчках.

— Что стоишь как истукан, – сказала она внезапно, в очередной раз убрав член изо рта, чтобы отдышаться! – Сиськи мои не нравятся?

— Нравятся.

— Так что ты их не тискаешь?

Я взялся за грудь, а она опять принялась жёстко сосать. Я мял её груди, и они, кажется, становились плотнее. Хотелось полизать соски, но для этого пришлось бы вытащить член, а мне этого не хотелось. Одной рукой соседка продолжала ласкать себя между широко раздвинутых ног, другой начала гладить мою руку, живот, яички. Иногда она двумя руками брала меня за ягодицы, гладила, разводила их, но потом снова возвращалась к ласке вагины. В такие моменты я пощипывал её соски. Текущую изо рта слюну она растирала по лицу и груди, и вскоре вся была словно в слизи. Раз я положил руку на её горло, но на сразу её убрала.

Так я сношал её минут десять, и сам не понимал, почему ещё не кончил. Наконец, Карина отпустила мой член, облизала яички и села на столе.

— А ты хорош, мальчик, – сказала она. – Только смелости тебе не хватает. Ну ничего, я тебя многому научу. Гондоны надевать умеешь?

— Нет.

— Вон там, возьми с полки, — она показала пальцем на открытую полку в стенке, где стояла то ли салатница, то ли огромная тарелка. В ней я обнаружил пачку презиков. Карина достала из неё один, распечатала упаковку и накрутила резинку на мой орган. После чего облокотилась на стол руками и нагнулась.

— Трахни меня, чтобы я орала от боли! – велела она.

Я попробовал войти в неё, но не получалось, и тогда она сама, взяв член в руку, ввела его в вагину. Стоило мне только надавить поглубже, она прямо закричала:

— О-о-о-о-о, да-а-а-а! Глубже! Глубже. Да сильнее ты, не бойся. Жарь как шлюху! Намотай волосы на кулак!

Я сделал как она просила и так ухватил её за волосы, что она аж взвизгнула. Впрочем, как я понял, это ей понравилось. Я притянул её голову к себе, повернул лицо и стал целовать в губы. Каждый мой толчок был всё сильнее, и она стонала всё громче и громче.

— Ударь меня по жопе! – крикнула Карина, и я залепил ей мощного шлепка. Она закрыла глаза и улыбнулась.

— Ещё!

Я бил её снова и снова, и щипал на соски, и дёргал за волосы, и она только сильнее дёргалась. Но следующая её просьба меня озадачила.

— Дай мне пощёчину!

— В смысле?

— Что «в смысле», — закричала она. — Дай мне по морде!

И хотя это было неудобно — бить по щеке со спины, я изловчился и влепил ей оплеуху. Уже после я понял — удар был слабый, но всё равно эта мозохистка тонко запищала, задёргалась и напряглась. Её влагалище так обхватило мой член, что я не смог больше двигаться.

— Что с тобой? — спросил я.

— Оргазм, мой мальчик. А ты что, не кончил?

— Нет.

— А я привыкла с Валеркой кончать вместе. Ну ничего, сейчас мы всё исправим.

С этими словами она сорвала с меня гондон, присела на корточки и вновь начала сосать, поглаживая при этом руками то ягодицы, то мошонку. Минет был роскошным, и через минуту член запульсировал. Я уже думал вытащить его, но она плотно прижала меня к себе, держась руками за жопу, и я выстрелил в её рот. Карина высосала у меня всю сперму и проглотила её.

— Молодая сперма… Вкусная…, – произнесла она, тяжело дыша. – Ну как, я тебе понравилась?

— Да, конечно.

— Ну и прекрасно. А теперь дуй, давай, домой, а я тут порядок наведу. Что стоишь? Иди, скоро муж придёт. Презик с собой забери, мне тут улики не нужны.

На следующий день я был в университете, сдавал зачёты, но, когда вернулся, домашние мне удивлённо сказали, что днём заходила соседка и спрашивала меня. Она зашла и на следующий день. Когда я открыл дверь, она была в шортиках и маечке.

— Пошли, – коротко сказала она.

— Карина, может…

— Пошли! Я хочу молодого мужика!

Она бесцеремонно схватила меня за руку и потащила в свою квартиру, я едва успел захлопнуть дверь за собой. Стоило нам только войти в её жилище, как она присосалась ко мне, облизывая внутри языком едва ли не до самого горла. Закончив целоваться, она сдёрнула с меня футболку.

— Тебе надо качаться, ты слишком худой, – сказала Карина. – Но ты мне нравишься и таким.

С этими словами она молниеносно расстегнула мои джинсы и начала сосать ещё не полностью вставший член. Минет, я так понял, был её пунктиком, равно как и секс на столе. Так мы и стояли в прихожей. Точнее, стоял я со спущенными штанами, а она сидела на корточках и трахала мой член ртом, иногда прерываясь на облизывание головки и уздечки язычком. Насосавшись вволю и получив порцию спермы в рот, она довольно хмыкнула.

— Пойдём, выпьем.

Мы прошли на кухню, где на столе стояла бутылка вина. Она достала из шкафа чашку и наполнила её до краёв.

— Пей, – коротко приказала она, чокнулась с чашкой и глотнула прямо из бутылки. Я тоже немного выпил.

— Объясни мне, почему ты это делаешь? – спросил я.

-Что?

-Мужу изменяешь?

— Кто, я?

— Ну а кто же ещё?

— Да какая разница? Чего ты заморачиваешься?

— Просто интересно.

— Считай, что мне надо много, а он много не может.

— Много – это сколько?

— Каждый день. А он если раз в неделю трахнет меня – для него это уже хорошо.

— У вас всегда так было?

— Нет, когда познакомились, и пока Юрик не родился, почаще было. Но однозначно не каждый день.

— Понятно.

— А ты бы смог каждый день?

— Не знаю.

— Скоро узнаешь, кавалер. Пей и пошли. Мне тебе кое-что надо показать.

— Что?

— Что-что… Какая я красивая, когда голая в постели.

Я допил вина, и мы протопали в спальню. Карина присела на кровать и выжидающе посмотрела на меня. Я, не понимая, тоже смотрел на свою соседку.

— Ну! Блин! Кавалер хренов! Я сразу должна развалиться и раздвинуть ноги, или ты хоть как-то проявишь себя?

Я сел рядом, приобнял её и поцеловал в шею. Карина усмехнулась, но ничего не сказала. Я запустил руку под маечку, нащупал её грудь. Она была без бюстгальтера. Как только я погладил сосочек, Карина часто задышала — я ещё в прошлый раз понял, что эта развратница заводится даже не половины, а четверти оборота. Вторая рука последовала под майку, и она вновь вздохнула с еле слышным стоном.

— Нахер тратить время, — сказал я и, встав, поднял её руки и сорвал майку. Она одобрительно посмотрела на меня и взяла мой член. Немного потерев, она опять принялась сосать. Впрочем, в этот раз минет был недолгим — через пар минут Карина встала на кровати раком. Я снял с неё шортики — под ними не было трусиков — и залепил знатного шлепка по ягодице. Она пискнула, но возмущаться не стала.

— Хочу, как в прошлый раз. Жёстко. Гондон не забудь. В тумбочке у кровати возьми, — сказала она.

Я надел резинку и резко вошёл в неё. Смазки было недостаточно, и она чуть простонала, но после первых же фрикций стоны стали обозначать удовольствие. И опять я её трахал и шлёпал, шлёпал и трахал, а она стонала, и кричала, и просила сильнее.

Но это длилось недолго, и вскоре она остановилась и легла на спину. И — да! — раздвинула ноги. Видок оказался, прямо скажем, не такой интересный, какой был в порнофильмах в исполнении 20-летних актрис, но я решил не выпендриваться. В конце концов я собирался поиметь женщину, которой не надо было даже добиваться — она сама свалилась на меня. И пусть это тело было не таким молодым, о каком мечтает 19-летний трахаль, но Карине не надо было ждать сорока пяти, чтобы стать снова ягодкой — она ей была сейчас.

Я бросился на неё и начал яростно целовать в соски и шею. Я так торопился, что вновь, как и в первый раз, не мог никуда попасть, и только тыкался куда-то, а она сквозь зубы твердила — ниже, Стас, ниже, блин. Наконец, норка была найдена, я начал её жарить, и она запищала. Карина запрокинула голову, и я укусил её в подбородок. Несильно, и она улыбнулась. Я стал покусывать её везде, где только мог, и она всё громче стонала. Я отвесил ей пощёчину, потом вторую — Карина стала кричать, но в этом крике пряталось удовольствие. Я заводился от этого всё сильнее и сильнее. Мне было абсолютно пофиг, что он неё несёт алкоголем — я познавал классическую позу секса и мне хотелось… хотелось… хотелось…

Блин, я кончил. Правда, она как-то подстроилась под меня, и тоже испытала оргазм. Но после насмешливо посмотрела на меня, и, наконец, процедила: «скорострел несчастный».

На это я обиделся и хотел уйти, но она удержала меня за руку.

— Ладно, не обижайся. Перевозбудился просто, да? А тебя на третий раз хватит?

— Не знаю.

— А сделай мне куни, и поймёшь.

Карина вновь развалилась на кровати и раздвинула ноги. Морально я не очень был готов к этому, но она нетерпеливо посмотрела на меня, и я склонился над вагиной. Видимо, Карина либо не приняла душ, либо недостаточно подмылась, потому что запашок от неё был, хоть и лёгкий. Но я решил не отступать, и лизнул её прямо в клитор.

— О, молодец, нашёл сразу, — одобрительно сказал она и я начал лизать активнее. Она постанывала, я тёр язычком шишечку, и мой член вставал. Уже через минуту я был готов надевать презерватив. И надел. Но она, соскочив с кровати, потащила меня в гостиную — туда, где я её имел в первый раз. И опять улеглась на столе, только теперь ногами ко мне, свесив их. Я задрал её ноги и вошёл в неё. На этот раз попал с первой попытки, и мы немедленно приступили к процессу. Чёртов стол скрипел и шатался, но мы не обращали на него внимание. Я держал её ноги руками, пока она не обвила меня ими вокруг бёдер. Тогда я начал гладить её грудь, а она взяла одну мою руку своей рукой, сунула пальцы в рот и начала облизывать. Я имел её, она сосала пальцы и вдруг сказала:

— В такие минуты мне хочется, чтобы меня трахали два мужика. Стас, ты не мечтал о сексе втроём?

— Конечно, мечтал. Но только чтобы при этом был я и две девушки.

— Нормальное желание. Но не для меня.

Она опять почувствовала, что я на подлёте, и мы кончили вместе.

Дальше были выходные, и о Карине можно было даже не думать. В понедельник я сдавал ещё один зачёт, зато во вторник прямо утром, позавтракав, помыл своего лучшего друга и сам позвонил в её квартиру. Дверь открылась — я остолбенел: Карина была в нижнем белье — белом лифоне и красных трусах.

— Так и знала, что сам придёшь, — сказала она и звонко рассмеялась. — Заходи, я только выпью немного.

Ни слова не говоря, я прошёл за ней на кухню. Там стояла бутылка, на столе лежал штопор. Я сам открыл её, передал Карине, и та глотнула из горла. Я сделал то же самое и поцеловал Карину в шею. Она обняла меня, погладила по спине, волосам, снова выпила, взяла за руку и потащила в гостиную. Там Карина села на край стола, и когда я встал перед ней, обхватила меня ногами. Руками она гладила мои щёки и волосы и бесконечно долго целовала в губы. Я тоже гладил её, не торопясь, однако, снимать с неё бельё.

Но вот с ласками было покончено, соседка сняла с меня футболку, я с неё бюстгальтер. Она сама поласкала свою грудь, потом легла на стол и задрала ноги. Я снял с Карины трусы и начал гладить — левой рукой вагину, правой — грудь. Она часто задышала.

Пока я снимал трусы и надевал резину, она нетерпеливо смотрела на меня. Но вот член вошёл во влагалище, и она восторженно вскрикнула, схватилась руками за край стола и начала ритмично двигаться навстречу мне. Руки её были в постоянном движении — то они касались сосков, то клитора, то горла, то она совала их в собственный рот и сосала. Карина как всегда широко раскрывала рот и громко дышала. Ещё она периодически царапала себя своими длинными ногтями, но не сильно.

Когда она устала, то мы прервались на несколько секунд — чтобы Карина могла лечь животом на стол. Она хотела взяться руками за край стола, но я ей не дал. Вместо этого я завёл руки за спину, крепко сжал их руками, а сам стал резко и властно трахать её, периодически весьма ощутимо шлёпая по жопе. Каждый раз она стонала от ударов, но не возражала. Задница стала красной и горячей, но нас это не остановило — а перестал её шлёпать только когда мы кончили.

Но в этот день она преподнесла мне её один сюрприз. Я рассчитывал, что мы уйдём в спальню, но она достала из шкафа… искусственный член.

— Зачем это? — спросил я подозрительно. — Ты хочешь двойное проникновение?

— В некоторой степени да, ответила она и разлеглась на столе в позе, в какой я имел её в первый раз. Снова начала она сосать у меня как тогда, только теперь, широко раздвинув ноги, она трахала себя толстым фаллосом. Это достало ей необычайное удовольствие — уже через три минуты она громко стонала и бешено делала мне минет, а сама одной рукой дрочила влагалище с помощью резинового члена, а другой — клитор. От такого натиска я быстро отстрелялся, а она нет — ей потребовалось ещё несколько минут, чтобы завершить самотрах.

До конца июня мы регулярно кувыркались с Кариной — на столе, в койке, на полу и даже в душе, где, впрочем, нам было очень неуютно. Карина была ненасытна и трахалась как тигрица в течке. Если бы не экзаменационная сессия, я бы имел её каждый день, и неизвестно, выдержал ли такой напор. Но экзамены, необходимость ездить в библиотеку, на консультации, не позволяли заниматься сексом ежедневно. И хорошо: это позволяло восстанавливаться — соседке требовалось не менее трёх раз подряд.

Я почти всегда сам заходил к ней, хоть и бывали исключения. Она всегда встречала меня подшофе, и всегда была готова к сексу, кроме тех дней, когда у неё были месячные. В такие дни она была очень раздражена и грубо выгоняла меня. Но уже через несколько дней как ни в чём не бывало звонила в дверь. Один раз она перебрала вина и вышла в подъезд в нижнем белье. К счастью, нас никто не увидел.

Мы с ней попробовали всё, что видели в порно — секс во всех позах, в том числе на боку подняв ногу. Оба отметили, что это неудобно и перешли к более приятным вещам. Карина выпила, наверное, литр моей спермы за это время. За это я вылизывал её — это была обязательная часть нашего ритуала. Как-то она мне намекнула, чтобы я полизал её задницу — но я наотрез отказался. Во-первых, не хотел. Во-вторых — были большие сомнения в её чистоте. Но чтобы не обижать её прямым отказом, предложил сразу заняться анальным сексом, и она отвергла идею.

Закончилось всё внезапно. В конце июня, сдав последний экзамен, я приехал домой днём в отличном настроении и с мыслью, что сейчас поимею Карину особенно жёстко — экзамен мне дался очень трудно. Моя соседка стояла в подъезде окна и курила.

— Привет, — сказал я ей. — Какие планы?

— Пошёл нахер, — прошипела она сквозь зубы.

— Нормально! — возмутился я. — У тебя опять эти дни? Вроде, только что закончились…

— Мудак! — сказала она. — Муж нас спалил!

Я моментально вспотел.

— Каким образом.

— Ты за гондонами следил?

— То есть?

— Ты использовал наши гондоны. Он стал замечать, что каждый раз их количество другое, чем когда он их оставил — либо меньше, либо открыта новая пачка. У меня вчера с ним такие разборки были! Я еле выкрутилась. В общем, он теперь может в любое время домой заявиться. Не ходи ко мне больше! Вообще, почему это я тебя ими обеспечивала? Ты мужик, ты сам должен был их приносить. Козёл! Кобель! Нашёл взрослую голодную бабу и доволен!

Я не стал отвечать, а просто ушёл домой. Возможно, приносить резинки я должен был сам, но зачем-козлом-то называть?

А вот про взрослых голодных баб мне пришла идея. Именно тогда я подумал вот о чём — если я не нравлюсь сверсницам, то почему бы не продолжить нравиться женщинам постарше? Или, как я их называл, тёткам.

***

Как только возобновилась учёба, я немедленно стал втираться в доверие к однокурсницам. Я изображал из себя друга и товарища, помогал всем в учёбе, давал списать пропущенные лекции, изображал из себя саму галантность. Девчонки были удивлены таким вниманием, но охотно шли на контакт, благо я не клеил их. Ну, скажем так, откровенно не клеил. (Правда, несколько девчонок были готовы начать со мной отношения, но именно такие мне не нравились). Убедившись, что для отношений (не серьёзных, а в первую очередь сексуальных) нет никаких перспектив, я потихоньку выяснял, кто из них из неполной семьи, и где у мамаш нет постоянного или временного любовника.

Вскоре я выяснил, что из неполных семей большинство девушек — 20 человек. В двенадцати случаях у мамочек был либо новый муж, либо постоянный любовник, а вот восемь оставались одиночками.

Я под предлогом подготовки к контрольным и промежуточным зачётам посетил всех. Оказалось, что в трёх из восьми семей мамки были типичное «не то». Одна — чрезмерно полная. Никакого антагонизма к полнушкам не испытываю, но тут ключевое слово — «чрезмерно». Её габариты были болезнью и… в общем даже вспоминать не стану, хоть и жаль — по общению я понял, что эта женщина очень добрая и чуткая. Другая оказалась слишком старой — она родила свою дочку в 43, и теперь ей было 62. Выглядела соответственно возрасту, а в довершение всего оказалась сварлива. Ну а третья просто была страшная как атомная война. Ещё одну семью я отмёл сам — там у моей однокурсницы были три братца. Нафиг мне такое счастье, решил я. Мало ли тётку обижу — придут разбираться, а я всё-таки дрыщ. Хоть и регулярно качающийся.

Остались четыре. Елена Сергеевна — мама Вальки Неклюдовой. Высокая, худощавая, чуть надменная, с небольшой грудью. Муж бросил восемь лет назад. Татьяна Сергеевна — мама Олеси Каргапольской (а также двух школьников, парня и девушки), невысокая, полноватая, но с формами. Муж сидит за что-то серьёзное, и выйдет очень нескоро. Яна Станиславовна, мама Кристины Жигало — спортивная накачанная тётка, тоже не очень высокая. Просто разведена (хотя, как мне кажется, либо выгнала мужа, либо побила его, и он сбежал). Екатерина Павловна, мама Наташки Бычихиной. Среднего роста, среднего телосложения, среднего интеллекта. Муж ушёл давно, когда и почему не выяснил. Кроме дочки был старший сын, он уже был женат.

К новому году я настолько примелькался в этих четырёх семьях, что мамочки приглашали меня остаться на ужин, а один раз — в случае с Каргапольской, которая попросила меня починить комп, а процесс затянулся – переночевать. Олеська жила очень далеко, транспорт уже не ходил, и душевная тётя Таня предложила мне постелить на диване в зале. Я отказываться не стал.

Следующим этапом было — случайно зайти в отсутствие девчонок под каким-нибудь предлогом. Предлог находился быстро — разрядился телефон, я шёл мимо и понадобилось срочно позвонить, а Валя (Олеся, Кристина, Наташа) дома? Приходилось ловить момент — чтобы это не было во время учёбы, где я должен находиться вместе с дочкой. Заранее разряжать телефон — это на случай, если мне предложат зарядку.

Но конспирация сработала. Елена Сергеевна суховато сказала, что дочь на тренировке по гимнастике (я узнал расписание наперёд), но предложила остаться и зарядить телефон. Я долго её благодарил, попробовал разговорить, и мне немного это удалось. Татьяна Сергеевна обрадовалась мне как дорогому гостю, посетовала что дети уехали к бабушке (они уезжали каждую субботу — бабка жила в деревне не очень далеко, но была немощной, и ей требовалась помощь). Зарядки не дала, но напоила чаем с пирогами. Екатерина Павловна дала позвонить и выпроводила. Яна Станиславовна с порога спросила — жрать будешь? Топай на кухню. Криски нет, а где не знаю (это было неважно, Кристина старалась как можно меньше проводить времени дома, и по большому счёту домой приходила только спать, да и то не всегда). Зарядник не дала.

Я повторил заход. Елена Сергеевна удивлённо приподняла брови. Татьяна Сергеевна посмеялась. Яна Станиславовна ухмыльнулась и опять угостила супом. Екатерина Павловна вновь дала позвонить и опять выпроводила.

Третий заход был с цветами.

***

Яна Станиславовна удивлённо скривила рот.

— Это что?

— Цветы.

— Я вижу, что не говно. Криски нет дома.

— А это не Кристине. Это Вам.

— С фига-ли?

— Благодарность. За суп. И за готовность помочь.

— Мальчик, ты зачем приперся?

— Вас поблагодарить, — моя уверенность начала куда-то теряться.

— А моя чуйка подсказывает, что ты припёрся меня трахнуть. Я бы ещё поверила, что кто-то зашёл зарядить телефон. Но чтобы это случилось дважды, да ещё когда этот кто-то шёл мимо нашего дома… Ты бы лучше сказал, что за супом явился — правдоподобнее было бы.

— Так да, и это тоже…

— И суп вкусный, и телефон разрядился! И рыбку сесть, и нах… сесть?

— Последнее – это не совсем ко мне. Скорее наоборот.

— А ты знаешь, почему от меня мужик ушёл? Криска не говорила?

— Не-а.

— Ну так я скажу. Я его с лестницы спустила. Сломала ему тем самым пару рёбер. Но ему ума хватило не заявлять на меня. Знал, подлец, что ему же хуже будет. А хочешь, я и тебя с лестницы спущу вместе с твоим букетом?

Она схватила меня за шиворот и попробовала приподнять. Ей бы это удалось, если бы она не была ниже меня ростом. Тогда она приблизила меня к себе и сделала зверское лицо. Я же не придумал ничего, кроме как чмокнуть её в губы.

— Ты чего? Совсем страх потерял? — спросила она немного растерянно.

Я чмокнул её второй раз.

— Да я тебя…

Чмокнул в третий.

Внезапно она отпустила меня и пошла в комнату. Чуть подождав, я прошёл за ней. Яна Станиславовна стояла ко мне спиной у окна. Я подошёл, обнял её сзади и поцеловал.

— И что дальше? — спросила она меня.

Я не знал, что отвечать, и уже собирался сморозить какую-нибудь херню, как услышал звук раскрываемой молнии. Это она расстёгивала спортивную куртку, в которой ходила всегда и везде.

Когда куртка упала на пол, Яна обернулась. На ней была футболка, сквозь которую просвечивали сиськи третьего размера. Я запустил под футболку руки. Всё под ней было твёрдым — грудь, плечи, живот. Она вся была словно скала — жесткая, железная. Я целовал её, и мне казалось, что я сотру губы. Я гладил её спину, и боялся сломать пальцы. Через десять минут я понял, что её большой задницей, на которую почему-то были натянуты стринги, можно бить по неприятельским крепостным стенами, ну или в крайнем случае оттачивать об неё боксёрские удары, как пять с половиной лет назад я тренировался на козле и коне и сбивал костяшки пальцев в кровь.

Чрезмерно спортивная, слишком уж накачанная, Яна стояла голая передо мной, и мне казалось, что я раздел мужика. Но раз раздел — надо что-то делать, и я, покусывая её за шею, теребил пальцами сосочки. Мне очень хотелось спросит, каким методом она их тренировала, но я не стал — на всякий случай. Она сама стащила с себя трусы, и я увидел, что промежность была очень волосата.

Яна часто и коротко дышала, пока я теребил её грудь. Внезапно она спросила.

— Презики принёс?

— Да.

— Давай сюда.

Я вытащил из кармана презервативы, и дал ей упаковку. В следующее мгновение она легонько толкнула меня в сторону кровати, от чего я чуть не сломал её. Яна рывком, даже не расстёгивая ширинки, стащила с меня джинсы, накрутила на хер презерватив и прыгнула на меня. Член вошёл в вагину на удивление легко, и она начала скакать на мне.

— О-о-о-о-о! – закричала она. – Вот надо было тебе устраивать цирк с телефоном!

Она взяла меня за плечи и так их сдавила, что я чуть не заорал. Секундой позже я понял, что она уже кончает. С выдохом, очень походим на рык львицы, она упала на меня.

— Так быстро? – спросил я.

— Так у меня мужика уже три года не было. Я порой по ночам просыпаюсь от того, что я теку. Сегодня как раз такая ночь была.

— Яна, я…

— Чего-о-о? Какая такая Яна? Я тебе Яна Станиславовна, понял?

— Понял.

Она слезла с меня.

— Иди в ванную, вымой хер и возвращайся!

— А вы прыткая!

— Дуй уже!

В ванной я заметил, что на моих плечах образовались синяки. Помывшись и вернувшись, я робко попросил.

— Ты бы… Вы бы не могли меня так сильно не сжимать?

— Что-то ты квёлый какой-то. Все вы мужики… Эх! – она махнула рукой, взяла пачку презервативов, надела на меня резинку, благо член уже стоял (не знаю, правда, от чего – мне с этой женщиной даже рядом страшно было стоять). Потом встала на кровать раком и раздвинула ягодицы.

— Трахай давай!

— Куда? – не понял я. Она повернула голову и странно на меня посмотрела.

— Что «куда»?

— Ну… Тут как бы две дырки открыты?

— Чего-о-о? Я тебе сейчас самому вторую дырку открою, так что с затычкой ходить придётся!

— Я всё понял! – ответил я и засадил член в её вагину. Она охнула и начала двигаться.

Второй сеанс у нас с ней длился долго, и всё это время меня не покидало ощущение, что это не я трахаю, а меня. Мне, в принципе, даже особой нужды не было двигаться – я просто стоял, а она всё делала сама. Минут через пять она улеглась на спину и так задрала свои накачанные ноги, что её пятки оказались за затылком.

— Давай уже! – нетерпеливо сказала она, и я дал. Правда, теперь у меня была возможность ласкать её твёрдые груди, и это было весьма занятно. Яна начала басовито постанывать и тяжело дышать, однако кончать не собиралась. Она то обхватывала меня ногами, то снова задирала их, и при этом начинала слегка улыбаться. Я какой-то момент я почувствовал, что моя сперма готова выстрелить, но это почувствовала и она. Пристально посмотрев мне в глаза, она скомандовала:

— Не кончай! Я ещё не готова.

С этими словами она крепко обняла меня руками, да так, что у меня чуть не треснули рёбра, и перевернулась. Теперь она была сверху. Яна Станиславовна начала яростно двигать бёдрами, так что её ягодицы гулко шлёпали по моим ногам. Внезапно она наклонилась и прижалась ко мне губами. Я открыл рот, чтобы поцеловаться взасос, и это было моей ошибкой – она всосала мой язык в свой рот так глубоко, что я чуть не почувствовал её горло. Одновременно она вновь сдавила мои плечи. Чтобы хоть как-то привести её в чувство, я со всех сил сжал её большие соски – они были такого же размера, как соски у семнадцатилетней Олеськи, показавшей мне свои девичьи сиськи. Яна Станиславовна блаженно улыбнулась.

— Да, красавчик, сильнее!

Я ещё сильнее сжал соски, и она ещё шире улыбнулась, и ещё сильнее сжала плечи.

— Да больно же! – заорал я и как мог, ударил её по жопе. Будь тут другая женщина, может и по лицу бы схлопотала, но я понимал – если Яна мне ответит, меня придётся везти в травмпункт.

Она, тем не менее, отпустила меня.

— Больно, бедненький? А ты терпи! Ты же мужчина! Впрочем, по жопе можешь ещё раз стукнуть.

Какой там раз! Я выпустил целую очередь смачных шлепков, от которых она снова зарычала и так запрыгала на мне, что чуть не сломала член. Мы кончили оба – сначала я, секунд через двадцать она. Потом Яна навалилась на меня и смачно поцеловала меня в грудь, оставив, разумеется, на ней засос, что несколько отодвинуло поход к другой тётке.

— Когда в следующий раз придёшь? – спросила меня Яна.

— Ну… В следующую субботу.

— Долго ждать. Приезжай во вторник. Вечером, после шести, когда я с работы приду.

— А Кристина?

— Она раньше восьми никогда не приходит. Тоже, видимо, с тем-то трахается.

Я кивнул головой. Мы помолчали.

— А ты хорош, — сказала она и шлёпнула меня по заднице, чем чуть не отбросила меня к окну. – Крепко держишься, хоть и дрыщ. И член у тебя крепкий, не то, что у моего бывшего хлюпика. Давай, пожалуй, покормить тебя надо. Суп будешь?

Когда я пришёл к ней во вторник, она встретила меня в дверях в чёрных стрингах и красном кружевном бюстгальтере. Это было так смешно, что я невольно прыснул.

— Чего ржёшь? – спросила она.

— Ничего. Я радуюсь, что тебя увидел.

— Смотри у меня! – она прижалась губами ко мне и, несмотря на то, что мой рот был плотно закрыт, сумела всосать язык в себя, и опять до самого горла. Я просунул руки в лифчик и прямо ладонями почувствовал, как наливаются и твердеют соски. Просунул ладонь в стринги – было тепло, приятно и… промежность была гладко выбрита.

— Нравится?

— Ты мне… Вы мне вся нравитесь.

— Раздевайся, и пошли в спальню.

Она ушла вперёд. Я замешкался, раздеваясь и разуваясь, а когда вошёл в спальню, она вновь стоял раком на кровати, раздвинув ягодицы.

— Можно там поласкать пальчиком? – спросил я.

— Послушай, красавчик, — сказала она строго. – Я признаю только один предмет, который может проникать внутрь – это член. Все прочее – пальцы, язык, палки там всякие, вибраторы какие-то, которых я ни разу в руках не держала – это не ко мне. Равно как и наоборот. Я ещё могу твой писюн потереть руками, но не думай, что я стану у тебя сосать. Понял?

Что же тут не понять? Правда, картинка крепкой женщины средних лет, стоявшей ко мне с раздвинутой промежностью, в этот раз меня не возбудила, и мне пришлось хотя бы погладить её бюст, и самому незаметно несколько секунд подрочить, чтобы он отвердел хотя бы до приемлемого для траха состояния. Наконец, я начал иметь её, держа руками за твёрдую задницу. Кровать заскрипела, Яна Станиславовна довольно засопела.

— Давай сильнее, жёстче, крепче. Давай, давай, — повторяла она. Я давал, насколько мог, но что-то ей не нравилось. Через несколько минут она прекратила двигаться и сказала мне:

— Возьми в руки ремень.

— Что?

— Глухой что ли? Ремень сними с штанов.

Я повиновался, и она продолжила.

— Вытяни меня по жопе.

Я размахнулся и шлёпнул её. Она оглянулась.

— Тебя как ветер не уносит с такой силой? Ну-ка, ударь по-мужски! Не смотри, что я баба. Бей давай.

Я ударил ей сплеча со всей силой. Она взревала.

— Да-а-а! Вот та-а-ак! Ещё-о-о!

Я сплеча ударил второй, третий, четвёртый. На ягодицах немедленно проступили тёмные полосы.

— Не останавливайся!

Я довёл счёт до десяти, и она потекла. После пятнадцатого удара она властно и довольно сказала:

— Жарь!

Я вошёл в неё, ткнул раз восемь, и она кончила, причём так, что её влагалище плотно, до боли сжало мой член. Долго я не мог двинуть ни вперёд, ни назад, а её всё лихорадило.

Наконец, она расслабилась и отпустила меня.

— А я ещё не кончил.

— Ну так что? Сходи в туалет и отдрочи.

Так мы встречались пять месяцев – по два-три раза в неделю. Я порядком подуставал от таких встреч, тем более, что у меня параллельно были ещё две женщины. Наш секс походил на сеанс БДСМ, только без разнообразия. В этом было два маленьких плюса – Яна Станиславовна совершенно не требовала, чтобы за ней ухаживали, и всегда кормила меня. Причём, кормила не просто абы чем. Она знала толк в здоровом питании, и, хоть без мяса в её кухне не обходилось, основу рациона составляли всё-таки овощи и зелень. К тому же она не скупилась на орехи, масло и сметану, что способствовало крепкому стояку. А ещё она дала мне несколько ценных советов по правильности силовых упражнений, от чего мои мышцы всё-таки стали увеличиваться.

Закончилось всё неожиданно. Как-то в очередной раз она попросила меня выпороть её, но что-то в моей порке ей не понравилось, и тогда, встав с койки, она, взяв ремень в руки, сказала:

— Разве это порка? Смотри, как надо!

И она так сильно вытянула меня по жопе, что на коже сразу образовалась не красная, а синяя полоса. Я это увидел несколькими секундами позже, в ванной, куда прибежал, чтобы охладить это место. Яна Станиславовна поняла, что переборщила, и попыталась пробормотать какие-то слова извинения, но я не стал ей отвечать, мгновенно оделся и позорно сбежал. До последнего момента мне казалось, что она вслед даст мне пендаля, и я всю лестничную клетку пролечу башкой вперёд и, скорее всего, вылечу из окна. Или переломаю рёбра. Но ничего такого не случилось, пендаля не последовало, и я благополучно ретировался. И больше не возвращался.

***

Татьяна Сергеевна неуверенно улыбнулась.

— Ну надо же! В одно и то же время по воскресеньям! А теперь ещё и с цветами!

— Это вам.

— По какому же это поводу?

— Отблагодарить вас.

— Меня? За что?

— За пироги.

— А. Ну, пошли. Только сегодня пирогов нет. Могу чаю с бутербродами предложить.

Мы пили на кухне чай, и Татьяна Сергеевна была какой-то слишком настороженной, словно понимала истинную причину моего похода. Я не стал вести себя нахально, больше слушал, а также смотрел по сторонам в поисках того, куда бы можно приложить мужскую руку. Конечно, нашёл. Отваливалась штукатурка у вентиляционного отверстия. Подтекал кран. Подтекал слив унитаза. Были разболтаны два выключателя. В общем, был повод напроситься и приехать с инструментами. Напросился. Приехал, но спешить не стал. Три часа штукатурил три трещины. Через неделю два часа укреплял выключатель. То же самое делал с другим выключателем ещё через неделю. В общем, много у неё пирогов и бутербродов на меня ушло, пока я трудился в поте лица и говорил всякие приятные вещи.

— Чем мне тебя отблагодарить? – спросила Татьяна Сергеевна однажды.

— Можно я вас поцелую?

Она растерялась.

— Ну… да… наверное…

Я поцеловал её в губы.

— Так я и думала, — прошептала она. – Тебе только это надо от меня?

Она кричала на меня срывающимся голосом и пыталась прогнать, а я, включив всё своё красноречие, убеждал её, что она мне действительно нравится. Бурная сцена длилась полчаса. А потом она обессилела, и я целовал её в губы миллион раз. На миллион первый она ответила взаимностью.

Она ушла в душ первая, и когда вышла, передо мной предстала голая женщина средних лет (чуть позже я узнал, что её 44). Весьма привлекательная, но уже с чуть отвисшими грудями, целлюлитом и животиком. Она явно стеснялась своего тела, когда я снимал с неё халат. Да, она конечно внешне уступала спортивной Яне.

Но зато она совсем не была груба. И когда, улегшись на диван, мы вновь принялись целоваться, она это делала нежно и одновременно страстно. Ни мне не мешал её язычок, ни она не пыталась своим заполнить весь мой рот. Потом она долго целовала сою грудь и соски, живот и пупок, и добравшись до члена, медленно и приятно сосала его. Возможно, Карина делала это профессиональнее, но Татьяна Сергеевна – с любовью.

И поэтому мои ласки были взаимными. Долго водил я пальцами и языком по её мягким и рыхлым грудям, пока они не стали плотными. Я даже, переборов какой-то страх, решился сделать ей куни. Она, правда, попробовала сдвинуть ноги, но я пересилил и, уткнувшись в волосатую вагину, долго вылизывал небольшой клитор. Татьяна Сергеевна часто дышала и стонала, а я всё сильнее тёр и тёр её язычком.

— Иди ко мне! – прошептала она громко.

Я надел презерватив и вошёл в неё – гладко, без сучка и задоринки. Она запрокинула голову, открыла рот и часто задышала. Я начал трахать её, полизывая и покусывая крупные соски, а указательный палец сунул в её рот. Она, не открывая глаз, стала его лизать языком, но не сосала, как это делала Карина.

Мне было безумно приятно гладить это женщину по заднице. Пусть та была великовата, но зато мягкая и упругая. Это была не жопа Яны, об которую можно было расшибиться. И поэтому я держал Татьяну за пятую точку и когда имел её сверху, и когда она на мне скакала.

Кончив раз, мы, не раздеваясь, прошли на кухню, где молча пили чай. Я видел, что моей новой тётке надо было прийти в себя и осознать невероятное – она переспала с мужчиной, который ей в сыновья годится. Но долго думать я ей не дал. Допив, я подошёл к ней сзади и стал мять её груди, которые всё ещё были твёрже, чем когда я пощупал их в первый раз.

— Хочешь повторить?

— О, да!

И она прямо тут, на кухне, встала на колени, и начла сосать. Я был в полном восторге от такой покорности, какой не видел ни от Карины, ни, тем более, от Яны. Я поднял лицо Татьяны за подбородок.

— Можно, я буду называть тебя Таней?

— Конечно. Не по имени с отчеством же теперь тебе ко мне обращаться. Не те отношения всё-таки.

Я про себя усмехнулся. А вслух сказал:

— Ты даже не представляешь, насколько ты прекрасна и сексуальна!

Она просияла:

— Ты так считаешь?

— О, да!

Мы вместе пошли в комнату, но она, взяв меня за руку, повела не в спальню, а в зал, где был диван. Усадив меня на него, и надев презерватив, она села на мой член со словами:

— Мне так гораздо лучше чувствуется.

И она стала прыгать, теребя свой клитор руками. Я тем временем гладил и тискал её сосочки, которые стали ещё твёрже, и мы бесконечно целовались. В один прекрасный момент я, поглаживая это тело, заметил, что её эрогенная зона – спина и плечи. Тогда я начал слегка поцарапывать эти места, а зубами чуть-чуть покусывать соски. Татьяна глубоко задышала, потом застонала, словно собиралась заплакать, и кончила.

Я же был ещё во всеоружии, и не знал, что мне делать, но она, поцеловав меня прямо в губы, обхватила руками и повалилась на спину. Я, не успев вытащить член из её влагалища, оказался сверху. Она мне улыбнулась, и я продолжил иметь эту женщину в классической позе, но теперь уже она царапала мне спину и плечи. Было безумно приятно, и оргазм оказался гораздо сильнее, чем обычно во время второго окончания.

Мы лежали на диване. За окном темнело.

— Стас?

— М?

— Почему у тебя плечи в синяках?

— Издержки бокса, — соврал я.

— Вот бы никогда не подумала, что ты боксёр.

— Почему?

— Потому что ты дрыщ, уж прости мне это слово.

— Я недавно занимаюсь.

— А… понятно.

В такие минуты, когда я откровенно врал, я сам себя спрашивал – не стыдно ли мне? И сам себе отвечал – немножко стыдно. Совсем чуть-чуть. Самую малость. Правда, в случае с этой женщиной было что-то иное… Какая-то неловкость, что ли…

— Мне, наверное, пора, — сказал я, поглаживая Татьяну.

— Уже?

— Ну да.

— Может, останешься?

— В смысле? На ночь?

— Да.

— А как же дети?

— Они приедут только завтра. Бабка совсем плоха, за ней присмотр нужен.

— А бабка – это кто? Мать мужа?

Она промолчала, и потому, как она сжала губы, я понял – угадал.

— Это правда, что он сидит?

Она кивнула и отвернулась.

— Не хочешь говорить?

— Не хочу.

— Ты его любишь?

— Не знаю. Хватит меня спрашивать о нём.

— Ладно.

— Так ты останешься?

Я поцеловал её.

— Да. Только в аптеку метнуться надо. Чувствую я, спать нам долго не придётся, ведь так?

Татьяна Внезапно расхохоталась и ущипнула меня за задницу. К счастью, не так, как это делала Яна.

Аптека была далеко от дома, и когда я ходил, да отстаивал очередь, да вернулся, прошёл почти час. Когда я переступил порог, в нос мне ударил запах жареной картошки. На кухне, на плите стояла огромная сковородка, я рядом – маленькая, где шкворчала жареная колбаса. Главный сюрприз – на столе стояла бутылка водки.

— У нас праздник?

— Насчёт тебя не знаю, а у меня да. У меня, видишь ли, так давно мужика не было, что я даже не помню, когда.

— И как же ты жила всё это время?

— Как-как… Подручными средствами.

— То есть?

— А… потом расскажу. Давай выпьем уже, а то душа рвётся наружу.

Мы дерябнули по стопарику, и она сразу наполнила по новой. Мы с ней выжрали бутылку водки на двоих за час, после чего она, полностью раскрепостившись, скинула с себя халат. Я решил не отставать и тоже разделся.

— Потанцуем? – спросил я её.

Она кивнула, и включив какой-то медляк на телефоне, я обнял её. Получилось очень неуклюже – Татьяна в принципе была симпатична, а после водки она виделась мне вообще сексуальной. В общем, когда я попытался прижать её к себе, мой член упёрся в её живот.

— О, какой ты возбудимый, — жарко прошептала она мне в ухо. – Ну-ка, дай-ка!

Она встала на колени и, глядя мне в глаза, начала сосать мной член. Но если бы только член! Она брала в рот по очереди то правое яичко, то левое, то облизывала мошонку, и вновь, скользнув о всей длине моей палки, возвращалась к головке и лизала её, словно эскимо на палочке. Я не выдержал, взял её за голову и осторожно начала водить членом туда-сюда, имея этот замечательный ротик. Она поддавалась, причмокивая.

Меня развезло окончательно, и дальше всё происходящее виделось мной как в сюрреалистическом сне. Вот мы выключили свет, ушли в комнату, но почему-то не легли на кровать, а бросив одеяло на пол, расположились на нём – она на спине, а я сверху на ней таким образом, чтобы она продолжала сосать. Вот я уже на ней, трахаю её в вагину, и снова подложил руки под её задницу, и мне приятно. Вот мы в позе 69, и она сверху… И мне совсем не кажется противным, что я отлизываю у женщины старше себя. Наоборот, мне это видится привлекательным. Переворачиваемся, и я, продолжая лизать клитор, натурально трахаю её в рот. Вот она прыгает на мне, но почему-то спиной к моему лицу. Вот мы на боку… зачем на боку? А, пофиг… Вот я раком… Стоп, что? Что происходит, чёрт возьми? Чем она трахает меня? Фух, она ввела мне в задницу палец и водит им вперёд-назад. Не могу сказать, что это слишком приятно, но при том, что она аккуратно и медленно дрочит мне член другой рукой, ощущения интересные. А вот мы делаем то же самое, но поменявшись ролями – теперь я указательным пальцем левой руки в её жопе, а другой рукой тереблю клитор. И она верещит!

Проснулся я на кровати. В голове стоял лёгкий звон. Это было, скажем так, минимально возможное похмелье – состояние почти здоровое. Разве что пить хотелось. Татьяны рядом не было. Я вылез из кровати, и в чём мать родила, потопал в толчок. Из ванной доносились звуки воды – она, судя по всему, принимала душ.

Странно, но это продолжалось целых полчаса. Я устал её ждать, а тут ещё и голод меня прошиб. В общем, я снял крышку со сковороды. Там было меньше половины картошки, но и этого хватило бы с лихвой на двоих. В общем, я как следует налёг на неё, и когда Татьяна вышла из ванной в махровом халате, я был уже сыт.

— Доброе утро, — весело, и немного странно сказала она.

— Доброе утро, — я поцеловал её. – Завтракала?

— Нет. Приводила себя в порядок.

Сказано это было чуть задумчивым тоном. Она села рядом, пожевала картошки.

— Как себя чувствуешь? Рассола не надо?

— Нет. Нормально.

Снова молчание.

— Ты что-то хочешь сказать?

— Хочу и боюсь.

— Говори уже.

— То, что было между нами – это на раз? Ты сейчас встанешь и уйдёшь?

— Не сейчас. Чуть попозже. Но я вернусь.

— Когда?

— Когда скажешь.

— Сам понимаешь, у нас есть только выходные.

— Значит, будем встречаться по выходным.

Она облегчённо выдохнула.

— Может, перед тем, как уйти, ты ещё раз меня трахнешь?

— С удовольствием.

— Но у меня будет несколько необычная просьба.

— Ну?

— Как думаешь, зачем я так долго была в душе?

— Не знаю.

— Пошли в спальню.

Мы зашли в комнату. Она сняла с себя халат, встала на кровати раком, оглянулась и еле слышно прошептала.

— Трахни меня в попу.

Я удивился. Просьба конечно, была неожиданной.

— Я никогда это не делал.

— А что там делать? Всё то же самое. В кармане моего халата смазка. Намажь палец и разработай мне дырку.

Я инстинктивно намазал не указательный, а средний палец. Он легко вошёл в её попку – видимо, вчерашняя разработка имела значение. Некоторое время я трахал её пальчиком, пока она не попросила добавить второй. Тут дело пошло труднее, однако вскоре дырка расширилась, и тогда в дело пошёл безымянный. Татьяна простонала, когда я ввёл три пальца, но вскоре успокоилась. Так я дрочил её задницу минут семь.

— Я думаю, можно, — сказала она и я, надев презерватив и смазав обильно член, медленно стал вставлять его в женскую задницу. Миллиметр за миллиметром с трудом проходил он, пока не преодолел анальное кольцо. Дальше член скользнул гораздо легче. Татьяна охнула.

— Больно?

— Нет. Не останавливайся.

Я стал трахать её, и она вновь застонала. Я уже думал прекратить, но она просила усилить нажим. Я ускорился, и Татьяна начала стонать с уже явным удовольствием. Скоро она то пыталась раздвинуть руками ягодицы, то ласкать клитор. В такие секунды, когда она тёрла вагину, я делал то же самое с её грудями, и это ей явно нравилось.

— Погоди, я покажу тебе, что у меня есть, — вдруг сказала она и вынула что-то из-под подушки. При ближайшем рассмотрении это оказалась вибрирующая «уточка». Включив её, Таня начал массировать вагину. Это, видимо, доставило ей огромное удовольствие, так как она очень часто задышала. Её груди качались всё сильнее вперёд-назад, а вибрация отдавала в задницу, куда я её имел.

Она кончила первая – клиторальным оргазмом. Через пару минут я догнал её, а когда вытащил член из её задницы, презерватив был просто переполнен спермой.

Этот день я всегда вспоминал с улыбкой. Хотя была в нём одна небольшая издержка. Я был настолько откачан, что два дня после этого мой член не вставал.

***

Стараюсь не вспоминать свой подкат к Екатерине Павловне, и с каким скандалом она выгнала меня, швырнув вслед букет. Её дочь Наташка со мной до концы учёбы не разговаривала. Так я и не понял, то ли я не понравился тётке, то ли подкатил неправильно, то ли она кому верность хранила, а то, может, просто была с прибабахом.

Зато очень необычно всё получилось у меня с Еленой Сергеевной.

Когда она открыла мне дверь, то очень насмешливо посмотрела на меня.

— Юноша? Ты опять заблудился в нашем районе, и тебе позвонить надо?

— Нет, Елена Сергеевна, я вот…

— Вот! Дали ему год! Отсидел двенадцать месяцев – выпустили досрочно. Что это ещё за веник?

— Это вам… э-э-э…

— Мэ-э-э-э! Ты бы хоть вина что ли тогда принёс, чтобы к даме подкатывать.

«Ещё одна Яна», — подумал я. А вслух сказал:

— Так я могу метнуться!

— Метнись, метатель-мечтатель. Не промахнись только, когда метать будешь!

И захлопнула дверь.

Я так и не понял, стоит ли мне тут чего ждать, но рассудил так – даже если она мне дверь не откроет, бухло останется со мной. Поэтому я метнулся в магазин, купил лучший коньяк, вернулся и вновь позвонил в дверь. Когда хозяйка открыла, она выглядела в край поражённой.

— Парень, ты совсем отмороженный? Ты чего сюда рвёшься?

— Так я вина купил. Коньяк называется.

— Слушай, ты думаешь, я не поняла…

— Елена Сергеевна, — перебил я её, — это вы меня послушайте. Если к вам пришли гости, невежливо их держать на лестнице.

— Та-а-ак! – её голос стал угрожающе-заинтересованным.

— А во-вторых, если вы уж всё поняли, почему бы вам либо без лишних слов не послать меня, либо не впустить, а не читать эти ваши разглагольствования?

— А, значит вот так! Ну заходи.

Я вошёл в квартиру и, скинув обувь, потопал на кухню. А там меня ждал «сюрприз». За столом сидела ещё одна женщина. Судя по виду, она была ровесницей хозяйки, только выглядела не столько интересно. Если Елена Сергеевна, возраст которой приближался к 50-ти, хранила следы былой красоты, то эта тётка была явно потрёпана жизнью. Правда, с формами, с отличие от худощавой хозяйки.

— Вот, Аля, глянь-ка, — сказала Елена Сергеевна. – Юноше захотелось бабского тепла. Ему впору за моей дочкой ухлёстывать, а он решил меня соблазнить. Вот умора!

Вторая тётка, которую хозяйка назвала Алей, захохотала. Как я понял, она была подшофе, да и Елена тоже.

— Коньяк принёс, — продолжила она. – Недурён, кстати. Вкус есть. Разливай, что ли, по чашкам.

На столе стояли две чайные чашки, она поставила для меня третью. Я разлил, и мы выпили.

— Ты скажи, мил человек, — спросила она меня. – Тебя чего на старуху потянуло? Я ж тебе не просто в матери гожусь. Я ж Вальку родила в тридцатник. Считай, я для тебя полторы матери.

— Да его девки не любят, — сказала Аля. – Ты посмотрит на него. Он же дрыщ. Вот и бросается на всё, что с сиськами. Сперма-то выход просит, и член чешется. Да, Лен? А у тебя сиськи есть, хоть и маленькие.

И она потрогала Елену за бюст, а та, в свою очередь пощупала Алю. Я оторопел, а женщины, расхохотавшись, плеснули коньяк по чашкам и выпили.

— А зря ты, Ленка, насмехаешься над парнем. Он хоть и дрыщ, а симпотный. Я бы вот не стала отказываться от молодого тела, хоть и предпочитаю крепких. Да где их взять? Мальчик! Хочешь взрослую тётку?

— Конечно хочу. Я к ней, собственно и пришёл. А тут вы!

Ну тут они натурально заржали как кобылы. Ржали, ржали… и вдруг стали целоваться. Я даже моргнул от удивления, а они реально лизались. Более того, Елена Сергеевна запустила руку под кофту к Але, и щупала её там. А после и вообще задрала кофту – под ней ничего не оказалось, кроме двух висячих сисек.

— Тебя как зовут, мальчик? – спросила Аля уже несколько заплетающимся голосом.

— Стас.

— Стас. Стасик. Стасичек. А я Алевтина. Можешь меня звать Алей. Стасик, хочешь лесби-шоу посмотреть?

— М-м-м-м… — я был в полной растерянности. Конечно, как всякий нормальный мужик, я мечтал посмотреть на двух девушек, занимающихся любовью. Но – девушек! Тётки, которым около пятидесяти, прежде не рассматривались.

— Слыш, Ленк, давай ему покажем. А то всё наедине да наедине.

— А что? За такой хороший коньяк можно и показать.

На Елене Сергеевне были штаны, и тонкая водолазка. Аля сидела на табуретке, и её лицо было на уровне живота хозяйки. Она приподняла водолазку, оголила её пузо и начала туда целовать. Елена Сергеевна глотнула коньяка и вновь стала гладить грудь Алевтины. Та хмыкнула и полностью задрала одежду подруги. У Елены оказались маленькие, но тем не менее обвисшие груди, и животик с лёгким жирком. Округлости Алевтины виделись мне более плотными, но сама она была и более толстой. Впрочем, если бы я сейчас выпил, такие вещи мне бы стали казаться условностями.

Я глотнул прямо из горла и продолжил наблюдать за женщинами. А те, кажется, совсем про меня забыли. Алевтина встала с табуретки, и они с Еленой стали лизаться. Именно так – не целоваться, а лизаться, чмокая, чавкая и пуская слюни. Лена приспустила штаны подруги, и под ними обнаружились чёрные трусы. Через мгновение были сняты и они, и я увидел стареющую задницу. Мне всегда казалось, что подобное зрелище меня возбудить не может, но нет – член зашевелился. И кстати, они это заметили.

— Лен, глянь, а у него стоит, — сказала Аля и засмеялась.

— Ничего удивительного, мы с тобой девочки-огонь, — ответила Лена и тоже развеселилась.

Ни продолжали лизаться, постепенно раздевая друг дружку, пока полностью не оголились. Тогда ни слова не говоря, Елена взяла Алю за руку и вывела из кухни. Я остался один. С минуту я думал, не убраться ли мне отсюда, и пришёл к выводу – а не убраться! Я вновь глотнул коньяка, и, взяв бутылку, пошёл в комнату, откуда доносились звуки.

Вот это было зрелище! Они лежали на разложенном диване в позе 69 – Елена снизу, Алевтина сверху, и старательно вылизывали друг дружку, а Алевтина ещё и работала руками. Завидев меня, она поманила меня пальцем. Когда я подошёл, она взяла из моих рук бутылку и сделала большой глоток.

Мы посмотрели друг другу в глаза, и она, поняв моё желание, еле заметно кивнула. Я расстегнул штаны, вытащил член, и сунул её в рот. Алевтина, словно целуясь с Еленой, принялась, чавкая и пуская слюни, сосать.

— Эй, ты что там остановилась? – спросила хозяйка. – Дрыщу что ли сосёшь?

— Угу.

— Так а руки тебе на что?

Аля принялась натирать вагину подруги, а я стал сношать её в рот. Женщина смотрела мне в глаза и глупо лыбилась, пуская слюни. Наконец, она выпустила член.

— Иди, трахни меня сзади.

— Сейчас, только гондон надену.

— Ой, а можно вот без этого?

— Нельзя.

— Залететь боишься? Так я уж старая.

— Не только залететь.

— Дурак.

Я, тем не менее, надел резинку и подошёл сзади. Несмотря на размеры и целлюлит, жопа была что надо. Елена вылизывала вагину.

— Я пристроюсь?

— Больно ты мне тут нужен, — ответила она.

Тем не менее я пристроился, и весьма удачно – влагалище Алевтины было весьма влажненьким, и я начал иметь её глубокими и частыми движениями.

— Ах! Ах! Ах! Ах! Ах! Ах! Ах! – часто заохала та.

— Ох! Ох! Ох! Ох! Ох! Ох! Ох! – вслед ей зачастила Елена.

— Ты-то чего стонешь? – спросила Алевтина.

— Так а ты в такт ему меня трахаешь пальцами.

— А! Тогда надо усилиться.

Мы втроём усилились, и они застонали ещё громче. Елена вновь стала лизать клитор Али, и ещё она вытащила руку из-под неё, и поглаживала меня по яичкам.

Алевтина испытала оргазм. Мне понадобилось ещё время, чтобы кончить. А когда я вытащил член, Елена вдруг выпростала вторую руку, сдёрнула с меня презерватив и сунула член в рот. Несколько капель спермы протекли на кровать, но она этого не заметила, и некоторое время отсасывала.

— Люблю этот вкус, — сказала она.

— Какой? – спросила Алевтина.

— Сперму.

— Ты у него сперму высосала? Мне не оставила?

— Из гондона выпей.

Обе громко и пошло хихикнули. Потом Елена встала, отпила коньяк, подошла к тумбочке, стоящей у окна, и достала огромный двусторонний силиконовый член.

— Ну-ка, шкет, помоги-ка нам! А ты, Алька, вставай раком.

Алевтина подчинилась, и Елена Сергеевна ввела один конец игрушки в вагину подруги – быстро и глубоко. Та ойкнула, а хозяйка тоже встала раком, жопой к её заднице.

— Ну-ка, введи член в меня. Не свой, разумеется, если не понял. Ооо, даа, хорошооо… А теперь трахай нас двоих.

Я стал водить дилдо вправо-влево, и они, сильно возбудившись, начали стонать и тоже двигаться. Их сиськи смешно болтались, а задницы при соприкосновении звонко шлёпали.

— Да, да, вот так, — повторяла Алевтина. Она закинула руку назад, сама схватила дилдо и начала им двигаться. Я остался не у дел, но это было ненадолго. Мой член от такого зрелища снова встал, и это заметила Елена.

— Иди сюда, пацан, сосать буду.

Меня упрашивать не надо было, и я немедленно принялся трахать её в рот. Она брала очень глубоко, и по всему это ей нравилось. Через некоторое время мы услышали, как Аля затяжно простонала.

— Алька, ты всё? – спросила Елена.

— Ага! – ответила та устало.

— Тогда освобождай место.

Хозяйка улеглась на спину и раздвинула ноги.

— Ну? Давай, ты же за этим пришёл.

Вагинальный секс с ней длился недолго – она была хорошенько протрахана искусственным членом, и уже через пару минут испытала оргазм, во время котором стенки так плотно сжали мой член, что я тоже отстрелялся.

— Ну, доволен? Получил что хотел? – спросила Елена. – А теперь вали отсюда и дай нам отдохнуть.

Но я валить и не собирался. Я уселся в кресло, и долго наблюдал, как они целовались. После у них был ещё один сеанс, но я в нем принимал участие лишь как сторонний наблюдатель.

Мы продолжили наше знакомство, и оно было странным. Я приехал к Елене через неделю, и он впустила меня в квартиру с раздосадованным выражением лица, провела в комнату, разделась и легла на диван. Я трахнул её, и у меня было ощущение, что я поимел бревно. Так повторилось и в другой раз, и в третий.

Нечто подобное было и с Алевтиной, чей адрес и телефон я раздобыл в первый же день. Особой активности в сексе она не проявляла, но это только если была трезва. Когда я понял, что от алкоголя она становится тигрицей, я начал приносить вино, или коньяк. Выпив. Алевтина становилась настоящей хабалкой, пошлила, хамила, но при этом была способна на любые эксперименты. Бухло ей заменяло предварительные ласки, к которым на трезвое тело она была равнодушна. Одно было плохо – она всегда пыталась меня учить жить и перевоспитать.

Но дни, когда мы встречались в формате ЖМЖ, были очень чумовыми. Во-первых, без алкоголя не обходилось, а от него Елена расслаблялась и раскрепощалась, а Аля заводилась. И тогда мы делали всё что душе пожелает. Они очень любили позу 69, причём чаще именно Аля была сверху, и я трахал её сзади. Один раз она мне позволила отыметь её в задницу, но мне не понравилось – ощущения были совсем не те, как с Татьяной. Когда Аля поняла, что я не в восторге, она обиделась и предложила трахнуть меня в самого в жопу искусственным членом. И мы чуть не поссорились, да Елена в тот момент отвлекла подругу, начав ей лизать вагину и попку.

Часто мы практиковали треугольник – улегшись на бок, отсасывали и отлизывали друг другу – Елена мне, я Алевтине, Аля – Елене. Нализавшись вдоволь, мы разворачивались, и теперь я лизал Лену, та Алю, а Аля меня. В один из таких сеансов кто-то из нас, как правило, кончал, и тогда было условие – удовлетворённый идет на кухню и приносит всем выпить.

И та, и другая любили целоваться, сидя на мне – одна на члене, другая на лице. Не могу сказать, что я это сильно любил, особенно в случае полненькой Алевтины. Но такое было не очень часто.

Единственное, что меня напрягало – их дурацкие шуточки о том, что мне надо поиметь страпоном в задницу. После таких слов хотелось бежать из этой квартиры не оглядываясь.

***

Единственный случай, когда не я добивался тётку, а она меня – это на первой работе. Ей было за 50, но себя держала в хорошей форме. Единственное – как только корпоратив, так она вешалась на каждого мужика. Не все готовы были ответить ей взаимностью, ну а я не отказывался. Всегда это выглядело одинаково – мы шли в кабинет, она, не включая свет, ложилась на стол, задирала платье, я её, не снимая трусов и не раздеваясь сам, трахал минут пять-десять, и мы выходили. Всё. Потом мы никогда об этом не говорили, а на роман с ней меня не тянуло. По простой причине – тётка была замужем.

***

Роман с лесбиянками сам собой сошёл на нет через два с половиной года. Мы просто стали замечать, что устали друг от друга, и однажды я просто перестал к ним ходить. И они не позвонили.

Роман с Татьяной Сергеевной длился четыре. Причём он был вполне искренним. Я даже в мыслях перестал называть её тёткой, для меня она была просто Таней. Это были отношения на самой грани между дружбой и любовью. Она даже секс никогда не называла сексом. По её лексикону мы не трахались (она ненавидела это слово) и не занимались сексом. А занимались любовью. Необходимость шухериться от дочек придавала пикантности нашим отношениям. Но всё было не только ради банального траха. Она оказалась умной, интересной и весёлой женщиной, и какое-то время спустя я позвал её в драматический театр. Мы не просто сходили – с того дня стали заядлыми театралами, не пропуская ни одной гастроли в нашем городе. Мы разнообразили свой досуг как могли, гуляя, посещая кино и музеи, и мне совсем не было неуютно от того, что рядом со мной ровесница моей матери. А по ночам мы не спали – Татьяна Сергеевна затрахивала меня до последней капли спермы, что я потом долго не мог думать о сексе. Я имел её везде во всех позах, и трах задницы, когда она сверху, сбоку, или на спине стал привычным, как в рот или вагину.

Но всё хорошее однажды кончается. Как и всё в принципе в этой жизни.

Мне было уже 24. Я только-только устроился на новую работу в рекламное агентство, директором которого был алкоголик средних лет, и стал получать вполне сносные денежки, и уже хотел предложить своей взрослой любовнице съездить куда-нибудь на море, как однажды, придя в гости к Тане, я застал её в слезах. Рыдая, она мне рассказала об освобождении мужа, который должен приехать со дня на день.

— Я думала, ты его не любишь, — сказал я.

— В этой истории меньше всего имеет значения, кто кого любит, — ответила она мне. – Самое важное – что он страшный человек. Если он хоть что-то узнает про тебя – тебе несдобровать. Может быть когда-нибудь мы решим эту проблему, а сейчас тебе нужно исчезнуть.

— А как же ты? Что он сделает с тобой?

— Ничего. Ко мне он всегда хорошо относился, особенно когда я дочек нарожала. И то, что его мать была под нашим присмотром – он не забудет никогда.

Напоследок мы так натрахались, словно завтра наступал конец света. Мы понимали, что это наше последнее свидание, и что ничего она не придумает.

Не передать, как я тосковал по ней. Мне не хватало всего – досуга, разговоров, сексуальности… Потребовалось полгода, чтобы хоть как-то прийти в себя. Как раз тогда к нам и устроилась на работу молодая грузинка Нана …швили, грациозная миниатюрная брюнетка. Сначала я, привыкший к дородным тёткам, на неё и внимания не обратил. Но шли недели, и она мне всё больше и больше нравилась – своей энергией и заливистым смехом, оптимизмом и чистотой души. Видимо, сам я был уже достаточно испорчен и циничен, что позволил себе поспорить со своим коллегой, что Нана правильная девушка. И когда она внезапно уволилась после домогательств директора, и я понял, что её невозможно найти, у меня началась настоящая депрессия. Которая закончилась вполне предсказуемо – я отметелил начальника, который позволил себе о ней плохо сказать.

Да, непростым был путь к моему счастью. И теперь, каждый день, когда я обнимаю Нану, сам себе много раз говорю – никогда больше не буду циничным. Буду беречь и любить её. И конечно, она ни за что не узнает правды о моих похождениях. Я не стану ей ничего говорить, чтобы не шокировать. И сам ни о чём не буду спрашивать. И будет у нас большая, крепкая и дружная семья. И все будут счастливы, счастливы. Так она любит говорить.

— Да, Наночка?

— Что?

— Да так, я опять в своих мыслях. Дай, я тебя поцелую.

— Куда?

— Да везде. Снимешь трусики – поцелую там.

— О, с удовольствием!

Прислано: STS_Asher