Я навеки твой, ты ничья

«Ее глаза на звезды не похожи,

В них бьется мотыльком живой огонь.

Еще один обычный вечер прожит.

А с ней он каждый раз другой».

Клара критично осмотрела свое отражение в большом зеркале и небрежным жестом кинула на туалетный столик несколько купюр — ежедневный гонорар девочке-визажисту, которая каждое утро делала ей прическу и макияж. Она нашла ее в одном из салонов и пригласила на персональное обслуживание. Клара давно заметила, что испытывает к молодым девочкам некое особое чувство. Нет, это не было сексуальным влечением, скорее, нереализованные материнские инстинкты. Но помогать им она ощущала потребность.

— Завтра вечером у меня прием, жду тебя к четырем. На сегодня свободна, — через плечо бросила Клара и удалилась в гардеробную.

Для нее начинался обычный рабочий день.

Клара, или чаще Клара Сергеевна, — весьма неординарная личность. Бизнес, доставшийся ей по наследству от мужа, она не только сохранила, но и умудрилась поднять на качественно новый уровень. Теперь она глава крупной корпорации. Средних лет, статная, женственная, она обладала не только поистине мужским складом ума, железной волей, организаторскими способностями, но и женской интуицией, звериным чутьем и умением выбирать нужных людей. Такое сочетание качеств позволяли ей процветать по жизни. А вот платой за это было полное одиночество. Наверное, поэтому она и окружала себя в повседневной жизни молодыми, несмышлеными девочками, у которых все еще было впереди.

Офисная рутина уже давно не доставляла ей особых хлопот. Тщательно подобранный персонал работал, как часы, сам по себе — была она на месте или отсутствовала. Она проверяла отчеты, когда зазвонил телефон.

— Клара Сергеевна, Вас спрашивает некто Артем, сказал, что племянник.

На секунду Клара задумалась. С сестрой они жили в разных городах, общались изредка по телефону, пару раз Клара помогала решать какие-то ее проблемы, а вот Артема она видела совсем малышом. Сколько же лет прошло с тех пор?

— Соедини.

— Теть Клара, я Артем. Простите за беспокойство, просто у меня другого выхода нет. Я поступать приехал, а место в общаге освободиться только через неделю. У меня здесь больше никого нет знакомых. Если Вам не сложно, помогите. Нет, конечно, если Вы не можете, я что-нибудь придумаю. Я…

— Помолчи две минуты. И слушай.

Этот сбивчивый монолог племянника заставил Клару улыбнуться. Она вдруг почувствовала, что звонок дался ему нелегко. Сколько же ему сейчас лет?

— Во-первых, здравствуй.

— Здравствуйте.

— Я просила слушать, — на этот раз жестко прервала она. — Где ты сейчас находишься?

— На Пятой Красногвардейской, у института.

— Стой там, через двадцать минут тебя заберет машина. Диктуй сотовый.

Она взяла сумочку и вышла из кабинета.

— Катя, сегодня меня уже не будет, отобьешь всех сама, если что, я на связи. Прием на завтра остается в силе. Ты будешь мне нужна.

— Хорошо, Клара Сергеевна.

Звонок водителю, и Клара направляется по указанному адресу. Через двадцать минут они на месте, набрав номер, выходит из машины и всматривается в прохожих. У дверей института стоит молодой человек, лет восемнадцати, рост примерно метр восемьдесят, худощавый, но не задохлик, со спортом похоже дружит, явно нервничает. «Он», — мелькнуло в голове.

Артем видит нужную машину и двигается в их сторону. Клара замечает смущение, неуверенность и, кажется, даже страх. Неужели родственники думают о ней так плохо?

— Ну, привет, племянник. А что так неуверенно? Неужели я такая недоступная?

— Нет, я… ну, вдруг Вам не до меня, как-то неудобно.

— Неудобно на потолке спать, одеяло падает. Садись в машину, дома поговорим обо всем.

Семья Артема жила в провинции, учиться там было не то чтобы негде, но уровень, конечно, другой, а шкoлу мaльчик окончил неплохо. Вот и решился на отъезд. В свои восемнадцать он особо ничего в жизни не видел. Достаток в семье был средний, возможности соответствующие. Перед отъездом мама на всякий случай дала телефон своей старшей сестры, но предупредила, чтобы без особой надобности не беспокоил. А вот случилось так, что пришлось… Артем чувствовал себя виноватым.

«Глупенький маленький мaльчик», — думала Клара, когда слушала его рассказ за обедом и наблюдала за его искренним смущением.

— Значит, так. Пока решается вопрос с твоим поступлением, будешь жить у меня, потом — как сам решишь. Домработницу зовут Настя, если что-то нужно, обращаешься к ней, твою комнату и весь дом она покажет. Я приставлю к тебе водителя, он поможет, если не сможешь где-то сориентироваться, покажет город. Будут вопросы — всегда готова выслушать и помочь. И позвони маме, что у тебя все хорошо.

— Спасибо, теть Клара. А мама думала, что Вы не такая…

Выяснять, какая не такая, Клара не стала, просто улыбнулась и, молча, ушла в кабинет. Рабочий день еще не закончился.

«Ее сиянье затмевает солнце,

И застывает кровь в ее тени.

Такое счастье дорого дается,

Венец — откуда не взгляни».

Несмотря на одиночество и венценосное положение, Клара была весьма чувственной и страстной дамой. Просто планка была поднята так высоко, что не любой мужчина мог ее преодолеть. Да и делиться личным пространством после смерти мужа она все еще не была готова, хоть и лет прошло уже не мало. Иногда для удовлетворения похоти Клара пользовалась услугами жиголо. Обычная практика для обеспеченных одиноких женщин. Но, как ни крути, секс она любила в любых его проявлениях. Наверное, поэтому она не превратилась в синий чулок, когда работала по двадцать часов на заре становления своей корпорации. Всегда ухоженная, подтянутая, она привлекала взгляды будто магнитом, встроенным внутри. Немало сердец она разбила своим пренебрежением. Ну, не встретился ей тот, кто мог с ней совладать. Так уж случилось.

Присутствие в доме Артема почему-то волновало ее. Она сама до конца еще не могла разобраться в этих чувствах. Просто наблюдала за ним. Девочки вокруг все из кожи вон лезли, чтобы привлечь его внимание. Настя, домработница, вдруг укоротила форменное платье, и из-под него часто светились кружевные резинки чулок. Катя, секретарь, которая часто по работе бывала у Клары дома, все чаще не надевала лифчик под блузку. Аня, визажист, повадилась приходить по утрам в стильном, но полупрозрачном комбинезоне, под который даже трусики не надевала. И все наперебой строили глазки Артему.

Надо отдать должное мaльчику. Вел он себя как истинный мужчина. Никого не обнадеживал, был вежлив, но холоден. Все старания девчонок стекали, как вода в песок.

А вот на тетку он смотрел уж как-то очень по-особенному. А может, Клара хотела так думать, а может, это было лишь чувство благодарности, а может… Засыпая ночью в кровати, Клара видела его глаза, вспоминала, как он открывал двери перед ней, как подавал руку, когда она выходила из машины. И часто при этих воспоминаниях она ощущала, внизу живота знакомое тепло. Навязчивое чувство возбуждения. Рука сама ложилась на клитор. Лаская его пальцами, Клара представляла губы своего племянника. Видела, как берет двумя руками его голову и прижимает к промежности. Чувствовала его язык внутри, его дыхание. Обхватывала его ногами за плечи и вжимала, вжимала в себя. Однажды она и сама не заметила, как бурно кончила от этих видений, уснув сном ангела.

Она старалась показать Артему то, что он не видел дома. Концерты, спектакли, выставки, элитные клубы. Артем был от природы впечатлительным и открытым. Он впитывал все новое, как губка. И при этом умел благодарить. В короткое время от того зажатого, испуганного мaльчика, которого Клара увидела в первый раз не осталось и следа. Он приобрел уверенность, расправил плечи, но в нем не было высокомерности, присущей мажорам от рождения. Просто мaльчик легко поддавался обучению во всех смыслах. Дела с институтом решились. Артем стал студентом, а вот уходить в общагу не торопился. Клара

не возражала. Впереди были два долгих месяца лета.

Это случилось после концерта группы «Би-2».

Они ворвались в дом, как два шкoльника, держась за руки и смеясь. Настя на выходные уехала к родителям, дом был в их полном распоряжении. Пока Клара наливала коньяк в бокалы, Артем включил ноутбук, стоящий на журнальном столике.

«Где-то ангелы кричат: прости, прощай,

Плавится душа, как свеча,

Разлилась по сердцу печаль,

Я навеки твой, ты ничья».

Клара села в кресло, а Артем неожиданно устроился на ковре у ее ног.

— А знаешь, это про тебя.

— Что про меня?

— Песня — про тебя, она будто твой портрет. Ты такая…

— Какая?

Сейчас Клара больше всего на свете хотела узнать, какая же она? Как ее видит этот мaльчик? Какой ее видит целый свет его наивными глазами?

Она положила руку ему на голову и погладила, как котенка, дотронулась до уха. Он потянулся к ней всем телом, нет, не телом. Казалось, он потянулся к ней душой.

— Тёма, наверное, это плохо, — вдруг она сама ощутила внутри себя давно забытую мaлeнькую дeвoчку, которая что-то испортила и теперь боится наказания.

Артем поставил бокал на столик, взял двумя руками ее руки и поднес к губам. Губы были теплые, как тогда в ее мечтах перед сном.

— Давай, сегодня забудем, кто мы и где мы, давай придумаем свой мир, в котором есть только ты и я.

— Давай…

Волшебный вечер сыграл с ними злую шутку. Но потом, по прошествии времени, Клара ни разу о нем не пожалела.

Артем ласково и осторожно снял туфельки с ее ног и аккуратно поставил их рядом. Клара приняла решение ничего не делать, просто наблюдать. Не выпуская бокал из рук и иногда делая маленькие глотки ароматного напитка, она откинулась в кресле и отдалась на волю победителю. Хотя ее еще никто не побеждал.

А ее племянник тем временем, держа в ладонях на весу ухоженные, с ярко-красным педикюром ее ноги, ласкал их губами, чуть касаясь, не торопясь, будто дегустируя и смакуя дорогое вино. Время замедлило ход, мир вокруг растворился, были только они двое — первобытные существа — мужского и женского пола.

Когда первый пальчик оказался во рту, Клара вздрогнула и поняла, что окончательно поплыла. В неизвестность, в никуда, в глубины самой заветной тайны. Как он ласкал ее! Ни один жиголо-профессионал не доставлял ей такого удовольствия. Он по очереди облизывал и сосал каждый пальчик, потом проходился языком по ступне и снова возвращался к пальцам. Клара и не заметила, как начала постанывать от наслаждения, желая продолжать и продолжать эту сладкую пытку. Она чувствовала, что шелковые трусики уже не справляются с влагой между ног, что они давно промокли насквозь, что там горячо, как в печке. Ей мучительно хотелось большего.

И Артем каким-то непостижимым образом чувствовал это. Он шел, как животное на запах самки, поднимаясь выше и выше. Властным жестом, руками под колени, он сдвинул тело женщины на себя. Расплескался недопитый коньяк в бокале. Клара полулежала в кресле, а ноги уютно устроились на широких плечах ее молодого соблазнителя. Зубами, но аккуратно, он сдвинул полоску мокрых трусиков в сторону и впился губами в припухшие от возбуждения, мокрые губы женщины. Клара застонала в голос. «Да!» — услышала она свой крик откуда-то издалека. Резкая, но сладкая боль от укуса клитора пронзила ее тело. Бокал полетел на пол, разбился, кажется, зато руки свободны, и она вцепилась в волосы своего мучителя, вжимая его голову в себя, выгнулась дугой, насаживаясь на его услужливо подставленный язык. Тело сотрясала дрожь, крупными волнами прокатываясь снизу вверх.

Артем замер. Он выжидал. Когда сумасшествие оргазма стихло, он вынырнул из сладкого плена ее ног.

— Продолжим? Или…

Клара зажала его рот ладонью.

— Все только начинается, милый, — подняла его с колен, прижалась к нему и шепнула еле слышно — Все только начинается.

Как разделись, не помнили оба. И вот уже Клара, величественная и независимая Клара Сергеевна, стоит на коленях перед мальчишкой и пробует его горячее, стоящее колом достоинство. Какое оно на вкус? А разве всепоглощающей страсти важен вкус? Вкуснее ванильного мороженого, это точно. Артем не выдержал напора — молодость! Горячая струя ударила в глубину рта. Пусть! Это сладкое лакомство Клара сглотнула. Но не выпустила член изо рта, лишь ослабила хватку. Теперь надо быть нежной. Открытая головка так и просила ее трахнуть. В ход пошел язык. Потом губы, потом заглот, и мaльчик готов к новым подвигам.

Теперь оба могли немного перевести дух, теперь не надо никуда спешить. Теперь можно наслаждаться размеренно, не торопясь, чувствуя любую вибрацию в телах, вдыхать полной грудью страсть и наслаждение.

Уже Артем поднял ее с колен, развернул лицом к креслу и чуть толкнул вперед. Клара уперлась руками в спинку, ноги дрожали, но сильные руки поддерживали ее тело за основание ног. Артем вошел в нее спокойно, размеренно, чуть-чуть надавил… Нет, не размеренно. Их накрыло обоих разом. Она кончила первой, от одного проникновения кончила, он следом, не выдержав напора сокращающихся мышц. Перекур. Так дальше нельзя. Клара рухнула в кресло, Артем на нее. Оба с трудом восстановили дыхание. Нужен отдых. Душ отложили на потом, ей не хотелось его отпускать.

Клара забралась в кресло, поджав под себя ноги — с детства любила так сидеть, но нынче это редко удавалось — положение обязывало. А сейчас она словно вернулась в детство — преграды рухнули. Артем снова пристроился у ног на ковре, так было ближе.

— Налей коньку.

— Во что? Ты разбила бокал. Кстати, надо убрать осколки.

— Оставь, Настя уберет. Бокал на кухне.

Артем поднялся и удалился на кухню. Когда вернулся, в одной руке был бокал, во второй — савок и щетка. Налил коньяк, подал Кларе, потом тщательно собрал осколки с ковра.

— Еще порежься ненароком, ножки-то голые.

И снова сел возле ног.

— Расскажи, откуда?

— Мне было шестнадцать. У нас была соседка по площадке. Лет 35—40, не знаю, в общем, старше меня намного. Однажды попросила меня помочь светильник повесить. Я пришел. А она. Ну, типа, сексом занимался? Да что там, хотелось мне. А потом она учить меня начала. Как-то вот все так и получилось. (Специально для ) Она научила чувствовать запах. У женщины потрясающий запах. Улови его, он сам ведет, куда надо. Услышишь запах, поймешь, что хочет. Ну вот, где-то так. Я пытался со сверстницами, плохо получалось. Нет ничего лучше запаха зрелого женского тела.

Свернувшись калачиком в кресле, Клара улыбалась. Какая разница, кто мы и где мы? Сейчас он мой, а завтра… Завтра будет завтра.

Два выходных они выбирались из кровати только под душ или что-нибудь перекусить, но и то и другое неизменно заканчивалось бурным сексом, то в джакузи, то в душе под жесткими струями воды, то на кухонном столе. Две стихии — бурная, необузданная сексуальная энергия вовосемнадцатилетнего мальчишки и аккумулированная долгими одинокими вечерами неудовлетворенность зрелой женщины, образовали торнадо невиданной силы.

В понедельник утром вернулась Настя. Соблюдая осторожность, любовники вели себя, как ни в чем не бывало. Лишь иногда Артем пробирался ночью в теткину спальню. А через неделю Клара увезла племянника в Турцию.

Вот там-то все и разладилось. Может, приелось, может, не сложилось. Но вернулись они другими. Остыла страсть, ушла ненасытность.

«Ее упреки — признаки прохлады,

Как скошенная в августе трава.

И пусть в ее словах ни капли правды,

Она божественно права».

В сентябре Артем съехал в институтскую общагу. Клара нашла ему должность с приличным окладом в своей корпорации. Виделись они редко и сексом больше не занимались. Он учился и работал. Для Клары жизнь возвращалась в привычное русло рутины и одиночества.

«Любой валет в ее большой колоде

Падет, как жертва ревности слепой.

Она одна и от меня уходит

Давно проторенной тропой».

P. S. Отдельная благодарность группе «Би-2» за вдохновение.

«Где-то ангелы кричат: прости, прощай,

Плавится душа, как свеча,

Разлилась по сердцу печаль,

Я навеки твой, ты ничья».