Боров берется за старое

Аркадий Михайлович Боровинский был скор на расправу, и горе было тому, кто об этом не знал. Владелец ООО «Нептун-инвест» Борис Гринберг в конечном итоге поплатился за это незнание жизнью, его чудом выжившая любовница-главбухша – угробленным здоровьем и сотней тысяч долларов. Казалось бы, немалые деньги. Но Боров продолжал думать, что сорвал не весь куш. Больше всего его беспокоила внезапная смерть замдиректора «Нептуна» Величковского, к которой он никоим образом не был причастен, что само по себе было неправильно. По «Нептуну» давно ходили упорные слухи, что ушлый зам вывел из фирмы сумму никак не меньшую, чем его босс. Но какой теперь спрос с трупа, у которого семья давно свалила в Израиль? С другой стороны, во время задушевной беседы в ванной Елена Сергеевна призналась Борову, что Величковский в последнее время неровно дышал не только к ней, но и к жене Гринберга, что давало надежду на то, что она была в курсе его махинаций. Хорошенько подумав, Боров решил заняться обработкой безутешной вдовы.

Первой его мыслью было повторить трюк с похищением, дабы в спокойной обстановке загородного дома вынудить убитую горем женщину поведать о судьбе неправедно нажитых капиталов. Но когда Боров увидел Мирру Андреевну воочию, его планы поменялись. Дело в том, что она совершенно не производила впечатление убитой горем женщины. Это была, так сказать, очень веселая вдова. К такой вполне можно было подкатить, не прибегая к насильственным методам, и даже получить от этого известное удовольствие.

Новый план созрел быстро. Не ставя в известность отдыхающую на Мальдивах жену, Боров придумал себе вымышленной имя и род занятий, после чего без труда познакомился с Миррой Андреевной на какой-то светской вечеринке. Мирра Андреевна оказалась та еще штучка, Боров это по достоинству оценил, так что к нему в гости пышногрудая вдова отправилась не в мешке, а с букетом роз на заднем сидении роскошного авто.

Оставив охрану у дверей, Боров проводил спутницу в обеденный зал, зажег свечи, придвинул к столу два антикварных кресла, разлил шампанское и произнес тост за их случайное знакомство. Мирра Андреевна благосклонно кивнула, дзынькнула фужером о фужер и с видимым интересом пригубила искрящийся напиток. Очевидно, дорогущий французский брют пришлись ей по вкусу, потому что она в два глотка осушила свою посуду и кокетливо облизнулась. Боров тут же разлил по второй. Эту инициативу Мирра Андреевна также охотно поддержала. После третьего тоста бутыль опустела, а пухлые щечки Мирры Андреевны покрылись игривым румянцем. Они закусили бутербродами с икрой и под ни к чему не обязывающий трёп продолжили банкет.

По настрою гостьи поглощать заморские вина Боров понял, что напоить и трахнуть ее труда сегодня не составит. С остальным было сложнее. Нагрузившись шампанским, Мирра Андреевна сочным контральто щебетала о чем угодно – опере, балете, модных писателях, фасонах женского белья – но только не о том, что интересовало Борова. Решив повернуть беседу в нужное русло, Боров деликатно выразил соболезнования по поводу кончины Гринберга – вот, мол, какой замечательный был человек. Вдова посмотрела на него с удивлением.

— Вы знали моего Бориса?

— Разумеется. Как я мог его не знать?

— Очевидно, вы плохо его знали, — покачала она головой, — Или знали не с той стороны.

«А она совсем не дура…» — с сожалением подумал Боров.

— Вы, Геннадий, человек другого склада, — продолжила Мирра Андреевна, — Вы решительны, уверенны, можно сказать, брутальны. А Борис…

«Да уж, брутальности во мне хоть отбавляй, — мысленно усмехнулся Боров, — Не дай бог тебе хлебнуть ее полной ложкой!»

— Хотя и вы порой не блещете умом, — опустила его с неба на землю Мирра Андреевна.

— Почему? – опешил Боров.

Мирра Андреевна вперила в него немигающий взгляд черных, как маслины, глаз.

— Вы же не о муже со мной хотели говорить, так?

Боров стушевался как школьник, которого застукали в туалете за онанизмом.

— В общем, нет, конечно… — пробормотал он, — То есть, да, но…

Гринберг и вправду перестал быть ему интересен с тех пор, как Елена Сергеевна сдала его со всеми потрохами и сбережениями. Куда больше его сейчас волновал другой покойник.

— Тогда о чем? Или о ком?– продолжала вкрадчиво допытываться гостья.

Она явно брала инициативу в свои руки. Допустить такое в собственном доме Боров не мог.

— Мирра Андреевна, дорогая! – запротестовал он, — Видит бог, я тоже люблю балет и тряпки, но надо же разговаривать и о чем-то помимо!

— А зачем нам вообще разговаривать? – спросила вдова, кокетливо выдвигая из разреза платья голую ляжку.

— Ну-у-у… — протянул Боров, не зная, что ответить на этот романтический порыв.

Взгляд Мирры Аркадьевны пробежался по столу.

— У вас есть коньяк, Геннадий? Хороший? А то вино уже надоело.

— Конечно! – обрадовался Боров.

— Тогда угостите даму чем-нибудь покрепче, а потом потанцуем. Не возражаете?

— Ну что вы, радость моя! Как я могу возражать?

После бокала «Курвуазье» Мирра Андреевна, пошатываясь, встала из за стола. Боров последовал ее примеру

— Дамы приглашают кавалеров! – провозгласила вдова, кладя унизанную перстнями кисть ему на плечо, — Маэстро, музыку!

— Извольте, – галантно щелкнул каблуками Боров, обнимая ее за талию, — Какие мелодии и ритмы вы предпочитаете в это время суток?

— «Отель Калифорнию», – томно закатила глаза Мирра Андреевна, с головой выдавая свой преклонный возраст.

— О, у вас замечательный вкус, – одобрил Боров, — Ребята, включите виниловый «Иглз», только не очень громко…

Со стороны их танец выглядел немного комично – оба партнера не отличались балетной грацией, оба были не вполне трезвы, да и смотрел Боров большей частью не на саму Мирру Андреевну, а на ее перстни, прикидывая, сколько они могут стоить. Впрочем, на ощупь вдова была вполне приятна, и вскоре ладонь Борова сползла ниже. Партнерша этот хамский жест деликатно проигнорировала, однако неуклюжий вопрос про Величковского вкупе с попыткой залезть к ней в трусы закончились для Борова полным фиаско. Посмотрев на кавалера испепеляющим взглядом, Мирра Андреевна оборвала танец, одернула платье и решительно зашагала к вешалке.

— Куда вы, Мирра Андреевна? – всполошился Боров.

— Домой, Геннадий Игоревич, — неожиданно трезвым голосом заявила она, — Мне в Москву надо, по срочному делу. Я и забыла совсем. Большое спасибо, все было замечательно,

— Да что такое случилось?!

— Ничего. Скажите, чтобы мне вызвали такси.

— Какая муха вас укусила?!!

— Никакая, — натянуто улыбнулась гостья, — Мне правда пора. Вы уж извините, Геннадий Игоревич. Давайте продолжим в другой раз.

Внешние приличия были вроде бы соблюдены, но что-то подсказывало Борову, что если он сейчас выпустит птичку из рук, то она упорхнет от него навсегда.

— Нет, это вы меня простите! – замахал он руками, предусмотрительно отрезая вдове путь к отступлению, — Если я случайно наступил вам на ногу или там схватил не за то место…

— Это здесь ни при чем. Я женщина взрослая, меня много за что хватали.

— А что тогда при чём?

Этим вопросом он окончательно вывел вдову из себя.

— Что при чем?! – топнула ножкой Мирра Андреевна, — То, что вы не тот, за кого себя выдаете! Вы лгун! И от вас воняет!

Большей глупости она не могла сделать.

— Что?!! – побагровел Боров.

Такого хамского обращения он не прощал никому, даже любовницам. Не успела Мирра Андреевна хоть что-то сказать в свое оправдание, как вбежавшая охрана впихнула ее обратно в кресло и скотчем примотала руки к подлокотникам. Лишенная возможности сопротивляться, вдова с тоской посмотрела на недопитый коньяк.

— Предлагаете продолжить впятером? – наивно попыталась она перевести инцидент в шутку.

— Вы с темы-то не съезжайте! – насупился Боров, — Что вы там про вонь говорили?

Мирра Андреевна придала лицу нарочитую безмятежность.

— Я вообще-то ваш одеколон имела в виду. А вы что подумали?

Но на ее беду, шутить в тот день Боров был не расположен. В его глазах читалось непоколебимое желание мстить.

— Одеколон, говорите? – недобро ухмыльнулся он, доставая из шкафа грязно-зеленую матерчатую сумку с ремнем на пряжке, — А кой-чего похуже нюхнуть не желаете?

— Нельзя ли без угроз, Геннадий… или как вас там? – продолжала опрометчиво дерзить Мирра Андреевна, не понимая всей глубины разверзающейся перед ней бездны.

Боров молча выложил на стол недавно опробованный на Елене Сергеевне резиновый артефакт. При виде противогаза Мирра Андреевна испуганно отшатнулась – в те времена газеты пестрели сообщениями о пытках с применением этого нехитрого средства.

— Согласен, штука некомфортная и малоэстетичная, — кивнул Боров, пристраивая очкастое рыло к двойному подбородку вдовы, — Но лучшего способа защиты от вони я не знаю.

Примерка «изделия № 1» произвела на Мирру Андреевну неизгладимое впечатление – не по размеру тесная шлем-маска противогаза выдрала ей изрядную часть волос и так сдавила челюсти, что лишила ее дара речи. Увидев, во что превратилась его заносчивая гостья, Боров испытал внезапный приступ остроумия.

— Знаете, а вам даже идет! – рассмеялся он, – Большие глаза, гладкая кожа… Осталось только хоботок смазать.

С этими словами он достал из сумки банку с вазелином и запустил в нее указательный палец. Вдова затравленно посмотрела на него из-под запотевших стекол и издала животом неприличный звук.

— Фу, Мирра Андреевна! – поморщился Боров, — Это вас от шампанского пучит, или вы сейчас со страху обосретесь?

Вдова мотнула головой и что-то невнятно промычала.

— Ну, тут уж вы сами виноваты, – плотоядно оскалился Боров, — А сейчас вы узнаете, что такое настоящая вонь!

По его команде три бородатых абрека сгребли Мирру Андреевну за пухлые ляжки и, водрузив их на стол, принялись стягивать с нее трусы. Сообразив, к чему идет дело и для чего был нужен вазелин, вдова завыла от ужаса, но то был глас вопиющего в пустыне. Впрочем, одного человека он все же привлек. Меня.

Когда, потревоженный странными звуками, я без стука вошел в обеденный зал, мизансцена была следующая. За накрытым столом в дорогом антикварном кресле султаном восседал мой отчим, прихлебывая через соломинку какой-то изысканный коктейль. Напротив, в точно таком же кресле, бесстыже раскорячилась с закинутыми на стол ногами жирная сисястая слониха, вальяжно запустившая хобот в собственную жопу. О том, что прихлебывала при этом она, не хотелось даже думать.

— Круговорот говна в природе, – цинично описал я увиденное, — Что за чудище?

— Одна моя хорошая знакомая, — не моргнув глазом, ответил отчим.

— А зачем она хобот в задницу засунула?

— Не знаю. У богатых свои причуды.

Я осторожно приблизился к диковинной самке. Ее лоснящаяся серая морда прикольно пульсировала, собирая на лбу поперечные морщины.

— Тетенька, вам правда так удобно? – робко поинтересовался я.

Не удостоив меня ответом, слониха издала омерзительный звук, словно что-то в себя всосала. Потом резко запрокинула голову с явным намерением выдрать хобот из вонючей дырки.

— Слушай, а по-моему, ей не нравится, – в недоумении сообщил я отчиму, — Вообще ни разу.

— Да нет, тебе показалось, — отмахнулся тот, — Очень даже нравится, разве не видно?

Я заподозрил, что отчим меня попросту дурачит, но спорить не стал, а просто встал рядом, не сводя глаз с прельстившей меня волосатой щели. Беседа взрослых между тем продолжилась.

— Вот видите, – назидательно поднял палец мой нареченный батя, — Иногда лучше жевать, чем говорить!

Слониха молча кивнула. Очевидно, возразить ей было нечего.

— А, впрочем, рассказать вам кое-что придется, — продолжил отчим, — Не то мы вынуждены будем заняться вашей дочкой.

— У! – замычала слониха, подпрыгнув в кресле.

— Не надо так нервничать. Этим вы себе не поможете.

Слониха обреченно заткнулась.

— Так как? – выжидательно спросил отчим, наклоняясь к самой ее морде, — Я жду!

— Извини, папа… – тронул я его за плечо, — Давно она у тебя вот так сидит?

— Минуты две, а что?

— Папа! Ты же ее насмерть задушишь!

Словно в подтверждение моих слов слониха внезапно обмякла, уронив лысую голову на роскошную грудь.

— Ну, вот, доигрались! – прошептал я.

По лицу отчима пробежала тень испуга.

— Так, ребята, дальше без вас, – скомандовал он, выпроваживая охрану.

Вполголоса выругавшись, он ощупал украшенную золотой цепочкой шею слонихи. Потом схватил ее за основание хобота и с усилием рванул его на себя и вверх.

— Ладно, за хамство она свое получила…

Слоновья морда причудливо перекосилась, открывая миру пухлое лицо немолодой брюнетки, густо заляпанное каплями фекалий и разводами потекшей косметики. Глаза ее были закрыты, напомаженный рот кривился в жуткой гримасе, и я решил, что перед нами бездыханный труп. Однако отчим посчитал иначе, и вскоре пощечины и нашатырный спирт вернули женщину к жизни. На вид ей было лет пятьдесят или около того. Несмотря на то, что ее сложно было назвать красавицей, что-то в ее облике показалось мне привлекательным и даже чуточку родным. Мои сомнения развеял сам отчим.

— Вот, сынок. Тетя Мирра, моя хорошая знакомая.

— Моя тоже… — ошарашено пролепетал я, — Здравствуйте, Мирра Андреевна.

Я был близок к обмороку. Согласитесь, не каждый день увидишь любимую учительницу в столь пикантном виде!

— Постойте, вы что – знакомы?! – опешил отчим,

— Мирра Андреевна у нас в школе английский преподает.

Смущение отчима длилось не более трех секунд.

— Вот те раз! – радостно хлопнул он в ладоши, — Значит, пятерка за год тебе обеспечена!

От стыда и унижения багровое лицо «англичанки» заиграло всеми цветами радуги. По-рыбьи хватанув воздух ртом, она подалась вперед и зловонно сблеванула себе на живот.

— Да, нелегко вам пришлось, — искренне посочувствовал я, на всякий случай отодвигаясь подальше.

Мирра Андреевна смотрела на нас с отчимом как на монстров из фильма ужасов. Ее губы тряслись, по щекам текли слезы.

— За что? – еле слышно прохрипела она.

— За упрямство и нежелание делиться, – максимально доходчиво разъяснил отчим, — Впрочем, если вам что-то непонятно, урок можно повторить.

— Не надо… – стиснула зубы Мирра Андреевна.

— Тогда благодарите еврейского бога, что в этот раз он возьмет деньгами.

— И потом вы меня отпустите?

— Не сразу, но отпущу. Клянусь. Ужинать с вами мне больше не хочется.

— Вы знаете, мне тоже. Я и так нахлебалась дерьма в вашем доме.

Ответ учительницы прозвучал настолько резко, что за нее стало страшно – такая фраза вполне могла стать поводом для продолжения банкета. Но отчим, похоже, уже выпустил пар и крови больше не жаждал.

— Это неудивительно, — усмехнулся он, панибратски ущипнув ее за пухлую щечку, — Удивительно, что во время столь аппетитной трапезы у вас не отказало сердце.

— Я и сейчас близка к этому, — честно призналась Мирра Андреевна, — При моей гипертонии такие экзекуции категорически противопоказаны.

— Вижу. Таблетку от давления дать?

— Если можно.

— Вот, запейте. Штука мощная, сам принимаю.

— Спасибо.

— Вы меня развяжете?

— Чуть позже.

— А шланг из меня вытащите? Знаете, это очень больно.

— То же самое. Но личико и животик я вам вытру прямо сейчас.

— Сделайте одолжение. И умоляю – уберите отсюда Валеру.

Неожиданно я поймал себя на мысли, что они воркуют почти как голубки – и это при том, что адская гофра все еще торчала в истерзанной жопе горлицы!

— Что ж, на сегодня ты видел достаточно, сынок, — не стал возражать отчим, — . Ступай в свою комнату, тебе пора спать.

— Вряд ли он теперь спокойно уснет, — покачала головой Мирра Андреевна.

Мой член и впрямь стоял колом, это было заметно.

— Иди в ванную, подрочи! – напутствовал меня отчим, — И помни – матери ни слова!

— Конечно, папа, — пообещал я.

И повернувшись к учительнице, добавил;

— Я и в классе никому не скажу.

После этих слов Мирра Андреевна разрыдалась – она поняла, что ее школьной карьере по любому пришел конец. В знак утешения я показал ей сердечко из пальцев и вышел, не оглядываясь.

Уж не знаю, как они с отчимом поладили без меня, но к утру в обеденном зале ничто не напоминало о вчерашнем происшествии. Могу лишь сказать, что 1 сентября у нас была уже новая учительница английского, а отчим тогда же купил «Ягуар» последней модели. Сам он держал язык за зубами, но я не думаю, что это совпадение. А Мирра Андреевна куда-то бесследно сгинула, и больше о ней не было ни слуху, ни духу. Впрочем, слухи одно время ходили – что она тяжело заболела, а потом продала квартиру и переехала с дочкой на ПМЖ в Израиль. В последнее хотелось бы верить. Все-таки как учительница она мне очень нравилась.

Прислано: В.К. Траут