Дочь любовницы соседки

Я всегда думал, что моя связь с Еленой — это идеальный секрет. Мы с ней, взрослые, опытные, с жадным аппетитом к запретным удовольствиям, встречались уже годы. Ее тело, зрелое и податливое, знало все мои секреты, а ее стоны в моей квартире эхом отзывались в моих воспоминаниях. Но в тот вечер все перевернулось. Дверь открылась, и вместо Елены на пороге стояла ее дочь, Алина, девятнадцатилетняя фурия в облегающем костюме из черного латекса. Материал блестел под лампой, обрисовывая каждый изгиб ее юного тела: упругие бедра, тонкую талию, полные груди, стянутые тугим корсетом. Латекс скрипел при каждом движении, подчеркивая ее агрессивную грацию. Она не улыбнулась, не поздоровалась — просто шагнула внутрь, захлопнув дверь, и ее глаза, темные и пылающие, впились в меня как крючья.

— Ты трахаешь мою маму, — произнесла она низким, хриплым голосом, не спрашивая, а констатируя. — И будешь трахать меня. Прямо сейчас. В жопу. Грубым хуем, как шлюху.

Я замер, сердце колотилось. Алина была копией матери в юности, но с этой латексной оболочкой она казалась демоном похоти. Она толкнула меня к дивану, ее руки в латексных перчатках сжали мою рубашку, разрывая ткань. Я попытался что-то сказать, но она зарычала, прижимаясь ко мне всем телом. Латекс был холодным и гладким, но под ним горела кожа — горячая, потная, готовая к бою. Она сорвала с меня брюки, ее пальцы впились в мой член, сжимая его с такой силой, что я зарычал от боли и возбуждения. Она сама повернулась, становясь раком на ковре, ее латексный костюм разошелся в области промежности, открывая упругий, розовый анус, уже смазанный и подрагивающий от предвкушения.

Я не смог устоять. Мой хуй, твердый как камень, вонзился в нее грубо, без прелюдий, растягивая тугую дырочку. Алина закричала — не от боли, а от дикого наслаждения, ее тело выгнулось, латекс заскрипел, как будто протестуя против насилия. «Глубже, ублюдок! Разорви мою жопу!» — выкрикнула она, толкаясь назад, насаживаясь на меня с такой силой, что я чувствовал, как ее мышцы сжимают меня, доят, требуют больше. Мы трахались часами, или так мне показалось — время растянулось в потной, липкой агонии удовольствия. Я бил ее по ягодицам, оставляя красные следы на латексе, она царапала мои бедра, ее ногти прорывали кожу. Пот стекал по ее спине, пропитывая костюм, делая его еще более облегающим, как вторая кожа. Я вытаскивал член, чтобы плюнуть на ее анус, и снова вгонял, глубже, грубее, чувствуя, как она дрожит, как ее тело конвульсирует в оргазмах — один за другим, мокрых и грязных.

Она не останавливалась, требуя: «Еби меня, как маму! Сделай меня своей шлюхой!» Я представлял Елену, ее мягкие формы, и это заводило еще сильнее — запретный треугольник, где дочь крадет мамину роль, делая ее своей. Мы перевернулись: Алина оседлала меня, ее латексные бедра сжимали мои, анус поглощал член целиком, она скакала, как дикая кобылица, ее груди подпрыгивали, соски твердые под тонким слоем резины. Сперма хлестнула в нее наконец, заполняя, вытекая, пачкая латекс и ковре — густая, горячая, символ нашей новой тайны. Мы лежали, тяжело дыша, ее тело все еще подрагивало. «Это только начало,» — прошептала она, целуя меня в шею. А я знал: Елена никогда не узнает, но наша связь с ней теперь навсегда отравлена этим латексным вихрем.

Прислано: Andre